Первый мятеж в Древнем Риме
Похищение сабинянок. Худ. Жан Луи Давид
Пока Рим оставался республикой с ранней демократией и пока он после разгрома олигархического Карфагена сам стал превращаться в олигархическую республику, военные перевороты были невозможны, и вот почему.
В Риме могла происходить «гражданская борьба» между патрициями, родовыми структурами и плебеями, гражданами, заселившими Рим после патрицианских родов, могла идти война против восставших рабов – «невольничьи войны» или против племен, городов и территорий, которые были инкорпорированы в Римскую республику, «союзные войны». Но никаких военных мятежей не было и быть не могло, потому что римское войско и было народом и являлось войском народа. Восстать против Рима, столицы, города для него значило восстать против своей семьи, отцов, жен и детей.
Всё стало меняться к середине II века до н. э. И связано это было с образованием на базе республики и примитивной демократии огромного государства. Государства, в котором ни система управления, ни структура общества не соответствовали тем территориальным размерам, которым оно должно было управлять.
Другим фактором было развитие торгово-денежных отношений, которые были невозможны ранее в рамках небольших или малозаселенных государств, даже таких, как олигархический Карфаген. Включение этих разношерстных государств, городов-государств, этносов и племён способствовало созданию средиземноморского рынка. И товарно-денежные и рыночные отношения, конечно, были примитивные, тесно переплетённые с ментальными, религиозными представлениями общества римлян, далее греков и прочих этносов, но даже они нанесли сокрушительный удар, прежде всего по социальной структуре общества Рима.
Началось быстрое разрушение социальной системы, с одной стороны, стало формироваться новое сословие, сосредоточенное на торговле и финансах, новая денежная аристократия. Это сословие из воинского «класса» воинов, сражающихся в коннице, стало аристократией. В то время как сенаторы, или первые роды Рима, остались земельной олигархией.
Но где-то прибыло, где-то убыло. Другие римские граждане массово превращаются в нищих, своими маленькими земельными наделами они не способны противостоять сельскому хозяйству, использующему дешевый рабский труд. Это касается и римлян, и иных италиков. Происходит пауперизация и люмпенизация римских граждан, в том числе в самом Риме.
Насколько это было проблемой для Рима, чьё могущество было построено на основе примитивной демократии, где армия состояла из свободных граждан земледельцев? С ослаблением крестьянина-производителя падало и римское могущество.
Это хорошо понимали многие в Риме, если братья Гракхи проводили земельную реформу с точки зрения потребностей пауперизированного народа, то консерваторы из высших слоев общества, такие как Сципион Эмилиан или историк Полибий, также пытались воссоздать крестьянина, как основу римского могущества:
Когда выбранные в консулы лица пожелают произвести набор, – как писал Полибий, – они обязаны заранее в народном собрании назначить день, в который должны явиться в Рим все римляне, достигшие положенного возраста. В назначенный день, когда явятся в Рим и затем соберутся на Капитолий обязанные военной службой люди, младшие военные трибуны, поставлены ли они народом или консулами, распределяются на четыре части, потому что у римлян четыре легиона составляют основное и первоначальное деление войска.
Многочисленные войны, которые вел Рим, требовали войско «постоянной готовности», иной подготовки и дисциплины, а не время от времени призываемых граждан, даже и прошедших войны, цензы не соблюдались, призывники просто не имели денег приобретать себе необходимое, согласно своему цензу, вооружение. В таких условиях поднять уровень военной техники и управления войсками было невозможно.
Маленькая война
А маленькая, «колониальная» Югуртинская война отчетливо показала все описанные проблемы, которые отзеркалила армия: упадок общества прежде всего отражается на ней.
Нумидийские всадники. Реконструкция на основе Траянской колонны. Издательство Osprey Publishing.
Войска испытывали недокомплект, так как набрать легионы из нищих крестьян не представлялось возможным. В связи с чем падало и самосознание, и самодисциплина воинов. Победители Ганнибала отчетливо понимали, что борются не за абстрактные идеалы, таких в Риме, насквозь пронизанных религиозностью, не было и не могло быть: общее (общественное) дело, res publica, и было делом всех римских квиритов.
