«Долина, чудная долина». Киргизия и Таджикистан – природа конфликта и возможности
Саммит ШОС собрал не только максимум участников, но и, пожалуй, стал одним из лидеров по насыщенности разнообразными проблемами и столкновениями. Помимо иранского протеста и событий в Карабахе, юго-восточнее развернулась практически война в миниатюре между двумя союзниками по ОДКБ – Киргизией и Таджикистаном за приграничье плодоносной и одновременно злополучной Ферганской долины.
Заложники старых схем
Мы в какой-то степени стали уже заложниками неких «глобальных схем» – во всем стараемся видеть признаки общего плана и каждое событие, пусть и невольно, подтягивать в его (плана) рамки. Так и здесь, когда события пошли буквально цепью, друг за другом, то первым делом так и хочется разглядеть заокеанскую руку, а может быть, и щупальца. Рука, несомненно, в регионе присутствовала и присутствует, но дело в том, что по давней традиции хозяина этой самой руки конфликты он ею не зажигает – ситуацию взрывают сами участники событий, а вот подливать бензина в огонь и не давать ему потухнуть хозяин научился действительно мастерски.
Поэтому России упускать из виду Ферганскую долину, при всей ее отдаленности, никак нельзя. Даже несмотря на то, что все внимание сегодня приковано к вопросам мобилизации и военной операции на Украине.
Ферганская долина это, во-первых, узел территориальный, где сходятся границы трех государств: Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, причем границы там такие, что автор не помнит прецедентов в политической географии. Сама долина – это преимущественно территория Узбекистана (Ферганская обл., Наманганская, Андижанская), основная часть окаймляющего ее Памир-Алая – Киргизия (Баткентская обл., Ошская обл.), а с запада и северо-запада в нее вклинивается Таджикистан (Согдийская обл.). Вклинивается – это мягко сказано: внутри Баткенской области Киргизии находятся несколько изолированных анклавов Таджикистана, крупнейший из которых Ворухский. Получается, что территория Таджикистана как бы обтекает Баткентскую область с юга, запада и с севера, имея еще и внутренние вкрапления, при этом большая часть границы официально условна и не закреплена итоговыми документами
Во-вторых, самая плодородная часть долины – за Узбекистаном и немного – за Таджикистаном, а вот основной сток рек, в том числе р. Сырдарьи, основные ледники и горные озера контролируются Киргизией. Через долину тянется сеть Большого Ферганского канала с гидроузлами и каскадом ГЭС, которая питает все три республики одновременно. Но сток ведь идет не только в эту гидросистему.
По весне, когда вскрываются горные озера и начинается таяние ледников, речки разливаются по принципу «как Бог послал», ровно по этому же принципу соседи забирают и воду, причем в условиях отсутствия закрепленной границы. Во многом по этой бытовой причине основная часть конфликтов на границе Таджикистана и Киргизии происходит именно в период марта-апреля. Так было в этом году, так было и в прошлом году и т. д.
В-третьих, этот узел – один из самых густонаселенных в Средней Азии, своего рода аналог плодородного полумесяца на Ближнем Востоке. Совокупное население приближается к 10 млн человек, что очень много, даже критически много для такой в общем-то небольшой по площади территории: 22–25 тыс. кв. км.
В-четвертых, дорожная сеть. До самого последнего времени, чтобы попасть в Ферганскую область, из Ташкента приходилось ехать через Согдийскую область Таджикистана вдоль реки Сырдарьи. Только несколько лет назад полноценно заработал 19-км тоннель по пер. Камчик участка Ангрен-Пап, соединивший Ташкент и Ферганскую долину в рамках одной границы. Участок этот стал одним самых затратных проектов регионе (1,63 млрд долларов) и строился на китайские инвестиции китайской же CR Group.
Если вы едете из южной Киргизии на северо-запад, то у вас получится весьма интересный маршрут, где вы пересекаете четыре раза границу с Таджикистаном и два раза границу с Узбекистаном. Чтобы проехать из одной части Киргизии в другую, в силу горного рельефа местности, неизбежно придется пересекать те самые таджикистанские территориальные анклавы. Есть маршруты покороче, но изрядно веселее, есть подлиннее и тяжелее, но общая ситуация примерно понятна – это даже технически сложно и неудобно, а зачастую просто опасно.
В целом же, учитывая тот факт, что в этом районе половина границы не делимитирована, история с пограничным контролем приобретает такой специфический восточный привкус.
Кстати, в-пятых, о привкусе.
Дело в том, что данная местность является традиционным поставщиком зелени, и, что немаловажно, ранней. Это оттуда в Москву прилетают первые тюки, которые поступают на рынки. Стоимость ее по мере приближения к столице возрастает не в разы – на порядки. Помимо зелени, там вызревают и остальные ранние культуры, которые позволяют снимать дополнительную наценку. За эти каналы стороны готовы биться зачастую не на жизнь, а на смерть. Автор сознательно не будет называть ценники даже не тонны (так не возят), а одного тюка такого «зеленого золота», чтобы читатель не разочаровался в жизни при походе в магазин.
