Российская императрица Анна Иоанновна
Анна Иоанновна на портрете неизвестного художника
В первой статье цикла мы немного поговорили о молодости Анны Иоанновны и Эрнста Иоганна Бирона. Сегодня будет рассказано о том, как герцогиня Курляндии Анна стала российской императрицей. И посмотрим, какой предстаёт она перед нами в воспоминаниях и свидетельствах современников.
Герцогиня становится императрицей
Итак, до 1730 года Анна, дочь царя Ивана V и племянница Петра I, тихо и мирно жила в маленькой Митаве, даже и не мечтая занять более высокое положение. Но внезапная смерть первого российского императора поколебала древние устои и традиции. В тот момент в России имелся один-единственный законный и бесспорный кандидат на престол – внук Петра I, сын несчастного царевича Алексея и принцессы Стефании-Шарлотты Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Более того, именно он был последним потомком рода Романовых по мужской линии. Дело в том, что, по европейской традиции, дети получали фамилию и титул от отца. Поэтому, хоть Петр III и был внуком Петра I, он и его потомки формально не имели права именоваться Романовыми – они уже принадлежали к роду Гольштейн-Готторпов.
Но пьяные гвардейцы тогда в первый раз смешали все карты и изменили судьбу России, возведя на трон вторую жену Петра I Екатерину – женщину непонятного происхождения, сомнительного поведения и абсолютно неподходящую на роль правительницы великой страны. Александр Меншиков привёл в зал Зимнего дома Петра I, где решался вопрос о престолонаследии, хмельных солдат гвардейских полков, которые пообещали «расколоть головы» тем «боярам», кто откажется голосовать за «матушку Екатерину».
Екатерина I никакого интереса к государственным делам не проявляла и очень быстро банально спилась и одряхлела, умерев в возрасте 43 лет. Корону она хотела передать дочери Елизавете, однако на этот раз её не поддержал даже Меншиков. По его настоянию Екатерина назначила своим наследником 11-летнего Петра II – весьма многообещающего подростка, оболганного позднейшими историками. Меншикову пришла в голову дерзкая мысль женить его на своей дочери.
Петр II умер, не дожив до 15 лет, и не успел проявить себя. Всеми делами заправлял Верховный Тайный совет, созданный при Екатерине I. То есть ситуация практически не изменилась по сравнению со временем правления этой императрицы. Люди, критикующие Петра II, словно забывают, что в момент коронации ему было всего 11 лет, а на момент смерти – 14. Странно было бы ожидать, что в таком возрасте он сразу же начнёт вникать во все государственные дела и исправлять ошибки взрослых «верховников». Однако внук Петра I подавал большие надежды на будущее. Назначенный его наставником и воспитателем вице-канцлер Андрей Иванович Остерман увидел перед собой высокого, физически развитого не по годам и «ангельски красивого» мальчика – просто принца из сказки.
А. П. Антропов. Портрет императора Петра II в парике
Юный император уже знал латынь и свободно говорил на французском и немецком языках. А ещё он отлично стрелял из настоящих ружей и пушек. В дальнейшем, по уверениям того же Остермана, он демонстрировал прекрасные способности к обучению. К сожалению, за влияние на своего ученика Остерману приходилось бороться с могущественным кланом Долгоруких. Молодой князь Иван Алексеевич, сын одного из «верховников», быстро вошёл в доверие к неизбалованному вниманием Петру. Он увозил его на многодневную охоту, устраивал пьяные пиры в обществе доступных девиц, игру в карты и прочие забавы. Но по тому же пути шёл в начале своей жизни и Карл XII. Да и Людовик XIV тоже рос непутёвым шалопаем, и государственными делами он вынужденно начал заниматься лишь после смерти Мазарини – когда ему уже исполнилось 23 года.
