Новые стороны истории голода в Казахстане
Казахские кочевники
Голод в Казахстане в 1932–1933 годах – тема не только историческая, но и идеологическая, а также, если хотите, военно-политическая. Теория «голодомора», которая бурно развивалась на Украине с перестроечных пор и особенно активно в годы независимости, сделала существенный вклад в превращение Украины во враждебное нам государство.
В Казахстане тоже с перестроечных времен развивалась совершенно аналогичная по смыслу теория, которую я часто для краткого обозначения называю «казголодомором». Суть ее в том, что большевики вознамерились уничтожить кочевых казахов, для чего заставили их перейти на оседлость, отобрали весь скот, что и вызвало массовый голод. Эта концепция развивалась по указанию бывшего президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, и она имеет поддержку со стороны действующего президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева.
В мае 2021 года в Казахстане вышел сборник документов: «Ашаршылық. Голод. Документальная хроника. 1928–1934 гг.». Издание было подготовлено по поручению Токаева, а презентация его состоялась 28 мая 2021 года в Сенате парламента Казахстана, в присутствии председателя Сената Маулена Ашимбаева, который даже разрезал голубую ленточку, связывающую тома. Официальный уровень, одним словом.
Памятник жертвам голода в Алматы. На фоне люди держат портреты алашординцев.
Этот сборник стал интересным моментом в дебатах вокруг «казголодомора».
Во-первых, он вышел как своего рода ответ на мою книгу «Казахский геноцид», которого не было», вышедшую в самом начале 2021 года. В ней я разгромил теорию «казголодомора» во всех ключевых пунктах, причем документально и расчетами. Самый главный момент состоял в том, что мне удалось показать, что единственной стороной, заинтересованной в смертном голоде, было байство – крупные владельцы скота, земель, пастбищ, а также и рядовых казахов, работавших на них почти как рабы, за еду, у которых незадолго до коллективизации конфисковали их стада.
Байство оказалось хитрым, изворотливым и жестоким противником советской власти. С помощью своих многочисленных агентов в низовых органах советской власти и партийных организациях они организовали хозяйственное разорение многих районов, массовые откочевки, что и стало причиной всех бедствий и голода, от которого люди доходили до людоедства и вымирали целые аулы. Баи явно старались уничтожить голодом «красных казахов», отвергших их вековечное господство ради колхозов и совхозов. Байство за это поплатилось; судя по всему, в 1933–1934 годах оно было в основной массе уничтожено чекистами.
Книга вызвала нечто вроде истерики, казахские националисты даже попытались запретить ее распространение в Казахстане, правда, без особого успеха.
Во-вторых, ответ в виде сборника документов получился слабым, и фактически это издание сразу же после презентации перестали использовать и упоминать в прессе. Более того, даже достать его для изучения оказалось не так-то просто.
Потребовалась своего рода разведывательная операция, чтобы добыть этот сборник. Поэтому его разбор ведется сейчас, спустя два года после его выхода.
В-третьих, сам сборник, при более близком ознакомлении, оказался работой весьма невысокого качества.
С одной стороны, сам принцип его составления определенно ненаучный – тенденциозный подбор документов, с упором на хлебозаготовки, откочевки, голод и тому подобные явления. Одновременное строительство широкой сети колхозов, крупных совхозов, машинно-тракторных станций, механизация казахского сельского хозяйства в этом сборнике упоминаются очень редко. Картина событий резко искажается.
С другой стороны, составители сборника сделали свою работу халтурно. Издание преподносилось как публикация редких и ранее недоступных документов из казахстанских архивов, тогда как в действительности, к примеру, третий том сборника оказался примерно наполовину составлен из документов, уже опубликованных ранее в сборниках, вышедших в России.
Но все же при всех этих обстоятельствах кое-какие интересные документы там были опубликованы. Они вносят некоторые новые черты в изучение голода в Казахстане.
Меньшинство голодавших и мозаичный характер голода
Хотя составители сборника не горели желанием публиковать документы, характеризующие общее положение дел в Казахстане, тем не менее один такой документ все-таки был предан гласности.