В-шестых, там, где растет обильно зелень вроде петрушки, укропа и иной кинзы, там растут и другие душисто-маслянистые растения. Не зря же поется в песне: «Долина, чудная долина, тебя с небес послали от горя и печали». Природа обычно, если щедра, то щедра на все сразу. И это отдельный и очень жесткий вопрос.
Когда нам наши политологи пытаются все объяснить происками США или Британии, а может, и всех вместе взятых, да еще против конкретно ОДКБ, то следует учесть, что в таком узле противоречий не надо даже устраивать никаких особых происков, никаких политических мин закладывать и подрывать: там все, за что ни возьмись – это одна сплошная пороховая бочка.
Идеальная точка сплетения интересов
Одновременно это просто идеальная точка сплетения интересов трех стран и отличный рычаг, если в регионе надо качнуть баланс в ту или иную сторону. Тем более что есть еще и седьмой пункт местных особенностей – родовая экономическая география. Для Киргизии – это деление на Север – Юг (Ош и Баткент – это юг), для Таджикистана – это четыре «полюса»: Гарм, Куляб, Ходжент (та самая Согдийская область, граница которой вспыхнула) и Памир.
В этот раз опять качнуло район вокруг таджикистанского анклава Ворух, о котором упоминалось чуть выше. В седьмом часу утра 14 сентября, по данным киргизской стороны, во время патрулирования «немаркированного участка» (а там немаркировано чуть меньше, чем все) в районе пограничных переходов «Кех – Булак – Боши» они замечают таджикских пограничников, которые якобы начинают занимать боевые позиции и затем открывают по ним огонь из стрелкового оружия, те начинают стрелять в ответ. Душанбе, естественно, отстаивает обратную версию. Далее – киргизская сторона разворачивает аж минометную батарею и накрывает стрелявших. Позже стороны начинают перекрывать дороги щебнем и песком.
В течение дня подобные перестрелки охватывают весь участок Исфанинского района Таджикистана и Баткенского Киргизии. Под огонь попадают сначала пограничные заставы, затем собственно Баткен и Исфана. В течение трех дней с обеих сторон били вертолеты и БПЛА, орудия и РСЗО вплоть до систем «Ураган». Затем поселения стали покидать люди, поскольку то, что происходило, явно превышало по масштабу предыдущие столкновения. Во внутренние районы постепенно перемещаются беженцы.
Трижды объявлялось прекращение огня и трижды же нарушалось, пока к заседанию ГА ООН стороны не остановились. Впрочем, и на полях ГА ООН лидеры стран обменялись обвинениями.
Итог «операции» с обеих сторон – свыше ста убитых, трехсот раненых и 140 тыс. «перемещенных лиц». Это настолько много, что заставило людей вспомнить начало 90-х годов.
Автор за последнюю неделю насчитал десять материалов в российской прессе с версией об «афганском следе» боев и «заигрывании Душанбе с афганской оппозицией», и три материала противоположной направленности, где источником провокации выступал Бишкек, который практически мгновенно применил минометы, как будто готовясь к подобному развороту событий заранее. Однако хотелось бы обратить внимание на то, что наличие минометов на заставе в гористой местности вряд ли стоит воспринимать как сенсацию, применяли их обе стороны, а использовать афганские отряды для такой операции не очень логично – полюс не тот.
Задействовать в столкновении этнических таджиков, которые бежали от Талибана (запрещено в РФ), технически можно, но они такие же исламисты, как и все остальные. Использовать своих доморощенных «вовчиков» (ваххабитов), опять полюс (Ходжент) не тот, тем более что сегодня это явление уже не национальное, а интернациональное, и таких «вовчиков» достаточно и с противоположной стороны. Вовлекать же в этот конфликт самих талибов – абсурд изначальный.
Другое дело, что использование обеими сторонами фактора «афганских исламистов» – это один из способов списать провокации на третью сторону в практических целях прекращения горячей фазы. А вот для аналитика акцент на этом конкретном факторе может сыграть, наоборот, негативную роль, уводя разбор ситуации в сторону от конкретных причин и предпосылок, списывая все на неких «исламистов». Т. е. для сторон конфликта этот тезис, скорее, благо, но для анализа это уход в сторону.
За акцентами на таинственных исламистах теряется своеобразная уникальность ситуации – обе стороны прекратили бои фактически самостоятельно! ОДКБ, в отличие от прошлого года (апрель и бои в том же самом районе), не сыграла здесь роли вообще, США и Китай не успели отреагировать, Иран был больше занят своими собственными протестами, Турция ограничилась дежурным заявлением, Казахстан действовал аналогично, явно не понимая, какие механизмы следует тут применять.
В итоге стороны остановились сами. И вот эта самостоятельная остановка как раз и свидетельствует о том, что мы наблюдаем не новый акт «Большой игры» Британии, происки США и вообще сторонних сил, а того самого аспекта политики, от которого все ментально отвыкли – объективное стечение факторов и обстоятельств (исторических, географических, экономических и этнических).
