Англо-бурская война 1899–1900 гг. Бог против буров
Битва при Коленсо 15 декабря1899 г. Художник Фриц Ньюман. Литография (Германия). 1900. Изображен момент, когда буры атаковали британских артиллеристов, пытавшихся сменить позицию. Военная коллекция Энн С. К. Университет Брауна, г. Провиденс, Род-Айленд, США
Неважный мир господь для нас скропал.
Тот, кто прошел насквозь солдатский ад
И добровольно «без вести пропал»,
Не беспокойтесь, не придет назад!
Врачи приходят после воронья,
Когда не разберешь, где рот, где нос.
И только форма рваная моя
Им может сделать на меня донос.
«Без вести пропавший» Р. Киплинг
Тот, кто прошел насквозь солдатский ад
И добровольно «без вести пропал»,
Не беспокойтесь, не придет назад!
Врачи приходят после воронья,
Когда не разберешь, где рот, где нос.
И только форма рваная моя
Им может сделать на меня донос.
«Без вести пропавший» Р. Киплинг
Неизвестные войны. Город Кимберли, город алмазных рудников, буры постарались захватить как можно быстрее, сразу же после начала войны, в октябре 1899 года. Он был подготовлен к обороне очень плохо, однако его защитники вовремя возвели вокруг него укрепления, которые и позволили им на них удержаться и город не сдавать. А затем к нему подошли английские войска, и город был деблокирован.
«Талон на суп». Во время осады Кимберли такие талоны выдавались жителям города, у которых не было возможности готовить еду самим
Снятие осады с Кимберли ознаменовало окончание первого этапа начатой британскими войсками наступательной операции. Теперь перед ними стояла другая важная задача – сил бурского генерала Пита Кронье, которые действовали на территории Оранжевой Республики. Старых бездарных генералов сменили новые, в частности фельдмаршал Робертс, который в ночь с 15 на 16 февраля приказал генералу Френчу, командовавшему кавалерийской дивизией, немедля выдвинуться наперерез отходившим от Кимберли войскам Кронье, а пехотным соединениям – охватить его армию с флангов.
Вот он какой был – генерал Пит Кронье (1836–1911)
Командовать британскими частями должен был начальник штаба армии и герой Суданской войны лорд Китченер. Так началась «большая охота» британцев на бурского генерала Кронье.
Лорд Герберт Китченер (1850–1916)
А дальше было так, что кавалеристы генерала Френча, пройдя почти 40 миль, уже днем 17 февраля подошли к реке Моддер, и оказались на виду от лагеря, где находились главные силы генерала Кронье. Френч, однако, ввязываться в бой не стал, а разбил лагерь и решил дожидаться подхода пехоты.
Генерал-майор сэр Дж. Д. П. Френч, чья кавалерийская дивизия сняла осаду с Кимберли
Что до пехоты, то за три дня она прошла всего около 16 миль, что дало возможность войскам буров отойти к лагерю у Паардеберга, где как раз и находился генерал Кронье со своим штабом. Двигаться буры быстро не могли, хотя и практически все они были на лошадях. Их скорость замедлял огромный обоз, отступавшие вместе с ним женщины и дети, но главное – волы, тянувшие тяжелые пушки. Бросив обоз, Кронье мог бы легко оторваться от преследовавших его англичан, однако он этого не сделал, совершив таким образом свою первую фатальную ошибку.
Лорд Китченер, чтобы не дать бурам уйти, повел на них атаку. Но действовал, на взгляд российского военного атташе полковника П. Стаховича, шаблонно и нерешительно.
Стахович Павел Александрович – полковник, военный атташе Генштаба Российской императорской армии при штабе лорда Китченера
Буры открыли по ним огонь из шести орудий, а затем и из винтовок, в итоге ни один из батальонов не продвинулся к лагерю буров ближе, чем на 1 000 шагов. Потери англичан составили около 1 300 человек убитыми и раненными.
