В декабре девяносто четвёртого…
Рассказывает полковник Павел Яковлевич Поповских – начальник разведки Воздушно-десантных войск в 1990–1997 годах: – К 18 декабря 1994 года наши войска уже неделю как продвигались по территории Чечни в направлении Грозного. В то время СКВО (Северо-Кавказским военным округом. – Ред.) и Объединенной группировкой войск командовал генерал-полковник Митюхин. Северная группировка под командованием заместителя командующего ВДВ генерал-лейтенанта Алексея Алексеевича Сигуткина подходила к Долинскому, поселку на северо-западной окраине Старопромысловского района Грозного. Сигуткин не повёл группировку по дорогам, а прошёл по Терскому хребту, обойдя все посты и засады. Поэтому он первым подходил к Грозному с северного направления.
Колонну сопровождала пара вертолётов МИ-24, которые вели воздушную разведку и при необходимости могли наносить удары НУРСами (неуправляемый реактивный снаряд. – Ред.). Полётами вертолётов управлял командующий авиацией СКВО генерал Иванников, который находился в Моздоке на ЦБУ (центре боевого управления. – Ред.) авиации Северо-Кавказского военного округа. Кроме экипажей в вертолётах находились офицеры-разведчики 45-го полка специального назначения ВДВ. С ними радиосвязь поддерживал начальник оперативно-разведывательного отделения полка майор В.Л. Ерсак.
В тех условиях это был весьма эффективный способ разведки. Ведь пилоты в основном заняты управлением вертолётом и его вооружением. А разведчики нацелены именно на наблюдение за местностью и противником на земле. Естественно, они и видят дальше, и понимают в наземной тактике больше. На окраине Долинского именно наши разведчики обнаружили отряд противника, пару танков и пусковую установку БМ-21 «Град», которые были укрыты за строениями.
Пилоты и разведчики, каждые по своим каналам, докладывают командованию группировки о противнике, в том числе и об установке БМ-21 и танках, указывают их местоположение. Генерал Алексей Сигуткин немедленно разворачивает колонну в боевой порядок и даёт команду вертолётам на поражение выявленных целей. Но у вертолётчиков есть свой прямой начальник!.. Командир звена докладывает генералу Иванникову и просит у него разрешения нанести удар на поражение. Иванников отвечает: «Подождите, я спрошу у Главного». Главным у Иванникова был генерал Митюхин.
Буквально через минуту Иванников передаёт пилотам приказ Митюхина, запрещающий наносить удар по выявленным целям, мотивируя это решение наличием в том месте нефтепровода. Сигуткин дает команду своим разведчикам и артиллеристам на доразведку и подавление целей. Но пересечённый рельеф местности и расстояние не позволили сразу непосредственно увидеть противника и немедленно дать огневым средствам целеуказание на поражение.
В это время вертолёты, которые по плану должны меняться каждые два часа, уходят на замену. Пока другая пара ещё не заняла своё место в боевом порядке, один танк противника выходит из-за укрытия и становится на противоположном от Сигуткина склоне хребта, показывая расчёту установки БМ-21 «Град» направление стрельбы. Ведь чеченские танкисты из башни видят наши боевые порядки, но сам танк остается скрытым от наблюдения за гребнем холма, и наши наблюдатели его не видят! Расчёту установки остаётся только развернуться в направлении, которое задаёт своим положением танк, и выставить на прицеле дальность до наших войск. После этого установка производит залп всеми своими сорока ракетами калибра 122 мм каждый…
Если бы колонна вовремя не развернулась в цепь, потери могли быть очень большими. Ракеты от «Града» всегда ложатся сильно вытянутым эллипсом. Если таким эллипсом накрыть колонну вдоль, то каждый третий снаряд может найти цель.
От этого залпа было прямое попадание реактивного снаряда в автомобиль «Урал» и машину управления огнём артиллерии. В ней находился полковник Фролов, начальник артиллерии 106-й воздушно-десантной дивизии, экипаж самой машины и старший офицер из штаба воздушно-десантных войск полковник Алексеенко. Так одновременно погибло шесть человек. Это были самые первые боевые потери, которые понесла Объединённая группировка войск в Чечне.