Это докладная записка председателя ЦИК КАССР Узакбая Кулумбетова, в феврале 1933 года направленная в Совнарком РСФСР (до 1936 года Казакская АССР входила в состав РСФСР). В ней характеризовалось положение откочевщиков, то есть хозяйств, покинувших места своего проживания из-за продовольственных затруднений, но также были даны сведения о количестве голодающих. Кулумбетов определял число откочевщиков в 100 тыс. хозяйств (около 300 тыс. человек), а кроме этого, еще столько же голодали на местах и нуждались в срочной помощи (т. III, с. 431). В другом месте этой же записки количество откочевщиков определялось в 131,1 тыс. хозяйств, а мероприятия по устройству откочевщиков на работу охватывали 169,8 тыс. хозяйств или 509,4 тыс. человек. Мероприятия по продовольственной помощи охватывали на начало 1933 года 169,6 тыс. хозяйств или 488,1 тыс. человек.
Одна из наиболее распространенных фотографий тех времен, как раз откочевщиков
По всей видимости, для оценки общей ситуации в Казахстане эти цифры нужно сложить, поскольку откочевщики и голодающие в документе разводятся; к примеру:
«Все эти откочевщики и значительная часть голодающих на местах почти не имеют никакого скота» (с. 431).
Таким образом, откочевали из-за продовольственных затруднений 509 тысяч человек и еще 488 тысяч человек голодали на местах, всего 997 тысяч человек или 339,4 тысячи хозяйств. Около 1 млн круглым числом.
Ужас, ужас! Но не спешите вслед за «казголодоморщиками» заламывать руки. В 1930 году в Казахстане было 1 351 тысяча хозяйств, а населения в Казахстане в 1932 году было 5,8 млн человек, в том числе 3,7 млн казахов. Из сопоставления этих цифр следует, что голод затронул порядка 17 % населения КАССР. Это порядочно, но вовсе не та картина, которую нам пытаются нарисовать «казголодоморщики», что будто бы голод был повсеместно.
По моим впечатлениям от собственной работы с документами, хозяйственный кризис и голод носил крайне неравномерный, мозаичный характер. Из 122 районов КАССР были районы сильно пострадавшие, хозразоренные, как писали в документах; были районы, затронутые голодом, а были районы, почти не пострадавшие. Даже в рамках одного района положение могло резко отличаться от колхоза к колхозу. Потому кто-то умирал с голоду, в то время как большинство населения Казахстана не испытывало серьезных затруднений с продовольствием. Да и вообще, расчеты хлебофуражного баланса, которые я сделал в своей книге, показали, что Казахстан все время был с хлебом.
Научное изучение истории голода и откочевок в Казахстане требует сплошного перебора сохранившихся документов и составления своего рода карты голода. То есть нужно взять административную карту того времени, лучше с обозначением отдельных аулов и населенных пунктов, и отмечать, где именно фиксировались случаи голода, откуда была откочевка и где именно откочевщики оказались. Это довольно трудоемкая работа, но я считаю, что она абсолютно необходима, если мы хотим понять причины этого уникального в своем роде хозяйственного кризиса.
Механика возникновения голода
Другая интересная сторона некоторых опубликованных документов – стали, наконец, всплывать имена непосредственно виновных в голоде.
К примеру, в Тургайском районе Актюбинской области. Это был хозразоренный район, с массовой смертностью от голода. В конце 1932 года начальник секретно-политического отдела ОГПУ Г. А. Молчанов отправил телеграмму секретарю Казкрайкома ВКП(б) по снабжению С. Т. Голюдову о положении в Тургае (т. III, с. 48). В районе умерло от голода 4 552 человека, в результате массовых перегибов при коллективизации: весь скот в ауле собрали, часть отправили на заготовки, а оставшийся объявили обобществленным. Лжеактивисты почти во всех аулах присваивали продовольственную помощь, семенное зерно, деньги, скот. Кто был в этом виноват? Секретарь бюро райкома партии Бурабаев, председатель райисполкома Сугуров и начальник районного отдела юстиции Сулейменов, которых было решено снять с работы, исключить из партии и судить.
