Афганистан и политика софистических парадоксов США
В конце августа прошлого года мировые СМИ обошли поистине эпические кадры выхода американских войск из Афганистана. Американцы оставляли на базах технику и боеприпасы, борт за бортом поднимали в небо уходящий военный контингент и тех немногих афганских счастливчиков, кто сумел попасть на самолет. Кто-то цеплялся в панике за стойки шасси, правда, такой полет был недолгим. Многие ситуации во время эвакуации напоминали период окончания войны во Вьетнаме. Общество и в США, и в мире однозначно записало такой, как сегодня принято уже говорить, «экстракшен» в историю крупнейших провалов американской политики.
При всей эпичности «исхода» следует отметить, что за двадцать лет афганской кампании нахождение там американских войск все более и более обессмысливалось. США безвылазно сидели на базах, изредка совершая рейды вглубь территории, на которой последние три года шла кровопролитная борьба между режимом официального Кабула и движением Талибан (запрещено в РФ).
В классической схеме «Большого Ближнего Востока», которая даже не скрывалась администрацией США и являлась некоторое время чуть ли не официальным планом работы, Афганистан представлял собой практически идеальную точку опоры для контроля Пакистана, Китая, Средней Азии и юга России через Каспий. Проблема была в том, что для ее реализации требовалось укоренение в стране, без которого невозможно строить серьезную военную инфраструктуру, в качестве объекта которой одно время рассматривался даже позиционный район ПРО. А вот этого самого укоренения никак не получалось. При этом страна требовала ежегодно финансовых вливаний и содержания контингентов.
Цифры прямых и безвозвратных затрат США в Афганистане очень сильно разнятся от источника к источнику. Сложно сказать, насколько суммы, близкие к 2 трлн долларов, соответствуют реальности – в последние годы эти затраты складывались из прямых финансовых инъекций в экономику (помощи) – около 7,5 млрд долларов в год, 800 млн долларов гуманитарной помощи, поставок вооружения, амуниции и военной техники Кабулу – 6–8 млрд долларов в год, образовательные программы и гранты на 0,5 млрд долларов и собственно содержание американского воинского контингента. После 2014 года, с окончанием т. н. «активной фазы», численность военнослужащих США не превышала в Афганистане относительно скромные для такой обширной и сложной территории 9 тыс. человек. Если брать официальные отчеты военного ведомства США, ветеранских организаций, то со всеми положенными надбавками и страховками сумма прямого содержания подобного контингента вряд ли перевалит за 820 млн долларов в год.
Автор не ставит сейчас целью досконально высчитать американский бюджет в регионе, в данном случае следует обратить внимание на порядок цифр. С одной стороны, есть официальные заявления Д. Байдена о фантастических 300 млн долларов расходов США в день, совокупных за период 2,32 трлн долларов, которые подхватили американские СМИ, а с другой – скромные цифры 16–18 млрд долларов в год, которые, даже будучи увеличенными при желании исследователя, ну никак не наскребут на искомые впечатляющие 2,32 трлн долларов. Более того, часть военного контингента в Афганистане была сформирована не только самими США, но и союзниками и просто странами, присоединившимися к миссии под эгидой резолюции ООН (до 40 % сил т. н. ISAF). Данная резолюция предусматривала финансирование каждым участником своего собственного контингента.
Давайте подумаем, содержание Афганистана со всеми его ведомствами, институтами, инфраструктурой обходилось бюджету США в 7–8 млрд долларов ежегодных расходов. Сумма, сопоставимая с бюджетами очередного проекта DARPA. При этом Афганистан получил от США в наследство не только «странное» правительство в Кабуле и бесконечное противостояние с талибами, он получил действующий Центральный банк, доступ к международным расчетам и экспорту товаров, даже, как бы это странно ни прозвучало, адекватную банковскую систему с десятью работающими банками и парой десятков ссудных организаций – аналогов отечественных «микрокредитов», только без сумасшедшей процентной политики. И у Афганистана действительно был свой собственный экспорт – от 3,5 до 1,6 млрд долларов в год. Мелочь для обычной страны, но вспомним, что все затраты США по дотации афганской системы составляли всего около 8 млрд долларов в год.
Все изложенное подсказывает, что финансовые затраты, которые официально преподносились в качестве главного лейтмотива выхода США из Афганистана, объективно не могут быть приняты за основу их мотивации. Более того, тот же Талибан долгое время контролировал менее 10 % территории и, при желании и соответствующей постановке вопроса, как минимум держать их в рамках этих процентов было задачей выполнимой. Однако желания с каждым годом было все меньше, а постановка вопроса висела в воздухе.
Здесь можно рассуждать и о политических проблемах внутри разных администраций в Белом доме, противостоянии американских элит и Трамп-гейте, колебаниях политических линий, даже о популярном одно время в самих США варианте «саботажа планов Байдена американским командованием на местах», однако, если посмотреть на экономические показатели и потери контингента США в последние годы миссии (21, 11, 13 человек), то они никак не могут быть приняты за истинную причину «эвакуации».
