Кто не хотел в СССР строить авианосцы
На протяжении десятилетий адмиралы не понимали их значенияВ последнее время вопросы создания в нашей стране авианосцев (АВ) не сходят со страниц различных печатных изданий и активно дискутируются в социальных сетях. Однако для публикации и обсуждения информации, право на изложение которой имеют все, кто интересуется данной темой, необходимо хотя бы располагать минимумом достоверных сведений.
К сожалению, большинство участников оживленных споров, ссылаясь при аргументации на мнения различных военных и политических деятелей, никогда не видели реальных документов (в том числе протоколов правительственных заседаний) и не слышали реальных высказываний представителей военно-политического руководства страны, а потому строят свои умозаключения на основе активно циркулирующих слухов.
Попробуем внести ясность в эту проблему и рассказать о том, что было скрыто от простых граждан «грозными охранителями многих бесполезных тайн СССР и России».
Для начала разберемся: кто же не хотел в СССР строить авианосцы? Но для этого придется сделать небольшой экскурс в историю и назвать некоторые имена.
Дебют мобильных аэродромов
Первыми в 1918 году начали создавать АВ ВМС Великобритании, переоборудовав в авианосный корабль линкор (ЛК) «Фьюриос». Как полагало руководство королевского флота, авианосцы требовались для решения вспомогательных задач, в частности ослабления атаками самолетов линейных сил противника перед главным артиллерийским сражением, а также для прикрытия собственных линкоров от ударов неприятеля с воздуха.
В Японии и США строить авианосцы стали позже, но концептуальные взгляды на их применение были близки с точкой зрения на сей счет британских адмиралов (с некоторым отличием в Стране восходящего солнца). Японские и американские флотоводцы считали, что все АВ должны действовать в виде единого оперативного соединения для нанесения наибольших потерь главным силам врага до начала линейного артиллерийского боя, а не распределяться по эскадрам ЛК.
Исходя из этого понятно, почему в «большой» 10-летнейпрограмме строительства советского флота 1938 года значилось 15 линкоров и всего два авианосца да и планировалось создание «плавающих аэродромов» не в первом пятилетии. Тогда все полагали, что АВ являются вспомогательными кораблями. Командование ВМФСССР намеревалось возложить на них обеспечение ПВО линейных сил и ведение разведки. Оно полагало что раз советский флот в ту пору должен в первую очередь решать задачу обороны своей прибрежной зоны в закрытых морях, ПВО и разведку может обеспечить в большей степени береговая авиация, а авианосцы надо иметь дополнительно, на всякий случай.
Чтобы предвидеть огромное будущее АВ и, следовательно, строить их вместо ЛК, надлежало быть столь же гениальным и авторитетным военно-морским деятелем, как японский адмирал Ямомото. Да и сама морская авиация ВМФ СССР имела в основном разведывательно-истребительную направленность и слабые ударные возможности (ударных машин менее 15% всего парка самолетов), причем дальнейшее ее развитие также предполагалось в том же ключе. Таким образом, бросать упреки в адрес руководителей СССР и ВМФ 30-х годов за недостаточное внимание к АВ нет никаких оснований.
Концепция вспомогательного назначения авианосцев реализовывалась и в начале Второй мировой войны. Самолеты британских АВ торпедировали три итальянских линкора в базе «Таранто» в 1940 году, подбили в Атлантическом океане в 1941-м немецкий линкор «Бисмарк», который был затем потоплен артиллерийским огнем, нанесли повреждение итальянскому линкору «Витторио Винето» у мыса Матапан (только быстрое восстановление боеспособности и близость базы спасли корабль от участи «Бисмарка»).
Японцы, воспользовавшись опытом англичан, нанесли удар авианосным соединением по Перл-Харбору в декабре 1941 года и вывели из строя все линкоры Тихоокеанского флота США, потопив и повредив восемь американских ЛК. Однако только после сражений в Коралловом море и у острова Мидуэй в 1942-м АВ стали основными боевыми единицами ведущих флотов мира, причем не как корабли сами по себе, а в качестве мобильных аэродромов для авиации. Именно она превратилась в главную силу на море, победившую сперва надводные корабли, а затем – с 1944-го и подводные лодки. Кстати, еще раньше – в 1939–1940 годах люфтваффе, а не немецкие танки разгромило сухопутные войска Польши, Франции и Великобритании.
Сбылись пророческие слова русского военно-морского теоретика Н. Л. Кладо, произнесенные им еще в 1910 году: «…когда воздушная сила преодолеет препятствия, которые мешают ее развитию (главным образом малую грузоподъемность), она сразу займет главенствующее положение среди средств ведения войны...»
