На той далекой, на гражданской...
Из воспоминаний генерал-лейтенанта авиации в отставке П.С. ШелухинаРодился я на Украине в Кировоградской области. Мой отец и дед были безземельными кузнецами. Мне с 8 лет пришлось работать в кузнице, а уже в 17 лет, с августа 1911 г., я стал работать самостоятельно кузнецом-слесарем на большом судостроительном заводе «Наваль» в Николаеве.
Завод перед Первой мировой войной строил корабли для Черноморского флота. В связи с большой программой кораблестроения, к нам стало прибывать много рабочих из разных городов царской России, в том числе и уволенных за большевистские настроения с заводов Петербурга, Севастополя, Донбасса и Дальнего Востока. К моменту моего поступления на завод, там уже работало порядка десяти тысяч квалифицированных рабочих. В их среде были сильны революционные настроения. На заводе я примкнул к большевистской партии, большевики кузнечного цеха приняли меня, как потомственного кузнеца, очень тепло, и сразу же включили в сотню молодежи по охране стачек и демонстраций. Затем они меня приняли в группу сочувствующих большевистской партии и поручили вместе с группой более развитых и грамотных товарищей учить безграмотную молодежь письму, чтению и одновременно проводить среди них большевистскую пропаганду.
После начала Первой мировой войны от мобилизованных в армию рабочих стали поступать на завод письма с фронта о неблагополучном ходе войны, о плохом обеспечении воинов зимним обмундированием, нехватке снарядов для артиллерии, плохом обеспечении семей мобилизованных. Это всех очень возмутило, а потому 1 мая 1915 года в г. Николаеве состоялась мощная политическая демонстрация. На этой демонстрации большевики поручили мене, с одним товарищем, нести большой красный плакат, на котором была надпись: «Долой войну — долой царя!» Демонстрация была настолько многолюдной и мощной, что местная полиция, жандармерия и казаки, охранявшие военные заводы, не смогли ей воспрепятствовать. Но затем всю ночь шли аресты активистов. Арестован был и я. Жандармы нас жестоко избили, обещав повесить за оскорбление царя. Однако арестованных оказалось очень много, поэтому сверху пришло указание: снять нас с военного учета при заводе и под строгим конвоем отправить в штрафные роты Одесского запасного полка, где наскоро обучить штыковому бою и стрельбе из винтовки, после чего отправить на передовую для искупления вины кровью.
Я попал в четвертую роту 48-го запасного батальона. Там меня спасли приобретенные на заводе знания моторов внутреннего сгорания. Полковник В. Самойло, летчик царской армии, забрал меня авиамотористом в 36-й корпусной авиаотряд, который он формировал в г. Одессе.
Авиаотряд начал формироваться в Одессе, а доформировывался в Николаеве, где пополнялся авиаспециалистами с нашего завода «Наваль». Пилоты отрабатывали летную боеготовность на Николаевском аэродроме «Водопой». С этим авиаотрядом мы в начале 1916 г. и отправились на Румынский фронт.
При отправке на фронт большевистская партия поручила мне на фронте среди солдат проводить такую же большевистскую пропаганду, какую я проводил на заводе среди безграмотной молодежи. Я старательно выполнял это партийное поручение, заводской опыт помог мне быстро завоевать авторитет среди солдат и авиаспециалистов авиаотряда, с которыми мне вскоре пришлось принимать активное участие в февральской революции. После революции меня избрали сначала членом, а потом и председателем Солдатского Исполнительного Комитета 36-го корпусного авиаотряда.
Одновременно с этим подпольная большевистская партия перевела меня из группы сочувствующих в члены большевистской партии.
На фронте я выполнял обязанности авиамоториста, авиамеханика и летчика-наблюдателя, а потом, уже в звании старшего унтер-офицера, будучи в составе Солдатского Исполнительного Комитета, принимал активное участие в Великой Октябрьской социалистической революции, за что был арестован командиром авиаотряда. Но солдаты 6-й Армии фронта взбунтовались и освободили всех арестованных. Я снова возглавил Солдатский Исполком 36-го авиаотряда.