Было бы глупостью считать, что явленное миру непотребство под видом выхода войск США из Афганистана, с откровенным и как-то по-американски циничным организационным бардаком, является «особым хитрым планом» администрации США, однако наивно предполагать и другое, что за выводом войск из региона нет вообще никакой долгосрочной программы действий. Стратегия США, начиная с президентства Д. Трампа и продолженная (неожиданно для многих) при его преемнике-антагонисте Дж. Байдене – сосредоточение. США уходят или ослабляют нажим во многих точках, ранее казавшихся для них политическими центрами – Афганистан, Ближний Восток, Африка, Венесуэла, однако в противовес этому они формируют своего рода бетонную конструкцию там, где видят потенциал военного, политического, а главное – ценностно-идеологического союза.
«Урезая осетра», они ликвидируют от него все поврежденные и ненужные в приготовлении части, однако все остальное подвергается беспрецедентной за многие годы политике подавления любых форм инакомыслия. А это означает, что США, обрезая «хвосты», готовятся к серьезному противостоянию на главных направлениях, впрочем, не обязательно военному, как на Украине. Однако, уходя из ряда регионов, Штаты оставляют везде своеобразные мины-закладки, растяжки, сюрпризы, которые никак не позволяют формально победившим сторонам воспользоваться своей мнимой свободой.
Выведя основную часть войск из Сирии, США оставили часть для поддержания контрабанды нефти – основного источника дохода арабских кланов Заефратья и структур TEV-DEM (а фактически Рабочей партии Курдистана), что делает невозможным любой практический и эффективный диалог в треугольнике Турция – Иран – Сирия. Де-факто, выйдя из Ирака, США путем довольно сложных манипуляций столкнули между собой шиитов, и сегодня сложно сказать насколько М. ас-Садр готов к переговорам с иранскими силами в регионе, а главного переговорщика и теневого кардинала со стороны Ирана – К. Сулеймани, уже нет в живых. Выйдя же из Афганистана, США за собой оставили главную опцию – финансы. Дав возможность талибам поживиться на складах вооружения и военной техники и приодеться в современную экипировку, США отобрали у них деньги и не только сами деньги – это было бы полбеды, в конце концов человек с автоматом никогда не останется голодным, они лишили Кабул даже самой возможности деньгами пользоваться.
Дело в том, что, в отличие от Ирака и даже Сирии, где можно запретить любые безналичные расчеты в долларах, но нельзя прекратить наличного хождения этой валюты и перетока ее между странами, Афганистан лишен потенциала по товарообороту, через который циркуляцию американской валюты можно организовать. До этого такую возможность предоставляли сами США и руководство соседнего Пакистана, однако премьер-министр последнего И. Хан пошел на ряд соглашений, которые открывали возможности для плотного сотрудничества с нашей страной. Эти договоренности сложились аккурат в период интенсивных переговоров США с тем же Талибаном в катарской Дохе, при этом руководство Пакистана во взаимоотношениях с талибами вело себя так, как будто США регион уже покинули безвозвратно. Дело дошло до того, что Д. Трамп прямо обвинил И. Хана в «вероломстве и предательстве», потому что именно с позицией Пакистана связывали многочисленные успехи Талибана перед каждым новым раундом катарских переговоров.
В то время как США контролировали Афганистан и всерьез грезили глобальными партнерствами от океана до океана, связка Пекин – Исламабад не являлась проблемой в принципе, более того, именно И. Хан был для западной элиты человеком своей «тусовки», причем в самом буквальном, конкретном смысле этого слова. Но после того, как мир круто повернул к кризису и разлому на систему будущих блоков, И. Хан, выбрав свою сторону, оказался уже «вероломным предателем», и сегодня можно только гадать, насколько его прошлые «тусовочные заслуги» и связи сохранили ему жизнь после государственного переворота в этом году.
Какие-то валютные вливания в экономику Афганистана мог бы, конечно, организовать Китай, однако Афганистан – это не традиционное централизованное правительство, это своеобразная федерация из различных течений в рамках жесткого традиционного ислама, где Талибан является своего рода «зонтичным брендом». Для выстраивания последовательной и долгосрочной политики Китаю была необходима пакистанская поддержка, консультации, сопровождение и участие, а их после переворота не предвидится.
Крупные инвестиционные проекты в Афганистане, о которых постоянно говорит руководство талибов, сегодня неосуществимы не в силу нежелания соседей – оно есть, а неосуществимы технически, поскольку в регионе, кроме валюты США, иные платежные инструменты не работают, доступ к наличности минимален, а безналичные расчеты всецело находятся в руках Вашингтона. Любые транзакции, связанные с Афганистаном, проходят через тройной фильтр банковского и военно-политического контроля. Альтернативой была бы региональная резервная валюта, но ее нет, а перевод расчетов в юани займет годы.