Великая Отечественная заставила серьезно задуматься советских адмиралов. На севере транспортные конвои для СССР с оружием и стратегическими материалами из США и Великобритании несли основные потери не от немецких субмарин, а от германской авиации. На Балтийском море попытка вначале держать корабли в Кронштадте под защитой мощной ПВО привела лишь к гибели ЛК «Марат», одного лидера, нескольких эсминцев и подлодок. В дальнейшем только маскировка и перебазирование кораблей в Ленинград спасли их от неминуемого уничтожения люфтваффе. На Черном море, пока немецкая авиация находилась в Крыму, она полностью вытеснила наши надводные корабли и даже подлодки из зоны досягаемости ее самолетов, обеспечила блокаду и захват Севастополя. Вплоть до конца 1943 года появление днем на расстоянии действия машин люфтваффе даже соединения надводных кораблей Черноморского флота приводило к его гибели. Как выяснилось, обеспечить ПВО кораблям в море береговыми истребителями оказалось возможным лишь на удалении 50–100 километров от берега, да и то лишь в некоторых случаях.
Ставка на подлодки
Какие же уроки извлекли командование Военно-морского флота СССР и руководство страны в целом из опыта прошедшей войны?
Из неопубликованных записок начальника Главного управления кораблестроения ВМФ адмирала Н. В. Исаченкова известно следующее: «В июне 1945 года я был вызван к наркому адмиралу Н. Г. Кузнецову, который сообщил мне, что еще в начале года по указанию И. В. Сталина начались работы по проработке будущего флота. Сегодня И. В. Сталин меня спросил, какой главный вывод по идущим боям на море я сделал. Ответил ему, что подводные лодки и авиация стали главными силами на море. «Все-таки подлодки первые?». Я подтвердил это. «Странно, – ответил он. – Готовьте программу кораблестроения на 1945–1955 годы». Так что, Николай Васильевич, готовьте предложения в программу кораблестроения с учетом наработок комиссии вице-адмирала Абанькина».
Как видим, адмирал Н. Г. Кузнецов приоритет отдавал подводным лодкам, что несколько озадачило Сталина.
Комиссия теоретиков ВМФ под председательством вице-адмирала П. С. Абанькина представила в марте 1945 года «Соображения по наиболее рациональному соотношению количества кораблей различных классов на различных театрах и о целесообразности создания новых классов кораблей или слияния в один класс уже существующих». Этот документ долго имел гриф «Совершенно секретно», поскольку в нем анализировались возможные боевые действия ВМФ СССР против союзников по антигитлеровской коалиции на всех ТВД. При этом значение авианосцев по-прежнему определялось положениями старой концепции (ПВО и ослабление противника до решительного артиллерийского боя), но их соотношение в зависимости от театра уже было таким – один-два АВ на каждый ЛК. По минимуму предполагалось иметь девять ЛК и 13 АВ.
Особым «аппетитом» отличались подводники, потребовавшие развертывания до 430 субмарин с задачами борьбы с боевыми кораблями противника. Позже, уже при Н. С. Хрущеве, Н. Г. Кузнецов настаивал на строительстве 800 ПЛ, что вызвало ярость первого лица государства из-за огромных затрат и способствовало увольнению адмирала в отставку.
Таким образом, командование ВМФ СССР и после Великой Отечественной – в 1945-м делало ставку на подлодки, а авианосцы, как и в 20–30-е годы, рассматривало в качестве вспомогательных кораблей по сравнению с линкорами. В то же время политическое руководство СССР не считало эту концепцию правильной.
В сентябре 1945-го в кабинете Сталина заслушивался доклад Н. Г. Кузнецова по будущей кораблестроительной программе, которая, судя по запискам адмирала Н. В. Исаченкова, предполагала постройку к 1956 году четырех ЛК, 12 АВ, 94 крейсеров, 358 эсминцев и 495 ПЛ. Однако совещание сильно откорректировало эти планы. Коснемся лишь аспектов, связанных с АВ и ПЛ.
«Отойдя от первоначальной заявки, нарком ВМФ просил построить четыре больших и четыре малых АВ. И. В. Сталин ответил: «Подождем и с тем, и другим», – вспоминает Н. В. Исаченков. Затем, имея в виду потребности Северного флота, генералиссимус после короткого обсуждения резюмировал: «Построим две штуки малых». (Однако позже по настоянию судостроительной промышленности и при молчаливом согласии уже нового командования ВМФ авианосцы из программы исчезли.) Засомневался Сталин и в необходимости такого количества субмарин: «Нужно ли столько лодок вообще и особенно нужны ли большие подлодки?». Н. Г. Кузнецову удалось отстоять только часть ПЛ».