Такая ситуация вела к падению дисциплины, ухудшалось качество воинской подготовки, сложно обучать недисциплинированного воина, применяя к нему силу. Поэтому и дезертирство в ходе войны с Югуртой стало обычным делом. Не отставали от рядовых и командиры, за взятки от врага они не вели боевых действий, римский лагерь был наполнен торговцами и проститутками.
Югурта, нумидийский царь, образованный, хитрый и жестокий воин, был против раздела своего царства по постановлению римлян. Он осадил г. Цирту своего двоюродного брата Адгербала, подкупил комиссию Сената, которая не сняла осаду. После взятия города перебил всех мужчин, включая италийских купцов, и распял своего брата. После чего явился в сенатскую комиссию в Рим, подкупил сенаторов, убил еще одного претендента на Нумидию и уехал в Африку, воскликнув:
Продажный город, который скоро погибнет, если найдётся покупатель!
Здесь он в 109 г. до н. э. разбил распустившееся римское войско, провёл легионеров под ярмом и подписал договор, по которому римляне обязаны были уйти из Нумидии:
…Югурта с помощью лазутчиков денно и нощно пытался разложить римское войско, подкупая центурионов и начальников турм: одних – чтобы они перешли на его сторону, других – чтобы по данному им знаку они покинули свои посты. Сделав все, что задумал, он поздней ночью внезапно окружил лагерь Авла крупными силами нумидийцев. Римские солдаты, потревоженные неожиданным нападением, одни хватались за оружие, другие прятались, третьи ободряли перепугавшихся; смятение царило повсюду. Врагов было множество, ночное небо заволокло тучами, опасность грозила с двух сторон; что было безопаснее – бежать или оставаться на месте – не знал никто.
И это был сокрушительный удар не только по римскому престижу, речь шла о том, что римской армии просто не было, потому что каким бы опытным и смелым не был Югурта, он возглавлял племенное ополчение, с которым римское войско, построенное на системной основе, должно было бы справиться легко, но…
Римские всадники поздней республики.
В Риме сенат создал чрезвычайную комиссию, которая изгнала всех тех, кто подозревался в коррупционных связях с Югуртой, договор был отменен, а в Африку отправлен бескомпромиссный консул Квинт Цецилий Метелла. Он набрал легатов только из способных воинов. Среди них был и Гай Марий, прошедший путь из простого легионера до наместника и легата.
Гай Марий
В нашей истории о мятежах он будет играть важную роль.
Он был из зажиточной крестьянской семьи, родом из местности г. Арпина, Лацио, в ста километрах от Рима. Марии были наследственными клиентами двух семей, как раз Метеллов и Цецилиев. Чрезвычайно храбрый воин, он, благодаря занимаемой должности народного трибуна, был популярен в демократической среде. Уже в 115 году он был претором, а затем наместником Дальней Испании.
Быстро была налажена дисциплина, и армия разгромила племенное ополчение Югурты, с Метеллой не прошёл трюк со взяткой и огромной контрибуцией, он требовал полной капитуляции.
Это вынудило Югурту перейти к партизанской войне, как было всегда в этих районах Африки. Затягивание боевых действий вызвало политические столкновения между «партией» землевладельцев, к которым принадлежал Метелла, и «партией финансистов», всадников. И против консула Метеллы всадники выставили поднаторевшего на спекуляциях уже упомянутого нами легата Гая Мария, клиента Метелла. Как обычно, не обошлось без божественного знамения:
В это же время Гаю Марию, – писал Крисп, – по какому-то поводу, приносившему в Утике умилостивительную жертву богам, гаруспик предсказал великое и чудесное будущее: поэтому пусть он совершает то, что задумал, полагаясь на богов, пусть возможно чаще испытывает судьбу, и все окончится благополучно.
Метелла с большой неохотой отпустил его на выборы в Рим, а тот развёл демагогию и добился победы на них: теперь именно ему предстояло возглавить войска в Африке и сменить своего обиженного командира, который, впрочем, получил триумф и приставку Нумидийский.