Трудно сказать, каким императором стал бы повзрослевший Петр II. Возможно, Россия получила бы всего лишь более брутальный, «мужской» вариант «весёлой Елизаветы». Но, может быть, мы сейчас изучали бы знаменитые крымские походы этого воинственного императора. Однако Петр II заболел оспой и умер 19 (30) января 1730 года – как раз в день назначенной свадьбы с Екатериной Долгорукой. Утверждают, что последними его словами были: «Закладывайте лошадей. Я поеду к сестре Наталии».
Эта сестра Петра II скончалась 22 ноября 1728 года.
И теперь члены Верховного Тайного Совета (4 представителя рода Долгоруких, два члена семьи Голицыных, Г. И. Головкин и Остерман) приняли решение предложить корону курляндской герцогине Анне Иоанновне, которая, между прочим, стала последней чистокровной русской представительницей династии Романовых на российском престоле. Однако не «задаром»: осчастливленная ими Курляндская герцогиня должна была подписать так называемые «Кондиции», серьёзно ограничивающие её власть. Новая императрица не имела права объявлять войну и заключать мирные договоры, вводить подати и налоги, конфисковать имущество дворян и подписывать смертные приговоры, и даже назначать самой себе придворных. Как известно, документ этого договора был прилюдно разорван Анной 23 февраля (8 марта) 1730 года, причём по просьбе делегации российских дворян, одним из лидеров которых был Антиох Кантемир – всего их собралось около 800 человек. Среди подписавших эту петицию к Анне оказался и Андрей Иванович Ушаков – будущий генерал-аншеф и начальник Тайной розыскной канцелярии. Их сильным союзником выступил епископ Феофан Прокопович. А Павел Ягужинский донёс Анне Иоанновне, что члены Верховного Тайного совета обманывают её, и на самом деле российское дворянство не желает подписания ею «Кондиций». Большую роль сыграла и старшая сестра Анны – Екатерина, герцогиня Мекленбург-Шверинская, убедившая её пойти на риск и отвергнуть предложения «верховников». Да и один из членов Верховного Тайного Совета – Гавриил Иванович Головкин, переметнулся к Анне Иоанновне и рекомендовал ей «Кондиции» не подписывать.
И. Шарлемань. «Императрица Анна Иоанновна разрывает «кондиции»
Листы «Кондиций», разорванные Анной Иоанновной:
Надо сказать, что этот поступок горячо одобряли все официозные историки Романовых, обычно к данной императрице настроенные крайне негативно. Причина проста: даже накануне революции ни один цензор не пропустил бы статью или книгу, в которой бы приветствовалось любое ограничение самодержавия. Но вот вопрос: действительно ли Россия могла тогда стать конституционной монархией? Или – это был бы очередной вариант печально известной «Семибоярщины»? И правление кучки грызущихся между собой аристократов могло привести лишь к новой Смуте и даже распаду страны? Делегаты дворян, похоже, опасались именно такого развития событий. В прошении, поданном ими Анне, прямо говорилось, что в Кондициях
«...заключаются обстоятельства, заставляющие опасаться впредь для народа событий неприятных, которыми враги отечества могут воспользоваться.»
Ведь эти «Кондиции» были составлены всего лишь для того, чтобы «прибавить себе (то есть, членам Верховного Тайного совета) воли» – это «определение» Д. М. Голицына. А поскольку интересы Долгоруких, Голицыных, Остермана и Головкина не совпадали, можно предположить, что ничего хорошего при их правлении Россию бы не ожидало.
Императрица Анна Иоанновна
Луи Каравак. Портрет Анны Иоанновны, 1730 г.
Серебряный рубль 1730 г.
