К истории веротерпимости в армии и на флоте
Сегодня никто не желает видеть Вооруженные Силы ареной межконфессиональных споров
В современной Российской армии 60 процентов военнослужащих считают себя верующими, из них 80 процентов – православными. Одновременно в Вооруженных Силах России проходят службу 13 процентов мусульман, три процента буддистов. Четыре процента военнослужащих придерживаются других религиозных убеждений. Учитывая этот многоконфессиональный состав, полезно обратиться к дореволюционному опыту отношений государства, Русской православной церкви, военно-духовного ведомства с иноверцами и представителями инославных исповеданий в Российской армии.
Иноверцы – принятое в дореволюционной России официальное наименование лиц, не исповедовавших православие. К ним в первую очередь относились приверженцы ислама, ламаизма, иудаизма и язычества. «Инославные исповедания» – законодательный термин в дореволюционной России, принятый для обозначения неправославных христианских исповеданий: римско-католического, армяно-католического, армяно-григорианского, евангелическо-аугсбургского, евангелическо-лютеранского, меннонистского и баптистского.
На протяжении ХVIII – начала ХХ века вопросы формирования религиозной политики с учетом присутствия в армии и на флоте иноверцев и инославных были достаточно актуальны. История создания регулярной армии в России тесно связана с практикой приглашения иностранных специалистов, а вместе с ними и верующих других конфессий.
Вера иностранного специалиста
В манифесте Петра I от 16 апреля 1702 года было объявлено «о вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания». Данные о комплектовании российского флота в начале ХVIII века свидетельствуют, что по вольному найму в Голландии, Англии, Германии и Венеции приняты на русскую службу в 1703 году около 200 человек, в 1714–1715-м – 150–200, а в 1717-м – до 1500. В результате на 1717 год из 166 морских офицеров 125 были иностранцами. По подсчетам исследователя С. Бойко, в период правления Петра I из семи полных генералов иноземцами были три, из семи генерал-лейтенантов – пять, из 23 генерал-майоров – 719.
В середине ХIХ века среди офицерского состава представителей других конфессий в процентном отношении ко всему личному составу насчитывалось в пехоте – 21,98 процента, в кавалерии – 27,43, в артиллерии – 22,44, в инженерных войсках – 29,68.
Не менее интересна ситуация с религиозным составом среди генералов и офицеров в начале ХХ века. Как следует из ряда источников, на 15 апреля 1914 года из 169 полных генералов немцев было 48 (28,4%), из 371 генерал-лейтенанта – 73 (19,7%), из 1034 генерал-майоров – 196 (19%) и т. д.
Не исключено, что все большее число немцев-военных принимали православие. Но значительная часть оставались со своей верой. В результате около 15 процентов генералов и офицеров в это время были неправославными.
Среди нижних чинов в армии и на флоте в начале ХХ века православных было 75 процентов. Оставшиеся 25 процентов составляли: 9 процентов – католики, 2 – мусульмане, 1,5 – лютеране и 2,5 – представители других верований.
Таким образом, на протяжении ХVIII – начала ХХ века в русской армии преобладали воины православной веры. Вместе с тем в ее рядах служило достаточное число представителей других конфессий, что делало вопрос межконфессиональных отношений в Вооруженных Силах злободневным. Как же удавалось достичь согласия между представителями различных верований в русской армии в дореволюционный период?
Принуждение над совестью не восприемлем
В основу отношений с иноверцами и инославными в стране, в том числе и находящимися на военной службе, был положен принцип веротерпимости. В манифесте от 16 апреля 1702 года читаем: «В нашей столице свободное справление веры всех… Принуждения над совестью себе не восприемлем». Указом от 7 февраля 1719 года из Духовного приказа епархиальным архиереям с приложением копии грамоты Константинопольского патриарха Иеремии предписывалось «не перекрещивать лютеран и кальвинистов, приемлющих Православную веру». В том же году 31 июля Сенат издал указ «О некрещении татар и других иноверцев против их воли». А в Синодальном указе 1721-го инославным обещали, что «они, дети их, потомки в природной своей вере пребудут, собственные кирки и пасторов содержать могут и все те привилегии получить имеют, которые мы прочим чужеземцам уже пожаловали или впредь пожалуем».
В дальнейшем эти основы веротерпимости, прежде всего свобода отправления богослужения, получили закрепление в статьях 44, 45 Основных законов Российской империи.