Издалека все видится зачастую в рамках глобальной политики, вот и сегодня идут разговоры о том, что, мол, эти бои якобы показали всю ненужность формата ОДКБ. Но, с другой-то стороны, ОДКБ – это организация, которая помогает сторонам защищать границы, а если границ физически нет? Нет зафиксированного и ратифицированного сторонами документа, где можно поставить постоянный пограничный столб.
Входят ли такие вопросы вообще в полномочия ОДКБ? Нет, это вопрос МИД соответствующих стран и другого формата. Не оборона, а дипломатия. Нам же вся эта ситуация подается таким образом, как будто «ОДКБ не работает», и получается, что вроде как дипломатия здесь вторична. А она на самом деле первична!
Неработающая ОДКБ – это одна проблема, а договор о границе и эксплуатации воды и дорог – другая. И вот тут уже заявление Киргизии о том, что она начнет процедуру по «экстракции» из ОДКБ Таджикистана, выглядит как раз провокационным, и ему вторят и некоторые отечественные авторы, предлагая уже начать вывод 201-й базы домой, ибо Э. Рахмон «заигрывает с исламистами». Вывести-то можно, но разве это все, что мы можем предложить в регионе как серьезный партнер, можно ли такие шаги строить на столь зыбкой аналитической базе?
Арбитр
В то же время и эту провокационность Киргизии России можно при желании и целеполагании «по восточному красиво» обернуть в общую пользу, поскольку очевидно, что такой конфликт требует исключительно внешней модерации и внешнего арбитража для сторон. А кто может стать адекватным арбитром – США, Турция, Китай? В том-то и дело, что нет.
В основе проблем этого «Памирского узла» лежат решения, принятые за период 1979–1989 гг. на уровне центрального руководства СССР в ответ на неоднократные вооруженные столкновения между таджиками и киргизами. Количество нормативных документов и деталей перехода земель от одной республики к другой, в том числе и уголовных дел, таково, что ни один посредник извне эту тему просто «не освоит» в принципе. Разжигать такой конфликт и поддерживать накал страстей со стороны можно, а вот хоть приблизительно решить и набрать политический вес в регионе – нет.
Узбекистан также не сможет играть роль арбитра, поскольку сам является третьей стороной. Для Казахстана же на данном этапе до проведения политических реформ это слишком сложный вызов.
То, что американцы прекрасно понимают и значение Ферганской долины, и ее проблем для Средней Азии, как и то, что их роль арбитра может быть только временной и номинальной, известно давно. Так же как и прекрасно осознают там не национальный характер, а именно интернациональность идеологии «вовчиков».
«…Как и зона племён, будущая Ферганская долина будет представлять собой значительную по величине неуправляемую территорию, которая станет служить прибежищем, инкубатором и плацдармом для вооруженных экстремистских группировок и боевиков. ИДУ и другие экстремистские вооружённые группировки станут использовать это прибежище, а также свои новые тыловые районы в Афганистане для наращивания давления со стороны исламистских мятежников на светские правительства стран Центральной Азии»
(полковник Т. Донелли, США, 2012 г.).
(полковник Т. Донелли, США, 2012 г.).
Но, если Фергана – это идеальный рычаг для дестабилизации обстановки, то следует учитывать и то, что это одновременно и идеальный механизм стабилизации – если ваша политика пустила корни здесь и влияет на интересы каждой стороны, то попытки глубокой дестабилизации Средней Азии закончатся неудачно. Если же вы строите десять международных организаций, проводите форумы, делаете инвестиции в регион, но не занимаетесь именно этим узлом, то ваш геополитический противник всегда сможет ваши усилия свести к нулю, подлив керосина, то в одном месте, то в другом, то в третьем. Для автора абсолютная загадка, почему Кремль шел и идет именно по второму пути, в конце концов, это просто финансово нерационально.
Для внешнего модератора этот региональный узел представляет собой серьезный профессиональный вызов в силу глубины противоречий, но, с другой стороны, его, модератора, задача облегчается тем, что три соседних народа, если говорить прямо, друг друга не очень, что называется, «любят». Бессмысленно искать корни этой антипатии, а уж тем более победить ее. Это не получилось у СССР, не получится и у сегодняшних игроков, а вот сформулировать на самом деле интегральную концепцию взаимодействия и попробовать модели сотрудничества можно и нужно.
Иными словами, тут все зависит от уровня квалификации модератора и арбитра со стороны – слабый в этой межэтнической трескотне разорвется на части, а сильный свяжет стороны в тройной узел. Тот игрок, кто сможет связать, будет фактически контролировать Среднюю Азию, и хочется надеяться, что Москва все-таки найдет в недрах своих ведомств амбициозных специалистов для этой задачи. В противном случае мы будем годами слушать истории про «неработающую ОДКБ» и ее аналоги.
Информация