На фронте я с летчиками-солдатами Карпинским и Нардини-Маджиховским сделал много боевых вылетов, налетал около 60 боевых часов и был награжден «Георгиевской медалью» за храбрость.
В конце ноября 1917 г. к нам в Голец (Румыния) приезжал вновь избранный председатель Военно-Революционного Комитета фронта старый большевик П.И. Баранов. На подпольном совещании большевиков Баранов сообщил нам, что командующий фронтом, царский генерал Щербачев ведет формирование белогвардейских офицерских отрядов для борьбы с большевизированными частями фронта. Баранов потребовал от нас соответствующей бдительности, поставил задачу срочно формировать красногвардейские отряды в противовес формируемых Щербачевым белогвардейским отрядам.
В это время офицеры нашего 36-го корпусного авиаотряда ушли к Щербачеву, а солдаты и авиаспециалисты, во главе с Солдатским Исполнительным Комитетом, остались преданными Советской власти и большевистской партии.
В создавшихся условиях, когда все офицеры покинули 36-й корпусной авиаотряд, председатель ВРК тов. Баранов приказал также от имени В.И. Ленина солдатскому исполнительному комитету 36-го корпусного авиаотряда полностью взять власть в свои руки и на базе этого авиаотряда создать 1-й красногвардейский авиаотряд.
Как известно, П.И. Баранов, кроме председателя ВРК фронта, одновременно был тогда и председателем Комитета всех большевистских организаций частей этого фронта и держал тесную связь с товарищем Лениным. Поэтому все его указания и приказы нами выполнялись точно и безоговорочно, как партийное поручение ЦК большевистской партии.
Мы быстро создали 1-й красногвардейский авиаотряд. На этом 36-й корпусной авиаотряд закончил свое существование, а 1 -й красногвардейский авиаотряд приступил к выполнению заданий тов. П.И. Баранова по обеспечению с воздуха большевизированных частей фронта, отходящих из Румынии на свою территорию.
В состав 1-го Красногвардейского авиаотряда вошли:
- избранный Комитет командования - Шелухин, Литвинов и Покровский;
- летчики - солдаты Карпинский, Литвиненко и Нардини-Маджиховский;
- должности летчиков-наблюдателей выполняли авиамотористы, авиамеханики и другие авиаспециалисты, имевшие опыт такой деятельности, полученный в период Первой мировой войны.
Всего в составе 1-го Красногвардейского авиаотряда имелось около 360 авиаспециалистов и солдат.
В это время белогвардейцы Щербачева совместно с румынскими королевскими войсками внезапно напали на Галацкий аэродром 1-го красногвардейского авиаотряда, где захватили все наши самолеты. Собранный по тревоге весь личный состав авиаотряда, находившийся вне аэродрома, пытался отбить самолеты, но противник обладал огромным превосходством, поэтому мы вынуждены были с тяжелыми боями отойти в Бессарабию, а затем эвакуироваться в Одессу, где по распоряжению Баранова из фронтового резерва сразу же получили новые самолеты типа «Сопфич» (так в оригинале). По качеству они оказались значительно лучше утраченных.
1-й красногвардейский авиаотряд продолжал выполнять указания председателя РВК по авиаразведке и бомбометанию с воздуха войск белогвардейцев и румын. 18 января 1918 г. авиаотряд принимал активное участие в борьбе за установление Советской власти в г. Одессе.
Когда на юг Украины пришли австро-германские оккупанты, то 1-й красногвардейский авиаотряд вел с ними жестокие бои как на земле, так и в воздухе. Так, например, летчик-наблюдатель авиамоторист И.С. Троян в первой половине марта вместе с летчиком Нардини-Маджиховским вел жестокий воздушный бой над Одессой с немецким самолетом и, на глазах всех наблюдавших этот бой, сбил противника, хотя и сам получил тяжелое ранение.
