Смерть Анны Иоанновны и короткое регентство Эрнста Иоганна Бирона
В. Верещагин. Иоанн Антонович, Бирон, Анна Леопольдовна
В этой статье мы поговорим об обстоятельствах смерти Анны Иоанновны, коротком регентстве Бирона и дальнейшей судьбе фаворита этой императрицы.
Проблемы престолонаследия
В статье «Бирон, бироновщина и «царица престрашного зраку» уже говорилось, что муж Анны Иоанновны, Курляндский герцог Фридрих Вильгельм Кетлер умер вскоре после свадьбы. Второй раз замуж Анна не вышла и официальных законнорожденных детей не имела. Как мы помним, с большой степенью вероятности можно предполагать, что у неё был сын от Эрнста Иоганна Бирона – Карл Эрнст. Однако он был членом семьи этого фаворита и претендовать на трон не мог. И потому одной из забот императрицы был поиск наследника.
В Киле рос её племянник – наследный герцог Голштейна-Готторпа и Шлезвига Карл Петер Ульрих, внук Петра I и его противника – Карла XII. Мальчик имел права на престолы Российской империи и Швеции, однако он был представителем другой, конкурирующей с Иоанновичами ветви династии, и Анна желала закрепить престол за потомками своего отца. Именно поэтому, кстати, ее и очернили победившие потомки Петра I, которые отстранили от власти и держали в заточении законного императора России – Ивана VI, племянника Анны Иоанновны.
С формальной точки зрения до убийства Ивана Антоновича в 1764 году все российские монархи (Елизавета Петровна, Петр III и Екатерина II) были узурпаторами престола. Разумеется, нужно было попытаться хоть как-то обосновать узурпацию власти. Решено было объявить Анну Иоанновну «кровавой антинародной царицей», отдавшей Россию во власть иноземцев. Из предыдущих статей вы должны были понять, что ничего общего с действительностью эта версия официозных историков дома Романовых не имеет.
Между тем в России с 1722 года (по другой версии – с 1723) жила старшая сестра Анны – Екатерина, герцогиня Мекленбурга и Шверина, бежавшая на родину с дочерью от тирана-мужа.
Catherine, Duchess of Mecklenburg-Schwerin. Портрет работы неизвестного мастера
В 1730 году она считалась претенденткой на трон, но её кандидатура была отклонена именно из-за опасений вмешательства в российские дела её супруга. Теперь надежды на рождение потенциального наследника престола связывали с дочерью Екатерины – Еленой Катариной Кристиной, которая появилась на свет в Ростоке в декабре 1718 года и первые годы жизни провела в Мекленбурге. Уже в 1732 году Анна Иоанновна объявила, что трон унаследует ещё не рождённый сын незамужней племянницы, которой в то время не было и 14 лет.
Анна Леопольдовна на портрете И. Ведекинда, 1732 г.
В 1733 году эта девочка была обращена в православие, став Анной Леопольдовной. Теперь следовало найти ей жениха. Подобрать кандидатуры было поручено Карлу Густаву Лёвенвольде, о котором было немного рассказано в статье «Русские немцы» Анны Иоанновны. Выбор был остановлен на втором сыне герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского Фердинанда Альбрехта – Антоне Ульрихе.
Антон Ульрих на портрете И. Ведекинда
Решающим оказалось мнение Остермана. Антон Ульрих был представителем династии Вельфов, троюродным дядей будущей императрицы Марии Терезии и братом жены будущего короля Пруссии Фридриха II, а также двоюродным братом российского императора Петра II. Один из членов этой династии – Георг, в 1714 году стал королем Англии.
В июне 1733 года принц прибыл в Петербург, однако невесте не понравился, и отношения между ними сразу же не сложились.
В России Антон Ульрих, который в романе В. Пикуля «Слово и дело» представлен ничтожным дурашливым заикой, стал командиром III кирасирского полка, позже названного Брауншвейгским. Тихий и скромный в обычной жизни он оказался настоящим боевым офицером. Фельдмаршал Миних в 1738 году писал Анне Иоанновне, что
«герцог вел себя в походе, как иному генералу быть надлежит».
В 1737 году Антон Ульрих в качестве волонтера отправился в действовавшую против турок армию генерал-фельдмаршала Миниха. Во время штурма крепости Очаков получили смертельные ранения два его адъютанта, а под принцем тогда была убита лошадь, другая пуля прошла по касательной и пробила его камзол.
Одним из новых адъютантов Антона Ульриха стал Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен, который в будущем станет героем нескольких сборников небылиц. Он, хоть и не летал тогда на ядре, но и с турками, и с татарами в составе российской армии действительно воевал.
Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен, портрет, написанный Г. Брукнером в 1752 г.
Анна Леопольдовна не любила жениха, однако еще больше ей не нравился Петр Бирон: фаворит императрицы рассматривал планы женить его на столь перспективной невесте. И потому в июле 1739 года Антон-Ульрих все-таки женился на Анне Леопольдовне.