Но здесь в историю, как это бывает часто, вмешался случай.
Противники Мария в сенате, консерваторы, решили подставить ему подножку, обязав провести набор.
Понятно, что в условиях крайней непопулярности войны, в ситуации кризиса земледельцев, такой набор должен был сыграть против нового консула. Но он вывернулся, Марий набрал рекрутов не среди цензовых граждан, а среди людей неимущих, которым нечего было терять, и готовых рискнуть на войне.
Церемония набора войска на Марсовом поле. Алтарь Домития Агенобарба. II в. до н. э. Музей Капитолия. Рим. Италия.
А партизанская война ничего хорошего не сулила ни им, ни их полководцу, консулу Гаю Марию. Но снова случай вручил в руки Мария победы, но не только ему. Тесть Югурты, мавританский царь Бокх, решил, что ему выгоднее перейти на сторону римлян. Но… у него было условие, в лагерь к Бокху должен был прибыть квестор Сулла.
Люций Корнелий Сулла был из знатного, но обедневшего рода, образованный, но изнеженный мальчик из «золотой молодежи» не мог не вызывать подозрения у крестьянина Мария. Но Сулла обладал веселым нравом и умением располагать к себе людей, его-то и выбрал в «заложники» Бокх, который еще размышлял, выдаст ли он Суллу Югурте или Югурту Сулле.
В конце концов, он обманом захватил Югурту и передал Сулле. Вскоре тот был казнен в Риме.
А Марий, снова ставший консулом, спешил в Галлию вместе со своими полководцами, Суллой и Квинтом Серторием, где для римского господства ситуация складывалась не лучшим образом. Здесь началась война с кимрами и тевтонами, которая закончилась блестящей победой над огромной армией тевтонов Мария в 102 году.
Реформа армии
Нам в данном случае важны не боевые действия, а то, что послужило причиной этой победы. А причиной послужила реформа армии, которую провел консул Марий на протяжении нескольких лет, начиная с события, описанного выше. События, когда армия стала набираться не из военнообязанных граждан, а из «пролетариев» и провинциалов. Людей, не обременённых хозяйственными заботами, не оторванных от своих земельных наделов и думающих только об урожае, а людей готовых заниматься только этим. Стало возможно удлинять срок службы. Но… это не значит, что сразу же исчез набор в армию.
Постепенно, из-за того, что вскоре периодически происходящие войны превратились в одну сплошную войну, армия стала постоянной, а не собираемой во время войны. Военная служба превратилась в профессию, а армия стала абсолютно профессиональной. В Риме консул должен был обладать талантами полководца, но прежде всего он был гражданским, а не военным представителем исполнительной власти.
С удлинением срока службы стала расти выучка легионеров. Армия, или собственно сухопутная армия, набирается из граждан и италиков. Конница и легкая пехота – из союзников, обладавших такими навыками, исходя из их жизненного уклада.
Пехотинца учат совершать длительные переходы и производить земляные работы: это станет визитной карточкой профессиональной армии Рима: копать и бегать. Единообразие в воинской подготовке ведет и к изменениям в построении на поле боя: легион, когорта, манипулы, центурия.
Воины теперь не делятся по имущественному цензу и соответственно способу вооружения: гастаты, принципаты и триарии. Это привело к единообразию в вооружении легионера.
И все это в социальном плане приводит к тому, что армия перестаёт быть армией народа, военная сходка теперь не сходка граждан, а сходка солдат, людей, служащих за вознаграждение. Было бы неправдой сказать, что девальвация ценностей произошла сразу, как не одномоментно армия стала корпорацией профессионалов.
Римское общество, включая армию, оставалось глубоко религиозным обществом, где все действия были пронизаны религиозностью. О чем я детально писал в нескольких статьях на ВО. Гений легиона, знамена и значки – всё это религиозные символы принадлежности к римской общности и республике, оставались важнейшими символами в армии. Но профессионализм ведет к кастовости, замкнутости, возникновению интересов внутри группы людей: интересы солдат могли не совпадать с интересами армии, противоречить и потребностям общества, и даже страны.