В марте 1731 года Верховный Тайный совет был расформирован. Василий Лукич Долгорукий был сослан в Соловецкий монастырь, но позже казнён в Новгороде – в марте 1739 года. Вместе с ним были казнены его брат Иван Григорьевич и племянник Иван Алексеевич, фаворит Петра II. Алексей Григорьевич Долгорукий, единственный из «верховников», голосовавший против кандидатуры Анны Иоанновны, с семьёй был отправлен в Березов – место ссылки А. Меншикова. Кстати, это его дочерью была невеста Петра II – Екатерина. Генерал-фельдмаршал Василий Владимирович Долгорукий был отправлен в ссылку, из которой его вернула Елизавета. Дмитрия Михайловича Голицына, который был инициатором приглашения Анны Иоанновны, отправили в отставку, но и он был арестован в 1736 году, в апреле 1737 г. умер в Шлиссельбургской крепости. Генерал-фельдмаршал Михаил Голицын – участник Азовских походов 1695-1696 гг., сражений при Нарве, Добром, Лесной, у Гангута и Полтавы, штурмов Нотебурга, Ниеншанца, Нарвы и Митавы, победитель шведов в морском бою при Гренгаме, был отправлен в отставку и скоро умер. А вот Головкин и Остерман вошли в состав нового правительства. Вместо Верховного Тайного совета в 1731 году был создан Кабинет министров, который и управлял страной, поскольку, по воспоминаниям Бурхарда Миниха, императрица Анна
«любила покой... предоставляя министрам делать все, что им заблагорассудится.»
Но вектор новой политики был задан чётко, и Эрнст Миних, сын цитировавшегося выше фельдмаршала, утверждает, что Анна Иоанновна
«Петра Великого недоконченные проекты старалась в действо произвести наитщательнейше.»
Он нисколько не преувеличивает. Именно при Анне Иоанновне стали обязательными обучение дворянских детей в школах начиная с семи лет, и аттестация тех из них, что обучались на дому. Была проведена реформа системы налогообложения, притом от сборов налогов была отстранена армия (до Анны Иоанновны сборщики налогов порой очень напоминали татарских баскаков, приезжающих на Русь собирать дань в сопровождении вооружённой охраны). Вновь был собран Сенат, введён принцип равенства перед законом всех свободных сословий. Поскольку у новой императрицы не было в России своей «партии», было решено создать два новых гвардейских полка, которые можно было бы противопоставить уже почувствовавшим свою силу семёновцам и преображенцам. Так в России появились Измайловский и Конногвардейский полки. Командиром Измайловского полка стал Карл Лёвенвольде, одним из трёх майоров – Карл Бирон, старший брат фаворита императрицы Анны. Офицеры в него набирались
«из лифляндцев и курляндцев и прочих наций иноземцев и из русских, которые на определённых против гвардии рангами и жалованьем, себя содержать к чистоте полка могут без нужды и к обучению приложат свой труд.»
Рядовые – в основном из украинской ландмилиции. В Конногвардейский полк был преобразован Лейб-регимент, сформированный ещё Петром I.
По совету Миниха, Анна уравняла в жаловании немецких и русских чиновников и офицеров. А ведь согласно Манифесту Петра I от 16 апреля 1702 г. полковник-иностранец получал от русской казны 600 рублей в год, сын иностранца – 400 рублей, а русский – всего 200.
Срок государственной или военной службы дворян был ограничен двадцатью пятью годами, по истечении которых они имели право подать в отставку. Был восстановлен сгнивший после смерти Петра I флот (который снова практически перестал существовать во время правления Елизаветы). Впервые после неудачного Прутского похода Петра I Россия рискнула вступить в войну с Османской империей, бросив против турок армии, ведомые Минихом и Ласси – и выиграла её. Именно при Анне Иоанновне в России были ликвидированы внутренние таможни. За 10 лет правления Анны Иоанновны в России были построены 22 металлургических завода, экспорт железа увеличился в 4,5 раза, производство чугуна увеличилось с 633 тысяч пудов до 1068 тысяч пудов, производство меди – с 5 до 30 тысяч пудов. Была создана Архангельская судоверфь, заключены торговые договоры с Англией и Голландией, в путь отправилась Великая Северная экспедиция. Поэтому, когда Пикуль в конце романа «Слово и дело» писал, что старался найти хоть что-то положительное в царствовании Анны Иоанновны, но не нашёл, это говорит, прежде всего, о не очень большом желании данного автора работать с серьёзными историческими документами.