Когда немцы захватили Одессу, то по распоряжению тов. Баранова, летный эшелон 1-го красногвардейского авиаотряда по воздуху отправили в Харьков, а наземный эшелон авиаотряда во главе с Комитетом командования, ввиду сильной перегрузки транспортных средств, при эвакуации Одессы, должен был двигаться походным порядком на Апександровск (Запорожье), а оттуда, переправившись через Днепр, железнодорожным эшелоном также следовать в Харьков. Но, не доходя 25 км до Александровска, наземный эшелон был отрезан немцами от переправ через Днепр и, попадал в окружение. По приказу Баранова мы перешли на партизанские методы борьбы с захватчиками юга Украины. Правда, опыта такой борьбы мы не имели, местность была нам незнакомой, связей с местными большевиками не было, местные кулаки выдавали нас немцам.
Разбившись на мелкие группы и пробившись в знакомые районы, мы наладили связи с местными большевиками и вместе с ними стали наносить ощутимые удары по интервентам и по тем предателям, которые сотрудничали с ними. Участвуя в разных составах отрядов красных партизан, бойцы 1-го красногвардейского авиаотряда вначале действовали по срыву ж.д. перевозок войск интервентов и вывозке за границу награбленного у нас имущества. А затем, окрепнув за счет местных революционеров, авиаторы-партизаны стали наносить удары по войскам и карательным отрядам австро-германских оккупантов и жандармерии монарха Гетмана Скоропацкого. Особенно мощные удары врагам были нанесены во второй половине мая и в июне 1918 г. в населенных пунктах: Каниж, Панчево и Звенигородка Кировоградской области, где летчик Шевченко сумел создать уже крупный отряд красных партизан.
О ГЕРОИЗМЕ ЛЕТЧИКА-ИСТРЕБИТЕЛЯ А. БЕРБЕКИ А. Бербека стал в Гражданскую войну легендарным героем воздуха. Он родился в семье паровозного машиниста на узловой железнодорожной станции Раздельная и в молодости стал работать слесарем в ж.д. депо. С детства мечтал стать летчиком, своим старанием в работе добился того, что его приняли в Одесскую авиашколу, которую он успешно закончил в 1916 г. В звании младшего унтер-офицера Бербека был отправлен летчиком истребителем на Юго-Западный фронт, где в воздушных боях сбил несколько австро-германских самолетов. После Февральской революции Бербека примкнул к большевикам. После Октябрьской революции он прибыл в Одессу, где включился в активную борьбу за установление Советской власти в городе.
Помнится, Бербека явился в Губком партии и просил, чтобы ему дали самолет, но в распоряжении Губкома не было тогда никаких самолетов. Тогда Бербека предложил, чтобы рабочие 1-го авиапарка, находившегося в Одессе, отремонтировали имевшийся у них на свалке старый самолет типа «Ваузен» и поставили на нем бомбодержатели.
В Одесском 1-м авиапарке, также как в Киевском 3-м авиапарке, среди рабочих имелась большая прослойка большевиков. Большевики и им сочувствующие быстро выполнили просьбу тов. Бербеки, который на этом воздушном «старике» проявил чудеса храбрости в борьбе за Советскую власть в Одессе, завоевав себе среди трудящихся Одессы всеобщую любовь и уважение.
После взятия Одессы деникинцами, Бербека был арестован. Рабочие Одессы по своей инициативе устроили засаду и освободили его от вражеского конвоя, тем самым спасли летчика от верной гибели в застенках белогвардейцев.