Сейчас некоторые казахские националисты стараются придать голоду национальную окраску, что будто бы русские большевики морили голодом казахов. Но в документе все наоборот.
Казахов морили голодом казахи, а русские чекисты вмешались в это, хотя и слишком поздно. Тогда разница между казахами и русскими была намного сильнее, чем сейчас. Но, как видим, русским чекистам было не все равно, что казахи вымирают от голода.
Кстати, в Тургае тоже был мозаичный характер голода. 1 сентября 1932 года уполномоченный Казкрайкома ВКП(б) Нишанбаев написал в Казкрайком и СНК КАССР, что в районе 5 298 хозяйств, в них 21 тысяча человек. Продовольственных ресурсов в среднем 56 кг и голова скота на человека. При этом шесть аулов могут пережить зиму своими ресурсами, пять аулов уже голодают и еще шесть аулов стоят перед угрозой голода. Под угрозой смерти 8 500 человек, которые питаются сусликами и распродали все имущество, буквально ходят голыми (т. III, с. 313).
Как такое могло случиться? Меня всегда интересовала механика хозяйственного кризиса.
В документах то тут, то там проскальзывают следы масштабной и изощренной работы по подрыву колхозов. Например, заготовки скота назначались в объеме, превышающем его наличие. Аягузский район: имелось 46 тысяч голов, план по заготовкам – 65 тысяч голов. Аральский район: имелось 4 500 голов, заготовки – 30 тысяч голов. Чингиставский район: имелось 8 тысяч голов, план по заготовкам 40 тысяч голов и так далее (т. III, с. 130).
То же и по хлебозаготовкам. К примеру, райисполком Кзыл-Тууского района Карагадинской области сообщил, что засеяно 9 469 гектаров, тогда как на деле засеяно было не более четверти этой площади. Или вот, по данным секретно-политического отдела ОГПУ, в колхозе «Сары-Куль» Арыкского района собрали всего 350 центнеров зерна, а план сдачи – 800 центнеров, поскольку уполномоченный райисполкома, председатель колхоза и председатель сельсовета присвоили 80 пудов семян, но отчитались о выполнении плана сева (т. III, с. 380).
Тот же секретно-политический отдел ОГПУ отчитывался в июле 1932 года, что байская верхушка сильных казахских родов через своих агентов захватывает низовой и районный советский аппарат, правления колхозов и проводит разорение слабых и враждебных родов. Впрочем, такая борьба велась не только против враждебных родов.
ОГПУ отмечало формирование байских союзов разных родов против советских и партийных активистов из бедняков (т. III, с. 286). Например, на ст. Айнак (это уже Западно-Сибирский край) в феврале 1932 года был подобран труп умершего от истощения казаха. На трупе были документы – членский билет ВКП(б) на имя Смагула Сулейменова (т. III, с. 110).
Итак, хозразорение, как можно судить, производилось следующим образом.
Во-первых, байские агенты в районных органах составляли сильно завышенные отчеты о наличии скота и посевах. На основании этих данных составлялись планы заготовок, превышавшие возможности районов.
Во-вторых, эти планы выполнялись самым рьяным образом, вплоть до отнятия последнего скота и зерна, зачастую угрозами, избиениями, арестами, пытками. Это дополнялось кражей и сокрытием зерна в колхозах; то есть колхозный урожай воровался, а для сдачи в хлебозаготовки отбирали все зерно у колхозников.
В-третьих, когда население оставалось без средств к существованию, байские агенты, в том числе и с партбилетами, организовывали откочевки. При этом часть населения бросалась на месте на верную смерть от голода. Люди также бежали от голода и сами; многие умирали в пути.
