Операция HUSH – морской десант, который не состоялся
Первая мировая война или Великая война, как ее называли, разразилась в 1914 году и привела к конфликту между крупнейшими европейскими военными империями: Францией, Великобританией, Германией, Австро-Венгрией, Италией, Россией, а также Османской империей. По мере того как война распространилась по всему миру, она в конечном итоге охватила и Соединенные Штаты и унесла миллионы жизней, прежде чем была окончательно закончена в серии мирных договоров между 1919–1922 годами.
Названия многих сражений и операций вошли в общий лексикон, например, Ипр, Верден, Осовец или Брусиловский прорыв. Но есть и менее известные операции, в том числе план британцев начать вторжение (засекречено как «рейд») в бельгийский порт Зебрюгге.
Десантирование на полуостров Галлиполи (Турция)
Это не должно было стать повторением неудачных высадок в Галлиполи в 1915 году, которые закончились полной неудачей. Это должен был быть «рейд» en-forte – рейд, который будет поддерживаться новым оружием войны – танком. При поддержке сэра Генри Роулинсона, командира 4-го армейского корпуса, это смелое начинание было в высшей степени секретным, что и нашло отражение в его кодовом названии – операция «Тишина».
План операции «Тишина» стал неотъемлемой частью третьей битвы при Ипре – желании британцев захватить бельгийское побережье у немцев. Это помешало бы немецкому флоту использовать бельгийские порты в качестве баз для нападения и потопления торговых судов, доставляющих жизненно важные грузы в Великобританию.
С этой целью план Третьего Ипра предусматривал высадку морского десанта силами 1-й британской дивизией при поддержке 9 танков Mark IV (6 мужских, 3 женских). Уже на берегу силы, наступавшие из Ипра, соединялись с десантом и вместе продвигались вдоль побережья.
Адмирал Бэкон, размышляя в 1917 году в записке о необходимости атаковать бельгийское побережье и сделать гавани Остенде и Зебрюгге вне досягаемости немцев, писал:
«Вражеским силам было разрешено удерживать бельгийское побережье в течение двух лет войны. Преимущества, данные им владением этим побережьем, не были полностью ими оценены или ощутимы нами, потому что у них не было ни морской инициативы, ни инстинктов реальной военно-морской стратегии. Это военная, а не военно-морская страна. Их морские методы были военными, а не военно-морскими, и, следовательно, они не смогли воспользоваться теми огромными преимуществами, которые дало им доступное побережье Бельгии.
Я без колебаний утверждаю, что, если бы у немцев были настоящие морские инстинкты, они могли бы в любой день за последние два года нанести чистый удар по нашим силам у входа в Ла-Манш, и до недавнего времени могли бы потопить одним махом от пятидесяти до восьмидесяти наших кораблей в Даунс. Более того, они могли повторить операцию более одного раза, и мы не смогли бы эффективно нанести ответный удар.
Остенде и Брюгге имеют две гавани, в которых эсминцы могут находиться практически в безопасности от нападения. Я ранее объяснял причины невозможности уничтожения этих гаваней. Установленные немцами на берегу большие батареи препятствуют приближению наших судов. У них нет судоходных маршрутов, которые нужно защищать, поскольку они могут получать все свои грузы по железной дороге, и, следовательно, им не нужно иметь никаких судов в ближайшем будущем. Следовательно, у нас нет цели, по которой можно было бы нанести удар.
С другой стороны, мы должны защищать наш торговый путь к Темзе и наши транспортные пути в Дюнкерк, Кале и Булонь – и все это в непосредственной близости от их гаваней. Для этого мы должны постоянно держать наши силы в патрулировании в море. Чтобы отряд постоянно патрулировал, необходимо, чтобы в гавани, отдыхая и ремонтируясь, находились более крупные силы, чем те, которые охраняют море. Следовательно, если мы всегда должны поддерживать в море силы, равные по численности тем, которые противник может направить для нападения на нас, мы должны выделить и держать поблизости силы, почти в три раза большие, чем те, которые противник может направить на нас.
Такие силы бесполезно удерживают такое же количество врагов, поскольку ему не нужно постоянно держать свои силы в южных водах. Он может переместить их с Эльбы тайно и по своему желанию, и если их появление будет обнаружено, это должно быть чистой случайностью.
Таким образом, противник может сбить нас и атаковать нас судами, которым нет необходимости оставаться здесь, но которые могут действовать на севере по своему желанию; он не требует отдыха судов, поскольку они просто совершают набег и возвращаются на свою базу.
В целях безопасности мы должны держать в море силы, достаточные для борьбы с его судами, когда они прибудут, поскольку на практике бесполезно рассматривать суда как «вспомогательные суда», когда эти суда находятся в гавани, поскольку они должны покинуть гавань, набрать скорость и прибыть к атакованному месту. На практике, прежде чем это можно будет сделать, рейд закончен, урон нанесен, а противник далеко от наших гаваней.
Это наказание, которое мы должны были заплатить не раз во время этой войны за то, что позволили врагу создать сильные военно-морские базы вблизи наших основных транспортных артерий. Немцы учатся ежедневно; они значительно улучшились в морской инициативе; и вскоре мы можем ожидать подобных неприятностей».