Англичанка Дж. Вигор, жена посла, вспоминала:
«На женихе был белый атласный костюм, вышитый золотом, его собственные очень длинные белокурые волосы были завиты и распущены по плечам, и я невольно подумала, что он выглядит как жертва...
Принцесса обняла свою тетушку и залилась слезами. Какое-то время ее величество крепилась, но потом и сама расплакалась. Потом принцесса Елизавета подошла поздравить невесту и, заливаясь слезами, обняла».
Принцесса обняла свою тетушку и залилась слезами. Какое-то время ее величество крепилась, но потом и сама расплакалась. Потом принцесса Елизавета подошла поздравить невесту и, заливаясь слезами, обняла».
Плач по невесте на свадьбах был непременной частью русского брачного обряда. Однако в случае Елизаветы слезы, видимо, были искренними и объяснялись рухнувшими надеждами хоть когда-нибудь занять российский престол.
12 (23) августа 1740 года в этой семье родился мальчик – несчастный император Иоанн VI, ещё одна жертва эпохи дворцовых переворотов.
Иоанн Антонович на портрете неизвестного художника
Кстати, чтобы закончить с Мюнхгаузеном и перейти к рассказу о последних днях жизни Анны Иоанновны, добавлю, что после дворцового переворота будущий герой смешных небылиц, являясь командиром Первой роты Брауншвейгского полка, вновь встретился с Антоном Ульрихом – в Риге. Подчинённые Мюнхгаузена охраняли рижский замок, где некоторое время размещалась арестованная «Брауншвейгская семья». Интересно, нашли ли тогда Мюнхгаузен и его бывший командир силы что-то сказать друг другу?
А в феврале 1744 года Мюнхгаузен ещё раз прикоснулся к «большой» истории: во главе своей роты, в течение 3-х дней он сопровождал и охранял направляющуюся в Петербург невесту наследника престола – немецкую принцессу Софию Фредерику Ангальт-Цербстскую. И мать будущей императрицы особо отметила в своём дневнике красоту этого офицера.
Уехавший на родину Мюнгхаузен до конца жизни подписывался, как «ротмистр русской службы». На этом основании во время Семилетней войны его дом в Боденвердере был освобождён от постоя командованием занявшей этот город союзной России французской армии.
Смерть императрицы Анны Иоанновны
В 1740 году императрице Анне Иоанновне исполнилось 47 лет, и никто не думал о скорой смерти императрицы.
Анна Иоанновна на портрете И. Соколова, 1740 г.
Ещё в сентябре 1740 года придворные врачи были склонны объяснять недомогания Анны климаксом. Но первые тревожные симптомы стали появляться за 15 лет до смерти. Приступы почечных колик у нее начались ещё в Митаве. В последние годы жизни императрица, которая в молодости, по утверждению многих мемуаристов, была вполне миловидна, сильно подурнела, набрала вес, черты лица стали грубыми и даже мужеподобными, голос – более низким. Вероятно, происходило это на фоне каких-то эндокринных нарушений.
Анна Иоанновна на портрете И. Ведекинда
У нее, видимо, часто повышалось артериальное давление, и ей регулярно «пускали кровь», что могло вызвать анемию. Были проблемы с кишечником, причем клизмы ей делал только лично Бирон (врачам она даже свой живот позволяла трогать лишь через одеяло). При этом она не отказывала себе в жирной пище, а микстуры и порошки, назначаемые врачами, обычно запивала пивом (а вот крепкие напитки не употребляла).
С сентября 1740 года, если верить преданиям, во дворце Анны Иоанновны слуги и караульные солдаты стали по ночам видеть призрак императрицы. Наконец, 15 октября его якобы увидели Бирон и сама Анна. Утверждают, что она сочла это видение знаком скорой смерти.
Состояние императрицы стало заметно ухудшаться с 5 октября 1740 года. Именно тогда Бирон и придворные всерьез задумались о будущем. Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, который в то время был кабинет-министром, составил «челобитную» с предложением назначить регентом малолетнего императора не кого-то из его родителей, а Бирона. Этот документ был подписан всеми сановниками, однако суеверная Анна боялась, что действительно умрет, если заверит это «завещание». Согласившись, наконец, она сказала Бирону, что подписала ему смертный приговор. Это, безусловно, делает честь ее проницательности.
Другим «провидцем» оказался барон Мардефельд, который сообщал в Берлин:
«Можно предвидеть, что Бирон поднялся на столь высокую ступень судьбы только для того, чтобы совершить после этого такое же великое падение».
Резкое ухудшение состояния императрицы наступило 16 октября 1740 года: Анна почувствовала сильную боль в пояснице и потеряла сознание. Придя в себя, она пожаловалась, что не чувствует левую ногу, затем у нее появились тошнота и рвота, начались судороги. То есть на фоне приступа почечной колики у императрицы, возможно, развился гипертонический криз, закончившийся инсультом.