Для осуществления на практике этих прав изданы уставы духовных дел иностранных исповеданий, помещенные в части 1 т. ХI Свода законов Российской империи.
Правовой базой отношений к воинам-иноверцам в армии и на флоте служили воинские уставы, приказы военного министра, циркуляры, отзывы Главного штаба. Они предусматривали порядок прохождения службы неправославным духовенством, организацию пастырского обслуживания воинов-иноверцев, расписание табельных и праздничных дней, в которые иноверцы и инородцы освобождались от занятий и нарядов, и т. д.
Известно, что во второй половине ХIХ века в штатах военного ведомства появились духовные лица инославных исповеданий. По военной линии они находились в ведении Главного штаба. По духовной – в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел через соответствующие консистории.
Кроме мулл и раввинов в Варшавском округе при штабе каждого из расположенных там армейских корпусов имелись римско-католические капелланы, лютеранские дивизионные и евангелическо-аугсбургские проповедники. В Крымском и Дагестанском конных полках, состоявших из воинов, исповедовавших ислам, муллы были в штатах каждого из полков. Там же, где по штату духовное лицо не было предусмотрено, обязанности по обслуживанию лиц инославного и иноверческого исповеданий возлагались на местных духовных лиц тех территорий, где дислоцировалась воинская часть. Например, евангелическо-лютеранский проповедник, находившийся в Иркутске, закреплялся за войсками, расположенными в Иркутской, Енисейской губерниях и в Забайкальской и Якутской областях, с выделением средств на его содержание и т. д. Таким образом, присутствие того или иного духовного лица неправославного исповедания зависело от религиозного состава нижних чинов воинской части.
Всего же в 1885 году согласно штатам военно-сухопутного ведомства в Российской армии предусматривалось 40 должностей римско-католического, 38 – евангелическо-лютеранского исповеданий. Кроме того, штат магометанским ахунам, муллам и муэдзинам, состоящим при войсках, предусматривал девять единиц. В последующем штаты представителей указанных вероисповеданий подвергались изменению.
Содействовать исполнению религиозных обязанностей
Анализ приказов по военному ведомству свидетельствует, что неправославное духовенство пользовалось всеми видами довольствия, существовавшего в армии и на флоте. В частности, выделялись военно-подъемные деньги при прибытии в часть, осуществлялись периодические прибавки к жалованью на протяжении службы. Предоставлялось и право на лечение на санитарных станциях, а в случае командировок – прогонные, столовые, суточные, разъездные деньги. Полагалось и пенсионное обеспечение. Квартирным довольствием, казенной прислугой оно обеспечивалось наравне с православными военно-духовного ведомства. Правда, здесь была и особенность. Так, размер оклада и единовременных пособий семьям неправославного духовенства определялся согласно приказу военного министра, а назначение пенсий и пособий производилось по распоряжению Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Это во многом объяснялось становлением системы управления духовными лицами неправославного исповедания в армии.
После проведения военной реформы 1862–1874 годов в армию и на флот стали призывать представителей и других вероучений. Особо вопрос о порядке и способах обеспечения религиозных потребностей, находящихся на военной службе караимов, старообрядцев и «других сектантов», встал после опубликования положения Комитета министров от 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости» и дарования свободы совести.
Документы военного ведомства регулировали также порядок духовного обслуживания лиц неправославного исповедания, начиная с принятия присяги и заканчивая регламентацией соблюдения правил своей веры в повседневной деятельности.
Например, порядок принятия присяги для мусульман предусматривал возможность использовать присягающим один из принятых языков: докагатайско-татарское наречие, турецкий язык, персидское наречие, адербиджано-тюркское наречие. Принимающий должен был повторять слова присяги, которые ему зачитывало духовное лицо «магометанской веры». Если оно отсутствовало, то эта обязанность возлагалась на кого-то из грамотных мусульман, грамотному присягающему представлялась возможность читать текст присяги самому. За неимением же грамотных мусульман согласно инструкции и «за безграмотности приводимого к присяге лицо, наряженное для привода его к оной, должно читать ему слова присяги, написанные русскими буквами».
Присяга еврейских рекрутов осуществлялась раввином при свидетелях со стороны начальства и со стороны еврейского общества в синагоге или школе, в которых отправлялись еврейские богослужения над священною книгою Сефир Торою. При этом оговаривалось, что присяга не должна совершаться в субботние и другие еврейские праздники.
