Врач и дипломат Пётр Бадмаев
П. Бадмаев, фото 1914 г.
Сегодня мы продолжим рассказ о Петре Бадмаеве, который попал в Петербург в качестве помощника своего брата – бурятского эмчи-ламы, ставшего военным врачом и открывшего в российской столице аптеку тибетских лекарств. Герой нашей статьи значительно превзошёл своего брата и учителя. Пришло время поговорить о его поездках на Восток, переводе трактата «Жуд-Ши», грандиозных планах по присоединению к России Монголии, Китая и Тибета. О пике его врачебной карьеры и жизни после двух революций.
Первый брак Петра Бадмаева
В 1877 году Пётр Бадмаев женился на дворянке Надежде Васильевне Рябининой, причём венчание состоялось в церкви Собственного Его Величества дворца, что говорит о степени влияния этого врача и дипломата.
П. Бадмаев с первой супругой. Она родила от него 8 детей
В том же году он приобрёл земельный участок на петербургской Поклонной горе, где в 1885 г. архитектором Е. Л. Лебурде был построен дом с башней – и освящал его опять-таки не кто иной, как Иоанн Кронштадтский. Этот дом был окончательно снесён в 1981 г., но уже в 1927-м газета «Ленинградская правда» сообщала:
«В конце Удельной, в том месте, где сливаются Старо-Парголовский проспект, Выборгское шоссе и Поклонногорская улица, находится так называемая Поклонная Гора… Недалеко от этого перекрестка жил в последние годы монархии тибетский врач Бадмаев – друг Распутина, и к нему сюда приезжали чающие исцеления легковерные пациенты. В настоящее время от его дачи, выстроенной из железобетона, отчасти в восточном вкусе, остались лишь одни стены.»
Дом Бадмаева
Бадмаев у своего дома в Петербурге на Поклонной горе, 1916 г.
На устроенном у этого дома огороде выращивались не овощи или фрукты, а лекарственные растения. Кроме того, сушёные травы дважды в год (летом и осенью) доставлялись из родной для Бадмаева Агинской Степи и из далёкого Тибета.
Во время Первой мировой войны в этом особняке был устроен госпиталь для раненых, в числе которых оказался и сын Бадмаева – Николай.
«Четыре основы»
В 1881 году Бадмаев отправился в первую поездку на Восток. В путь его благословил Иоанн Кронштадтский. «Командировка» продолжалась 2 года, за это время он посетил Монголию, Китай и Тибет. В Петербург Бадмаев привёз оригинал рукописи «Жуд-Ши» («Четыре основы») – трактат по традиционной тибетской системе врачевания, который его трудами был переведён на русский язык. Эта была вторая попытка перевода. Первая, предпринятая по приказу Александра II в 60-х гг. группой переводчиков во главе с профессором К. Ф. Голстунским, оказалась неудачной – чтобы правильно понять текст, требовались специальные знания, которыми филологи не обладали. Бадмаев был именно специалистом, но тибетского языка не знал (как никто не знал его во всей России). Однако работать он хотел не с переводами на китайский язык, а именно с добытым им оригинальным текстом. И потому привезённый им в Петербург учёный лама вначале перевёл трактат на монгольский язык, а затем с монгольского на русский стал переводить его уже сам Бадмаев. Работа продолжалась 15 лет: этот капитальный труд был опубликован лишь в 1898 году и переиздан в 1991-м.
Между тем в 1890 г. Бадмаев получил чин надворного советника (который соответствовал армейскому званию подполковника), а также стал практическим лектором монгольского языка Восточного факультета Петербургского университета (где когда-то преподавал и его старший брат).
Дипломатические прожекты доктора Бадмаева
В 1893 году Бадмаев направил Александру III крайне любопытный документ: «О задачах русской политики на азиатском Востоке». Один из его разделов был скромно озаглавлен:
«Белый царь – идеал для народов Востока.»