На ЦБУ митюхинская генеральская команда тут же попыталась обвинить во всём десантников генерала Алексея Сигуткина. Он якобы не вёл разведку, медлил, не управлял войсками… Но все доклады, переговоры и команды в радиосети вертолётов записывались на плёнку майором Ерсаком. Им было чётко зафиксировано, что установка была обнаружена вовремя и могла быть уничтожена на месте по команде генерала А. Сигуткина, если бы не последовал прямой приказ Митюхина, запрещающий пилотам вертолётов открывать огонь на поражение. Я вынужден был предъявить эти записи и показать истинного виновника гибели наших солдат и офицеров (вскоре Митюхина на посту командующего группировкой сменил генерал Анатолий Квашнин – будущий начальник Генерального Штаба ВС РФ).
Однако наши «разочарования» всем происходящим в тот день ещё не закончились. Через несколько часов в вечерних новостях телекомпании НТВ проходит репортаж из Чечни, сделанный корреспондентом этой телекомпании. Там оператор под захлебывающийся от восторга голос комментатора показывает, как эта самая злополучная установка БМ-21 «Град» выходит из укрытия на позицию для стрельбы, делает пуск реактивных снарядов по нашей группировке. Расчёт установки покидал позицию, стоя на подножке машины, проезжающей мимо объектива телекамеры. До сих пор помню разгоряченных и радостных чеченцев, снятых крупным планом, и кричащих: «Аллах акбар!».
Примерно через две недели я оказался на том пригорке, и по знакомому из телепередачи пейзажу понял, что нахожусь на том самом месте, на котором и находился 18 декабря телеоператор НТВ.
До сих пор не могу избавиться от впечатления, что в те трудные для солдат и офицеров дни объективы телекамер российских телевизионных каналов расстреливали нас чаще, чем противник.
Кстати, через три дня разведчики 45-го полка спецназа ВДВ эту установку БМ-21 «Град» нашли. Она укрывалась в ангаре, поэтому обнаружить её с воздуха было невозможно. Но мы знали, что находится она в Старопромысловском районе. А этот район – одна длинная-длинная улица, вернее, шоссе. По обе стороны от него стоят в основном производственные и складские помещения.
Разведчики под командованием полковника Бориса Александровича Козюлина с помощью одного старенького переносного радиопеленгатора (второй сломался, и отремонтировать его было уже некому) взяли пеленг на радиостанцию, которой пользовался расчёт этой установки. Потом на карте его прочертили и на пересечении пеленга с шоссе определили её местонахождение. Там как раз находился ангар. По нему и нанесли удар артиллерией и авиацией. Всё разнесли – вместе с расчётом…
26 декабря 1994 года в 12 часов дня в железнодорожном пункте управления министра обороны генерала Павла Грачёва началось совещание. Присутствовали министр внутренних дел Виктор Ерин и директор Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин. Был также заместитель начальника ГРУ генерал Валентин Корабельников, начальник штаба антитеррористического центра ФСК генерал Дмитрий Герасимов, командир группы «Альфа» Геннадий Зайцев и какой-то адмирал из ФСО. Доклад делал я. До того Министром обороны мне была поставлена задача проанализировать возможность проведения специальной операции по взятию пункта управления Дудаева, то есть его «президентского дворца» в центре Грозного.
Я собрал информацию из всех источников – данных нашей разведки, разведки СКВО, ГРУ, разведки Внутренних войск, данных ФСК. Доложил, какими средствами располагал Дудаев в Грозном за четыре дня до нового, 1995-го, года. По моим подсчётам, которые оказались даже заниженными, получалось, что противостоять в ходе специальной операции нашим отрядам спецназа могут две–две с половиной тысячи боевиков. Мы знали, как организованы их противовоздушная оборона и охрана Дома правительства, какие есть у них мобильные группы и чем они вооружены.
Доложил я и о наличии своих сил и средств. 45-й полк спецназа ВДВ как боевая единица к тому моменту уже был сформирован, подготовлен и, без последнего призыва и тыловых подразделений, базировался в Моздоке на аэродроме. До этого более полугода мы занимались только боевой подготовкой и больше ничем. То есть мы целенаправленно готовились к войне. Вооружение у нас по тем временам было неплохое, позже оно появилось и в других спецподразделениях.