Воинские трофеи. Фрагмент алтаря. 145 г. до н. э. Археологический музей Неаполя. Италия. Фото автора.
Армия имеет общение с социумом через своих командиров, жалование выплачивает командир, долю в добыче выделяет командир, командир разрешает грабить и карает за мародёрство, и чем он успешнее, тем лучше солдату и армии, а победоносный полководец, император, может отдавать любые приказы и вести армию туда, куда надо ему.
В рамках политической борьбы консервативных и демократических сил Марий, который стремился стать консулом шестой раз, опирается на последних, надеясь, что народные трибуны помогут наградить его ветеранов. В 100 году он становится консулом, а его союзники-попутчики становятся народным трибуном и претором. Проводится закон о наделении землей ветеранов, среди которых было много италиков, отслуживших 7 лет, как раз с того момента, как Гай Марий возглавил поход в Африку.
Но против закона выступили все политические группы, включая плебеев, не желавших выделения земель италикам. Силой кулаков и палок ветеранов Мария этот закон был принят, сенаторы были обязаны под угрозой изгнания его утвердить, что они и сделали, кроме Метелла Нумидийского, изгнанного из Италии. Но аппарат управления проигнорировал исполнение закона, включив «итальянскую забастовку», а воин Гай Марий ничего с этим поделать не мог.
Следующие выборы происходили в атмосфере разгула анархии, избиений и убийств депутатов. Страну раздирали политические скандалы, в коррупции обвиняли непричастных, и суд принимал решения против них. Кризис переходил в стадию «гражданской войны». Вдобавок восстали союзники-италики, против которых началась упорная война, длившаяся два года. Но тем общинам, которые остались на стороне Рима, предоставлялось гражданство.
Римляне один за одним захватывали города италиков, Сулла славился при этом особой жестокостью, в отличие от Мария, который никак не проявил себя в этой войне. Последний восставший город в 88 году до н. э. в Компании Нолу осадил новый консул 88 года Сулла. К тому же на востоке появился новый, страшный соперник Рима, Митридат VI Евпатор (120–63), к которому стали переходить союзники Рима, это все вызвало в Риме мощный экономический кризис, начались столкновения между неплатежеспособными должниками и кредиторами. Плюс ко всему озлобленные ветераны Мария так и не получили землю.
Сулла отправился к, подчеркнём, своей армии, чтобы от Нолы вести её против Митридата, так как его и второго консула Квинта Помпея Руфа чуть не убили кинжалами сторонники народного трибуна Публия Сульпиция Руфа в Риме. Но в его отсутствие в Риме популяры решили перехватить инициативу и назначить командующим против Митридата своего представителя, а не Суллу, аристократа и сторонника оптиматов.
Все тот же народный трибун Сульпиций провел ряд постановлений, в том числе назначил командующим в Азии Мария, сместив консула Суллу. Марий был уверен, что эта война будет легкой и прибыльной. А Сулла прибыл в Компанию, собрал своих солдат на сходку. Сюда уже прибыли военные трибуны Мария с целью подчинить их ему.
Мятеж: идём на Рим
Вот здесь Сулла и решил привлечь солдат к мятежу, невиданному делу в республике. Но он прямо не осмелился четко озвучить легионерам свои цели. Как писал Аппиан:
Он созвал собрание своего войска, которое также стремилось в поход против Митридата, смотря на поход как на выгодное предприятие и думая, что теперь Марий наберет вместо них другое войско. На собрании Сулла говорил о наглом в отношении его поступке Сульпиция и Мария, не распространяясь ясно обо всем прочем; он не решался еще говорить о предстоящей войне против них, а убеждал лишь войско быть готовым к исполнению его приказаний.
Но воины понимали, что без расправы с врагами им не видать добычи на войне в Азии, и потребовали его смело идти на Рим.
А вот командиры Суллы, «не соглашаясь вести войско против своей родины», бежали в столицу, за исключением одного квестора. Второй консул Помпей Руф присоединился к Сулле.
