Поэзия Древней Греции: военная и не только
Г. Моро. Странствующий поэт
Самыми знаменитыми образцами древнегреческой поэзии, безусловно, являются произведения, относящиеся к Троянскому циклу – поэмы Гомера, Стесихора, Квинта Смирнского, неизвестного автора «Киприй», некоторые другие. О них мы уже говорили в предыдущих статьях. Многие исследователи даже называют знаменитое начало «Илиады» («Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...») первой строкой европейской поэзии.
И, вероятно, с полным основанием можно говорить, что европейская поэзия начиналась именно с описания битв и подвигов «шлемоблещущих» героев. Само слово «стихи» в переводе на русский язык означает «боевые шеренги» – подразумевался ряд слов, связанных, подобно воинам, особым строем. Этот строй назывался ритмом, слова «ритм» и «рифма» – однокоренные, однако следует указать, что рифмы в современном значении этого слова в древнегреческой поэзии не употреблялись.
Силу поэтического слова греки понимали и ценили. Аристофан (которого называли «отцом комедии»), вполне серьезно говорил, что именно Эсхил своей поэзией воспитал бойцов Марафона и Саламина. А драматург Софокл после представления пьесы «Антигона» был избран стратегом – и оправдал доверие граждан: успешно провел несколько военных операций.
Поговорим о некоторых поэтах Эллады, в том числе и о военной поэзии, не относящейся к Троянскому циклу.
Военная поэзия Тиртея
Предание гласит, что в середине VII века до н. э. во время тяжелейшей для Спарты Второй Мессенской войны послы Лакедемона получили в Дельфах оракул, предписывающий искать вождя в Афинах. К указаниям пифий тогда относились очень серьезно, и спартанцы якобы действительно просили афинян прислать им опытного стратега. В качестве издёвки они получили хромого школьного учителя и по совместительству поэта Тиртея. Однако стихи, написанные Тиртеем, так воодушевили спартанцев, что после его прибытия они в первом же сражении разбили неприятельские войска.
Г. Моро. Тиртей, поющий во время битвы
Любопытно, что гораздо позже (примерно через 2 400 лет) Руже же Лилль в строках своей «Марсельезы» интуитивно повторил строки одного из стихотворений Тиртея – и добился похожего результата. Тиртей писал:
«Вперед, о сыны отцов-граждан,
Мужами прославленной Спарты!»
Мужами прославленной Спарты!»
А это первые строки «Марсельезы»:
«Вперед, сыны отчизны милой!
Мгновенье славы настает!»
Мгновенье славы настает!»
Но большинство современных исследователей все же полагают, что Тиртей был уроженцем Спарты, а легенду о его афинском (или в другом варианте – милетском) происхождении считают примером древнегреческого черного пиара. Дело в том, что селение с названием Афидна, которое называют родиной Тиртея, существовало не только в Аттике, но и в Лаконии. А стихотворения Тиртея – яркий пример не афинского и даже не общегреческого, а именно спартанского патриотизма.
Существовали 5 книг стихов Тиртея, но сохранились лишь 150 стихотворений, кроме того, некоторые из них известны по изложениям других авторов, например, Аристотеля, Павсания, Стобея, Ликурга (в данном случае – оратор, а не спартанский законодатель). В этих произведениях Тиртей прославляет воинов, одержавших верх над врагами, и пишет об унижении побежденных, восхваляет героев и резко осуждает трусов. В программной элегии «Благоустройство» говорится о гармоничном порядке жизни в Спарте, установленном самим Аполлоном, и содержится предостережение: «Корыстолюбие, ничто иное погубит Спарту».
Согласитесь, трудно было бы ожидать такого от пришлого афинянина.
При этом, в отличие от Гомера, акцент в стихах Тиртея делается все же не на подвигах отдельных героев, а на важности общей победы, боевом единстве всего спартанского войска и жертвах, которые следует приносить на алтарь общих интересов. Так и учили гоплитов в Спарте: не обращай внимания на то, что происходит на других участках – в центре или на флангах, держи строй, не лезь вперед, но и не отставай от идущих рядом товарищей.
Нетипичные военные стихи Архилоха
Создание большинства современных стихотворных размеров греки приписывали другому поэту VII века до н. э. – Архилоху.
Если верить источникам, именно в творчестве Архилоха получили законченное оформление такие жанры, как элегия и басни. Его басню о волке, не пожелавшем носить ошейник, считают первым произведением этого жанра всей европейской литературы.