В дальнейшем тов. Бербека принимал самое активное участие в гражданской войне, был награжден двумя орденами «Красного Знамени», которые тогда выдавались только за героизм, проявленный непосредственно в бою. После ранения Бербека стал работать на гражданской службе и вскорости за свой отличный героический труд, был награжден третьим орденом «Трудового Красного Знамени». Всеукраинский староста тов. Петровский, вручая этот орден Бербеке, перед большой группой людей представил его в пример другим собравшимся товарищам и сказал: «Вот смотрите, товарищ Бербека, когда защищал Родину, проявил героизм в боях и награжден двумя боевым орденами «Красного Знамени», а когда перешел на гражданскую работу, то также проявил героизм в труде и первым на Украине награжден трудовым орденом «Красного Знамени». Знаменитый летчик-истребитель И.Н. Павлов, в своих воспоминаниях назвал А. Бербеку «героем воздуха Гражданской войны».
Помнится, Бербека явился в Губком партии и просил, чтобы ему дали самолет, но в распоряжении Губкома не было тогда никаких самолетов. Тогда Бербека предложил, чтобы рабочие 1-го авиапарка, находившегося в Одессе, отремонтировали имевшийся у них на свалке старый самолет типа «Ваузен» и поставили на нем бомбодержатели.
В Одесском 1-м авиапарке, также как в Киевском 3-м авиапарке, среди рабочих имелась большая прослойка большевиков. Большевики и им сочувствующие быстро выполнили просьбу тов. Бербеки, который на этом воздушном «старике» проявил чудеса храбрости в борьбе за Советскую власть в Одессе, завоевав себе среди трудящихся Одессы всеобщую любовь и уважение.
После взятия Одессы деникинцами, Бербека был арестован. Рабочие Одессы по своей инициативе устроили засаду и освободили его от вражеского конвоя, тем самым спасли летчика от верной гибели в застенках белогвардейцев.
В дальнейшем тов. Бербека принимал самое активное участие в гражданской войне, был награжден двумя орденами «Красного Знамени», которые тогда выдавались только за героизм, проявленный непосредственно в бою. После ранения Бербека стал работать на гражданской службе и вскорости за свой отличный героический труд, был награжден третьим орденом «Трудового Красного Знамени». Всеукраинский староста тов. Петровский, вручая этот орден Бербеке, перед большой группой людей представил его в пример другим собравшимся товарищам и сказал: «Вот смотрите, товарищ Бербека, когда защищал Родину, проявил героизм в боях и награжден двумя боевым орденами «Красного Знамени», а когда перешел на гражданскую работу, то также проявил героизм в труде и первым на Украине награжден трудовым орденом «Красного Знамени». Знаменитый летчик-истребитель И.Н. Павлов, в своих воспоминаниях назвал А. Бербеку «героем воздуха Гражданской войны».
Очаг борьбы с середины января 1919 г. до второй половины апреля сместился в район Тирасполя, где действовал крупный Плосковский партизанский отряд южно-советской армии, под командованием И.Н. Колесникова. Во всех этих боях с интервентами я принимал активное участие, командуя мелкими партизанскими группами, а в Плосковском партизанском отряде действовал при штабе, ведая механизацией и подвижными подразделениями. Во второй половине апреля 1919 г. Плосковский партизанский отряд захватил г. Тирасполь и удерживал его до прихода туда регулярных войск Красной Армии.
С приходом в Тирасполь Красной Армии на базе Плосковского партизанского отряда был создан 400-й стрелковый полк, а на базе Дячищенского партизанского отряда - 401-й стрелковый полк. Оба этих полка вошли под командованием Г.И. Котовского в знаменитую 2-ю бригаду 45-й стрелковой дивизии.
Партизаны-авиаторы 1-го Красногвардейского авиаотряда частично пошли на пополнение 51-го авиаотряда, действующего под командованием летчика-истребителя А. Бербеки, а частично пошли на пополнение Киевской авиашколы летчиков. Я по рекомендации тов. Баранова тоже был направлен в Киевскую авиашколу для обучения на летчика-истребителя. На этом 1-й Красногвардейский авиаотряд прекратил свое существование.
