Практичное Средневековье: работа по совместительству
Повозка простолюдина никоим образом не должна была мешать проезду знатного сеньора. Их всегда следовало пропустить первыми! Рисунок Пьера Пробста
…сделай себе две серебряные трубы, чеканные сделай их, чтобы они служили тебе для созывания общества и для снятия станов;
Книга чисел, 10:2
Книга чисел, 10:2
Документы истории. В Средние века над всеми прочими людьми господствовала знать, как светская, так и церковная. Им были и честь, и место, а всем прочим следовало поскорее убираться с их пути. Но всё её могущество опиралось на множество людей, подчас совершенно незаметных, а то и презираемых. Вот только обойтись без них было совершенно невозможно.
А ещё Средневековье было временем жёстких ограничений для членов цеховых организаций. Ни один мастер не мог работать больше другого, даже если он мог это делать. Не мог работать по ночам и в праздники. Не мог совмещать два разных ремесла, то есть состоять членом сразу двух цехов. Не мог, не мог, не мог… Но… даже тогда в том же Нюрнберге многие члены братств Менделя и Ландауэра не только занимались каким-то одним делом, но ещё и совмещали его с другим занятием. Причём никто им этого не запрещал, так что работали они сразу на двух работах вполне легально. Так что практичные люди встречались и тогда и вполне успешно подрабатывали себе на жизнь, совмещая сразу два занятия. Вот об этих-то людях и пойдёт сегодня наш рассказ!
Сторож по имени Тернер стоит в башне и трубит ежечасный сигнал. 1433 год. (Amb. 317.2° Folio 54 verso (Mendel I))
Брат Вильгельм по фамилии Майер одновременно и ювелир, и смотритель на башне. То есть на данной иллюстрации изображены сразу две разные профессии одного брата. И, видимо, никто не мешает ему их совмещать. В качестве сторожа он стоит в башенной камере и, когда надо, дует в трубу, в то время как его рабочий стол с инструментами ювелира находится прямо возле башни. На нём лежат наковальня, молоток и резец, а также готовая чаша с тремя изогнутыми ножками и состоящая из двух частей чаша для питья. 1509 год. (317.2° Folio 127 verso (Mendel I))
В Средние века многие города имели своё собственное самоуправление и не подчинялись ни крупным феодалам, ни даже королю. Потом, правда, в большинстве своём они такой свободы лишились, однако в любом случае в них сохранялось городское самоуправление, касающееся внутригородских дел. Соответственно, городские магистраты набирали себе в штат немалое количество «поставщиков услуг», которых сегодня мы назвали бы «работниками коммунального хозяйства». Эти люди чистили выгребные ямы, подметали базарную площадь и редкие замощённые улицы, зажигали по ночам фонари, словом, занимались тем, что облегчали жизнь горожанам.
Среди них были и более привилегированные профессии, на которые братства Менделя и Ландауэра как раз и старались продвигать своих людей. Например, почётной была должность башенного трубача. Сидя в высокой башне и обозревая окрестности, они извещали жителей города о прибытии высокопоставленной персоны, смене времени суток (таким образом, выполняя роль своеобразных часов), приближении к городу вражеского войска и других событиях.
Стефан Вейнман, член братства и явно человек весьма деятельный. На иллюстрации показано, как он сидит за рабочим столом, поставив ноги на небольшую подставку. Маленьким напильником он обрабатывает швейную иглу. Ещё иглы, два молотка и два шила, а также маленькие мисочки с иголками стоят перед ним на столе. Тем временем кошка гоняется за мышкой у него за спиной. А вот красивый вид на церковь и башню на заднем плане указывает на то, что он умудряется подрабатывать ещё и городским трубачом. Там, высоко на башне, рядом с солнечными часами, мы видим, как такой же трубач подаёт ежечасный сигнал – явное пояснение, что это его вторая (либо первая) работа. То есть одной только работы трубача или игольных дел мастера ему явно не хватает, и он одновременно совмещает два этих занятия 1555 год. (Amb. 317b.2° Folio 7 recto (Mendel II))
Интересно, что в наши дни, как и в течение многих столетий, в башне Мариацкого костёла в Кракове трубач в определённое время играет сигнал, но всякий раз мелодия его обрывается. Это связанно с легендой, относящейся ко времени татарского нашествия. Тогда городской трубач заметил приближение вражеских полчищ и ценою собственной жизни предупредил жителей об опасности. Он упал, сражённый татарской стрелой, не успев доиграть до конца сигнал тревоги. С тех пор его трубный сигнал никогда не доигрывается до конца!