Я без колебаний утверждаю, что, если бы у немцев были настоящие морские инстинкты, они могли бы в любой день за последние два года нанести чистый удар по нашим силам у входа в Ла-Манш, и до недавнего времени могли бы потопить одним махом от пятидесяти до восьмидесяти наших кораблей в Даунс. Более того, они могли повторить операцию более одного раза, и мы не смогли бы эффективно нанести ответный удар.
Остенде и Брюгге имеют две гавани, в которых эсминцы могут находиться практически в безопасности от нападения. Я ранее объяснял причины невозможности уничтожения этих гаваней. Установленные немцами на берегу большие батареи препятствуют приближению наших судов. У них нет судоходных маршрутов, которые нужно защищать, поскольку они могут получать все свои грузы по железной дороге, и, следовательно, им не нужно иметь никаких судов в ближайшем будущем. Следовательно, у нас нет цели, по которой можно было бы нанести удар.
С другой стороны, мы должны защищать наш торговый путь к Темзе и наши транспортные пути в Дюнкерк, Кале и Булонь – и все это в непосредственной близости от их гаваней. Для этого мы должны постоянно держать наши силы в патрулировании в море. Чтобы отряд постоянно патрулировал, необходимо, чтобы в гавани, отдыхая и ремонтируясь, находились более крупные силы, чем те, которые охраняют море. Следовательно, если мы всегда должны поддерживать в море силы, равные по численности тем, которые противник может направить для нападения на нас, мы должны выделить и держать поблизости силы, почти в три раза большие, чем те, которые противник может направить на нас.
Такие силы бесполезно удерживают такое же количество врагов, поскольку ему не нужно постоянно держать свои силы в южных водах. Он может переместить их с Эльбы тайно и по своему желанию, и если их появление будет обнаружено, это должно быть чистой случайностью.
Таким образом, противник может сбить нас и атаковать нас судами, которым нет необходимости оставаться здесь, но которые могут действовать на севере по своему желанию; он не требует отдыха судов, поскольку они просто совершают набег и возвращаются на свою базу.
В целях безопасности мы должны держать в море силы, достаточные для борьбы с его судами, когда они прибудут, поскольку на практике бесполезно рассматривать суда как «вспомогательные суда», когда эти суда находятся в гавани, поскольку они должны покинуть гавань, набрать скорость и прибыть к атакованному месту. На практике, прежде чем это можно будет сделать, рейд закончен, урон нанесен, а противник далеко от наших гаваней.
Это наказание, которое мы должны были заплатить не раз во время этой войны за то, что позволили врагу создать сильные военно-морские базы вблизи наших основных транспортных артерий. Немцы учатся ежедневно; они значительно улучшились в морской инициативе; и вскоре мы можем ожидать подобных неприятностей».
Вице-адмирал сэр Реджинальд Бэкон, командир Дуврского патруля с 13 апреля 1915 года по 31 декабря 1917 года
Дуврский патруль, как он был известен по названию одноименной гавани, был важным соединением Королевского военно-морского флота во время войны. Это флотилия отвечала в первую очередь за обеспечение свободного прохода торговых и военных судов Великобритании и союзников через Ла-Манш в Северное море, защищая торговые пути в Атлантике от немецких прибрежных рейдеров и подводных лодок.
Оснащенный множеством судов, это был немалый военно-морской флот, состоящий в начале войны всего из 12 несколько древних и в основном устаревших эсминцев класса Tribal. Но он вскоре расширился и превратился в армию с различными судами, от крейсеров до собственных подводных лодок, и имел поддержку с воздуха в виде винтовых самолетов и дирижаблей.
Эсминец «Трайбл»
Гавань Дувра с судами Дуврского патруля
В апреле 1915 года командование патрулём возглавил вице-адмирал сэр Реджинальд Бэкон. Работа патруля была сложной, если учитывать отсутствие поначалу радаров, гидролокаторов и многих других устройств и прочего снаряжения, необходимого в том числе для траления и противолодочных работ. По мере развития войны патруль в конечном итоге возьмет на себя ведущую роль в блокаде удерживаемых немцами бельгийских портов, чтобы просто не допустить выхода или прибытия немецких кораблей и подводных лодок – более легкое решение, чем охота на них в открытом море.
Зебрюгге
Немцы вторглись в Бельгию в августе 1914 года и быстро оккупировали большую часть страны, оставив лишь небольшую часть на западе свободной и незанятой. Линия фронта, образованная обороной бельгийских, британских и французских войск, в первую очередь вокруг выступа на Ипре, во время войны превратилась в склеп, став ареной долгих лет ожесточенных боев и незначительного прогресса в освобождении Бельгии, несмотря на огромные жертвы.
Два основных порта Остенде и Зебрюгге на северо-западном побережье Бельгии предоставили немецким оккупационным силам прямой доступ к Северному морю, откуда корабли и подводные лодки могли преследовать корабли союзников, плывущих из США и Канады в Великобританию и из Великобритании во Францию.
Западный фронт 1916–1917 гг.