Бадмаев утверждал, что правившая Китаем с 1644 года маньчжурская династия доживает последние дни – и в этом не ошибался: она пала в 1911 году. Бадмаев писал царю:
«Франция считается в Европе самой счастливой страной по естественным богатствам и климатическим условиям, а собственный Китай как страна по тем же богатствам и условиям и по разнообразию красот природы может считаться самой счастливой на земном шаре.»
О китайцах в этом документе говорилось:
«Этот могущественный во всех отношениях народ управлялся хотя своим законом, изданным философами, но фактически правителями Китая являлись различные инородцы большею частью чисто монгольского племени... Очевидно, европейцам пока еще неизвестно, что для китайцев безразлично, кто бы ими ни управлял, и что они совершенно равнодушны, к какой бы национальности ни принадлежала династия, управляющая ими, которой они покоряются без особенного сопротивления.»
Бадмаев утверждал, что у китайцев
«нет навыка самоуправления, страна привыкла к диктатуре и оттого встретит русских с покорностью и даже благодарностью.»
Начинать, по мнению Бадмаева, следовало с контроля над городом Лан-чжоу-фу, который он назвал «ключом в Тибет, Китай и Монголию» – к нему следовало провести железнодорожную ветку от Семипалатинска через Монголию. В этом случае, по его словам:
«Вся восточно-азиатская торговля попадёт в наши руки, европейцы будут не в состоянии с нами конкурировать. России просто необходимо стать единственным и наиболее экономичным связующим транспортным звеном между Европой и Азией. С проведением этой линии начнётся финансово-экономическое могущество Великой России.»
Желая присоединить к России Монголию и Тибет, Бадмаев писал:
«Кто будет господствовать над Тибетом, будет господствовать и над всем Китаем.»
Предупреждал, что, если Тибет не станет российским протекторатом, то на его территорию введут свои войска англичане (именно так всё и произошло – уже после смерти Александра III).
Эти планы были, прямо скажем, авантюрными и неосуществимыми. Но министр финансов С. Ю. Витте в сопроводительной записке указал, что мысли Бадмаева кажутся ему «весьма серьёзными» и «устанавливающими новую точку зрения в практических вопросах политики»:
«По своему географическому положению Тибет, с точки зрения интересов России, имеет важное политическое значение. Значение это особенно увеличилось в последнее время ввиду настойчивых стремлений англичан проникнуть в эту страну и подчинить её своему политическому влиянию.»
Александр III наложил на представленный ему документ резолюцию:
«Всё это так ново, необычайно и фантастично, что с трудом верится в возможность успеха.»
Тем не менее 11 ноября 1893 года он выделил средства (около двух миллионов рублей) для подготовки к проведению этой операции. Чтобы деятельность Бадмаева в этом направлении выглядела как инициатива частного лица, он был уволен с государственной службы – с присвоением чина действительного статского советника, который соответствовал званию генерал-майора, либо контр-адмирала, и давал право титуловаться «Ваше превосходительство».
Константин Нечаев, иподиакон Алексия I, в будущем – митрополит Питирим, вспоминал, что этот патриарх любил рассказывать такой анекдот:
«При отпевании чиновника диакон молится «об упокоении раба Божия», а в толпе кто-то говорит: мол, какой же это раб Божий, если он – действительный статский советник?»
На государственные деньги был основан «Торговый дом П. А. Бадмаев и Ко», и наш герой начал действовать. В. Корсаков, врач при Русской духовной миссии в Пекине, вспоминал:
«Бадмаев, известный врач-бурят, вдруг появился в Сибири, основал в Чите газету («Жизнь на восточной окраине», печаталась на монгольском и русском языках), завел разнообразные торговые предприятия, начиная с торговли мясом в обширных размерах, поставлял мясо на золотые прииски, вступил в отчаянную борьбу с местными мясоторговцами, открыл магазины мануфактурных товаров в Чите, построил гостиницу, устроил образцовые хозяйственные фермы, конский завод, взял почтовую гоньбу и перевозку русской казенной почты от Кяхты до Урги и Калгана, построил дома в Урге под склады товаров. В Пекине он также купил и построил два больших дома и желал организовать агентуру во многих пунктах Китая, послав туда своих людей-бурят для изучения местных условий быта и местного производства.»