Практика учета интересов представителей различных религий во время прохождения ими военной службы в военном законодательстве складывалась постепенно. Об этом, например, свидетельствует такой факт. Начиная с 1905 года в Виленском, Варшавском, Казанском, Иркутском и других округах появились приказания командующих, которые предоставляли командирам право увольнения нижних чинов римско-католического и евангелическо-лютеранского вероисповеданий от обыкновенных служебных занятий для слушания богослужений в определенные праздничные дни. С указанием названия праздника и дня, на который он приходился в календарном году. Например, для католиков это – Всех святых, Беспорочного Зачатия Пресвятой Богородицы (8 декабря), Тела Господня (11-й день после Св. Троицы). Для лютеран – День всеобщего покаяния и молитвы (среда второй недели Великого поста), Рождество Иоанна Крестителя (24 июня) и День реформации (празднуемый в конце октября).
В Уставе внутренней службы 1910 года эти явочного характера мероприятия уже возведены в закон воинской жизни в виде расписания табельных и праздничных дней. Кроме названных вероисповеданий, расписание предусматривало 13 магометанских, 11 ламаистских, 7 караимских, 13 еврейских праздничных дней. В эти дни нижние чины перечисленных вероисповеданий получали освобождение от служебных занятий для слушания богослужения, совершаемого по обрядам их веры.
Устав 1914 года в статье «О богослужении на корабле» предписывал: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном месте… Во время продолжительных плаваний они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и для говения». Этим же уставом разрешалось находящимся на корабле мусульманам и евреям читать молитвы по правилам своей веры: мусульманам – по пятницам, евреям – по субботам. В главные праздники иноверцы, как правило, освобождались от службы и увольнялись на берег.
Правовые акты не только предоставляли воинским чинам право свободы отправления богослужения применительно к своей вере, но и обязывали должностных лиц «оказывать содействие своим подчиненным, не исключая и прикомандированных, в исполнении религиозных обязанностей, налагаемых на них вероисповеданием».
Культивировать уважение вероисповеданий
Не стояла в стороне от вопроса межконфессиональных отношений в армии и на флоте и Русская православная церковь. С учетом сложности этой проблемы в основу деятельности в армейских условиях она закладывала принципы единобожия, уважения других вероисповеданий и культовых прав их представителей, веротерпимости, миссионерства.
В рекомендациях военным священникам, опубликованным в «Вестнике военного духовенства» (1892 год), разъяснялось: «Все мы, христиане, магометане, евреи, вместе одновременно молимся Богу нашему, потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для всех нас единый истинный Бог».
На недопустимость в войсках конфликтов на религиозной почве, какого-либо ущемления прав и достоинства приверженцев других конфессий обращал неоднократно внимание военного духовенства в своих циркулярах протопресвитер военного и морского духовенства. Величие православия военным священникам рекомендовалось поддерживать «не словом обличения инаковерующих, а делом самоотверженного христианского служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество и что у нас с ними один Христос, одно Евангелие и одно крещение».
Что же касается общегосударственного подхода к проблеме, то даже небольшой экскурс в историю вероисповедной политики в армии и на флоте позволяет сказать, что главным условием достижения межконфессионального мира являлся учет интересов представителей различных исповеданий, которые находились в ее рядах. Это осуществлялось при помощи создания правовой базы, которая регулировала отношения с воинами-иноверцами, учреждения института инославного и иноверческого духовенства в армии и на флоте, введения регламентации духовного обслуживания нижних чинов неправославного исповедания.
И сегодня никто не желает видеть армию ареной межконфессиональных споров. В то же время инертность, сдержанность, которые проявляет военное командование в развитии сотрудничества с другими (помимо РПЦ) христианскими объединениями, а также с исламскими, буддийскими, иудейскими организациями, в расширении деятельности института военного духовенства, служат препятствием на пути решения назревших нравственных проблем в Вооруженных Силах.
Христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии составляют неотъемлемую часть исторического наследия народов России. Не учитывать этого нельзя. Присутствие же в казарме представителей различных конфессий ставит проблему веротерпимости на повестку дня и решать ее необходимо сегодня, в том числе используя определенные конструктивные элементы исторического опыта русской армии дореволюционного периода. По глубокому убеждению автора, для создания предпосылок устойчивого общественного развития государство должно стремиться культивировать не только в обществе, но и в армейской и флотской среде религиозную терпимость и толерантность, соблюдение принципа свободы вероисповедования, равноуважительное отношение ко всем законно действующим религиозным организациям в стране.