Симон Надлер, брат. На иллюстрации из «Книги двенадцати братьев» показан также человеком очень занятым, поскольку он ежечасно подаёт сигнал в качестве городского трубача, а в перерывах делает иголки. На столе перед ним разложены инструменты его ремесла: маленькая наковальня и молоток; в руке он держит молоток и винтовой зажим с зажатой в ней иглой. Две коробки с иглами и целая стопка из иголок также находятся перед ним на столе. 1613 год. (Amb. 317b.2° Folio 89 verso (Mendel II))
Генскраг, член братства, профессия – звонарь. Стоит у открытого входа в небольшую церковь и тянет за верёвку от колокола, которая проходит через крышу к коньковой башенке с колоколом. Связка из четырёх ключей висит у него на поясе. Церковь, больше похожая на часовню, имеет небольшой утоплённый в стене алтарь и узкую двускатную крышу, на которой стоит башня. 1425 год. (Amb. 317.2° Folio 33 recto (Mendel I))
А вот профессия звонаря была не только весьма почётной, но и отнимала у него много времени, так что его просто не оставалось для занятия чем-то другим. Особенно если учесть, как часто приходилось в то время звонить в колокола, да ещё и вызванивать какую-то определённую мелодию! Хотя и лёгкой назвать её было трудно. Во-первых, звонарь должен был работать в любую погоду, подниматься на высокие колокольни и вдобавок ко всему обладать недюжинной силой, поскольку многие колокола отличались большим весом и раскачивать их, да ещё и в течение продолжительного времени было совсем нелегко. Звонить к тому же требовалось не только для нужд церкви. Звонили и в случае пожара, наводнения, нападения неприятеля, и нужно было уметь звонить весело или грустно, то есть смотря по обстоятельствам!
Брат Кунц, городской метельщик, тоже был очень занятым человеком, ведь мусора в городах тогда было очень много и весь его вываливали из домов на улицы. А так как городские улицы ещё часто были покрыты грязью и конским навозом, то на ногах у него поверх его собственной обуви надеты деревянные башмаки на высоких подошвах. На поясе связка ключей. Рабочий инструмент – метла. 1434 год. (Amb. 317.2° Folio 55 recto (Mendel I))
Средневековый город в силу особенностей своего возникновения, был изначально скопищем узких улиц, а южнофранцузский город Арль так и вовсе вырос на арене античного цирка и был окружён его высокими стенами. Первые замощённые улицы в Средневековье, которые нужно было уже подметать, появились достаточно поздно: в Праге в 1331 году, в Нюрнберге в 1368-ом (и то их было не так уж и много), а во Франкфурте-на-Майне – в 1399-ом. Замощённой обычно всегда была городская площадь перед ратушей – домом городского совета – поскольку на ней устраивался торг.
Очень важно было убирать с мощёных улиц конский навоз, которого было предостаточно, ведь главной тягловой силой в то время были именно лошади. Ну а куда горожанам было девать весь городской мусор, как не в ближайшую реку?! Правда, последствия такой борьбы с отходами могли быть очень неприятными.
Брат Каспар Энгельгардт, что изображён стоящим в пустой комнате, которую он подметает веником, видимо, занимается не только этим делом. В соседней комнате, кухне, можно увидеть печь с открытым огнём, на которой повар готовит еду. То есть, закончив подметать, Энгельгардт работал ещё и поваром. 1563 год. (Amb. 317b.2° Folio 16 recto (Mendel II))
В 1480 году настоятель города Ковентри жаловался, что горожане ежедневно сбрасывают навоз, грязь и прочий мусор с улиц в реку. Это вызывало зловоние, или, как он это называл, «плохой воздух». Совет Ковентри также отмечал, что река Шербурн, на которой он стоял,
«даже течь не могла, настолько она была забита грязью, трупами павших животных и камнями.»
Впрочем, трудно назвать город в Европе, где в это время не было похожих проблем. Так, в 1284 году король Норвегии Эйрик Магнуссон запретил людям выбрасывать мусор и навоз с причалов в Бергене. Сброс отходов непосредственно в водотоки был одной из проблем, хотя существовали системы канав, впадающих в те же самые реки. Канавы, или желоба, были вырыты для отвода дождевой воды. Но они также были заманчивым местом для граждан, стремившихся избавиться от любого вида отходов. Метельщики, сметавшие мусор с площадей и улиц, тоже очень часто сметали его в эти канавы, надеясь на то, что его смоет дождевая вода. Так что этим водостокам или канавам, тянувшимся по улицам средневековых городов, приходилось принимать и пропускать через себя не только воду, но и городскую пыль и всевозможный мусор, а то даже и отходы человеческой жизнедеятельности. Так, например, известно, что женщина по имени Элис Уэйд из Лондона оказалась очень находчивой дамой и намного опередила своё время. Причём она всего лишь оборудовала свой туалет стоком из деревянных труб, по которым экскременты отводились прямо в дождевую канаву. Впрочем, известно и то, что её соседи этой инновации совсем не обрадовались.