По поводу конного завода: Бадмаев тогда привёз в Забайкалье английских скаковых жеребцов – чтобы улучшить местную породу лошадей. Кстати, именно он первым высказал соображения о целесообразности строительства железной дороги, которая известна сейчас как Байкало-Амурская магистраль (БАМ).
Ревниво следивший за ним Витте быстро разочаровался и писал императору:
«Доктор Бадмаев, когда ездил в Монголию и Пекин, вел себя там так неудобно и странно, что я прекратил с ним всякие сношения, усмотрев в нем умного, но плутоватого афериста.»
В 1897 году деятельность компании Бадмаева была свёрнута. В 1900 году он вновь попытался привлечь внимание к проблеме, опубликовав работу «Россия и Китай», но понимания при дворе нового императора тогда не нашёл.
Пик медицинской карьеры Петра Бадмаева
Вернувшись в 1897 году в Петербург, Бадмаев сосредоточился на медицинской практике. Именно с того времени он и стал тем, якобы всесильным «серым кардиналом» – запросто «управлявшим своими высокопоставленными пациентами» мистическим доктором Бадмаевым, о котором писал в романе «Нечистая сила» Валентин Пикуль.
В 1900 году секретарём Бадмаева стала Елизавета Федоровна Юзбашева. В 1903 году мы видим её уже заведующей аптекой тибетских лекарственных трав на Поклонной горе, а в 1905 году она стала женой бурятского лекаря, который к тому времени развёлся с первой супругой (и был примерно на 40 лет старше второй).
Елизавета Юзбашева с дочерью Аидой, которая также стала врачом
Одним из учеников и помощников Бадмаева был и его племянник Николай, который учился в Императорской Медико-хирургической академии, получив диплом в 1914 году. Кстати, некоторые студенты этой академии добровольно приходили изучать методы Бадмаева.
П. Бадмаев в верхнем ряду второй справа с учениками и коллегами
Пётр Бадмаев вплоть до Февральской революции часто бывал в Зимнем дворце – прибывал туда на личном автомобиле. Он лечил царских дочерей, но не сына Алексея. По одной из версий, дело было в том, что по древней традиции эмчи-лама не может браться за лечение пациента, исцеление которого невозможно. Однако некоторые утверждают, что против лечения Бадмаевым Алексея категорически возражали придворные медики – на том основании, что им неизвестен состав его лекарств, и они опасались отравления наследника. Брать деньги от царя Бадмаев отказывался, но императрица однажды подарила ему икону Казанской Божией Матери в окладе с бриллиантами. При этом деятельность правительства Николая II он не одобрял, но если министров часто открыто критиковал, то при имени императора лишь молча разводил руки.
Присоединение Тибета к России оставалось самой заветной мечтой Бадмаева, и 1 января 1904 года он обратился к Николаю II:
«Корень русской политики на Востоке лежит не в Китае, а именно в Тибете. Неужели истинно русский человек не поймёт, сколь опасно допущение англичан в Тибет; японский вопрос – нуль по сравнению с тибетским.»
Казалось, на этот раз он достиг успеха: через два дня по личному распоряжению императора на Тибет был отправлен подъесаул Уланов, который должен был узнать настроения местных жителей и постараться настроить их против вмешательства в дела этой страны англичан. Но через три недели началась Русско-японская война, и России опять стало не до Тибета.
Любопытно, что во время I мировой войны Бадмаев предлагал правительству свои услуги по организации поставок продовольствия в Петроград, но осуществлению этих планов помешала Февральская революция.
Пётр Бадмаев в послереволюционной России
Рассказывают, что, узнав об отречении императора, Бадмаев долго молча сидел, опустив голову, а потом сказал:
«Поздно! Идет война. При переходе через бурные реки лошадей не меняют – снесет и лошадь, и седока. Но, видно, такова Божья воля.»
Поскольку Бадмаев был вхож в императорский дворец и ни для кого не были секретом его промонархические убеждения, новое правительство приказало ему выехать за границу. Во время его отсутствия был разграблен и даже подожжён знаменитый дом на Поклонной горе.
