Не войско, не польское. Солдаты Андерса в России
Общий враг объединяет
Нынешние польские амбиции в связи с конфликтом на Украине не могут не волновать Россию. Особенно с учётом претензий на Львов и даже возрождения «Речи Посполитой». История тем не менее помнит, как пострадала Польша от нацизма и как сражались с гитлеровцами солдаты из Войска Польского.
И начиналось всё, вообще-то, не так плохо. Ведь ещё в сентябре 1939 года красные командиры не только вместе с немцами принимали парад в Бресте. Немало было и тех, кто бок о бок с поляками отражал наступление германской армии на Львов (Этот город называется Львов, а не Лемберг).
Да, многим полякам пришлось уйти на восток, причём большинству – в плен. Однако, даже с учётом событий в Катыни, польская версия которых по-прежнему не убеждает, общий враг всё-таки объединил. Причём произошло это даже ещё до 22 июня 1941 года.
СССР шёл курсом на восстановление дипломатических отношений с находившимся тогда в Лондоне польским правительством в изгнании. Потом его, правда, фактически пришлось игнорировать, иначе мы бы в 1945 получили не союзную, а враждебную Польшу.
Уже с осени 1940 года, как только разрешились сложности с Финляндией, из Москвы не раз звучала готовность приступить к формированию новых польских вооружённых сил. Ни поражение франко-англичан на Западе, ни колебания курса сталинского ЦК не отменяли неизбежность войны СССР с гитлеровским рейхом.
Подписи на последнем из советско-польских документов поставили Сталин и Сикорский
После 22 июня 1941 года с «польским Лондоном» был незамедлительно подписан ряд межправительственных соглашений, в том числе о военном сотрудничестве. СССР и Польша, похоже, неожиданно для самих себя официально стали союзниками по антигитлеровской коалиции.
Не та армия
Сражения первой военной кампании складывались крайне неудачно для РККА, войска остро нуждались в пополнении. Между тем на территории СССР находились десятки тысяч поляков из числа пленных, интернированных, беженцев и жителей западных областей Украины и Белоруссии.
Характерно, что последних призывали на фронт не слишком активно, и не только потому, что порой не успевали за откатывающимися фронтами, нередко военкомы просто избегали проблем. Однако уже 30 июля, всего через пять недель боёв, польские политики в изгнании фактически дали добро на воссоздание польских вооружённых сил.
Оформлено это было, впрочем, как следует из текста документа, с точностью до наоборот:
«Правительство СССР выражает свое согласие на создание на территории СССР польской армии под командованием, назначенным польским правительством с согласия Советского правительства. Польская армия на территории СССР будет действовать под руководством Верховного командования СССР, в составе которого будет состоять представитель польской армии».
Это пункт 4-й межправительственного соглашения. К нему прилагался протокол с извещением об амнистии «всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве военнопленных».
14 августа стороны подписали военное соглашение, где пунктом 7 предписывалось, что «польские армейские части будут двинуты на фронт по достижению полной боевой готовности». Выступать они должны были «соединениями не меньше дивизии», а использоваться в соответствии с оперативными планами Советского Верховного командования.
До этого дело у подопечных беглого Лондонского правительства, однако, так и не дойдёт. Но, впрочем, будущее Войско Польское, фактически наша советская самодеятельность с участием польских коммунистов, будет биться с фашистами как надо. И вырастет до двух полновесных общевойсковых армий, с танковым и воздушным корпусами в придачу.
Премьера беглого премьера и пленного генерала
Польский премьер Владислав Сикорский не поленился слетать из Лондона в Москву, а как иначе, если туда наведался спецпредставитель от Рузвельта и уже собирался Черчилль. 4 декабря 1941 года Сикорский подписал со Сталиным, что было редкостью, довольно короткую Декларацию о дружбе и взаимной помощи.
Там польская сторона подтверждала, что её войска, «расположенные на территории СССР, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об руку с советскими войсками». Когда же встал вопрос о назначении командующего, тут же всплыло имя генерала Станислава Халлера, кузена Юзефа Халлера – одного из героев небезызвестного «чуда на Висле» (Они сотворили «Чудо на Висле»).
Однако его кандидатура не прошла – то ли поляки не рискнули раздражать Сталина неприятным напоминанием, то ли возраст Халлера учли – ему было уже под 70. Решили назначить 49-летнего генерала Владислава Андерса, служившего и в русской царской армии, и в корпусе Довбор-Мусницкого (Русская одиссея 1-го польского корпуса).
Андерс прозябал в Лубянской тюрьме ещё с сентябрьской кампании 1939 года, но после вызова в кабинет Берии получил чин дивизионного генерала, 25 тысяч рублей и задачу сформировать армию. Его армия так и осталась в истории «армией Андерса». Генерал придерживался принципа «двух врагов» Польши – России и Германии, и даже пообещал англичанам передать им все дивизии, сформированные в СССР.
