Алексей Безугольный: «Горцы и власть – история повторяется…»
Наш собеседник - специалист по военной истории Кавказа.- Уважаемый Алексей Юрьевич, вы специализируетесь на военной истории Кавказа…
- Точнее - на военной истории первой половины XX века.
- Однако наша беседа вполне может выйти за рамки этого периода…
- Не только может выйти, но и непременно выйдет, потому что, говоря о военной истории Кавказа первой половины XX века, нельзя не коснуться и военной истории более ранних периодов, и более общих вопросов истории этого весьма специфического региона. Только в такой взаимосвязи событий и явлений можно разобраться в том, что происходит на Кавказе сегодня. И почему происходит именно так, а не иначе.
- Тогда начнем с того, что у всех на слуху. Кавказ – это, образно говоря, незаживающая рана России. Оттуда то и дело приходят сообщения об убийствах полицейских, чиновников, религиозных деятелей, террористических актах и т.д. Не считаете ли вы, что одной из главных причин «северокавказского» терроризма являются исторические обиды на Россию?
- Исторические обиды, связанные с живой памятью о депортации и прочих притеснениях, были сильным движителем чеченского сепаратизма в начале и середине 1990-х гг., как и вообще националистических движений на пространстве бывшего СССР в тот период. В последние годы, и это надо ясно понимать, сопротивление государственной власти приобрело совершенно новую форму, когда, по большому счету, все равно с КЕМ бороться, важно - за ЧТО.
Конкретными врагами боевиков становятся, как правило, свои соплеменники – представители органов власти, правоохранительных органов, традиционного ислама. Боевики называют их «мунафиками» - отступниками от веры (в том смысле, как они эту веру понимают). Русские в этом противостоянии – «кяфиры» (неверные), которым прислуживают «мунафики». Боевики никогда не против причинить вред и русским. Иногда им удаются резонансные теракты вдали от их «линии фронта», как, например, теракт в аэропорту Домодедово в 2011 г. Но, повторюсь, сегодняшняя фаза конфликта носит характер гражданского противостояния на почве различного толкования ислама, столкновения политических и экономических интересов местных группировок.
- Сегодня в лес, к бандитам, добровольно уходят молодые люди, причем многие из них из благополучных семей, имеют высшее образование, хорошо оплачиваемую работу.
- Почему «в лес» уходит молодежь? Вопрос непростой. «В лес» выталкивают разные причины: общая неустроенность (на Северном Кавказе большая безработица), неприятие современного светского образа жизни религиозной молодежью, неприятие многочисленных негативных явлений общественной жизни (коррупция, клановость, кумовство, отсутствие социальных лифтов, недоверие к власти и к официальному мусульманскому духовенству). В последние годы на этом фоне молодежь оказалась восприимчивой к достаточно широко распространенному на Северном Кавказе (особенно в Дагестане) исламу несуннитского толка, прежде всего, салафизму (ваххабизму), из среды которого рекрутируются боевики. Хотя знак равенства между лицом, исповедующим салафитский ислам, и боевиком ставить нельзя: салафит вовсе не обязан брать в руки оружие, чтобы отстаивать свою веру.
- Но ни одна из мировых религий в России не запрещена, в том числе и ислам. Мусульмане не подвергаются преследованиям, как в былые времена. От кого сегодня защищать ислам?
- Действительно, ислам на Северном Кавказе никто не притесняет. Более того, сейчас ислам переживает невиданный расцвет, какого, пожалуй, ранее не было в истории северокавказских народов. Как не было и такого количества мечетей, духовных учебных заведений. Ислам возродился в семье, культивируется республиканскими властями.
- Столь бурное развитие ислама – это свидетельство свободы совести, испокон веков присущее России, или целенаправленная государственная политика?
- И то, и другое. На Северном Кавказе происходит то же самое, что, скажем, происходит с православием по всей России: возрождение на уровне национального менталитета.
- Насколько глубоки корни ислама среди северокавказских народов?
- Подлинно глубокие корни ислам имеет в Дагестане, где он, начиная с древнейшего на территории нашей страны города Дербент, стал распространяться вместе с арабской письменностью, наукой и культурой вскоре после своего возникновения в VII в. Правда, процесс распространения ислама по всей территории Страны гор растянулся на сотни лет. Уровень исламской учености в Дагестане традиционно считается значительно выше, чем в соседних республиках. Здесь, кстати, первые исламские по содержанию надписи на арабском языке относятся чуть ли не к IX веку.