Фельдмаршал лорд Фредерик Слей Робертс (1832–1914). Сегодня на сигаретных упаковках изображают разложившиеся человеческие органы, тогда помещали портреты известных людей. Из собрания Нью-Йоркской публичной библиотеки
Фельдмаршалу Робертсу донесение о потерях не понравилось, и он лично отправился под Паардеберг. Там он увидел следующую картину:
«На пространстве около 10 тысяч квадратных сажень в беспорядке стояло около ста повозок, в нескольких сотнях саженей от которых мирно паслись волы и лошади; в сильный бинокль можно было различить по краям лагеря нечто вроде окопов-траншей, где, равно как и в глубоком русле реки, видимо, укрывались буры; в лагере же не заметно было ни малейшего движения, не видно было ни одного человека».
Ещё один упрямый бурский генерал: Петрус Якобус Жубер (1831–1900). Умер от последствий падения с лошади
Об этом написал российский военный атташе, полковник Стахович, находившийся в английском лагере, и он же отметил низкий уровень подготовки британских артиллеристов. Огонь орудия вели беспорядочный, пристреливались долго, а удачных выстрелов он не увидел вообще.
20 февраля по бурам стреляли уже шесть батарей полевых орудий и одна мортирная. И опять полковника Стаховича удивило то, что в одной и той же батарее пушки стреляли по различным целям, каждая сама по себе, а скорость стрельбы была поразительно мала – максимум семь выстрелов в минуту на 28 орудий.
«Трудно предположить, – писал он, – чтобы подобная бомбардировка имела бы моральный эффект или нанесла бы много вреда противнику». Но раз буры не понесли от бомбардировки серьезных потерь, то что им мешало опять-таки пойти на прорыв и попытаться вырваться из лагеря? Тем более, что после провала первого по сути массированного артиллерийского обстрела бурского лагеря, британское командование в течение несколько дней не предпринимало никаких активных действий. Только когда их артиллерия пополнилась осадными 6-дюймовыми мортирами, они 26 февраля опять начали обстрел буров.
Стаховича очень удивляло, что «в лагере была масса дохлых животных. Они валялись всюду – и в середине бивуаков войсковых частей, и несколько в стороне от них, и в 20 шагах от госпиталя, и в 40 шагах от лагеря главнокомандующего. Никто их не зарывал, и даже трупы почти не сдвигались в сторону с того места, где подохло животное».
Стаховича очень удивляло, что «в лагере была масса дохлых животных. Они валялись всюду – и в середине бивуаков войсковых частей, и несколько в стороне от них, и в 20 шагах от госпиталя, и в 40 шагах от лагеря главнокомандующего. Никто их не зарывал, и даже трупы почти не сдвигались в сторону с того места, где подохло животное».
Генерал Якобус Геркулаас де ла Рей (1847–1914)
А потом он увидел вещи и похлеще:
«Внутреннего распорядка на бивуаке не было никакого.
1. Пользование водой. В этом отношении лагерь находился в особо тяжелых условиях – выше по реке находился осажденный лагерь буров, для которых единственным средством освобождаться от нечистот и дохлых животных являлся спуск их в реку… 25-го спущено было не менее 500 дохлых лошадей…
Войска все время пользовались водой из этой реки, причем вода, конечно, не кипятилась. Понятно, что при такой воде не было особой надобности указывать места для питья людей, водопоя и купания; однако, несомненно, следовало принять какие-либо меры для упорядочения пользования водой; таковых, однако, принято не было, почему можно было наблюдать следующие явления: в реке лежит мертвая лошадь, в 5–6 шагах ниже ее наполняется бочка для питья людей; в это время кафр вгоняет в реку, между бочкой и дохлой лошадью, шесть связанных вместе мулов, которые еще больше возмущают и без того темно-коричневую воду; тут же купаются и моются нижние чины».