Байская агентура и трупы использовала для агитации. Например, когда из Жанааркинского района Карагандинской области в соседние районы пошли умиравшие от голода (голод был очень сильным; в районе умерло 3 612 человек, лежали непогребенные тела, в некоторых аулах поедали трупы умерших от оспы) и умирали в дороге, в ноябре и декабре 1932 года можно было увидеть такую картину: в снег были воткнуты трупы с вытянутой рукой, в позе оратора, а в руке была записка: «Результат коллективизации» (т. III, с. 392). Тут даже комментировать нечего.
Наконец, в-четвертых, систематическое расхищение продпомощи. В Чингиставском районе ОГПУ раскрыло группу баев, участников восстания в 1931 году, которые расхищали продпомощь и грабили колхозы. В нее входили: председатель Саржальского аулсовета Дуйсембаев, Купожанов, Абылгазин и Козылганов. Они имели связи с секретарем райкома Нурмагамбетовым, председателем контрольной комиссии Смаковым, нарсудьей Исабековым и прокурором Медеубаевым. Благодаря их вмешательству большая часть банды осталась на свободе (т. III, с. 497).
Материалы ОГПУ показывают, что расхищение продпомощи носило масштабный характер. По состоянию на июль 1932 года Казахстану было отпущено 391,3 тысячи пудов продпомощи, тогда как было расхищено 86 тысяч пудов (21 %). В уже упомянутом Жанааркинском районе, где с мая 1931 по январь 1932 года умерло более тысячи человек от голода и было людоедство, группа руководящих работников по главе с председателем райисполкома Анбрахмановым растащила более 10 тысяч пудов продпомощи. ОГПУ в это вмешалось, открыло дело и арестовало 78 человек руководящих работников района и лжеактивистов (т. III, с. 267).
Вот интересно, в Казахстане Анбрахманова и его подельников кем считают? Невинными жертвами политических репрессий?
Положение стало выправляться лишь после того, как ОГПУ взялось за чистку колхозов, местных и районных органов власти. Лишь за десять дней ноября 1932 года в Казахстане было арестовано 374 человека, в том числе 201 – за хищения, 101 – за саботаж, 29 – за сокрытие хлеба, 7 – за дезинформацию о ходе сева и хлебозаготовок. Также было исключено из партии 111 человек низовых и районных работников (т. III, с. 395).
Чистки иногда приводили к интересным последствиям. В нескольких зерновых районах после чистки колхозов во многих колхозах вдруг нашелся хлеб для выполнения плана хлебозаготовок.
Вывод о том, что голод был организован именно казахским байством, я сделал еще в своей книге, на основе довольно немногочисленного документального материала. Скорее, это была догадка. Но теперь появляются документы, которые этот вывод подкрепляют и доказывают, причем очень наглядным образом. Проясняется механика того, как это делалось. Но лучше сделать анализ целиком. Думаю, что если основательно перебрать архивы, собрать и систематизировать сохранившиеся сведения, то картина будет очень впечатляющей.
Значительно более опасное явление
В завершение немного о политической стороне дела.
«Казголодомор» и его сторонники – вовсе не безобидное явление. Рьяные «казголодоморщики», в сущности, есть защитники и сторонники баев, тех казахов, которые разоряли и убивали мучительным голодом других казахов. В этом смысле они ничем не отличаются от тех же бандеровцев, которые сами себя называли украинскими националистами, но при этом убивали преимущественно украинцев. Это можно сказать и про самого Бандеру, и про его нынешних последователей во главе с Зеленским, который скоро побъет «достижения» Бандеры по части истребления украинцев, а по части разорения Украины уже многократно его превзошел. Нынешние защитники баев, несомненно, докатятся и до их методов.
Но если бандеровцы никогда особо и не скрывали своих намерений, то байство использовало большой арсенал хитрости, лжи, обмана, стараясь до последнего момента скрыть свои настоящие цели. Соответственно, и в нынешнем Казахстане строительство выраженного необайского общества тоже маскируется густой ложью.
«Казголодомор» тоже часть этого камуфляжа, и лжи в этой теме было столько, что разоблачить ее было далеко не так просто. В этом отношении «казголодомор» есть значительно более опасное политическое и идеологическое явление.
Информация