У вайнахских, карачаево-балкарских, адыгских (черкесских) народов ислам суннитского толка распространился довольно поздно – в XVII – XVIII вв., а массовым стал только в период Кавказской войны, приобретя яркое политическое звучание в борьбе кавказских народов за независимость от России. До этого северокавказские народы исповедовали христианство или разные формы язычества. На территории Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Ингушетии можно встретить немало древнейших христианских храмов постройки X – XII вв. Элементы этих религиозных воззрений, так же, как и системы обычного (не писаного) права (адаты), с неизбежностью затем наложились на новый для горских народов ислам и исламское правосознание (шариат).
Интересно, что именно эти наслоения, довольно органично влившиеся в популярное на Северном Кавказе суфийское толкование ислама, отличающееся своим мистицизмом, так раздражают идеологов нынешних северокавказских боевиков, выступающих за салафитское, «чистое», толкование Корана, отрицающего поклонение природным объектам, могилам предков, мистические религиозные обряды, например, очень распространенный среди вайнахских религиозных братств-вирдов танца зикр.
- Если не ошибаюсь, Дагестан - самый многонациональный регион мира – 30 народностей и 15 языков.
- Это так. Но при этом у дагестанцев хватает мудрости идентифицировать себя дагестанцами, несмотря на такое их «многоголосие».
- Тем не менее, Дагестан - самая беспокойная республика.
- То, что там происходит сейчас, совершенно не имеет национальной окраски. Как и на всем Северном Кавказе. Это исключительно столкновение между двумя толкованиями ислама. Огромное значение имеет непрерывно раскручивающийся маховик взаимного террора. Наконец, нельзя не учитывать и колоссальную разницу в менталитете, например, русского и дагестанского парня. Там, где русский может молча стерпеть обиду или пойти искать правду в судах и прокуратуре, горец готов немедленно мстить. Тем более, что огнестрельное оружие на Северном Кавказе несравненно доступнее, чем в других регионах страны.
- Российская экспансия на восток носила эволюционный характер. За исключением Средней Азии. А на Кавказе была война. С привлечением регулярных частей. Зачем Российской Империи нужен был Кавказ?
- Это была объективная необходимость. К тому времени к России присоединилась Грузия, потом Армения. Получилось так, что фактически образовались анклавы. И Кавказ оказался в зоне самого пристального внимания Турции. А за Турцией стояли наши геополитические противники: Англия и Франция, да и Турция – из этой же категории. Если не мы, то они бы укрепились там. Пришлось бы воевать уже с и ними, и с горцами, которые бы их поддержали.
- С вашей точки зрения, насколько силен внешнеполитический фактор на Северном Кавказе?
- Внешний фактор на Кавказе всегда был силен, по крайней мере, с тех времен, когда Кавказ попал в орбиту геополитических интересов России, и с XVIII в. Кавказ всегда понимался нашими противниками как болевая точка России. Во время всех войн - русско-турецких, Крымской, Первой мировой и Гражданской, Великой Отечественной - противники нашей страны старались разжечь среди кавказских народов вражду в отношении русских, и временами им это удавалось. Каково влияние внешнего фактора сейчас – этот вопрос, наверное, нужно адресовать специалистам, но, несомненно, оно в определенной мере присутствует. Свои интересы в Кавказском регионе есть как у западного мира, так и у международных исламских организаций.
- Как вы думаете, почему северокавказские народы добровольно не присоединились к Российской Империи?
- Там не было никакой централизованной власти. Зачатки государственности были только в Дагестане и в Кабарде, где сложились основы феодального устройства. Все остальные народы находились на стадии позднеродового общества. Они жили самоуправляющимися общинами - джамаатами. Общины объединялись в союзы, из которых потом складывались народности. Их было очень много - черкесских народов, вайнахских, дагестанских...
- Говоря об исторических обидах, в числе их причин вы упомянули и депортацию. А в книге об участии народов Северного Кавказа в Великой Отечественной войне, соавтором которой вы являетесь, отмечаются факты коллаборационизма, которые и стали основанием для выселения народов с их исторической Родины. По какому праву вообще и кто принимал такие решения?