Иностранцам было разрешено строить католические и протестантские храмы в России.
Б. А. Чориков. «Императрица Анна Иоанновна принимает китайских посланников». Иллюстрация издания «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836 г.
При этом новая императрица очень не любила пьяных, открыто употреблять алкогольные напитки придворным при ней разрешалось лишь 1 раз в году – в день её коронации. И потому время её правления стало эпохой отрезвления российской элиты. Это резко контрастировало с тем, что творилось при Екатерине I, когда на закупку венгерских вин для двора императрицы тратилось до 10 % средств российского бюджета. И французский посланник Жак де Кампредон сообщал в Париж:
«Развлечения (Екатерины) заключаются в почти ежедневных, продолжающихся всю ночь и добрую часть дня попойках в саду.»
При дворе Елизаветы трезвым тоже было оставаться довольно трудно. Утверждают, что гости и придворные этой императрицы так напивались, что утром их часто находили лежащими вповалку в самых конфузных физиологических состояниях, и при этом рядом с ними порой оказывались посторонние люди, которые непонятно как проникли в царский дворец. Поэтому рассказы современников о том, что никто никогда не видел Великого князя Петра пьяным до полудня, следует рассматривать именно как свидетельства странного и неестественного поведения наследника Елизаветы.
Однако вкусы императрицы Анны были весьма простыми и даже грубыми. С одной стороны, в 1736 г. в России впервые появилась итальянская оперная труппа, которую возглавлял композитор и дирижер Франческо Арайе, а в 1737 г. была открыта и первая в России балетная школа. Но гораздо больше Анна Иоанновна любила спектакли итальянского площадного театра с настоящими драками актеров. При её дворе жили шуты, совершенно непохожие на их французского «коллегу» Шико. В их выходках было много скабрёзности и мало вкуса.
В. Якоби. «Утро во дворце Анны Иоанновны»
Ян д'Акоста, один из шутов Анны Иоанновны. Потомок португальских марранов (насильно крещёных евреев), был привезён в Россию Петром I, получил от него шутовской титул «самоедского короля», ходил в жестяной короне, помогал царю стричь боярам бороды
О чувстве юмора императрицы даёт представление устроенная ею в феврале 1740 года шутовская свадьба М. Голицына и А. Бужениновой, которых потом оставили на ночь в знаменитом «ледяном доме».
В. И. Якоби. «Ледяной дом»
На венчание «молодые» ехали в железной клетке, поставленной на слона, подаренного Анне в 1737 году персидским шахом Надиром.
Свадебный поезд шутов
А «охота», которую обожала императрица, представляла собой стрельбу по специально выпускаемым перед ней животным, либо по воронам.
А. Рябушкин. Анна Иоанновна с Волынским и Бироном на охоте в петергофском зверинце. 1900-е гг.
Анна Иоанновна в воспоминаниях современников
Став российской императрицей, прежде никому не интересная Анна Иоанновна привлекла к себе внимание современников, которые оставили описание её внешности и деловых качеств. Давайте ознакомимся с ними.
Чаще, конечно, цитируются отзывы её врагов. Вот небезызвестный Артемий Петрович Волынский, облагороженный Лажечниковым и представленный Пикулем чуть ли не главным патриотом Российской империи. Войдя в силу, этот кабинет-министр, не стесняясь и никого не боясь (даже страшной Тайной канцелярии) говорит:
«Государыня у нас дура и резолюции от нее никакой не добьешься.»
О самом Волынском генерал-прокурор Павел Ягужинский сказал:
«Я не сомневаюсь, что при помощи интриг и низостей он добьется поста кабинет-министра; но вы увидите, что через два-три года его участия в кабинете его придется повесить.»