1. Пользование водой. В этом отношении лагерь находился в особо тяжелых условиях – выше по реке находился осажденный лагерь буров, для которых единственным средством освобождаться от нечистот и дохлых животных являлся спуск их в реку… 25-го спущено было не менее 500 дохлых лошадей…
Войска все время пользовались водой из этой реки, причем вода, конечно, не кипятилась. Понятно, что при такой воде не было особой надобности указывать места для питья людей, водопоя и купания; однако, несомненно, следовало принять какие-либо меры для упорядочения пользования водой; таковых, однако, принято не было, почему можно было наблюдать следующие явления: в реке лежит мертвая лошадь, в 5–6 шагах ниже ее наполняется бочка для питья людей; в это время кафр вгоняет в реку, между бочкой и дохлой лошадью, шесть связанных вместе мулов, которые еще больше возмущают и без того темно-коричневую воду; тут же купаются и моются нижние чины».
Однако сам Бог был, по-видимому, сторонником англичан, потому что можно считать настоящим чудом, что среди них не началась какая-нибудь жуткая эпидемия, хотя от поноса страдали очень многие, о чем впоследствии писали уже британский полковник Баден Пауэлл и врач… Конан Дойл.
Дети бурского генерала Кооса де ла Рея
Более того, именно чудом и ничем иным можно было объяснить и то, что уже 27 февраля генерал Пит Арнольдус Кронье, по общему признанию один из наиболее авторитетных и талантливых генералов бурской армии, даже не дожидаясь нового штурма со стороны британских войск, совершенно неожиданно сдался англичанам вместе со всем своим отрядом. Лорд Робертс в своем донесении военному министру произошедшее у Паардеберга описал так:
«Лагерем буров рассчитывали овладеть после полудня, но противник защищался с таким упорством, и проложить себе дорогу между деревьями и кустарником, окаймлявшими оба берега, было так трудно, что мы были вынуждены отвести войска назад. Буры понесли большие потери, но и наши были не менее серьезны. Мы потеряли 15 офицеров убитыми, 54 ранеными, 8 пропавшими без вести и 3 взятыми в плен; нижних чинов: 183 убитыми, 851 ранеными, 88 без вести пропавшими и 9 взятыми в плен…
…Тут я узнал, что генералу Кронье было дано перемирие на 24 часа для уборки его убитых. Я прекратил его немедленно и приказал открыть самую сильную бомбардировку неприятельского лагеря. Генералу Кронье было известно, что к нему шли большие подкрепления из Наталя и с юга Свободной Республики, и, прося перерыва военных действий, он имел в виду выигрыш времени.
…После полудня (имеется в виду 20-е февраля) в течение нескольких часов мы бомбардировали лагерь буров и окружавшие его траншеи из морских орудий, 5-дюймовых мортир и полевою артиллериею. От этой бомбардировки сильно пострадали волы, лошади и повозки противника.
21-го и 22-го бомбардировка продолжалась; на обоих берегах, в особенности же на северном, траншеи выводились все более и более вперед к противнику с тем, чтобы облегчить штурм, если бы пришлось к нему прибегнуть.
Когда Кронье увидел, что он окружен, то стал принимать меры, чтобы войти в сообщение с Блумфонтейном посредством оптического телеграфа, без сомнения, для того, чтобы просить помощи.
За период времени с 19 по 24 февраля мы потеряли 12 офицеров ранеными, 9 нижних чинов убитыми, 102 ранеными и 9 без вести пропавшими.
26-го утром из лагеря на р. Моддер прибыли четыре 6-дюймовые мортиры и после полудня снова была начата бомбардировка лагеря.
27-го… В 6 часов утра я получил от генерала Кронье письмо, в котором он сообщал мне, что безусловно сдается со своими войсками на милость Ее Величества. Вот перевод этого письма:
«Главная квартира лагеря, река Моддер
27 февраля 19:00.
Милостивый Государь,
Имею честь сообщить вам, что вчера вечером на военном совете решено капитулировать безусловно со всеми войсками здесь находящимися в виду настоящей обстановки. Вследствие этого войска обращаются к милости Ее Британского Величества.
В знак сдачи, сегодня после 6 часов утра будет поднят белый флаг. Военный совет просит вас отдать приказания для прекращения военных действий, во избежание новых потерь.
Имею честь и проч…
П. А. Кронье, генерал».
…Тут я узнал, что генералу Кронье было дано перемирие на 24 часа для уборки его убитых. Я прекратил его немедленно и приказал открыть самую сильную бомбардировку неприятельского лагеря. Генералу Кронье было известно, что к нему шли большие подкрепления из Наталя и с юга Свободной Республики, и, прося перерыва военных действий, он имел в виду выигрыш времени.