Получалось, что у меня участвовать в операции с оружием в руках могли четыреста тридцать хорошо подготовленных разведчиков. Грачёв спрашивает у Корабельникова: «У вас сколько?». К тому моменту Главное разведывательное управление вывело в Чечню один отряд армейского спецназа численностью около ста человек. Соединения и части специального назначения ГРУ к концу 1994 года успели сильно пострадать от сокращений и «реформы армии».
От ФСК к выполнению задачи готова была одна группа: двадцать семь спецназовцев. Это были очень хорошо подготовленные офицеры – будущий костяк возрождённого «Вымпела». С осени 1993 года отряд «Вымпел», бойцы которого отказались штурмовать Белый дом в Москве во время известных событий, находился практически в расформированном состоянии в составе МВД под названием «Вега». Позже они были прикомандированы к 45-му полку ВДВ и работали с нами постоянно. Дело в том, что в те времена штатным расписанием этому элитному отряду не было предусмотрено ничего: ни какого-либо обеспечения, ни средств передвижения и топлива для них, ни подвоза боеприпасов, ни пункта хозяйственного довольствия.
Из группы «Альфа» налицо было девятнадцать человек, о чём и доложил Г. Зайцев. Семнадцать спецназовцев оказалось у Федеральной службы охраны.
Грачёв сам в уме произвёл подсчёты и подвёл итог: «Это всего шестьсот человек». Потом он посмотрел на Ерина, у которого численность спецназовцев превышала всех остальных вместе взятых. Не помню дословно, что тот ответил, но по смыслу это звучало примерно так: «Возьмёшь Грозный, а я его зачищу».
Грачёв минут пять-семь размышлял, глядя на карту, по которой я докладывал, потом положил обе руки ребрами ладоней справа и слева от Грозного и говорит: «Мы Грозный блокировали». Затем положил правую руку и на северную часть карты, показывая, как именно мы блокировали Грозный.
Что касается блокирования, то это было, конечно, некоторое преувеличение. С трёх сторон – с севера, запада и востока – группировки подошли к Грозному. Но о серьёзной блокаде не могло быть и речи. Юг – а это почти сплошные лесные массивы – был вообще открыт.
Далее Грачёв произнес весьма интересную для объективных историков фразу, подводящую итог совещанию и раскрывающую его замысел дальнейших действий войск в зимней кампании 1994-1995 годов: «Грозный мы штурмовать не будем. В середине января начнем выдавливать их из города. Пусть бегут в горы, там мы их весной добьём». Это было сказано 26 декабря 1994 года в 14.00. На этом совещание закончилось.
Однако на следующий день Ерин, Грачёв и Степашин одним самолетом вылетели из Моздока в Москву. Вечером того же дня они вернулись обратно, и началась подготовка операции по взятию Грозного к исходу 1994 года, то есть в ближайшие три дня. Кто мог поставить троим министрам эту абсолютно невыполнимую задачу? Ведь Грачёв закончил не одну военную академию. Если Ерин со Степашиным могли чего-то не знать в военных науках, то Грачёв не мог не понимать, что невозможно было за три дня подготовить, организовать и провести фактически армейскую операцию по взятию города с населением четыреста тысяч человек силами той разношёрстной, неподготовленной и неслаженной группировки войск.
Ведь артиллеристы были из одного округа, танкисты – из другого, пехота – из третьего. Несогласованность, несостыкованность, неслаженность нескольких десятков тысяч солдат и офицеров невозможно преодолеть за три дня. Смешно даже говорить о хоть какой-то управляемости, когда командиры батальона не знали своих командиров рот, а командиры рот – взводных.
Для подготовленных и обученных войск есть оперативные нормативы по времени на выработку решения, планирование и постановку задачи, организацию взаимодействия в армейском, а также в дивизионных, полковых и других звеньях. Ведь командиры частей и подразделений, получив задачу, должны её осмыслить, оценить обстановку, принять решение, спланировать боевые действия, организовать взаимодействие. И только потом всё это довести до нижестоящих командиров, которым, в свою очередь, нужно проделать ту же работу и довести задачу до каждого солдата. В декабре 1994 года за три дня эту работу сделать было невозможно.