Дитрих. Брат, одетый в плащ и шляпу, шагает с копьём на плече, а в правой руке держит щит посланника с гербом Нюрнберга. 1425 год. (Amb. 317.2° Folio 16 verso (Mendel I))
Никак нельзя было обойтись в Средневековье и без… почты. Слово «почта» происходит от итальянского «statio posita in…», что означало «станция для перемены лошадей». Слово же «почта» (post) начали впервые употреблять в этом значении в XII веке. Кто пользовался услугами почты в то время? Помимо представителей знати, поддерживающих между собой связь с помощью конных гонцов, необходимость в отправке почтовой корреспонденции очень высокой была… у студентов средневековых университетов, которые стекались в них из самых разных стран. И вот за отдельную плату профессиональные гонцы университетской почты осуществляли связь между студентами и их семьями, а заодно иногда доставляли письма и частным лицам.
С развитием городских вольностей одним из важнейших средств сообщения в Средние века явился институт городских гонцов, который с XIV века существовал почти повсеместно, но особое развитие получил в крупных торговых центрах Германии и Италии. Из многочисленных дошедших до нас регламентов городским гонцам в Кёльне, Майнце, Нордгаузене (XIV век), Страсбурге (1443), Аугсбурге (1552), Бреславле (1573) и т. д. видно, что они состояли в ведении городского совета, которому под присягой обязывались подчиняться. Они не получали жалованья ни от общины, ни от отдельных корпораций или купеческих гильдий. Выступая из города в определённые дни, они верхом или пешком в установленные сроки доставляли по назначению корреспонденцию городского управления, равно как и письма и посылки горожан, с которых взимали плату по таксе.
Томас Шмакальднер, член братства. Вроде бы кузнец, поскольку стоит возле наковальни и куёт клинки ножей. Часть заготовок лежит в пылающем огне. На стене висят несколько плоскогубцев и молоток, а на полу стоит ведро. Однако через дверной проём можно увидеть посыльного, доставляющего письмо человеку, высунувшемуся из окна дома. То есть Шмакальднер в свободное время подрабатывал ещё и курьером! 1556 год. (Amb. 317b.2° Folio 7 verso (Mendel II))
Интересным явлением была средневековая «почта мясников». По роду занятий, цех мясников совершал обширные путешествия, ну и заодно взял на себя обязанность перевозить письма и посылки. В некоторых городах южной Германии это стало обязанностью мясников, взамен чего они получали определённые привилегии. Эта почта работала до конца XVII века и местами имела государственное значение.
Майкл, член братства, работает почтальоном, и, видимо, другой работы у него нет, поскольку хватает и этой. В правой руке он держит письмо, которое должен доставить, а в левой у него рогатина (копьё с перекладиной позади наконечника), для защиты от зверей и людей. На заднем плане появляется ещё один посыльный, направляющийся к замку. 1596 год. (Amb. 317b.2° Folio 59 verso (Mendel II))
И всё же первой организованной почтой во всех смыслах этого слова стала почта, организованная членами рода Тассо (позднее Тассис или Таксис – от их имени, кстати, и слово «такси» произошло) из итальянского города Бергамо, которая называлась Турн-и-Таксис и функционировала с 1490 по 1867 год. О высокой эффективности этого предприятия говорит тот факт, что её курьеры преодолевали за день до 166 км и расстояние от Брюсселя до Парижа летом преодолевали за 36 часов, зимой – за 40; почта в Лион шла 3,5 и 4 дня, в Бургос – 7 и 8, в Инсбрук – 5 и 6, в Рим доходила за 10,5–12 дней. Причём почта Таксисов содержалась на их страх и риск и всегда оставалась частным предприятием, хотя императоры и пытались подчинить её себе. Она быстро перенимала все новации почтового дела, и неудивительно, что она просуществовала почти 400 лет. Интересно, что гонцы, доставлявшие почту, зашивали её под подкладку шапки или шляпы, чтобы скрыть факт переноса важной деловой корреспонденции от грабителей. Отсюда, кстати, и пошло выражение «дело в шляпе».
Информация