Кроме того, Архилоха считают создателем шестистопного ямба (основной стихотворный размер греческой и римской драматургии), эпода (двустрочный размер, в котором за большим стихом следует меньший) и трохея (архаичный хорей).
Предполагаемое скульптурной изображение Архилоха, римская копия с греческого оригинала
А еще именно профессиональный воин Архилох считается создателем жанра лирической поэзии – в современном понимании, поскольку в тот период лирикой назывались, независимо от содержания, те стихи, чтение которых сопровождалось игрой на лире.
«Своей прекрасной розе
С веткой миртовой
Она так радовалась.
Тенью волосы
На плечи ниспадали ей
И на спину».
С веткой миртовой
Она так радовалась.
Тенью волосы
На плечи ниспадали ей
И на спину».
Тут впору, конечно, вспомнить строки А. Твардовского:
«Кто сказал, что нету места песням на войне?»
Архилох был уроженцем острова Парос и современником Тиртея: в одном из стихотворений он упоминает о солнечном затмении, которое астрономами датируется 6 апреля 648 года до н. э.
Его отец был свободным человеком знатного происхождения (и даже руководил колонизацией острова Фасос), а мать фракийка – простой рабыней. Будучи незаконнорожденным, Архилох не получил наследства и вначале был жрецом храма Деметры, вероятно, первыми его стихотворениями были гимны в честь этой богини и ее дочери Персефоны, а также в честь Диониса. Но позже Архилох предпочел карьеру наемного воина – о чем он и сообщает в одном из стихотворений:
«Острым копьем у меня замешан мой хлеб,
и копьем же
Я добываю вино.
Пью, опершись на копье».
и копьем же
Я добываю вино.
Пью, опершись на копье».
При этом, в отличие от того же Гомера, Архилох не стал возвышенным певцом великих героев. Напротив, его описания битв реалистичны, а порой проскальзывает и нескрываемая ирония:
«Мы настигли и убили счетом ровно семерых,
Целых тысяча нас было...»
Целых тысяча нас было...»
По этим строкам, кстати, можно судить об истинном масштабе сражений того времени: тысяча воинов – это, вероятно, вся армия греческого полиса, включая отряды наемников.
Стихами Архилоха современники восхищались, но многие и осуждали его за приземленное и совсем не героическое описание битв и сражений.
«Победишь – своей победы напоказ не выставляй,
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй».
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй».
Говорили даже, что он оправдывает трусость. Вот как рассказывает Архилох о потере своего щита:
«Волей-неволей пришлось
Бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал.
И пускай пропадает
Щит мой.
Не хуже ничуть
Новый могу я добыть».
Бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал.
И пускай пропадает
Щит мой.
Не хуже ничуть
Новый могу я добыть».
Архилох погиб, не дожив до старости – в одном из сражений на родном острове Парос. Как это часто бывает, признание пришло после смерти. В начале V века до н. э. на острове Парос было даже построено святилище Архилоха (Архелохейон) с высеченными на камнях отрывками его стихотворений. А в 100 году до н. э. на Паросе была установлена статуя этого поэта.
Гесиод
Г. Моро. Гесиод и муза
Другой знаменитый древнегреческий поэт – Гесиод, жил в VIII–VII вв. до н. э.
Именно в его изложении известен нам миф о четырех «веках» (исторических эпохах): золотом, серебряном, медном и современном – железном (об этом рассказывается в поэме Гесиода «Труды и дни»). Между медным и железным веками Гесиод выделил век героев, в жилах которых текла божественная кровь. К веку героев он отнес события Троянской войны. А в поэме «Теогония» Гесиод попытался систематизировать и привести к общему знаменателю противоречивые легенды о богах. А в «Каталоге женщин» он привел список красавиц, вступивших в связь с олимпийскими богами, сыновья которых стали основателями знатных греческих родов. Философ и поэт Ксенофан, кстати, осуждал и Гомера, и Гесиода. Он говорил:
«Всё, что есть у людей бесчестного и позорного, приписали богам Гомер и Гесиод: воровство, прелюбодеяние и взаимный обман».
Рассказывают, что однажды Гесиод в состязании победил самого Гомера. Победу ему присудил царь Халкиды Панед – на том основании, что Гесиод «повествовал о земледелии и мире, а не войнах и побоищах». Современники же, напротив, хотели слушать стихи о героях и сражениях и потому Панеда порицали, он даже стал героем пословицы – как пример и воплощение слабоумного человека.