Армию стали оперативно формировать где-то под Саратовом. Сначала это были всего две дивизии, потом её численность достигла 75 тысяч человек. Сикорский вообще хотел 150 тысяч, но столько польских пленных в СССР сразу не смогли найти. Везти из-за границы не получалось – с военными грузами проблем было, как известно, с избытком.
Советская власть полностью взяла на себя обмундирование и снабжение поляков, и даже их обучение. Всё в долг – этакий советский ленд-лиз, за который после войны с народной Польши никому ничего «содрать» не пришло даже в голову. А ведь солдаты Андерса за наших так и не повоевали.
Персидский транзит
Как только пришло время армии Андерса отправляться на фронт, взбрыкнул её командующий. Который до этого, между прочим, не раз заявлял, что считает «целесообразным по мере того, как та или иная дивизия будет готова, немедленно направить ее на фронт». Именно из уст Андерса прозвучали и такие слова:
«мы хотим первыми вступить на территорию Польши, это наш долг перед родиной».
Наверное, не просто так первой намечалось отправить в пекло первую же сформированную польскую дивизию. В ответ на соответствующий приказ Ставки генерал Андерс тут же заговорил о полном формировании армии. Это было зимой 1942 года, когда ещё не закончилось советское наступление под Москвой, и хорошего пинка немцам поляки вполне могли дать.
Однако от польского командующего последовал отказ, а потом и второй – уже в марте, когда надо было выручать красных десантников из окружения. Польские командиры заодно обратились и с просьбой перебросить армию южнее, где более тёплый климат. А лучше вообще – в Среднюю Азию. Там и оружие, и обмундирование из США и Британии через Иран подтянутся.
К тому времени союзники взяли Иран под свой контроль (Тегеран-41. Несекретная операция «Согласие») и наладили один из главных каналов поставок в СССР по ленд-лизу. Советскому командованию пришлось урезать полякам пайки – на фронт ведь те всё равно не рвутся. Вместо 96 тысяч в марте того же 1942 года их осталось всего 44 тысячи.
На карте советско-британского вторжения в Иран поляков не найти – они прибыли туда позже.
Некоторые историки, критикуя такую «жёсткую» меру, зачем-то приплетают проблемы на фронте, даже отступление к Сталинграду, хотя до него ещё было ой как далеко, и сначала был страшный Харьковский провал. Держать же в тылу целую армию, которая проедает ценнейшие поставки из-за рубежа – всё-таки нонсенс.
Полякам пришлось срочно увозить из «голодного» Союза 45 тысяч военных и членов их семей. Сама армия Андерса, главные силы, не скрываясь, засобирались под крыло западных союзников. Тем более что пошли разговоры подменить в том же Иране советскую часть оккупационных сил.
А за Сталина обидно
Хорошо, что обмен в итоге не состоялся, трудно даже представить, где бы иначе пришлось проводить легендарную встречу большой тройки, известную как Тегеран-43. Тем временем в СССР прекратили набор в армию Андерса, прервали и занятия по боевой подготовке.
Командование приступило к предварительным мероприятиям по формированию хорошо известного нам Войска Польского. Генерал Андерс успел наведаться в Лондон, после чего стал прямо настаивать на переводе в Иран всей армии. В августе 1942 года из СССР отбыли в Иран более 100 тысяч человек, из которых почти 40 тысяч – члены семей и обычные граждане бывшей Польши.
Тогда ситуация на Восточном фронте действительно уже стала крайне тяжёлой. У не самых скрупулёзных, но весьма многочисленных исследователей, как с нашей, так и с польской стороны, в работах присутствуют свидетельства о реакции Сталина на возможный отъезд польских военных из СССР. Обратите внимание, это был сказано не после их отъезда, а до:
«Если поляки не хотят здесь воевать, то пусть прямо и скажут: да или нет […]. Обойдёмся без вас. Можем всех отдать. Сами справимся. Отвоюем Польшу и тогда вам ее отдадим. Но что на это люди скажут».
Остаётся напомнить, что Сталин сказал это не какому-нибудь генералу Андерсу, а во время беседы в Кремле 3 декабря 1941 года с тем самым премьером в изгнании Сикорским, которого, вообще-то, по многочисленным свидетельствам, просто презирал.
Советский лидер сделал всё для того, чтобы «лондонский» кабинет к концу войны так и не перебрался ни в Варшаву, ни в коронный Краков. Ему был противопоставлен широкий польский левый фронт, а Черчилль с Рузвельтом, по опыту Екатерины Великой, а также прусского и австрийских монархов, пошли на тривиальный раздел сфер влияния.
Польша оказалась в сфере советской, а Андерсу вернуться в Польшу на «белом коне», как в расхожем мифе, так и не довелось. Он умер 77-летним в Лондоне, однако боевая история его армии, не слишком богатая, хотя и, безусловно, яркая, вполне достойна отдельного очерка.
Генерала похоронили в самом центре Италии – у монастыря Монте-Кассино, взятого в 1944 году после нескольких штурмов его жолнерами. Среди них, между прочим, были не только поляки, но и евреи, украинцы и белорусы, но это – отдельная история.
Информация