Девушка и крокодил
Все обращают внимание на политику США, но почему-то мало исследуют метод, по которому строят США свои комбинации, а метод этот сугубо софистический и основан на юридической казуистике, хоть внешне все выглядит так, что США пользуются якобы исключительно грубой силой.
Чтобы проиллюстрировать сказанное, автор предлагает вспомнить античных софистов и их известный парадокс «Девушка и крокодил» или парадокс Коракса. Когда девушка пришла с ребенком к реке, ребенка утащил крокодил, но в последний момент «сжалился» над несчастной и предложил ей ответить на вопрос. В случае правильного ответа, он возвращал ей ребенка, а неправильного – забирал его себе на обед. Вопрос звучал так: «Отдаст ли он ей ребенка»? Как мы помним, решение этой небольшой загадки было далеко не столь очевидным.
Вот если поменять девушку на соседей Афганистана по региону, а ребенка – на сам Афганистан, то примерно можно понять ситуацию и схему, применяемую Вашингтоном в центре Евразии. Многие из нас обращали внимание, что любое упоминание движения Талибан сопровождается странным в данном конкретном случае добавлением «запрещено в РФ». Официальные делегации приезжают на переговоры со множеством стран, ведутся диалоги о стратегическом партнерстве, проектах ТЭК, транзитных коридорах, инвестициях и гарантиях безопасности, но «запрещено». И это не когнитивные проблемы сотрудников МИДа. Это следствие официальных резолюций Совбеза ООН. И контроль за финансовыми потоками тоже официально следствие этих прошлых резолюций. Эти документы, наверное, надо заменить на более актуальные, «правильные», современные, но кто ж даст это сделать, учитывая состав этого самого Совбеза?
Большой ошибкой ряда экспертов было смешение управленческого, организационного провала выхода США из Афганистана, пусть даже и сопровождаемого эпическими картинами взлетающих на шасси самолетов несчастных афганцев, бездарной и циничной работы американцев со своими местными клиентами, и действительно стратегической задачи, которую Штаты решали на длительный период. Яркость художественного ряда и непрофессионализм организаторов на местах заслонили смысл киноленты.
Что делать с Афганистаном сегодня, думают без исключения все страны Средней и Центральной Азии, потому что в ближайшее время страна будет переходить в буквальном смысле слова не просто на натуральное хозяйство – оно там за последние 30 лет и так являлось основной экономики, а на подножный корм. Запасы вооружения могут быть использованы, но даже не против озадаченных соседей, а внутри страны, в конфликтах внутри регионов и политических сил Афганистана, что в итоге неизбежно выльется в дилемму: закрывать глаза на производство опиатов или бороться с этим злом. Бороться, значит озлобить против Талибана население, разрешить – фактически отдать власть, централизацию.
Ситуация с Афганистаном сегодня практически патовая, и традиционными путями, вроде всем понятных инвестиционных инициатив, слабо разрешимая. Существует как минимум три крупных инвестпроекта: железная дорога Средняя Азия – Афганистан – Иран, дорога Узбекистан – Афганистан – Пакистан и проект трансконтинентального газопровода ТАПИ. Первый из них обладает официально подтвержденным статусом, хотя каждый из проектов имеет (правда, как и все прочие проекты такого рода) десятилетнюю предысторию с понятными нулевыми, к сожалению, результатами. Ничего не делать и оставить все как есть, также традиционно превратив подобные инициативы в вечные переговоры, не позволяет время.
На взгляд автора, единственный реалистичный подход может быть основан на методе, взятом «в аренду» у наших же дорогих западных партнеров, и здесь уместно опять вспомнить парадокс про девушку и крокодила. Если нет практической возможности формировать инвестиционные проекты на региональном уровне, то как минимум ряд стран могут выступить в том же пока действующем ООН с инициативой создания под крылом этой организации не просто гуманитарного, а инвестиционного фонда, средства которого могут быть взяты частью из замороженных США активов Афганистана, а основную долю предоставят другие заинтересованные участники. Проекты будут проходить процедуру верификации, а платежи, связанные с ними, освобождаться от санкционных ограничений. При этом Китаю или России вовсе не обязательно становиться фронтменами этого процесса – у нас есть недавно созданная «инициативная группа», которая собиралась в Ташкенте под руководством Казахстана.
Денег достаточных у этой группы нет, но острое желание самостоятельности (при внешней нейтральности к основным зонам острых конфликтов) в активе имеется, при этом спокойствие на южном фланге для данных государств – критично.
В общем и целом главное – здесь и сейчас начать запуск хоть каких-то адекватных финансовых потоков, и даже не столь важно, удастся ли сформировать фонды на крупное строительство, достаточно будет запуска направлений по легкой и пищевой промышленности, разблокировке расчетов и объемов импорта.
Информация