Пиндар
Пиндар с лирой, фреска в Помпеях
Еще один великий поэт Эллады, Пиндар, был представителем знатного фиванского рода. Он родился около 517 года до н. э. в Киноскефалах (Беотия) – близ знаменитой горы Геликон, которая считалась обителью муз.
Согласно преданию, еще ребенком Пиндар уснул в тени деревьев, проснувшись, увидел пчел над своей головой и почувствовал на губах вкус меда. По другой версии, это происшествие случилось с ним еще в младенчестве – когда он лежал в колыбели. Услышав об этом, отец отправил мальчика на обучение к лучшим музыкантам, в числе которых оказались его дядя Скопелин, хорошо игравший на авлосе, афинский музыкант Аполлодор, поэтесса Миртис Анфедонская и поэт Лас Гермионский.
Очень скоро Пиндар приобрел славу одного из лучших аэдов Эллады. Говорили даже, что бог Пан выучил песни Пиндара и танцевал под них с нимфами. А в Дельфах для поэта был предназначен трон, на который никто не мог всходить – кроме Пиндара. Высшей наградой победителю на Олимпийских (и других) играх считалась эпиникия (ода), составленная Пиндаром. До нашего времени дошли 45 таких од: 14 написаны в честь победителей Олимпийских игр, 12 посвящены победителям игр Пифийских, 11 – Немейских, 8 – Истмийских. Но был у Пиндара и гимн, написанный им в честь гетер.
За всю жизнь Пиндар лишь 5 раз потерпел поражение в состязаниях певцов, причем победительницей выходила некая Коринна. К сожалению, ни одного стихотворения этой женщины не дошло до нашего времени. Александр Македонский, как известно, приказал разрушить восставшие Фивы, а граждан этого города продать в рабство – кроме потомков Пиндара, и людей, связанных с македонцами узами гостеприимства.
Со смертью этого поэта связана очередная легенда. Якобы Персефона упрекнула его во сне:
«Ты воспел всех богов, кроме меня, но скоро воспоёшь и меня».
Через 10 дней Пиндар умер, еще через 10 – одна из его родственниц заявила, что поэт явился к ней во сне и продиктовал гимн в честь Персефоны.
Позже стихи Пиндара высоко оценивали в Риме, Гораций, например, сравнивал их с горным потоком. Однако в Новое время Пиндар уже особой популярностью не пользовался, и Вольтер называл его
«возвышенным певцом греческих наездников и кулачных боев», «прославившим в былые дни лошадей достойнейших мещан из Коринфа или из Мегары» и «обладавшим несравненным даром без конца говорить, ничего не сказав».
Арион
Многие исследователи полагают, что именно Арион первым художественно обработал торжественные песни в честь Диониса (дифирамбы) и предложил исполнять их по очереди разным (чередующимся) хорам. Из такого исполнения позже и развилась классическая древнегреческая трагедия. Овидий, римский поэт I века н. э., который жил примерно через 700 лет после Ариона, писал:
«Море какое, какая земля Ариона не знает?»
Но вот до нашего времени стихотворения Ариона (которых, как полагают, было около двух тысяч) не дошли, так что приходится верить древним авторам на слово. Знаменитая легенда утверждает, что брошенный морскими разбойниками за борт Арион был спасен дельфином.
Арион на римской мозаике, Сицилия, IV в. н. э.
В городе Тарант, с которым предание связывает путешествие Ариона, была выпущена монета с изображением человеческой фигуры, сидящей на дельфине.
Монета Тарента, около 510–500 гг. до н. э.
Впрочем, другая легенда связывает появление этой монеты с Фаланфом – вождем покинувших Спарту парфениев («дети дев» – незаконнорожденные дети спартанок в период Первой Мессенской войны), которого считают основателем Тарента. Он также после кораблекрушения был спасен дельфином.
Ивик
Этот поэт, живший во второй половине VI века до н. э., был современником и, вероятно, хорошим знакомым другого известного древнегреческого лирика – Анакреонта: они в одно время жили при дворе тирана Поликрата Самосского. Его родиной считается греческая колония Регий, находившаяся в Южной Италии.