Скончалась императрица 17 октября 1740 года. Смерть она встретила мужественно и достойно. Умирая, нашла силы подбодрить упавшего духом Бирона: «Небось!»
Английский посол Э. Финч передал это слово фразой «Никогда не бойся» (Never fear).
Но последние слова императрицы были обращены не к фавориту, а к Миниху: «Прощай, фельдмаршал!»
На вскрытии был обнаружен огромный камень («коралл»), который сделал невозможным отток мочи.
Регент Бирон
19 октября Бирон принял титул: «Его высочество регент Российской империи Иоганн герцог Курляндский, Лифляндский и Семигальский».
Курляндский герцог Бирон на портрете неизвестного художника
В предыдущих статьях уже говорилось, что при жизни Анны Иоанновны Бирон не проявлял особого интереса к государственным делам. Однако, став регентом при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче, он вдруг принялся выполнять свои обязанности с истинно немецкой дотошностью и добросовестностью. Отнюдь не симпатизировавший ему французский посол Шетарди пишет:
«Бирон непрерывно занят тем, что может его сделать угодным народу; последний много терпел от затруднений и медлительности, которыми отличалось ведение здешних дел; для того, чтобы сократить срок делопроизводства, Бирон отправился третьего дня в сенат, оставался там, по крайней мере, четыре часа и будет туда являться отныне каждый четверг».
А вот свидетельство тайного советника прусского посольства Зума:
«Бирона вообще любят, так как он оказал добро множеству лиц, зло же от него видели очень немногие, да и те могут пожаловаться разве на его грубость, на его резкий характер…
Впрочем, и эта резкость проявляется только внезапными вспышками, всегда кратковременными; к тому же герцог никогда не был злопамятен. Если он и далее будет править, как начал, правление его явится бесконечно полезным для России и не менее полезным для славы самого герцога».
Впрочем, и эта резкость проявляется только внезапными вспышками, всегда кратковременными; к тому же герцог никогда не был злопамятен. Если он и далее будет править, как начал, правление его явится бесконечно полезным для России и не менее полезным для славы самого герцога».
За три недели Бирон издал 100 указов, подписанных «Иоганн регент и герцог». Он успел амнистировать осуждённых по ряду дел, на 4 месяца отменить подушную подать и на 17 копеек снизить её. Бирон также разрешил часовым зимой надевать шубы и перекроил солдатскую шляпу в картуз с откидными полями. Вот такая была интересная бироновщина.
В целях борьбы с роскошью, регент запретил шить платья из материала дороже 4 рублей за аршин. А вот при Елизавете Петровне роскошь, напротив, поощрялась, и многие придворные влезли в большие долги, поскольку императрица требовала, чтобы их жены на балы и торжественные приемы являлись одетыми по последней моде.
Антону Ульриху вначале был дарован титул «ваше высочество», но затем, после получения доноса на то, что тот публично подвергает сомнению подлинность завещания Анны Иоанновны, принц был лишён должностей и посажен под домашний арест. Причем с общего согласия всех высших сановников. Кабинет-минстр Бестужев-Рюмин, например, заявил:
«Антон Ульрих отец императора, но вместе с тем и его подданный. Петр I подал пример, что вправе сделать отец против бунтующего сына, то же и наоборот и совершенно логично прилагается и к настоящему случаю».
Сам регент был так уверен в лояльности простого народа, что в разговоре с английским послом Финчем заявил, будто может «спокойно ложиться спать среди бурлаков». Однако были ещё и недовольные возвышением Бирона аристократы, а также развращенные гвардейцы петербургских полков, которые узнали о планах регента разослать некоторую часть личного состава офицерами в армейские части, заменив их рекрутами недворянского происхождения.
Возможно, именно эти намерения Бирона и стали для него роковыми. Осуществить эти планы, как и многие другие замыслы, он не успел: регентом стал 17 октября 1740 года, а уже 9 ноября за ним пришли люди Миниха. Фельдмаршал, во-первых, был уязвлен таким возвышением Бирона, а во-вторых, считал, что тот мог бы оказывать ему большее уважение и не скупиться на награды. Особенно задело его, что Бирон не присвоил ему звание генералиссимуса.
Миниху удалось убедить Анну Леопольдовну в том, что Бирон не собирается передавать власть ее сыну, который будет либо тайно убит по приказу регента, либо объявлен слабоумным. Заручившись согласием матери малолетнего императора, которая сама хотела стать регентом при сыне, Миних начал действовать.
В заключительной статье цикла будет рассказано о «Ночной революции» 9 ноября 1740 года и о том, как всего через год пала «Брауншвейгская фамилия», о многолетней ссылке Бирона и его возвращении в Петербург, а также последних годах жизни этого фаворита Анны Иоанновны.
Информация