Кому же оказались не нужны мобильные аэродромы? Надо полагать – не Сталину, а судпрому и новому (после Н. Г. Кузнецова) командованию ВМФ. Например, все попытки адмирала Кузнецова организовать достройку трофейного немецкого авианосца «Граф Цеппелин» были отвергнуты Наркоматом судостроительной промышленности даже при наличии заключения Балтийского завода о возможности проведения необходимых работ.
Средство ПВО
В середине 50-х годов наступила научно-техническая революция и во всех странах, в том числе и в СССР, начался пересмотр значимости для будущей войны различных видов оружия. Даже в ведущих морских державах (США, Великобритания и Франция) на фоне всеобщей ракетно-ядерной истерии стали подвергать сомнению целесообразность существования АВ. В СССР появилось огромное число военно-морских специалистов, полагавших, что именно ракеты помогут наконец дешево «перегнать, не догоняя» традиционные ВМС ведущих морских держав.
В октябре 1955 года в Севастополе под руководством Н. С. Хрущева было проведено совещание членов правительства с руководящим составом Министерства обороны и ВМФ по выработке путей развития флота на предстоящее десятилетие. Мероприятие проходило под лозунгом «Прошлый опыт формирования боевых средств флота непригоден в новых условиях».
Вначале свой взгляд на эти проблемы высказал Н. С. Хрущев: «При современных средствах обнаружения, связи, мощных ракетных средствах поражения могут ли выполнять свои задачи надводные корабли при своих крупных размерах? Надводные корабли станут обузой... Верю в подводные лодки. Подводный флот и морскую авиацию надо сделать главной силой для борьбы на море... Прикрытие коммуникаций требует создания авианосцев для решения задач ПВО. Но эта задача не ближайшего времени. Возможно, целесообразно спроектировать и построить для начала один авианосец с целью накопления опыта для определения порядка дальнейшего их строительства, когда это потребуется…»
Министр обороны Г. К. Жуков высказал следующие взгляды: «…Решающее значение в войне на море будут иметь действия флотской авиации и могучее ракетное оружие… Для нарушения морских и океанских сообщений нужен мощный подводный флот... Авианосцы в ближайшее время строить не нужно. Наше стратегическое положение иное по сравнению с вероятным противником...»
Если бы маршал знал, что для реального нарушения коммуникаций вероятного противника (превышение потерь над новым строительством) в то время необходимо было ежемесячно топить транспортные суда суммарным водоизмещением более двух миллионов тонн, что требовало, по самым скромным подсчетам, поддерживать численность действующих ПЛ на уровне 1000 единиц и ежемесячного производства не менее 15 000 торпед, то он скорее всего отказался бы от постановки этой задачи ВМФ.
Наконец, по планам Генерального штаба предполагалось, что в случае возникновения войны между НАТО и Организацией стран Варшавского договора (ОВД) уже через две недели наши войска выйдут к побережью пролива Ла-Манш и приступят к его форсированию. Эта водная преграда рассматривалась тогдашними советскими стратегами как «широкая река», бронетанковая техника должна была ее форсировать на специальных быстроходных одноразовых средствах. А первые конвои из США смогли бы прибыть в Европу только через три недели.
Отдавая приоритет морской авиации как главной силе на море, военно-политическое руководство СССР либо отводило АВ только роль одного из средств ПВО (Н. С. Хрущев) для прикрытия неизвестно каких коммуникаций (ведь СССР имел их только на суше или в прибрежной зоне и они, конечно, не требовали АВ для прикрытия), либо полностью отрицало необходимость создания таких кораблей (Г. К. Жуков). Если бы они рассматривали авианосец как плавучий подвижный аэродром с целой дивизией морской авиации на борту, то целесообразность строительства даже небольшого количества АВ была бы обоснована ими же выдвинутым приоритетом морской авиации. Наконец, опасность поражения стационарных объектов ядерным оружием потребовала развертывания подвижной системы базирования флота. А ведь АВ фактически таковой и является. К сожалению, в выступлениях военных моряков, касающихся АВ, последние также рассматривались как средство ПВО различных соединений надводных кораблей.
Как видим, и в 50–60-е годы лидеры страны, не возражая в принципе против строительства АВ, просто не знали целей этого строительства. А вот военно-морские специалисты не могли (или не хотели?) правильно ориентировать правительство, оставляя его взгляды на АВ на уровне 20–30-х.