Так всё и случилось, только вот не повесили вконец обнаглевшего взяточника и казнокрада Волынского, а четвертовали. А по первоначальному приговору хотели и вовсе посадить на кол. Столь строгое решение было связано с тем, что делу придали политическую окраску. Во время пыток решили спросить, не замышлял ли он ещё и что-нибудь против государыни и её верных слуг. Разумеется, получили «нужные» показания: о «напрасном гневе» Анны Иоанновны, намерениях «подвергнуть всё изменению», «лишить жизни Бирона и Остермана». И сами же этих показаний испугались.
Род Волынских вёл происхождение от князя и воеводы Дмитрия Михайловича Боброк-Волынского. Будущий кабинет-министр был женат на двоюродной сестре Петра, что, безусловно, говорит о многом. Ранее он был астраханским и казанским губернатором, прославившись на обоих постах жестоким обиранием «инородцев». За воровство денег, выделенных на подготовку Персидского похода, Петр I лично избил его своей знаменитой дубинкой. На момент воцарения Анны Иоанновны Волынский находился под следствием, но 28 сентября 1731 года был прощён именным указом данной императрицы. И, как потом выяснилось, тут же, в 1732 году, своровал часть средств, выделенных на государственные конные заводы. В феврале 1738 года стал кабинет-министром Анны Иоанновны.
В. Якоби. «Артемий Петрович Волынский на заседании кабинета министров»
Будучи известным самодуром, однажды прямо в приёмной Бирона избил В. Тредиаковского, что было страшным оскорблением чести фаворита императрицы. Но и этого ему показалось мало: он приказал поэта ещё и арестовать и без всякого суда и приговора нанести ему больше ста ударов палкой. Волынскому долго сходило всё с рук, но именно избиение Тредиаковского в приёмной Бирона стало для него роковым. Оскорблённый и возмущённый фаворит Анны Иоанновны категорически потребовал расследования деятельности Волынского. Будучи арестован в апреле 1740 года, Волынский признался в многочисленных фактах взяточничества и казнокрадства. Тредиаковскому потом в качестве компенсации за побои и незаконный арест по распоряжению Бирона выплатили 360 рублей из средств, конфискованных у Волынского.
Во время следствия Волынского, разумеется, пытали, но доказательства его вины были получены абсолютно бесспорные. Так, при обыске в его доме нашли ризы, обшитые драгоценными камнями стоимостью 100 тысяч рублей – подарок Ивана Грозного одному из астраханских монастырей. Будучи астраханским губернатором, Волынский забрал эти ризы под предлогом необходимости зарисовать их. Настоятель монастыря, пришедший с просьбой вернуть реликвии, был брошен в острог, где находился на протяжении 15 лет. Освободили его только после суда над Волынским. И это лишь один из эпизодов того уголовного дела.
Вернёмся к Анне Иоанновне.
Н. Б. Шереметева, дочь фельдмаршала Петра I и жена И. А. Долгорукого (тот самый фаворит Петра II, оказывавший дурное влияние на юного императора), пишет о ней:
«Престрашного была взору, отвратное лицо имела... была велика... и чрезвычайно толста.»
Но каких ещё слов можно ожидать от женщины, которая после воцарения Анны отправилась со своим мужем в ссылку – в Березов? И муж которой был казнён в 1739 году.
Между тем есть и другие мнения, о которых часто «скромно умалчивают». Вот, например, леди Джейн Рондо (Jane Rondeau), супруга английского посла в Петербурге, даёт такое описание императрицы, датированное 1733 годом:
«Она почти моего росту, но несколько толще, с стройным станом, смуглым, веселым и приятным лицом, черными волосами и голубыми глазами. В телодвижениях показывает какую-то торжественность, которая вас поразит при первом взгляде; но когда она говорит, на устах играет улыбка, которая чрезвычайно приятна. Она говорит много со всеми и с такою ласковостью, что кажется, будто вы говорите с кем-то равным. Впрочем, она ни на одну минуту не теряет достоинства монархини; кажется, что она очень милостива и думаю, что её бы назвали приятною и тонкою женщиною, если б она была частным лицом.»