Поэтому, когда наши войска входили перед новым, 1995, годом в Грозный, задачи не знали не только солдаты. Её не знали командиры взводов и даже командиры рот!.. Ехали в колоннах, не зная куда, и не зная, что их ждёт. Поэтому всё так и произошло…
К этому времени командующим Объединённой группировкой войск был назначен генерал Анатолий Квашнин. Но с момента его назначения до этого совещания прошло дней пять, не больше.
К 1 января наша группировка уже понесла огромные потери и остановилась. Квашнин пришёл на ЦБУ с картой, на которой были нарисованы красивые красные стрелы среди маленьких синих кружков, обозначающих дудаевские позиции… Он встал рядом с картой и говорит: «Мы воткнули в Грозный лом, – показывая на красные стрелы. – Сейчас мы раскачаем лом и развалим оборону Грозного». Это всё происходило в то время, когда острия этого «лома» – батальона 131-й Майкопской бригады – уже не было.
Спецназовцы 45-го полка входили в Грозный уже 1 января. 31 декабря в 16.00 генералом Л. Шевцовым (в то время он был начальником штаба группировки) мне была поставлена задача – сформировать из 45-го полка отряд и на пяти вертолётах МИ-8 высадиться в Грозном на заводском стадионе. Дальше наш отряд должен разблокировать батальон 131-й бригады в районе железнодорожного вокзала. Делать нечего. Приказ есть приказ. Мы начали готовиться. К 17.00 было сформировано пять групп по пятнадцать человек в каждой, и мы вышли к вертолётам для посадки. Вообще вертолёт МИ-8 вмещает шестнадцать человек, но я сформировал группы по пятнадцать. Однако и пятнадцать полностью экипированных и вооружённых спецназовцев оказались для изношенных вертолётов слишком тяжёлым грузом. Лётчики отказались взять нас на борт, потребовав: «Сокращай группы до двенадцати человек». Пока я переформировывал группы и делал перерасчёт, очень быстро стемнело, и вертолётчики отказались подниматься в воздух окончательно. Но если бы мы взлетели, то, без сомнения, все вертолёты над Грозным были бы сбиты. Как потом выяснилось, именно в это время на том самом стадионе, куда мы должны были высаживаться, находился дудаевский резерв, формировались и вооружались отряды ополчения.
После отказа вертолётчиков лететь я доложил о сложившейся ситуации Л. Шевцову и был примерно наказан, получив новую команду немедленно идти на Грозный своим ходом. Мой заместитель, полковник Валентин Михайлович Прокопенко, сформировал колонну из двенадцати БТР-80, нескольких «уралов» и с отрядом двести человек вышел из Моздока ровно в полночь с 31 декабря 1994 года на 1 января 1995 года. Отряд сделал попытку войти в Грозный, как это и было приказано командованием, с севера, по Первомайскому шоссе.
Валентин вёл колонну осторожно, с усиленным охранением. Но как только колонна втянулась в город, охранение гранатомётами и автоматами обстреляли из засады.
Валентин быстро сориентировался – отряд принял бой, но не стал пробиваться вперёд. Под огнём Валентин вывел машины без потерь в личном составе и технике. Вторую, более удачную попытку, мы предприняли на следующий день, воспользовавшись путём по огородам жилого сектора, который днём ранее пробил мудрый генерал Лев Рохлин. Он не стал испытывать судьбу на Первомайском шоссе, где накануне «духи» как раз его и поджидали и основательно готовились к встрече.
Так для разведчиков ВДВ началась чеченская кампания, которая продолжалась для них почти двенадцать лет. За эти годы 45-й полк спецназа ВДВ потерял тридцать шесть человек, десять военнослужащих полка стали Героями Российской Федерации. Полку было присвоено имя Александра Невского, и впервые за всю послевоенную историю Советской и Российской Армии указом Президента России полк стал Гвардейским.
Информация