…После полудня (имеется в виду 20-е февраля) в течение нескольких часов мы бомбардировали лагерь буров и окружавшие его траншеи из морских орудий, 5-дюймовых мортир и полевою артиллериею. От этой бомбардировки сильно пострадали волы, лошади и повозки противника.
21-го и 22-го бомбардировка продолжалась; на обоих берегах, в особенности же на северном, траншеи выводились все более и более вперед к противнику с тем, чтобы облегчить штурм, если бы пришлось к нему прибегнуть.
Когда Кронье увидел, что он окружен, то стал принимать меры, чтобы войти в сообщение с Блумфонтейном посредством оптического телеграфа, без сомнения, для того, чтобы просить помощи.
За период времени с 19 по 24 февраля мы потеряли 12 офицеров ранеными, 9 нижних чинов убитыми, 102 ранеными и 9 без вести пропавшими.
26-го утром из лагеря на р. Моддер прибыли четыре 6-дюймовые мортиры и после полудня снова была начата бомбардировка лагеря.
27-го… В 6 часов утра я получил от генерала Кронье письмо, в котором он сообщал мне, что безусловно сдается со своими войсками на милость Ее Величества. Вот перевод этого письма:
«Главная квартира лагеря, река Моддер
27 февраля 19:00.
Милостивый Государь,
Имею честь сообщить вам, что вчера вечером на военном совете решено капитулировать безусловно со всеми войсками здесь находящимися в виду настоящей обстановки. Вследствие этого войска обращаются к милости Ее Британского Величества.
В знак сдачи, сегодня после 6 часов утра будет поднят белый флаг. Военный совет просит вас отдать приказания для прекращения военных действий, во избежание новых потерь.
Имею честь и проч…
П. А. Кронье, генерал».
P. S.
Я принял Кронье в своем лагере в 8 часов утра, а после полудня направил его в Капштадт вместе с другими пленными в числе 3 919 человек, не считая 150 раненых.
Я принял Кронье в своем лагере в 8 часов утра, а после полудня направил его в Капштадт вместе с другими пленными в числе 3 919 человек, не считая 150 раненых.
Трофейный «Виккерс-Максим», попавший в руки англичан после капитуляции Кронье
Кроме ружей, пленных и большого количества патронов Маузера, мы взяли три 75-миллиметровые пушки Круппа, одну 12-фунтовую скорострельную пушку, орудие старого образца, одну автоматическую 37-миллиметровую пушку Викерс-Максим, а также много повозок, возов и мулов…»
И далее, как вывод:
«Взятие в плен одного из самых искусных и энергичных вождей буров, без сомнения, нанесет серьезный удар всему их делу».
Просто юный бур
И да, действительно капитуляция генерала Кронье во всем мире вызвала неоднозначную реакцию, а многие буры так и вообще посчитали, что он это сделал нарочно и что его подкупили англичане. Генерал Де Вет, пытавшийся помочь ему вырваться из окружения, написал об этом так:
«В 10 часов утра генерал Кронье сдался англичанам. Горько было мое разочарование. Чувства, испытанные мною, не поддаются никакому описанию…
Упрямый генерал не желал послушаться доброго совета. Я должен сказать, что я знал генерала Кронье за неустрашимого, храброго героя, каким он всегда был, но требовать от него, чтобы он бросил на произвол неприятеля свой огромный лагерь – было нельзя. Такое требование было ему не под силу. Это единственное, чему я могу приписать его упрямство.
Он думал о том, что он, как храбрый воин, должен или стоять, или пасть вместе с лагерем; но он не думал о том, какие ужасные последствия будет иметь его погибель. Он не думал о том, что падение его может оказаться решительным, непоправимым ударом для всего его народа и что последствием его личных соображений явится страшная паника… если генерал Кронье, человек всеми прославленный за храбрость, взят в плен, то чего же может ожидать простой бюргер?