Ивик на барельефе в Реджо-ди-Калабрия
Считается, что этот поэт, излагая очередную легенду, часто снижал героический тон повествования. В III–II вв. до н. э. в Александрии его стихотворения были собраны в 7 книг. Долгое время считалось, что стихов Ивика не сохранилось, но близ египетского города Эль-Бахнас были найдены папирусы, содержащие фрагменты 40 его стихотворений, которые сейчас считаются самыми ранними образцами хоровой лирики.
В настоящее время этот поэт известен главным образом благодаря легенде, изложенной в балладе Шиллера «Ивиковы журавли» (1797 г.): поэт якобы был смертельно ранен разбойниками, когда направлялся на Истмийские игры (в честь Посейдона) в Коринф. Пролетавшие мимо журавли стали появляться в городах, куда заходили убийцы, которые в конце концов были изобличены. Так появилось «крылатое выражение» «ивиковы журавли». Однако сохранилась надпись, свидетельствующая, что Ивик умер в родном городе.
Сапфо
Бюст Сапфо, начало V века до н. э., римская копия греческого оригинала, Musei Capitolini
Настоящее имя этой поэтессы из города Митилены (остров Лесбос) – Псапфа, что можно перевести, как «Ясная» или «Светлая». Сапфо – это уже ставшая традиционной адаптация, иногда это имя произносят и пишут, как Сафо.
Она жила в VII–VI вв. до н. э. (предположительно в 630–570 гг. до н. э.). Имя Сапфо было включено в канонический список «Девяти лириков», а земляки настолько уважали поэтессу, что выбивали монеты с её изображением. В современной Греции также в 2017 году была выпущена коллекционная серебряная монета номиналом в 10 евро.
Платон писал о ней:
«Девять лишь муз называя, мы Сапфо наносим обиду, разве мы в ней не должны музу десятую чтить?»
Неизвестный поэт-современник называл Сапфо «средь муз бессмертных смертной музой», её дом именовали «домом служительниц муз», а позднее сокращенно – музеем.
У Страбона можно прочитать:
«Напрасно искать во всем ходе истории женщину, которая могла бы выдержать хотя бы приблизительное сравнение с Сапфо в поэзии».
Солон – афинский политик, законодатель (и поэт), один из «семи мудрецов» Древней Греции, услышав стихи Сапфо уже в глубокой старости, просил внука декламировать их в его присутствии – потому что не хотел покинуть мир прежде, чем их выучит.
Сапфо собрала вокруг себя девушек благородного происхождения, давая им уроки музыки, поэтического искусства, танца – именно поэтому её потом и стали изображать как поклонницу нетрадиционных отношений. На самом деле Сапфо была замужем, родила дочь Клеиду, её воспитанницы вступали в брак – и для каждой из них она по этому случаю писала свадебную песню.
Сапфо и её воспитанницы на картине Фрэнсиса Коутса Джонса
Одним из отвергнутых поклонников Сапфо был знаменитый поэт Алкей, стихи которого оказали большое влияние на Горация, высказывалось даже предположение, что многие оды Горация являются переводом не дошедших до нас песен Алкея. В одном из стихотворений Алкей называет Сапфо «фиалкокудрой, сладкоулыбающейся, чистой».
Аристотель цитировал какой-то не дошедший до нас источник, в котором упоминается о чувствах Алкея к Сапфо. О любви этого поэта к Сапфо писал и Гефестион. Афиней сообщает, что Алкей «часто пел о своей любви к Сапфо», об этом мы знаем из «Списка вещей о любви» Гермесианакта.
Во времена поздней Античности и раннего Средневековья история любви Алкея к Сапфо была популярной темой в искусстве. Сохранились такие стихи Сапфо, обращенные к Алкею:
«Ты мне друг. Но жену
в дом свой введи более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить
я не решусь с тобой».
в дом свой введи более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить
я не решусь с тобой».
Алкей и Сапфо. Краснофигурная вазопись, ок. 480 г. до н. э. Мюнхен, Государственный музей античных коллекций
Рассказывают, что умирающая Сапфо запретила своей дочери плакать, поскольку скорбь и слезы неприличны в доме, посвященном служению музам. А по другой легенде она погибла, бросившись в море с посвященной Афродите Левкадской скалы – считалось, что человек, выживший после такого прыжка, исцеляется от несчастной любви.
П. Лоусон. Сапфо на скале. Северный фасад Лувра
Таков далеко не полный рассказ о некоторых поэтах Эллады.
Информация