Стены древнего Рима. Италия. Фото автора.
Первый в истории Рима мятеж начался.
Марий и Сульпиций не имели сил противостоять шести консульским легионам.
Один легион захватил Эсквилилинские ворота, находящиеся на востоке города, перед Эсквилинским холмом. Легион Помпея занял Коллинские ворота, на севере Рима, перед холмом Квиринал. Третий встал перед укреплениями у деревянного моста, четвертый остался в резерве. А два вошли в Рим.
Горожане стали кидать по легионерам что попало с крыш, в ответ Сулла пригрозил их сжечь. И тут у Эсквилинских ворот их встретили Марий и Сульпиций, начался настоящий бой, в котором перевес был на стороне Мария, но Сулла, верный своей традиции, сам повел легионеров в бой, взяв в руки знамя.
В то время как в тыл Марию двинулся резерв. Его войско дрогнуло и побежало, а римляне сохранили нейтралитет. Сулла двинулся по Священной дороге, здесь он расправился на глазах публики с мародерами.
Победивший Сулла, торопился с разрешением политической ситуации, кризис в Азии срочно требовал его отплытия с армией против Митридата. Он лишил народных трибунов законодательной инициативы, превратившейся в тиранию. Увеличил число сенаторов. Марий, Сульпиций, Юний Брут и прочие, «начавшие войну против римлян», были объявлены врагами римлян и поставлены вне закона. А сам он, проведя такие изменения, в стиле древних диктаторов, стал снова гражданским лицом и главой гражданской исполнительной власти, консулом.
Так закончился первый мятеж, и как писал Аппиан,
гражданское ополчение тогда впервые вступило в родную землю как во вражескую страну.
Но, как мы видели выше, мятеж и применение армии против «родины» стали возможны именно потому, что изменилась структура армии. Благодаря реформе Мария, который первый и испытал на своей шкуре ее последствия, как писал Евтропий:
И в это время Марий добился, чтобы вместо Суллы на Восток послали его. По этой причине Сулла вместе со своим войском подступил к Городу. Здесь он сразился с Марием и с Сульпицием и первым из римлян вошел в Город силой.
Эти действия Суллы развязали бесконечную череду мятежей, следующим из которых будет поход Гая Мария на Рим. Но вскоре всё это превратилось в бесконечный ряд сражений в ходе гражданской войны.
Остатки древнего Рима. Вид на Священную дорогу. Италия. Фото автора.
Вместо послесловия
Если бы мы жили во времена Теодора Моммзена, то, пожалуй, рассуждение о превратности исторических судеб, о роли личности Суллы или Мария, их участии в первых мятежах против своей родины, как писал Аппиан, было бы уместно. Но мы живём в другую эпоху, когда научные знания сделали решительный шаг вперед от этих мнений периода становления науки.
Мятеж и поход Суллы на Город, как его уважительно называли римские квириты, был лишь результатом, а не источником гражданских распрей. Так же, как и возвращение в Рим Мария и его расправа со своими противниками.
Проблемы Рима – это проблемы роста, роста военного и экономического. Он из города-государства стал в одночасье гигантской империей. Что сразу же негативно отразилось на примитивной аграрной экономике и экономически уничтожило свободного крестьянина как основного производителя и защитника-ополченца общественного дела.
Одновременно возник и кризис управления, когда несколько центров власти (сенат, консулы, народное собрание) не дополняли друг друга, как ранее, а из-за экономических разногласий вступали в борьбу между собой, которая из политической переросла в горячую стадию гражданской войны.
Потому что гражданская война начинается не пожеланию отдельных героев или вождей, или даже их «партии», а там, где невозможно по-другому решить проблемы социума.
Экономические изменения в римском обществе требовали иной системы управления, та, что имелась в наличии, показала, что она не в состоянии управлять обществом. И мятеж Суллы продемонстрировал, что выход из этого кризиса только на пути насилия, а инструмент для решения проблемы уже был создан.
После длительной и кровопролитной гражданской войны новая система управления выкристаллизовывалась в принципате.
Информация