Возможно, конечно, что здесь таится Промысел Бога, управляющего судьбами народов и пославшего нам чашу, которую мы должны были испить до дна. Тем не менее поведение генерала Кронье не может быть не осуждаемо; в особенности достойно порицания то, что после моего посланного, принесшего ему мое предложение напасть, для спасения всего дела, на неприятеля ночью и прорваться сквозь него с нашей помощью, – он этого не сделал…»
Упрямый генерал не желал послушаться доброго совета. Я должен сказать, что я знал генерала Кронье за неустрашимого, храброго героя, каким он всегда был, но требовать от него, чтобы он бросил на произвол неприятеля свой огромный лагерь – было нельзя. Такое требование было ему не под силу. Это единственное, чему я могу приписать его упрямство.
Он думал о том, что он, как храбрый воин, должен или стоять, или пасть вместе с лагерем; но он не думал о том, какие ужасные последствия будет иметь его погибель. Он не думал о том, что падение его может оказаться решительным, непоправимым ударом для всего его народа и что последствием его личных соображений явится страшная паника… если генерал Кронье, человек всеми прославленный за храбрость, взят в плен, то чего же может ожидать простой бюргер?
Возможно, конечно, что здесь таится Промысел Бога, управляющего судьбами народов и пославшего нам чашу, которую мы должны были испить до дна. Тем не менее поведение генерала Кронье не может быть не осуждаемо; в особенности достойно порицания то, что после моего посланного, принесшего ему мое предложение напасть, для спасения всего дела, на неприятеля ночью и прорваться сквозь него с нашей помощью, – он этого не сделал…»
Генерал Луис Бота (1862–1919)
Однако полковник российского Генерального штаба Стахович обвинил в том, что случилось под Паардебергом, отнюдь не промысел божий, а самого генерала Кронье. Он писал:
«Действия Кронье за тот же период (15–27 февраля) преступно неправильны. Главной, непростительной ошибкой была его остановка в Паардеберге. Мне кажется несомненным, что он мог отступить далее, едва ли одна кавалерийская бригада, появившаяся у него с фланга… была бы в силах… преградить ему дальнейший путь. Наконец, в крайнем случае, он мог пожертвовать обозом и некоторыми наиболее тяжелыми орудиями. При этом последнем условии он мог отступить совершенно свободно, и это должно было быть ему известно.
Решившись на остановку, он избрал для этого очень неудачное место: его лагерь был расположен в низине и окружен со всех сторон на расстоянии хорошего орудийного выстрела командовавшими высотами…
Но нельзя не отнестись с полным осуждением к тому, что (его войска и он сам) они не сделали ни одной вылазки (при растянутости линии обложения и плохой передовой службе войск они легко могли бы нанести несколько частных поражений), ни разу не попытались пробиться…»
Решившись на остановку, он избрал для этого очень неудачное место: его лагерь был расположен в низине и окружен со всех сторон на расстоянии хорошего орудийного выстрела командовавшими высотами…
Но нельзя не отнестись с полным осуждением к тому, что (его войска и он сам) они не сделали ни одной вылазки (при растянутости линии обложения и плохой передовой службе войск они легко могли бы нанести несколько частных поражений), ни разу не попытались пробиться…»
Мани Мариц (1876–1940) – бурский генерал во время англо-бурской войны, позднее – предводитель бурского восстания на стороне Германии в 1914 году
У буров было очень плохо с разведкой, недаром Луи Буссенар именно иностранных волонтеров капитана Сорви-голова записал в разведчиков. Причем, даже узнав о действиях англичан, он до конца не верил, что те отойдут так далеко от железной дороги. И вот что интересно – британский лорд не погнушался лично поехать посмотреть на расположение бурского лагеря, а бурский генерал… так и не решился поехать и лично убедиться в том, как его со всех сторон окружают англичане!
Бурский генерал Бен Вильён (1869–1917)
В любом случае для нас важен тот факт, что поражение под Паардебергом стало переломным моментом второй англо-бурской войны. Оно серьезным образом подорвало моральный дух буров, и, как и предсказывал фельдмаршал Робертс, ослабило их волю к победе.
Продолжение следует…
Информация