- Факты коллаборационизма, безусловно, были, и весьма многочисленные. Однако сразу скажу, что в любом случае ответственность за преступление должен нести только преступник, а не его семья, соседи и, тем более, народ в целом. Почему выселенными оказались именно эти северокавказские народы - чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, - а не какие-то другие? Глубоко убежден в том, что решения о депортациях как мере наказания возникали ситуативно, случайно, в дискурсе буквально нескольких человек в руководстве страны, прежде всего Сталина и Берии. Именно Берия, бывая много раз в командировках на Кавказе, высказывал мнение относительно политической благонадежности того или иного народа, он же продуцировал идеи о выселении как мере наказания. Например, после выселения карачаевцев в ноябре 1943 г. в телеграмме Сталину он, в частности, заявил примерно следующее: также считаю нужным выселить и балкарцев. Что и было сделано позже.
Важно отметить и то, что кавказские народы были не первыми и не последними, подвергнутыми унизительному и жестокому выселению с исторической родины. До них из Поволжья выселили советских немцев по подозрению в том, что они готовы к сотрудничеству с врагом. А до начала войны, в 1930-х гг., принудительным миграциям подвергались представители национальностей, считавшимися «иностранными» в СССР, хотя они были гражданами Советского Союза, – греки, поляки, корейцы и др.
Наконец, первыми «выселенцами» в советской стране нужно считать терское казачество, принудительно, спешно и очень жестоко изгнанное из своих станиц на Тереке и Сунже еще в 1920 г. По злой иронии судьбы, это было сделано именно для того, чтобы расположить к советской власти чеченцев и ингушей, давно споривших с казаками по поводу плодородных земель речных долин. Поэтому возводить депортации северокавказских народов в абсолют, представляя это апогеем сталинских репрессий, нельзя. Депортации – древний, еще ветхозаветный способ государственного насилия, хотя, конечно, каждому конкретному народу, подвергшемуся депортации, от этого не легче.
- Отметим и такой малоизвестный факт: в начале 1942 года были изданы указы президента США Рузвельта, которые объявляли всех немцев, итальянцев и японцев «враждебными иностранцами», они должны были заключаться под стражу. Из штатов Калифорния, Вашингтон, Орегон и Аризона было насильственно депортировано в лагеря около 120 тысяч этнических японцев, две трети из которых были гражданами США, в том числе старики и дети. Было создано десять лагерей в семи штатах. Условия там были адские, выжили далеко не все. Только в 1983 году комиссия Конгресса США признала, что интернирование японцев было «незаконным и вызванным расизмом, а не военной необходимостью». Но в Америке об этом предпочитают не говорить, а японцы вообще помалкивают. Зато факт интернирования северокавказских народов всячески используется для разжигания антироссийских настроений.
Вместе с тем, горцы в рядах Красной Армии героически сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Каков был их вклад в нашу общую победу?
- Здесь надо вот о чем сказать. За скобками книги «Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945» осталась довольно-таки большая категория горцев, которые уже были в войсках на момент начала войны. Тогда десятки тысяч горцев разделили трагедию Красной армии. Многие совершили подвиги, многие оказались в плену. Взять ту же Брестскую крепость: здесь было много чеченцев, ингушей. Еще несколько лет тому назад и в Чечне, и в Ингушетии жили старики, которые, как рассказывали, воевали в Брестской крепости. В 1941 году в армию были призваны военнообязанные разных возрастов, с 1905-го по 1918-й годы рождения. Кроме того, горцев-добровольцев принимали в армию в 1942-1943 годах, но это количество было уже небольшим. С другой стороны, в течение 1942 г. по политическим мотивам был прекращен призыв всех северокавказских народов. Сталинское руководство сомневалось в их лояльности. По моим подсчетам, к 1943 году во всех горских республиках накопилось около 100 тысяч военнообязанных призывного возраста. Ими можно было укомплектовать целую армию.
- А как решало проблему с призывом горцев царское правительство?
- Царское правительство ни разу так и не подступилось к массовому призыву горцев. Горцы служили в милиционных частях, т.е. по месту жительства, принимали участие во всех войнах России в немногочисленных добровольческих формированиях. Но милиция – милицией, добровольцы – добровольцами, а использовать десятки тысяч горцев в Первой мировой войне правительство не решилось. В начале такой надобности не было. А вот когда в 1915 году кадровая армия понесла тяжелые потери, стали искать пополнение, на Кавказе в том числе.