Фантастические предложения
Наконец в начале 70-х годов часть руководителей ВМФ СССР стали понимать, что «могучее ракетное оружие» само по себе не может решить всех проблем, возникающих в противоборстве с ВМС США даже у своих берегов, в том числе и с американскими авианосными ударными соединениями (АУС), для которых была создана очень хорошая система ПВО. Развернулись проектные работы по первым отечественным авианосцам, подобным АВ Соединенных Штатов.
В 1973 году готовый аванпроект авианосца с атомной энергетической установкой (АЭУ) проекта 1160 водоизмещением примерно 100 000 тонн оказался на столе у министра обороны СССР А. А. Гречко. Маршал тогда сказал: «Да чего вы там мудрите! Сделайте, как у американцев, вот с таким авиапарком». Он собственноручно на чертеже зачеркнул синим карандашом ракетный погреб с ПКР, так любимыми отечественными адмиралами, и написал состав авиагруппы: палубные бомбардировщики Су-24К, истребители и штурмовики Су-27К (тогда условное наименование «Буран») и ряд других самолетов. Глава военного ведомства сразу определил универсальное назначение корабля.
Гречко был единственным министром обороны СССР, который правильно разбирался во флотских вопросах и четко определял задачи отечественных АВ. К сожалению, после его смерти в 1976 году проект «прикрыли» и началась спекуляция на известных словах Л. И. Брежнева: «Авианосцы – это оружие агрессора». Кто это написал для генсека, в принципе неясно. Но поскольку Брежнев безгранично уважал Гречко и никогда не говорил ничего, не согласуя с Политбюро и, естественно, с ним, то вряд ли эта фраза могла принадлежать ему.
В конце 70-х годов ярый сторонник всякой фантастики (экранопланы, крупные боевые корабли на воздушной подушке, самолеты вертикального взлета и посадки и т. д.) новый министр обороны СССР Д. Ф. Устинов все же разрешил спроектировать и построить авианосец, который классифицировали как тяжелый авианесущий крейсер (ТАВКР). При строительстве он получил проектный номер 11435, а после 1991 года и свое заслуженное имя – «Адмирал Кузнецов» (полное имя длинное и не соответствует традициям русского флота). Однако еще на техническом задании на проектирование этого корабля рукой главкома ВМФ адмирала С. Г. Горшкова было написано: «Разместить 12–24 противокорабельных ракет, силовая установка котлотурбинная». Так что построить полноценный АВ опять не удалось.
Позже выяснилось, что запрет на АЭУ наложил Устинов, а Горшков не сильно возражал. Более того, он долго мучился, как бы его любимые ПКР соединить с самолетами АВ. По воспоминаниям начальника надводного управления 1-го ЦНИИ МО контр-адмирала Б. А. Колызаева, один из помощников Горшкова предложил рассматривать ПКР как невозвращаемые штурмовики, а корабельные истребители – как средство их обороны и сопровождения на маршруте полета к цели. «Вот теперь я знаю, для чего нам авианосцы!» – радостно ответил адмирал С. Г. Горшков.
Особым подходом к развитию ВМФ и вообще к надводному флоту отличался адмирал Н. Н. Амелько – заместитель начальника Генерального штаба по ВМФ (1979–1986). Он во все мыслимые и немыслимые инстанции писал вплоть до самой смерти: «Надводные корабли водоизмещением более 2000 тонн – это глупость и ненужные стране расходы, а строить надо подводные лодки».
Оригинальным «подходом» отличился и первый заместитель главнокомандующего ВМФ адмирал Н. И. Смирнов (правда, многие флотоводцы потом говорили, что это все были идеи Горшкова), который лично курировал в 80-е годы разработку «броненосного ракетного крейсера» водоизмещением 100 000 тонн с 1000 ударными ракетами, своеобразное возрождение японского суперлинкора типа «Ямато». А ведь этот корабль вместо АВ Главный штаб ВМФ продолжал поддерживать и проталкивать в программы военного кораблестроения под видом «ракетного крейсера береговой обороны» вплоть до середины 90-х годов. Составители этих программ еле отбились от столь странных идей. Естественно, министры обороны СССР, хорошо разбиравшиеся только в танках и артиллерии, безоговорочно верили руководству ВМФ, а оно иногда рождало весьма странные идеи.
- Владислав Никольский, доктор технических наук, профессор Николай Новичков, кандидат технических наук
Информация