Этот узкий коридор, шириной около 50 км на побережье, с двумя ключевыми портами, расположенный сразу за немецкой линией фронта, был очень заманчивой целью для высадки десанта. Теоретически нападение на один из этих портов не только лишило бы немецкие военно-морские силы базы, но, в случае успеха, могло бы легко превратиться в новый фронт, огибающий застойные крайние северные линии Западного фронта.
С августа 1915 по март 1916 года проводились различные периодические обстрелы указанных гаваней Дуврским патрулем, но немцы оставались в надежных укрытиях. Из-за неэффективности обстрелов блокирование минами и сетями стало основным режимом работы для Королевского флота до октября 1916 года, когда плохая погода рассеяла блокирующие силы. Весной следующего, 1917 года, блокадные действия возобновились.
Немецкая оборона
Основные батареи, прикрывавшие Зебрюгге через Остенде, включали батарею «Тирпиц», на которой устанавливались современные 280-мм (11-дюймовые) пушки с расчетной дальностью стрельбы 18 миль. Располагалась батарея в Остенде. К 1916 году в Кнокке, чуть выше по побережью от Зебрюгге, немцы также разместили новую батарею, известную как батарея «кайзера Вильгельма II». Батарея имела на вооружении четыре 305-мм (12-дюймовых) орудия. Другие батареи включали 150-мм (6-дюймовые) орудия морского типа, установленные в Раверсайде, и несколько старых 280-мм (11-дюймовых) морских орудий в батарее «Гинденбурга», сосоредоточенной к востоку от гавани Остенде. Всего к началу 1917 года на узком бельгийском побережье было размещено около 80 орудий калибра 150 мм и выше.
Одно из четырёх 280-мм орудий береговой батареи «Тирпиц». Вдали видны дома Остенде
Эти батареи представляли серьезную угрозу для любых кораблей, приближающихся к ним, а это означало, что любая лобовая атака относительно медленного десанта могла закончиться катастрофой еще до того, как десант дойдет до гавани. Подходы к гаваням и прибрежным берегам все чаще и чаще минировались немцами, что делало задачу блокады трудной и опасной. Но, что более важно, создавало серьезное препятствие для высадки десанта. Перенос места атаки мог уменьшить прямую угрозу от немецких артиллерийских батарей, хотя силы десанта все еще потенциально были бы в пределах досягаемости батареи «Тирпица» или других береговых оборонительных сооружений. Например, 305-мм орудия батареи «кайзера Вильгельма» могли обстреливать блокирующие корабли на расстояние не менее 17 миль (27,4 км).
Район вдоль побережья за окопами линии фронта у Ньюпора оборонял немецкий 1-й морской корпус Фландерна, состоящий из 1-й и 2-й дивизий морской пехоты. К югу от них находилась 199-я пехотная дивизия, прикрывающая позиции за рекой Изер. Две дивизии морской пехоты были позже усилены третьей дивизией морской пехоты в июле 1917 года, а также имелись резервы из 4-й армии. Вдоль побережья располагалось около 33 бетонных позиций для пулеметов, по одной на каждый километр. Вдобавок ко всему этому после июня 1917 года была построена Поммернская батарея в 3 км к северу от города Кукеларе. Хотя батарея находилась не далее чем в 10 км к югу от побережья, в батарее использовалось 38-сантиметровое (15-дюймовое) орудие Lange Max (Большой Макс), в то время самое большое орудие в мире, с дальностью стрельбы более 38 км и взрывным снарядом, содержащим 62 кг взрывчатого вещества.
380-мм орудие L/45 Lange Max Gun на позиции в Леугенбоме, Бельгия
Немецкие батареи: две основные оборонительные батареи с радиусами действия, показанным розовым кольцом – от 0,5 мили до 2,5 миль (4,0 км), зеленым – 5 миль (8,0 км), красным – 10 миль (16,1 км) и синим – 20 миль (32,2 км)
Важно отметить, что атака вдоль бельгийского побережья, на первый взгляд, могла застать немцев врасплох, но это не так. Фактически адмирал Шредер, командующий германским военно-морским корпусом, тоже видел то, что видел адмирал Бэкон, хотя и спустя некоторое время после адмирала Бэкона.
В июне 1917 года он выпустил меморандум своим командирам дивизий именно по этому поводу, даже с указанием самого лучшего места. Меморандум, который затем был отменен в октябре 1917 года из-за того, что адмирал Шредер просто передумал. Вместо высадки в Вестенде он решил, что англичане пойдут в прямую атаку на гавани Остенде или Зебрюгге с суши – полная противоположность тому, как на самом деле британцы планировали атаку.
«Крупномасштабная высадка маловероятна из-за сильного вооружения и гарнизона побережья, с которым противник хорошо знаком, больших трудностей навигации и отсутствия крупных транспортных средств флота. Наиболее вероятной операцией будет фланговая атака на сухопутном фронте к западу от Вестенде-Бейнса в сочетании с сильной атакой с суши»,
– записал адмирал Шредер в июне 1917 года.
План на Остенде
План высадки морского десанта на бельгийское побережье был обсужден адмиралом Бэконом еще в конце 1915 года с основной целью – остановить немецкие минные заградители, действовавшие от берега. Он прекрасно понимал, какое влияние это может иметь на соседнюю страну Нидерланды (нейтральную страну), которая должна будет понять собственную уязвимость своих прибрежных городов. Как это могло повлиять на войну, было неясно, но возможность вступления Голландии в войну была немыслима.