В Средней Азии в 1915 году эта проблема тоже обсуждалась, но когда в 1916-м попробовали призвать местное население, никогда прежде не призывавшееся и понимавшее существующее положение как льготу, то получили огромное восстание с большими жертвами. После чего на Кавказе даже не решились начинать призыв. Ограничились одной добровольческой Дикой дивизией, получившей широкую известность. И вот это «наследство» досталось Советской стране. Начинать пришлось с нуля.
- Как складывались взаимоотношения между горцами и советской властью в довоенный период? Горцы шли на сотрудничество с новой властью?
- В Гражданской войне большевикам удалось привлечь горцев на свою сторону. Точнее, ловко присоединиться к широкому повстанческому движению горцев против Добровольческой армии. До весны 1920 г. горцы и большевики бок о бок воевали с белогвардейцами. Потом пришла 11-я армия РККА. И если в марте-апреле 1920 года горцы совершенно искренне ждали, а затем хлебом-солью встречали Красную армию, то уже в августе 1920 года начинаются антибольшевистские восстания. Причем, очень ожесточенные. В Дагестане, потом в Чечне.
- Чем это было обусловлено?
- Армию надо кормить, а это 85 тысяч человек. Надо было кормить и советскую бюрократию, которая очень быстро разрасталась. Кормить за счет местного населения. Начались разного рода реквизиции. Потом пошла борьба с контрреволюцией, т.е. с теми, кто не хотел отдавать продовольствие за бесценок. Совершенно без разбору начала насаждаться политика военного коммунизма. По сути, это было столкновение цивилизаций...
Пришли в основном русские, не знавшие ни реалий Кавказа, ни традиций, ни ментальности, ни, тем более, религиозных особенностей. Там, где гарнизонами стояли советские части, всегда происходили конфликты. И это было взаимно. Красноармейцы просто с ужасом – я читал материалы цензуры в Российском государственном военном архиве, - пишут о том, с чем они столкнулись в Чечне: если выйдешь за пределы военного городка, тебя похитят, отрежут уши, ограбят и т.д.
Этот был обоюдный террор, который в ряде горных районов с небольшими перерывами, длился 20 лет, до 1941 года. Советские институты приживались здесь тяжело, существовали часто формально. Социальные новации часто ложились на совсем не подготовленную почву. Видел интересный документ, датированный мартом 1941-го: докладная записка наркома земледелия Бенедиктова председателю правительства Молотову о том, что представляло собой сельское хозяйство в нагорной Чечено-Ингушетии. Колхозов фактически не существовало. Формально они были, но весь скот разобран по дворам, каждый возделывает свою делянку, пасет свое стадо, скот и земля в свободном обороте. Колхозы резко убыточны. Все это время происходили войсковые чекистские операции. Вот нахожу в документах: отчет за 1925 год о подавлении антисоветских восстаний в Чечне; 1927 год – снова итоги чекистских операции. 1937-й – опять годовой отчет об «окончательном подавлении», и так – до самой войны...
- Какие национальные особенности, прежде всего, следует учитывать во внутренней политике в отношениях с кавказскими народами?
- Это вопрос, ответ на который может быть очень обширным. Позитивный и, увы, негативный опыт, накопленный нашим государством в этой области, огромен. Северный Кавказ издавна был полем для масштабных социальных экспериментов, в которых исторический опыт учитывался политиками далеко не всегда. В рамках моей компетенции, могу сказать вкратце об опыте привлечения северокавказских народов в ряды российских/советских вооруженных сил.
На протяжении вот уже двухсот лет власти то широко используют горцев на военной службе, то сужают им доступ в войска до минимума или вовсе прекращают призыв. Российское государство как бы не может для себя решить: доверяет ли оно горцам? С одной стороны, очевидна полезность привлечения к военной службе горской молодежи с точки зрения их ускоренной адаптации к российской культуре, русскому языку, воспитанию и укреплению в них общероссийской идентичности, гражданских чувств. Горцы всегда изъявляли желание воевать, но взгляды на войну и прохождение военной службы у них были своеобразные, с трудом вписывавшиеся в концепцию организованной военной системы. Идентичность горских народов не тождественна общероссийской. Власти всегда пугала цивилизационная, а раньше – и языковая пропасть между славянскими и горскими контингентами в армии, а также явная или кажущаяся политическая нелояльность горцев к российскому/советскому государству. Поэтому мы видим, что горские формирования то появлялись, то исчезали в нашей армии; то объявлялся массовый призыв горцев в войска, то он полностью сворачивался.