У чрезвычайно толстой императрицы с «отвратным» лицом, на которую и посмотреть страшно, вдруг обнаруживается стройный стан, её лицо оказывается весёлым и приятным, а обращение с придворными – ласковым, даже милостивым, и невысокомерным.
Анна Иоанновна на гравюре Фогеля, 1738 г., гравюра хранится в Нюрнберге
Сообщение леди Рондо подтверждает Элизабет Джастис в книге «Три года в Петербурге»:
«Её величество высока, очень крепкого сложения и держится соответственно коронованной особе. На её лице выражение и величия, и мягкости. Она живёт согласно принципам своей религии. Она обладает отвагой, необычайной для её пола, соединяет в себе все добродетели, какие можно было бы пожелать для монаршей особы, и хотя является абсолютной властительницей, всегда милосердна.»
Испанский посол герцог де Лириа доносит в Мадрид:
«Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна… Она строго требует повиновения себе и желает знать все, что делается в ее государстве, не забывает услуг, ей оказанных, но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у нее нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще могу сказать, что она совершенная государыня.»
Итак, Анна Иоанновна, если верить Джастис и де Лириа, не только «приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна» (к собеседникам), но также милосердна и «имеет нежное сердце».
Обратим также внимание на «мужеподобность» лица Анны Иоанновны. По свидетельствам современников, в молодости Анна была самой миловидной из сестёр. Женственной она оставалась и в митавский период её жизни. И лишь в последние годы подурнела, набрала вес, голос стал грубым.
Фридрих II (Великий) на основании донесений своих агентов даёт такую характеристику этой Анны Иоанновны:
«Она отличается возвышенностью души, твердостью ума; щедрая на награды, строгая в наказаниях, она была добра по природным склонностям и сластолюбива без разврата.»
А вот что пишет о ней фельдмаршал Миних:
«Эта великая государыня обладала от природы большими достоинствами. Она имела ясный и проницательный ум, знала характер всех, кто ее окружал, любила порядок и великолепие, и никогда двор не управлялся так хорошо, как в ее царствование.»
Иоганн Эрнст Миних, сын фельдмаршала, вспоминал:
«Она (Анна) была одарена хорошим разумом, имела беспримерную память и родным языком владела в совершенстве.»
Карл Рейнхольд Берк, член Шведской Академии наук, автор «Путевых заметок о России», сообщает:
«Сия государыня сама одевается едва ли не хуже всего двора, за исключением торжественных дней и празднеств, когда облачается так, что никто не может ей подражать, особенно в отношении драгоценностей.»
То есть в повседневной жизни Анна Иоанновна одевалась весьма скромно, что просто бросалось в глаза на фоне более богато одетых придворных дам, и совершенно не комплексовала по этому поводу. Совсем по-другому вела себя Елизавета Петровна, в «гардеробах» которой после её смерти нашли около 15 тысяч платьев (и ещё 4 тысячи сгорели во время московского пожара 1753 г.), 2 сундука шёлковых чулок и более 25 тысяч пар обуви. С дамами, которые могли выглядеть лучше, чем она, Елизавета тоже не церемонилась. Сбрив однажды волосы после неудачной окраски, императрица приказала обриться наголо также всем дамам её двора. А некая мадемуазель Тардье, торговавшая заграничными товарами, была отправлена в тюрьму за то, что продала некоторые новинки до того, как их осмотрела Елизавета.
Добавим, что Анна Иоанновна была единственной императрицей, оставившей своим преемникам не долги, а огромную по тем временам сумму денег – 2 миллиона рублей наличными.
В общем, не укладываются эти свидетельства в образ тупой и ограниченной бабы, созданный многочисленными трудами российских историков и беллетристов.
В следующих статьях мы поговорим о «немцах» времён правления императрицы Анны Иоанновны.
Информация