Изучая уязвимость немецкого фланга на бельгийском побережье и оборону, адмирал Бэкон оценил, что этот район может быть уязвим для внезапного нападения с моря. Атака на рассвете и неожиданность будет самым большим преимуществом. Только так корабли прорвутся в гавань Остенде. Достигнув на кораблях берега, солдаты могли высадиться при поддержке огня, обеспечиваемого мониторами.
Этот план основывался на быстром развертывании войск, чтобы сокрушить оборону и штурмовать батареи, прежде чем они станут мишенью для немцев.
Один из способов высадки подразделений в Остенде с помощью перекидных мостиков
Но все же высадка десанта на пирс оказалась более сложной задачей, чем предполагалось, поскольку адмирал Бэкон прорабатывал все детали.
«Потребовалось бы 10 000 человек на 90 траулерах (по 200 человек в каждом), разделенных на секции по 6 лодок в каждой (600 человек и пулеметы). Им все равно придется выходить из этих лодок по сходням на причал, и они будут очень уязвимы для хорошо поставленного пулемета с небольшими шансами укрыться или спастись, если что-то пойдет не так»,
– писал в своих мемуарах «Дуврский патруль 1915–1917» сэр Бэкон.
Огневая поддержка должна была обеспечиваться 6 мониторами. Каждый из этих кораблей будет нести пару 12-дюймовых и два 12-фунтовых орудия, 2 пулемета Maxim и другое легкое вооружение, которое может потребоваться для подавления врага. На каждом из них также находилось бы до 300 человек, которых можно было бросить на мелководье и поддержать атаку.
Несколько других мониторов, несущих по одному 9,2-дюймовому и 12-фунтовому орудию и пару пулеметов Maxim будут поддерживать эти 6 штурмовых мониторов.
Было понятно, что, так как фаза боевых действий в городе будет самой сложной, поскольку придется расчищать здания, основной поддержкой, которую могут обеспечить, будет локальный огонь из стрелкового оружия и обстрел артиллерией окраин города, в основном к западу от города – ожидаемое направление подхода немецких подкреплений.
Как только пристани будут в безопасности, шесть кораблей непосредственной поддержки пришвартуются и доставят груз полевых орудий и бронемашин для поддержки штурма артиллерийских батарей и расширения бреши в немецкой обороне. Временной шкалой для успеха был узкий промежуток всего в 48 часов от штурма до захвата позиций для подготовки к следующей атаке на побережье.
Предполагаемое размещение мониторов для штурма Остенде
Огневая поддержка
Огневую поддержку планировалось обеспечить за счет артиллерийских систем разного калибра. Среди них было единственное 12-дюймовое (305 мм) орудие Mark X весом 50 тонн на 50-тонной установке, которое было доставлено английским ВМФ в Дюнкерк. В конечном итоге Mark X был установлен в 16 милях от батареи «Тирпица».
Затем к нему присоединились три 9,2-дюймовых (233 мм) орудия весом 30,5 тонны каждое и восемь 7,5-дюймовых (190 мм) орудий. За ними должны были последовать 3 экспериментальных 18-дюймовых (455 мм) пушки, каждая весом 152,4 тонны, и специальные установки, которые могли базироваться в Вестенде, чуть ниже побережья от места высадки и на британской стороне линии фронта. Эти огромные орудия, способные вести огонь через немецкие позиции, могли поддерживать войска, продвигавшиеся вглубь страны.
Но от этого плана пришлось отказаться из-за отсутствия доступных мест на побережье для установки пушек.
Одна из 50-тонных 12-дюймовых пушек перевозится на место. Огромные орудия представляли собой столь же сложную задачу для перемещения, для которой требовался специальный грузовик и 3 трактора Daimler Foster мощностью 105 л. с., чтобы вывести их по хорошей дороге
Не менее грандиозная задача по транспортировке лафетов для этих морских орудий выполнялась в два этапа: люлька и установка перевозились отдельно. На изображениях выше показаны: люлька (вверху), опора (посередине) и объединенная 50-тонная опора (внизу)
Целью этой тяжелой артиллерии было обстреливать батарею «Тирпиц», чтобы ее было легче занять, а затем обеспечить огневую поддержку с суши для успешной высадки. Хотя эта высадка так и не состоялась, этим орудиям все же пришлось много поработать чуть позже, обстреливая как батарею «Тирпиц», так и другие немецкие позиции.
Французские войска тоже не остались в стороне. Они предоставили два монитора, пусть и древние корабли, по крайней мере, в боевом состоянии. В дополнение к уже предоставленным кораблям также были привезены две 9,2-дюймовые железнодорожные пушки, способные вести огонь по немецким позициям в поддержку британских 12-дюймовых орудий.
Эффективность плана артиллерийской поддержки, предложенного адмиралом Бэконом, была проверена 8 июля 1916 года, когда французские «рейлганы» открыли огонь по батарее «Тирпиц». Британские 12-дюймовые пушки также произвели 21 выстрел по батарее. Контрбатарейный ответ со стороны немцев был неэффективен. По французским орудиям было выпущено 104 снаряда, но только несколько попали в цель. Правда, это была заброшенная британская артиллерийская позиция на песчаных дюнах.