Имея значительные средства, Бадмаев мог с комфортом поселиться в любой стране мира и даже продолжать вести приём больных – ведь диагноз он ставил исключительно по пульсу, а чтобы продолжать получать необходимые тибетские травы, ему было достаточно лишь указать новый адрес доставки. Но он обосновался в принадлежавшем России Гельсингфорсе (Хельсинки) и неоднократно обращался в Петроград за разрешением вернуться. Такое разрешение он получил после Октябрьской революции – от большевиков. Здесь несдержанный на язык Бадмаев несколько раз был арестован за «контрреволюционную агитацию», но каждый раз освобождался спустя короткое время. От имени правительства Японии ему официально предлагали переехать в эту страну, но он отказался. Несмотря на преклонный возраст, продолжал работать, но силы уже оставляли его. Да и пребывание в тюрьме, где однажды его отправили в карцер с ледяной водой на полу, здоровья отнюдь не прибавляло. 29 июля 1920 года Пётр Бадмаев умер, отказавшись от лечения, но взяв с жены слово, что и в день его смерти она продолжит приём больных и отпуск лекарств.
Пётр Бадмаев был похоронен на Шуваловском кладбище Петрограда. На могиле был поставлен скромный белый металлический крест с надписью:
«Врач – основатель тибетской медицины в России Пётр Александрович Бадмаев скончался 29 июля 1920 г.»
Утверждают, что долгое время на могиле находили свежие цветы от бывших пациентов.
В ноябре 2021 года на территории музея истории города Улан-Удэ был установлен бюст Петра Бадмаева:
А 30 июля 2023 г. прошло сообщение, что в Улан-Удэ принято решение об установке бронзового памятника Петру Бадмаеву на одной из улиц этого города.
Вторая жена Петра Бадмаева, Елизавета Федоровна, после его смерти работала в семейной аптеке и вела приём больных вплоть до ареста в 1937 году (в то время ей было 68 лет). По обвинению в «незаконном врачевании» она была приговорена к 8 годам заключения, однако приговор был пересмотрен, и вдова Бадмаева была освобождена через два с половиной года. Ей было запрещено проживать в крупных городах, и потому она поселилась в Вышнем Волочке. В 1946 году вернулась в Ленинград. Умерла в 1954 году. Дочь Елизаветы Юзбашевой и Петра Бадмаева, Аида, в 1935 году получила диплом врача-хирурга. Говорят, что, подобно отцу, она умела ставить диагноз по пульсу. Во время Великой Отечественной войны Аида находилась в блокадном Ленинграде, была начальником хирургического отделения эвакуационного госпиталя в Политехническом институте, затем работала в эвакогоспитале № 64.
В послевоенные годы преподавала в Первом медицинском институте Ленинграда. Скончалась в 1975 году.
Её сын, Б. Гусев, написал книги «Доктор Бадмаев. Тибетская медицина, царский двор, советская власть» и «Мой дед Жамсаран Бадмаев».
Упоминавшийся выше Николай Бадмаев, племянник героя статьи, возглавлял кисловодскую и ленинградскую клиники восточной медицины (ленинградская располагалась во дворце Бобринских на Красной улице). В 1934 году по его инициативе был создан отдел восточной медицины при Институте экспериментальной медицины. Пациентами Николая Бадмаева, помимо прочих, были М. Горький, А. Толстой, Н. Бухарин и В. Куйбышев.
Николай Бадмаев
В 1939 году его арестовали по обвинению в создании панмонгольской националистической организации и, в то же время, в шпионаже на Японию, а также в подготовке террористических актов и приговорили к смертной казни. В 1956 году он был реабилитирован. Дата в данном случае важна потому, что в годы перестройки комиссией под руководством А. Яковлева были реабилитированы многие из тех, кого нельзя было реабилитировать ни при каких обстоятельствах: была поставлена политическая задача поразить советских людей цифрами и убедить в «бесчеловечной сущности» родного для них государства.
Информация