В современной Российской армии 60 процентов военнослужащих считают себя верующими, из них 80 процентов – православными. Одновременно в Вооруженных Силах России проходят службу 13 процентов мусульман, три процента буддистов. Четыре процента военнослужащих придерживаются других религиозных убеждений. Учитывая этот многоконфессиональный состав, полезно обратиться к дореволюционному опыту отношений государства, Русской православной церкви, военно-духовного ведомства с иноверцами и представителями инославных исповеданий в Российской армии.
Иноверцы – принятое в дореволюционной России официальное наименование лиц, не исповедовавших православие. К ним в первую очередь относились приверженцы ислама, ламаизма, иудаизма и язычества. «Инославные исповедания» – законодательный термин в дореволюционной России, принятый для обозначения неправославных христианских исповеданий: римско-католического, армяно-католического, армяно-григорианского, евангелическо-аугсбургского, евангелическо-лютеранского, меннонистского и баптистского.
На протяжении ХVIII – начала ХХ века вопросы формирования религиозной политики с учетом присутствия в армии и на флоте иноверцев и инославных были достаточно актуальны. История создания регулярной армии в России тесно связана с практикой приглашения иностранных специалистов, а вместе с ними и верующих других конфессий.
Вера иностранного специалиста
В манифесте Петра I от 16 апреля 1702 года было объявлено «о вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания». Данные о комплектовании российского флота в начале ХVIII века свидетельствуют, что по вольному найму в Голландии, Англии, Германии и Венеции приняты на русскую службу в 1703 году около 200 человек, в 1714–1715-м – 150–200, а в 1717-м – до 1500. В результате на 1717 год из 166 морских офицеров 125 были иностранцами. По подсчетам исследователя С. Бойко, в период правления Петра I из семи полных генералов иноземцами были три, из семи генерал-лейтенантов – пять, из 23 генерал-майоров – 719.
В середине ХIХ века среди офицерского состава представителей других конфессий в процентном отношении ко всему личному составу насчитывалось в пехоте – 21,98 процента, в кавалерии – 27,43, в артиллерии – 22,44, в инженерных войсках – 29,68.
Не менее интересна ситуация с религиозным составом среди генералов и офицеров в начале ХХ века. Как следует из ряда источников, на 15 апреля 1914 года из 169 полных генералов немцев было 48 (28,4%), из 371 генерал-лейтенанта – 73 (19,7%), из 1034 генерал-майоров – 196 (19%) и т. д.
Не исключено, что все большее число немцев-военных принимали православие. Но значительная часть оставались со своей верой. В результате около 15 процентов генералов и офицеров в это время были неправославными.
Среди нижних чинов в армии и на флоте в начале ХХ века православных было 75 процентов. Оставшиеся 25 процентов составляли: 9 процентов – католики, 2 – мусульмане, 1,5 – лютеране и 2,5 – представители других верований.
Таким образом, на протяжении ХVIII – начала ХХ века в русской армии преобладали воины православной веры. Вместе с тем в ее рядах служило достаточное число представителей других конфессий, что делало вопрос межконфессиональных отношений в Вооруженных Силах злободневным. Как же удавалось достичь согласия между представителями различных верований в русской армии в дореволюционный период?
Принуждение над совестью не восприемлем
В основу отношений с иноверцами и инославными в стране, в том числе и находящимися на военной службе, был положен принцип веротерпимости. В манифесте от 16 апреля 1702 года читаем: «В нашей столице свободное справление веры всех… Принуждения над совестью себе не восприемлем». Указом от 7 февраля 1719 года из Духовного приказа епархиальным архиереям с приложением копии грамоты Константинопольского патриарха Иеремии предписывалось «не перекрещивать лютеран и кальвинистов, приемлющих Православную веру». В том же году 31 июля Сенат издал указ «О некрещении татар и других иноверцев против их воли». А в Синодальном указе 1721-го инославным обещали, что «они, дети их, потомки в природной своей вере пребудут, собственные кирки и пасторов содержать могут и все те привилегии получить имеют, которые мы прочим чужеземцам уже пожаловали или впредь пожалуем».
В дальнейшем эти основы веротерпимости, прежде всего свобода отправления богослужения, получили закрепление в статьях 44, 45 Основных законов Российской империи.
Для осуществления на практике этих прав изданы уставы духовных дел иностранных исповеданий, помещенные в части 1 т. ХI Свода законов Российской империи.