Однако французские орудия, установленные на рельсах, были более уязвимы, чем позиции британцев, и французское командование отозвало это ценное оружие.
Чтобы замаскировать огонь британских орудий и избежать контрбатарейного огня немцев, адмирал Бэкон придумал уловку, с помощью которой HMS Lord Clive, один из его мониторов, стрелял холостыми, в то время как его наземные орудия стреляли боевыми снарядами. Таким образом, немцев заставят поверить, что их обстреливает Lord Clive.
На этом завершился второй день артиллерийского обстрела батареи «Тирпиц», после чего британские 12-дюймовые орудия были изношены и нуждались в переоборудовании. Повреждения батареи были невелики. Но все же четыре огневых точки были поражены, а две – временно выведены из строя.
Таким образом, артиллерийский план был сочтен разумным, способным помочь занять батарею «Тирпиц» и тем самым позволить десанту высадиться без серьезных помех со стороны противника.
Конечно, это был смелый план, но и очень опасный. Узкий вход и протяженность канала, по которому небронированные траулеры должны были пройти, прежде чем они смогут выгрузить войска, оставляли их людей на борту опасно открытыми. И у них было мало альтернатив, если что-то пойдет не так. Если один корабль загорится или временно выйдет из строя, он может заблокировать канал на достаточно долгое время, чтобы запереть в ловушке часть штурмовых сил и сделать их легкой добычей для немецких войск.
С установкой в феврале 1916 года батареи «кайзер Вильгельм» (которую англичане называют батареей Кнокке) с современными 12-дюймовыми орудиями, немцы смогут обстреливать гавань Остенде. И это станет огромной проблемой. Как писал позже Бэкон:
«Любое нападение британцев могло быть остановлено немецким артиллерийским обстрелом гавани из этой батареи и, поскольку этот риск был очевиден в сознании главнокомандующего британским экспедиционным штабом, от этого плана отказались».
План 2 – вариант Мидделкерке
План высадки в Бельгии первоначально был сосредоточен на прямом нападении на сам Остенде, но после штормовой погоды в конце 1916 года и создания батареи «кайзер Вильгельм» от этого отказались.
Высадку нельзя было переместить на север вдоль бельгийского берега, так как она все еще находилась в пределах досягаемости батареи «кайзер Вильгельм» и к тому же далее была граница с нейтральной Голландией. Очевидным решением было переместить десант на юг, за пределы досягаемости этих орудий, а также ближе к поддержке британских войск.
Адмирал Бэкон был явно разочарован тем, что его смелый план захватить Остенде ударом морского десанта был отклонен, но на самом деле это не было неожиданностью, учитывая связанный с этим риск. Однако он не сдался. Вскоре адмирал Бэкон познакомится с лучшими экспертами по каждой доступной теме нападения, в том числе с сэром Генри Роулинсоном. Вместе, в единстве мыслей армии и флота, они начнут работу над новым планом. По мере развития нового плана у них появилось новейшее оружие в британском арсенале, доступное на 1917 год – танк.
Берег к западу от Остенде был соблазнительной целью, но возникла проблема. Он был защищен от эрозии морем большой бетонной морской стеной высотой 30 футов (9,1 м) и наклонной под углом 30 градусов с контрфорсом наверху высотой 3 фута (0,91 м).
По этому поводу Бэкон писал:
«Перспектива высадки на запад и преодоления дамбы не была приятной, но в ней явно присутствовал главный элемент успеха, а именно внезапность. Казалось настолько невозможным, что не будет ожидаться немцами, и поэтому, вероятно, было бы легче, чем высадка в явно более благоприятном месте. 30-футовая морская стена, наклоненная под углом 30°, с нависающим контрфорсом высотой в три фута из полукруглого каменного выступа, возвышающегося над пристанью, образовывала естественную крепость. Это, вооруженное пулеметами и ружейным огнем, казалось бы противнику почти неприступным, если бы он мысленно не представил себе парализующее действие дыма на оборону. Наши эксперименты с дымом продвигались так быстро и удовлетворительно, что существовала всякая надежда на посадку в искусственном тумане».
При такой узкой прибрежной зоне эта перспектива, сколь бы неприятной она ни была, была единственным выходом, поэтому нужно было найти решение проблемы этого устрашающего препятствия.
В соответствии с этим новым планом войска не будут выгружаться с неуклюжих траулеров, равно как и машины не должны выгружаться на причале. Вместо того чтобы захватывать пристань для разгрузки автомобилей, адмирал Бэкон разработал переносную пристань, которую штурмовые силы привезут с собой. Сформированные в виде двух гигантских опор или понтонов, каждый весом около 2 400 тонн, длиной 200 ярдов (183 м) и шириной 30 футов (9,1 м), они будут толкаться впереди пары соединенных вместе мониторов. Последние, в свою очередь, также обеспечивали бы огневую поддержку. Боковые стороны этого пирса были сделаны из прочных деревянных стен, а спереди, в части плота, были опоры из бруса сечением 1 фут (30 см) с железными опорами 4 кв. фута (0,37 кв. м), чтобы обеспечить сцепление с берегом.