Прибыв в Киевскую авиашколу, я быстро вылетел самостоятельно на учебном двухмоторном самолете «Кодрон», стал успешно проходить летную программу. Во второй половине июня 1919 г. авиашкола была эвакуирована в Москву и влилась в Московскую авиашколу летчиков-истребителей, дислоцированную на Ходынском поле.
В апреле 1920 г. В.И. Ленин дал указание Московской авиашколе: «Среди окончивших авиашколу отобрать самых храбрых украинцев, уже имеющих боевой опыт, и направить их на Юго-Западный фронт для защиты с воздуха столицы Украины - г. Киева». Мне посчастливилось попасть в эту группу. В предписании, которое хранится у меня до сих пор, так и говорится: « ...31-го марта 1920 г. закончил Московскую школу с аттестацией учебного комитета школы - «Очень хорошо»... За время нахождения в школе все возложенные на него обязанности исполнял точно и аккуратно, в полетах зарекомендовал себя спокойным, уверенным и храбрым летчиком.»
Я с рядом товарищей попал в 21-й авиаотряд 12-й Армии. Когда нас направляли на фронт, то передали, что В.И. Ленин поставил перед нами задачу — защищать г. Киев так, как героически защищала его в сентябре 1919 г. в районе деревни Новая Гребля (50 км западнее Киева) 2-я бригада 45-й стрелковой дивизии под общим руководством Г.И. Котовского.
Меня это сильно заинтересовало, поскольку 2-я бригада Котовского состояла из тех красных партизан, с которыми мне пришлось бороться за Советскую власть на юге Украины в партизанских отрядах Дячищина и Колесникова. При ознакомлении выяснилось, что в жестоких схватках 2-й бригады с ударной группировкой деникинской армии, в районе Новая Гребля, красные войска, под руководством Котовского, окружили и полностью уничтожили группировку белых, по количеству в два раза превышающую красных. Это сражение внесло перелом в борьбу с деникинцами на Киевском направлении.
Прибыв на фронт, мы вначале испытывали большие трудности, так как противник обладал 10-кратным превосходством в воздухе. Против трех боевых самолетов нашего 21-го авиаотряда противник выставил 33 своих, более современных боевых машин. Белополяки захватили Киев в начале мая 1920 г. В этих трудных условиях мы получили задание: «Обеспечить с воздуха движение 1-й конной армии Буденного из района Белой Церкви по тылам противника на Житомир, противодействуя Киевской группировке авиации противника». По совету комиссара 21-го авиаотряда тов. Бочкарева мы уточнили местопребывание авиагруппировки противника и характер ее боевых действий. Потом нанесли внезапный удар с воздуха по главному аэродрому противника Пост Волынский, где были сосредоточены все 33 боевых самолета противника. Атака производилась по методу, опробованному против кавалерии - с низких высот. Метод оказался столь же эффективным и при действиях против самолетов противника, сосредоточенных на аэродроме. Мы быстро завоевали господство в воздухе и обеспечили с воздуха маршрут движения конницы Буденного.
Получив превосходство в воздухе, мы стали таким же методом действовать и по кавалерии, и по пехоте, и по другим объектам в тылу противника. Эффективность нашей работы авиации вынужденно признал противник. Так, в своем приказе от 17 июня 1920 г. командующий 3-й ударной армии противника Рыдз-Смиглы писал: «Большевистская авиация показала в последних боях громадные успехи. За последнее время участились воздушные бои, сбрасывание бомб в важных пунктах нашего тыла и интенсивная авиаразведка...».
Партия и правительство высоко оценили наше старание и нашу боевую деятельность при выполнении задания Ленина в 1920 г., наградив всех орденами Красного Знамени, а меня еще и золотыми часами. В приказе 12-й Армии от 20 августа 1920 года говорилось: «Орденом «Красного Знамени» награждается Врид. командира 21-го авиаотряда тов. Шелухин Петр за целый ряд выдающихся по продолжительности и достигнутым результатам боевых полетов, совершенных под обстрелом противника».
Что это были за полеты?