Правовой базой отношений к воинам-иноверцам в армии и на флоте служили воинские уставы, приказы военного министра, циркуляры, отзывы Главного штаба. Они предусматривали порядок прохождения службы неправославным духовенством, организацию пастырского обслуживания воинов-иноверцев, расписание табельных и праздничных дней, в которые иноверцы и инородцы освобождались от занятий и нарядов, и т. д.
Известно, что во второй половине ХIХ века в штатах военного ведомства появились духовные лица инославных исповеданий. По военной линии они находились в ведении Главного штаба. По духовной – в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел через соответствующие консистории.
Кроме мулл и раввинов в Варшавском округе при штабе каждого из расположенных там армейских корпусов имелись римско-католические капелланы, лютеранские дивизионные и евангелическо-аугсбургские проповедники. В Крымском и Дагестанском конных полках, состоявших из воинов, исповедовавших ислам, муллы были в штатах каждого из полков. Там же, где по штату духовное лицо не было предусмотрено, обязанности по обслуживанию лиц инославного и иноверческого исповеданий возлагались на местных духовных лиц тех территорий, где дислоцировалась воинская часть. Например, евангелическо-лютеранский проповедник, находившийся в Иркутске, закреплялся за войсками, расположенными в Иркутской, Енисейской губерниях и в Забайкальской и Якутской областях, с выделением средств на его содержание и т. д. Таким образом, присутствие того или иного духовного лица неправославного исповедания зависело от религиозного состава нижних чинов воинской части.
Всего же в 1885 году согласно штатам военно-сухопутного ведомства в Российской армии предусматривалось 40 должностей римско-католического, 38 – евангелическо-лютеранского исповеданий. Кроме того, штат магометанским ахунам, муллам и муэдзинам, состоящим при войсках, предусматривал девять единиц. В последующем штаты представителей указанных вероисповеданий подвергались изменению.
Содействовать исполнению религиозных обязанностей
Анализ приказов по военному ведомству свидетельствует, что неправославное духовенство пользовалось всеми видами довольствия, существовавшего в армии и на флоте. В частности, выделялись военно-подъемные деньги при прибытии в часть, осуществлялись периодические прибавки к жалованью на протяжении службы. Предоставлялось и право на лечение на санитарных станциях, а в случае командировок – прогонные, столовые, суточные, разъездные деньги. Полагалось и пенсионное обеспечение. Квартирным довольствием, казенной прислугой оно обеспечивалось наравне с православными военно-духовного ведомства. Правда, здесь была и особенность. Так, размер оклада и единовременных пособий семьям неправославного духовенства определялся согласно приказу военного министра, а назначение пенсий и пособий производилось по распоряжению Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Это во многом объяснялось становлением системы управления духовными лицами неправославного исповедания в армии.
После проведения военной реформы 1862–1874 годов в армию и на флот стали призывать представителей и других вероучений. Особо вопрос о порядке и способах обеспечения религиозных потребностей, находящихся на военной службе караимов, старообрядцев и «других сектантов», встал после опубликования положения Комитета министров от 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости» и дарования свободы совести.
Документы военного ведомства регулировали также порядок духовного обслуживания лиц неправославного исповедания, начиная с принятия присяги и заканчивая регламентацией соблюдения правил своей веры в повседневной деятельности.
Например, порядок принятия присяги для мусульман предусматривал возможность использовать присягающим один из принятых языков: докагатайско-татарское наречие, турецкий язык, персидское наречие, адербиджано-тюркское наречие. Принимающий должен был повторять слова присяги, которые ему зачитывало духовное лицо «магометанской веры». Если оно отсутствовало, то эта обязанность возлагалась на кого-то из грамотных мусульман, грамотному присягающему представлялась возможность читать текст присяги самому. За неимением же грамотных мусульман согласно инструкции и «за безграмотности приводимого к присяге лицо, наряженное для привода его к оной, должно читать ему слова присяги, написанные русскими буквами».
Присяга еврейских рекрутов осуществлялась раввином при свидетелях со стороны начальства и со стороны еврейского общества в синагоге или школе, в которых отправлялись еврейские богослужения над священною книгою Сефир Торою. При этом оговаривалось, что присяга не должна совершаться в субботние и другие еврейские праздники.