В настоящее время призыв среди горской молодежи в Чеченской Республике, Республике Ингушетия, Республике Дагестан резко ограничен, в войска горцы приходят в незначительном количестве. Руководство российских Вооруженных сил не давало никаких конкретных комментариев на этот счет. Можно предположить, что ограничения вызваны, прежде всего, слабой социально-культурной вовлеченностью горцев в русскоязычную среду современного воинского коллектива, склонностью к созданию землячеств и проявлению неуставных отношений, а также опасения, что некоторые, вполне обученные военному делу, горцы после службы могут оказаться «в лесу».
В последние годы российские Вооруженные силы и правоохранительные органы идут по пути, который многократно использовался как до революции, так и в советское время, а именно: создание мононациональных формирований из кавказских народов. Таковыми были, как уже отмечалось выше, многочисленные милиционные формирования во время Крымской и русско-турецкой войн в XIX в., Дикая дивизия в период Первой мировой войны, 114-я Чечено-Ингушская и 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийские дивизии во время Великой Отечественной войны.
Опыт формирования национальных частей является как бы компромиссным между полным отказом от использования контингентов определенной национальности и их массовым призывом. Понятно, что курс на создание «штучных», элитных национальных подразделений проблему подготовки мобресурсов в данном регионе не решает. В то же время национальные формирования (а комплектуются они, как правило, добровольцами) дают возможность использовать воинственную энергию желающих посвятить себя военному делу в позитивном русле. Не секрет, например, что в свое время в составе дислоцированных на территории Чеченской Республики двух национальных мотострелковых батальонов внутренних войск МВД РФ - 248-й «Север» и 249-й «Юг» оказалось немало амнистированных участников НВФ. Сейчас эти подразделения ведут успешную борьбу против остатков банд боевиков на территории Чечни, фактически заменив собой федеральные силы. С 2003 по 2008 гг. в составе 42-й гвардейской мотострелковой дивизии Министерства обороны, дислоцировавшейся на территории Чечни, успешно действовали два батальона специального назначения «Восток» и «Запад», укомплектованные чеченцами. Батальон «Восток» принял активное участие в операции по принуждению к миру Грузии на территории Южной Осетии в 2008 г. Бойцы батальона одними из первых вошли в горящий Цхинвал.
Опыт Чеченской Республики признан удачным в соседних регионах. В сентябре 2010 г. по представлению руководства Республики Дагестан президент РФ разрешил сформировать на территории республики полк специального назначения внутренних войск МВД, укомплектованный исключительно представителями народов Дагестана.
Сама повторяемость исторических моделей говорит о действии здесь определенных закономерностей, что позволяет надеяться на возможность выработки историками конкретных методических рекомендаций, основанных на опыте (особо подчеркну, нередко очень нелегком) истории взаимоотношений российской/советской армии и народов Северного Кавказа.
- Вы автор нескольких монографий и десятков статей. Среди последних ваших работ «Генерал Бичерахов и его Кавказская армия: Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе (1917 – 1919)». Также названная выше - «Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», написанная также в соавторстве «История военно-окружной системы в России. 1862 – 1918». Над чем работаете сейчас?
- Как уже сказал, работаю над докторской диссертацией, посвященной проблемам государственной политики в области приема в ряды РККА и организации прохождения военной службы представителей народов Северного Кавказа в их развитии – от Гражданской войны через реформы межвоенного периода и во время Великой Отечественной войны. В рамках этой работы готовлю монографию по сложнейшему в российской истории периоду Гражданской войны.
- При том, о чем мы сегодня говорили, невольно вспоминаются лозунги, которые периодически озвучивают как наши либералы, так и радикалы, о том, что, мол, хватит «кормить» Кавказ и его надо отделить от России. С нашей точки зрения, это – откровенная провокация, если не сказать больше…
- Северный Кавказ – это неотъемлемая часть России, с которой его связывает не только общая территория, но и экономика, культура, наука, искусство, литература и т.п., – тысячи, десятки и сотни тысяч невидимых нитей, которые нельзя разрубить, не навредив всему государственному организму. Это может нанести непоправимый ущерб национальной безопасности России, а само существование республик Северного Кавказа поставить под вопрос.
Информация