Один из таких боевых полетов мной совершался над Киевом после того, как он был занят белополяками. Захватив Киев, они стали накапливать свои силы в ударную группировку для дальнейшего наступления вглубь советской территории. Штаб 12-й Армии поручил мне систематическими полетами уточнить откуда поступает это накопление новых сил противника и где сосредотачивается эта группировка противника.
Целым рядом глубоких авиаразведок в тыл к противнику и аэрофотосъемкой было установлено, что накопление сил противника идет беспрерывным потоком воинских эшелонов по железнодорожным магистралям. А вот куда войска противника двигались из Киева, долгое время установить не удавалось. Поэтому мне часто и долго приходилось летать над Киевским ж.д. узлом с производством аэрофотосъемок для уточнения состава группировки противника.
Однажды, увлекшись наблюдением за землей, я незаметно для себя оказался окруженным четырьмя истребителями противника.
Мне запрещалось вступать в воздушные бои с противником и предписывалось строго беречь результаты аэрофотосъемки. В данном случае уйти от противника можно было только атакой истребителя, идущего на меня спереди, что я и сделал.
Летал я тогда на одноместном истребителе «Ньюпор-24». Самолет легкий, очень маневренный. По маневренности и набору высоты он превосходил истребители противника, но вот по скорости полета уступал им.
Самолеты на встречном курсе быстро сближались, положение стало угрожающим, не исключалась возможность столкновения. Нервы противника не выдерживают, он торопится и с большой дистанции (1,5-2 километра) дает по мне короткую пулеметную стрельбу, а потом поворачивает в сторону, подставляя борт своего самолета под мой кольцевой прицел. Я молниеносно взял необходимую поправку по прицелу для точной стрельбы и с близкой дистанции выпустил короткие очереди. От самолета противника пошел черный дым, и он стал быстро снижаться. Но опасность еще не миновала: сзади три истребителя противника гонятся за мной, бой происходит над Киевом, в глубине захваченной противником территории, где он быстро сможет получить подкрепление.
Удирая от преследующих меня истребителей противника, я дал полный газ мотору, а самолет «Ньюпор-24» при увеличении скорости начинает жать на ручку управления, как бы просится скорей пустить его на высоту. Я освободил ручку управления, рискуя потерять скорость самолета и сорваться в штопор, и стал быстро набирать высоту, да так, что у меня ноги задрались выше головы.
Три истребителя противника нагнали меня, но они находились намного ниже моего самолета. Превосходство в высоте в воздушном бою давало мне огромное преимущество. Одноместные истребители не могли вести прицельный огонь по мне снизу, а я сверху имел возможность выбрать удобный момент, чтобы строго прицельным огнем атаковать любого из них. К бою я, однако, не стремился, поэтому спокойно полетел на свою территорию.
Фронт тогда проходил севернее г. Бровары. Противник беспомощно провел меня до Бровар, затем вернулся обратно в Киев, а я, почувствовав свое превосходство над истребителями противника, тоже повернул на Киев, продолжая свою авиаразведку уже с большой высоты. С высоты 5000 метров, при хорошей видимости, я заметил, что леса северо-западнее Бровар покрыты редким туманом. Туман вызвал подозрение, так как кругом нигде таких туманов больше видно не было. Снизившись на 1000 метров, я увидел заполонившие леса войска противника - это была та самая ударная группировка войск противника, скрытно сосредоточенная для дальнейшего наступления в глубь нашей территории. Только раньше предполагалось, что враг будет наносить главный удар с Киева на Кременчуг-Днепропетровск, а теперь выяснилось, что он сосредоточил свои силы на левобережье от Киева и собирается наносить его к северу от Киева в тыл нашему Западному фронту.