Оглядываясь назад со штурмовой пристани на два монитора, становится очевидным масштаб усилий. Как и полное отсутствие защиты людей и машин, которые они будут нести
Сама атака должна была проходить под прикрытием дымовой завесы, которую обеспечивали около 80 небольших судов. На каждом судне было около 630 кг фосфора, от сгорания которого и выставлялась дымзавеса.
Однако этот план с проталкиванием пирса не был замыслом адмирала Бэкона. Впервые идея была предложена сэром Генри Джексоном (в то время первым морским лордом) осенью 1916 года, но адмирал Бэкон развил эту идею в новом направлении. Поставленные впереди мониторов, эти пирсы, оснащенные собственными орудиями и груженые людьми и танками, будут перемещены на берег и извергнут их содержимое на ожидающие и превосходящие по численности немецкие оборонительные сооружения. Там мониторы могли оставаться прикрепленными к понтону, несмотря на большой диапазон приливов и отливов около 8,5 футов (2,6 м). Это означало, что опоры должны были быть очень длинными, чтобы мониторы с осадкой около 9 футов (2,7 м) не упали на песок во время ухода прилива.
В самой передней части штурмового пирса или «понтона» находился ряд гибких деревянных плотов длиной 150 футов (45,7 м), сделанных из двух слоев древесины толщиной 4 дюйма (102 мм), которые могли двигаться, чтобы компенсировать любой изгиб пирса при швартовке и разгрузке.
Вид на огромный деревянный штурмовой пирс во время испытаний в устье реки Суин, недалеко от реки Темзы[
Скорость этого мегалитического сооружения на воде была невелика – всего 6 узлов (11,1 км/ч), а посадка должна была произойти как можно ближе к приливу, поэтому время было тщательно продумано. Если бы они поставили опоры в нужное место, опоры, каждая длиной 200 ярдов (183 м), простирались бы по большей части длинного пологого спуска к морю в районе Мидделкерка. Расстояние от точки отлива до морской стены было всего 275 ярдов (251 м), так что для штурма нужно было пройти всего 75 ярдов (69 м) открытого пляжа.
При планировании операции предполагалась возможная дата: начало июля 1917 года.
«Схема, однако, была проработана, обрисована в общих чертах и доведена до практического вида, – вспоминал позже Бэкон. – В конце 1916 г. сэр Джон Джеллико сменил сэра Генри Джексона на посту Первого морского лорда и согласился с предложением при условии, что британская армия будет наступать. Я посетил сэра Дугласа Хейга в Ставке и изложил план внезапной посадки. Он согласился, всегда предполагая, что основная армия достигла Рулера и угрожает Туру. Сразу же были предприняты шаги, чтобы построить один понтон для испытаний и продолжить работу над деталями. За разработку понтона взялся мистер Лилликрап, один из самых талантливых военно-морских конструкторов в Адмиралтействе».
Один понтон был построен и опробован в устье р. Суин недалеко от Эссекса в марте 1917 года. Схема понтон-монитор имела гарантированный успех. Поэтому на верфи Чатэм немедленно были запущены в производство еще два понтона.
Схема крепления и положения понтона при транспортировке его мониторами
Общий вид на понтон
Танки
Танки были новинкой в том смысле, что ни у кого не было опыта десантных операций с танками любого типа, из которого можно было бы черпать вдохновение.
Танки имели, конечно, огромное значение для наступления. Но, во-первых, можно ли их нести на понтоне? И, во-вторых, могли ли они лезть на стену?
На первый вопрос конструктор понтонов Лилликрап ответил утвердительно, с некоторыми оговорками относительно их позиции.
По поводу второй проблемы у адмирала Бэкона также не было сомнений. И все дружно взялись за дело.
Наклон стены составлял 30°, и при подходе танка к уступу передняя часть гусеницы должна была упираться в него практически с линейным контактом. Дальнейшее движение поднимет танк целиком и уменьшит площадь того раздела задней части гусеницы, который соприкасается с наклонной стеной, что негативно скажется на дальнейшем продвижении.
Кроме того, наибольший угол, на который мог подняться танк с его более или менее ограниченной мощностью, составлял 45°. Преодоление стены бронемашиной будет означать, что подъем её центра тяжести составит угол в 60°. Чтобы гарантировать не превышение угла наклона 45° при подъеме вверх, следовало убрать вертикальную высоту выступа над наклонной стеной. А для этого подъём должен начинаться не менее чем в двенадцати футах (3,6 м) от основания выступа.
Если танк нельзя было заставить взобраться на стену, он был бесполезным, поэтому требовалось решение.
И его вскоре нашли – это создание наклонного пути для переноски и размещения самого танка, чтобы он мог взобраться на ограждение. Верхняя поверхность наклонного пути не должна наклоняться более чем на 10° к наклону стены.
Точная копия морской стены в Мидделкерке была создана из бетона в Мерлимонте во Франции в апреле 1917 года. Стоит отметить, что построить макет стены помог один из бывших ее архитекторов, которого во Франции выследили как беженца, и у которого, как оказалось, сохранился первоначальный план стены.