Практика учета интересов представителей различных религий во время прохождения ими военной службы в военном законодательстве складывалась постепенно. Об этом, например, свидетельствует такой факт. Начиная с 1905 года в Виленском, Варшавском, Казанском, Иркутском и других округах появились приказания командующих, которые предоставляли командирам право увольнения нижних чинов римско-католического и евангелическо-лютеранского вероисповеданий от обыкновенных служебных занятий для слушания богослужений в определенные праздничные дни. С указанием названия праздника и дня, на который он приходился в календарном году. Например, для католиков это – Всех святых, Беспорочного Зачатия Пресвятой Богородицы (8 декабря), Тела Господня (11-й день после Св. Троицы). Для лютеран – День всеобщего покаяния и молитвы (среда второй недели Великого поста), Рождество Иоанна Крестителя (24 июня) и День реформации (празднуемый в конце октября).
В Уставе внутренней службы 1910 года эти явочного характера мероприятия уже возведены в закон воинской жизни в виде расписания табельных и праздничных дней. Кроме названных вероисповеданий, расписание предусматривало 13 магометанских, 11 ламаистских, 7 караимских, 13 еврейских праздничных дней. В эти дни нижние чины перечисленных вероисповеданий получали освобождение от служебных занятий для слушания богослужения, совершаемого по обрядам их веры.
Устав 1914 года в статье «О богослужении на корабле» предписывал: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном месте… Во время продолжительных плаваний они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и для говения». Этим же уставом разрешалось находящимся на корабле мусульманам и евреям читать молитвы по правилам своей веры: мусульманам – по пятницам, евреям – по субботам. В главные праздники иноверцы, как правило, освобождались от службы и увольнялись на берег.
Правовые акты не только предоставляли воинским чинам право свободы отправления богослужения применительно к своей вере, но и обязывали должностных лиц «оказывать содействие своим подчиненным, не исключая и прикомандированных, в исполнении религиозных обязанностей, налагаемых на них вероисповеданием».
Культивировать уважение вероисповеданий
Не стояла в стороне от вопроса межконфессиональных отношений в армии и на флоте и Русская православная церковь. С учетом сложности этой проблемы в основу деятельности в армейских условиях она закладывала принципы единобожия, уважения других вероисповеданий и культовых прав их представителей, веротерпимости, миссионерства.
В рекомендациях военным священникам, опубликованным в «Вестнике военного духовенства» (1892 год), разъяснялось: «Все мы, христиане, магометане, евреи, вместе одновременно молимся Богу нашему, потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для всех нас единый истинный Бог».
На недопустимость в войсках конфликтов на религиозной почве, какого-либо ущемления прав и достоинства приверженцев других конфессий обращал неоднократно внимание военного духовенства в своих циркулярах протопресвитер военного и морского духовенства. Величие православия военным священникам рекомендовалось поддерживать «не словом обличения инаковерующих, а делом самоотверженного христианского служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество и что у нас с ними один Христос, одно Евангелие и одно крещение».
Что же касается общегосударственного подхода к проблеме, то даже небольшой экскурс в историю вероисповедной политики в армии и на флоте позволяет сказать, что главным условием достижения межконфессионального мира являлся учет интересов представителей различных исповеданий, которые находились в ее рядах. Это осуществлялось при помощи создания правовой базы, которая регулировала отношения с воинами-иноверцами, учреждения института инославного и иноверческого духовенства в армии и на флоте, введения регламентации духовного обслуживания нижних чинов неправославного исповедания.
И сегодня никто не желает видеть армию ареной межконфессиональных споров. В то же время инертность, сдержанность, которые проявляет военное командование в развитии сотрудничества с другими (помимо РПЦ) христианскими объединениями, а также с исламскими, буддийскими, иудейскими организациями, в расширении деятельности института военного духовенства, служат препятствием на пути решения назревших нравственных проблем в Вооруженных Силах.
Христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии составляют неотъемлемую часть исторического наследия народов России. Не учитывать этого нельзя. Присутствие же в казарме представителей различных конфессий ставит проблему веротерпимости на повестку дня и решать ее необходимо сегодня, в том числе используя определенные конструктивные элементы исторического опыта русской армии дореволюционного периода. По глубокому убеждению автора, для создания предпосылок устойчивого общественного развития государство должно стремиться культивировать не только в обществе, но и в армейской и флотской среде религиозную терпимость и толерантность, соблюдение принципа свободы вероисповедования, равноуважительное отношение ко всем законно действующим религиозным организациям в стране.
Информация