Я быстро снизился на 200 метров и стал фотографировать с воздуха весь район леса с войсками противника. Затем, набрав высоту, ушел через Бровары к себе на Бобровицкий аэродром. По мне был открыт мощный зенитный огонь противника. Все небо покрылось густыми разрывами шрапнельных и бризантных снарядов. На высоте около 600 метров один из них разорвался под моим самолетом. Самолет взрывной волной опрокинуло, а я получил легкое ранение, был контужен, отчего временно потерял сознание. Очнулся от струи холодного воздуха. Посмотрев на нижнюю правую плоскость крыла, увидел, что четверть этой плоскости превращена в тряпку. Бросил взгляд вперед — снаряд выбил один цилиндр из мотора, сам мотор исковеркан. Сорванный капот закрыл мне видимость вперед между центропланом. Вообще казалось, что на моем самолете все разрушено. С большим трудом я перевернул самолет вниз уцелевшим шасси, и перевел его в планирующий полет в направлении от Бровар на свою территорию. Пролетая уже совсем низко над вражескими окопами, вижу, как разбегаются солдаты противника, считая, видимо, что я буду атаковать их с воздуха. Я же в беспомощном состоянии думал, как бы мне перелететь окопы и посадить самолет хотя бы между позиций.Вот и окопы. Я прошел почти над головами солдат противника и посадил самолет на выбранной площадке между позициями своих и вражеских войск. Не ожидая остановки, при пробеге самолета, я быстро отвязался, выпрыгнул из него и побежал к своим окопам. На фронте стояло затишье, но вскорости после посадки, по самолету был открыт ураганный пулеметный огонь как со стороны окопов противника, так и со стороны наших войск. Я упал в траву, но вспомнил, что в самолете оставил фотоаппарат «Потэ» с очень важными аэрофотоснимками. Быстро вскочил и, как угорелый, побежал обратно к самолету. Пули свистели кругом, но я был всецело поглощен быстрым изъятием из самолета оставленного там фотоаппарата. Подбежал к самолету, встал на подножку, перевалился через борт кабины самолета и, быстро отстегнув ремень, крепящий фотоаппарат, взял свой «Потэ». Но бежать обратно уже не мог — сапог левой ноги заполнился кровью, она струилась из него ручьем.
Я снова упал в траву, чтобы осмотреть рану: две пули попали мне в левую ногу ниже колена, к счастью, не задев кости. Сгоряча никакой боли не чувствовал, но в сознании мелькнула мысль: быстро могу потерять много крови и не сумею доползти к своим окопам. Молниеносно разорвав нижнюю рубаху, туго перевязал ногу выше раны и стал по-пластунски ползти в траве к своим окопам, буксируя на ремне фотоаппарат. Полз к своим окопам я очень долго, видел, как за мой самолет завязался бой между сторонами, видел, как кавалерийский разъезд противника стал быстро двигаться к самолету, но отогнанный огнем нашей артиллерии, отошел в лес. Когда я подполз к своим окопам, то попал в не менее тяжелое положение: разъяренные красноармейцы встретили меня штыками на перевес, приняв за вражеского лазутчика. Я с криком: «Свой, раненый!» ввалился в окоп. Красноармейцы убрали штыки, промыли и перевязали мне рану, а мой «Потэ» немедленно отправили в штаб дивизии.
Ночью красноармейцы, рискуя своей жизнью, подползли к моему самолету, к шасси привязали конец длинного каната. За канат втащили самолет в окопы, а затем отправили в ремонт. А проявленные аэрофотоснимки оказались действительно очень ценными. Они вскрыли и подтвердили, что в лесах северо-восточнее Бровар находилась ударная группировка противника, которая была вскоре разгромлена сосредоточенными силами всех родов войск 12-й Армии. Вот за это я и был награжден своим первым орденом «Красного Знамени».
В начале августа 1920 г. я уже стал Врид. командира 21-го авиаотряда. А в сентябре 1920 г. был переброшен на Южный фронт и командовал там 16-м разведывательным и 6-м истребительным авиаотрядом в боях с врангелевцами; впоследствии был награжден еще двумя орденами «Красного Знамени» за Гражданскую войну.
Информация