Вот что пишет об испытаниях на стене в своих воспоминаниях сэр Бэкон:
«15 апреля 1917 года я начал работы по проектированию путей, а в штабе танков во Франции была построена точная копия стены. Мы сделали наклонные пути в Дувре и отправили их туда 28-го, а 30-го провели первые испытания. На гусенице были установлены деревянные коробы. Они были полыми и раздавлены во время испытаний, поэтому мы превратили их в сплошные рейки-ламели. 1 мая танк взобрался на стену и перевалил через нее. Но ламели были неудобны, поэтому мы взялись за другие улучшения».
Модифицированный танк Mark II Female, взбирающийся на стену, во время испытаний во Франции точной копии морской стены в Мидделкерке 1 мая 1917 года На гусеницах хорошо видны большие деревянные опоры
Этим улучшением стали наклонные аппарели. По словам адмирала Бэкона, большие наклонные аппарели, достаточно толстые, чтобы выдержать вес танка, были изготовлены в Великобритании и отправлены на испытания.
9 июня были проведены более удовлетворительные испытания. Неся эту аппарель, танк приближался к стене до тех пор, пока аппарель не касалась ее. Затем аппарель, опираясь на пару колес, выдвигалась вверх по склону, как тачка, впереди танка, пока не упиралась в выступающую верхнюю кромку стены. Острые выступы пандуса вонзались в стену, так что аппарель была надежно закреплена, и ее можно было отсоединить от танка.
На наклонные аппарели укрепили поперечные деревянные планки. Когда танки поднимались по пандусу, его гусеницы сцеплялись с этими планками и таким образом танк, как по лестнице, взбирался на стену.
Этот метод оказался более приемлемым. После этого испытания все оборудование было передано танковому корпусу для его усовершенствования.
Разные варианты пандусов на позиции в Мерлимонте
Танк Mark IV Male, оснащенный специальными грунтозацепами и с прикрепленной спереди наклонной деревянной рампой на двух колесах, во время испытаний
Мужской танк Mark IV на точной морской стене со специальными гусеничными креплениями и клиновидной аппарелью спереди
Танк Mark IV Male с наклонной деревянной рампой, прикрепленной к передней части, взбирается на стену во время испытаний в Мерлимонте
В это же время войска 1-й дивизии 4-й армии, специально выбранные генералом Роулинсоном для доставки пирса, начали обучение по высадке. Чтобы обеспечить секретность подготовки, войска были собраны в изолированном лагере в Ле-Клипоне, недалеко от Ньюпора.
После некоторой практики эти войска вскоре смогли высадиться с искусственного штурмового пирса всего за 10 минут, что вдвое меньше, чем допускал адмирал Бэкон. Они также могли легко взобраться на стену в полном комплекте, хотя танки должны были бы тащить или поднимать по пандусу пушки, фургоны и другие тяжелые предметы.
С этой целью для операции «Тишина» был разработан специальный тип тросовой лебедки. Лебедка находилась с правой стороны танка и приводилась в действие удлинителем вторичной передачи, которая выходила за пределы первоначальной бортовой брони.
На фотографии ниже у Mark IV Male 29064 в задней части видно расположение новой боковой бронепанели, закрывающей тросовую лебедку. На левый борт танка не добавляли лебедку, в этом просто не было необходимости. Этого единственного бокового удлинителя было достаточно, чтобы перетащить орудия, телеги, фургоны и колесные транспортные средства через морскую стену.
Возможно, также было предложено использовать это как средство помощи сломанному танку. Точная мощность лебедки или троса нам неизвестна, но ее было бы достаточно, по крайней мере, для тяжелых орудий и колесных транспортных средств. Но совсем другое дело – буксировать танк.
Танк Mark IV Male 2064 в 1918 году все еще оснащался лебедкой Operation Hush
Лебедка Hush, подтягивающая корпус подбитого Mark IV
Художественное исполнение Mk. IV Male 2064, оснащенного специальным лебедочным механизмом и толкающего большую деревянную рампу на место в верхней части пляжа, где она встречается с морской стеной
Художественное изображение Mk. IV Male 2064, с «женскими» спонсонами и специальной лебедкой, поднимающегося по рампе над морской стеной
План штурма в Мидделкерке (рисунок ниже) предполагал высадить девять танков на побережье в виде трехсторонней атаки (красный цвет стрелок) на краю немецкого фронта. Затем войска должны продвинуться вглубь суши (темно-красный), чтобы захватить плацдарм и уничтожить немецкие орудия. Эта атака была бы поддержана британскими войсками, наступающими из Ньюпорта (желтый) и продвигающимися к Вестенде (оранжевый). Объединившись с десантно-штурмовой группой, они поддержали бы наступление вглубь суши (зеленый).
План атаки у Мидделкерке
Атака
Фактическое нападение должно было пройти в те же сроки, что и план Остенде (июль-август). Атака должна была произойти на рассвете, при как можно более высоком уровне прилива. Такие требования ограничивали время до 8 дней в каждом конкретном месяце. Это также гарантировало бы, что ни танкам, ни людям не пришлось бы преодолевать воду глубже 3 футов (0,91 м), что было удачно, поскольку на танках не было гидроизоляции, а на более глубокой воде они были бы затоплены через боковые двери.
Лучшим днем для атаки было 8 августа 1917 года, так как не только время и приливы были правильными, но и не было луны, которая освещала бы атакующие силы немецким защитникам. Но вскоре генерал Роулинсон узнал, что предполагаемая атака на Ипр, запланированная на 25 июля, перенесена на 31 июля. Это означало перенос даты десанта с 8 августа либо на 24 августа, либо на 6 сентября, чтобы условия для высадки снова были идеальными.
А вот 22 августа пришлось крупно разочароваться. Несмотря на просьбу генерала Дю Кана (XV корпус) о том, чтобы десантная атака предшествовала его атаке в качестве удобного отвлекающего маневра для немцев, фельдмаршал Хейг, главнокомандующий Британскими экспедиционными силами во Франции, отложил операцию до неустановленной даты после 6 сентября. Однако новая дата так и не была назначена.
Вскоре в Ставке
«состоялось совещание, на котором я настаивал на том, чтобы в случае, если армия не достигнет Рулерса, мы провели модифицированную операцию – захватить побережье только от Мидделькерке до Ньюпорта, уничтожить сотню орудий, установленных в этом углу, и дать военно-морскому флоту возможность высадить тяжелые орудия в отеле Palace, чтобы добраться до шлюза Зебрюгге и дока Брюгге. Однако этого главнокомандующий не одобрил»,
– писал позже в своей книге сэр Бекон.
Альтернатива была предложена еще в начале июля 1917 года как более скромный вариант. Этот план, предложенный адмиралом Бэконом, заключался в том, чтобы штурмом просто уничтожить береговые батареи, состоящие примерно из 100 орудий различного калибра в этом районе, а затем захватить и удерживать Вестенде. Этот прорыв пробил бы значительную брешь в северной части немецкой обороны, позволив обстреливать любую немецкую позицию между Ньюпортом и Вестенде, а затем атаковать с обоих направлений – неприятная мысль для немцев, которые оказались бы в ловушке между этими двумя фронтами. Это также позволило бы флоту высадить орудия в Мидделкерке с дальностью стрельбы по гаваням Остенде и Зебрюгге, а также по докам в Брюгге. Но, как было указано выше, этот вариант был отклонен.
Крупный план передней части штурмовой пристани, показывающий расположение трех танков каждой штурмовой группы: впереди два «мужских» танка Mk. IV, за ними один «женский» вариант Mk. IV
Впечатление художника от полностью загруженного штурмового пирса с танками. На заднем плане видны мониторы
Заключение
Точная дата высадки в рамках операции «Тишина» так и не была установлена. Сэр Дуглас Хейг настаивал на том, чтобы главная атака достигла Рулерса, в пяти милях от Пасшендале, прежде чем можно будет организовать десантную атаку, но столь далеко наступление так и не зашло.
Ожидаемые результаты Третьей битвы при Ипре так и не оправдались. Корпус морской пехоты Фландерна обнаружил, что британцы захватили плацдарм в Изере, и начал превентивную атаку (операция «Штрандфест»), лишив британцев их плацдарма для поддержки атаки вдоль побережья. Операция Hush («Тишина») была отменена, и высадка так и не состоялась.
И хотя десантный отряд некоторое время содержался без связи с внешним миром в проливе Суин, в конечном итоге он был расформирован.
6 июля 1917 года корпус морской пехоты Фландерна начал беспорядочный артиллерийский обстрел, который продолжался в течение следующих трех дней. Туман и низкая облачность не позволили обнаружить немецкое наращивание. Затем в 5 часов 30 минут утра 10 июля немецкая артиллерия, в том числе три 24-см морских орудия в береговых батареях и 58 артиллерийских батарей (плановая артиллерийская поддержка корабельных миноносцев и торпедных катеров была отменена), открыла огонь по британским позициям на востоке плацдарма. Все мосты через реку Изер, кроме одного, были снесены, что изолировало 1 и 2 батальоны 2-й бригады 1-й дивизии на крайнем левом фланге.
Телефонная связь также была прервана. Немецкий обстрел продолжался весь день. Британская артиллерия попыталась контратаковать, но несколько орудий были выведены из строя, а немецкая пехота была хорошо защищена. В 20:00 корпус немецкой морской пехоты начал атаку. К этому времени потери двух британских батальонов составили 70–80 %.
Немецкие штурмовики атаковали побережье, обойдя британцев с фланга. Затем за их атакой последовали волны немецких морских пехотинцев при поддержке огнеметчиков, которые зачищали блиндажи. После длительной обороны британские батальоны были разбиты. Только 4 офицерам и 64 рядовым удалось добраться до западного берега Изера.
Утро после первой битвы при Пасшендале
Битва при Пасшендале была кровавой бойней, прорыва не произошло. Вскоре 1-я дивизия срочно была переброшена на юг. Неспособность армии обеспечить этот прорыв означала, что планам по десантированию на бельгийское побережье не суждено было осуществиться.
Все уроки, которые Дуврский патруль усвоил и проработал в 1916–1917 годах, пришлось переосмыслить и переработать через поколение.
Во время Второй мировой войны англичанам все же удастся довести до конца одну из самых масштабных десантных операций с высадкой танков на оккупированной противником береговой полосе.
Произойдет это в июне 1944 года в Нормандии.
Информация