Судьбы особистов. Из биографии Петра Язева и не только
Очередную главу о дальневосточнике-особисте Петре Язеве решил начать с документа. Точнее со строк из письма, которое к моему герою имело лишь косвенное отношение, однако, быть может, именно оно, вместе с другими, сыграло в его судьбе важнейшую роль.
Отнюдь не сразу к нам, нынешним, пришло понимание того, что в те непростые годы кто-то из особистов писал на других не только доносы, а остальные только боялись и молчали. Немало было и таких, кто не молчал и не боялся.
Письмо Лаврентию Павловичу
Одним из тех, кто решился писать наверх, оказался Фёдор Стасюков. Он не был другом и даже близким знакомым Петра Язева. Он оказался одним из многих, попавших под маховик репрессий ещё до того, как силовые органы возглавил Лаврентий Павлович Берия, про которого теперь известно, что повальные аресты и казни при нём очень быстро сменились глубоким разбором полётов самих органов.
«Хочу в письменной форме, сделать следующее заявление: что я ни в какой контрреволюционной организации никогда не состоял и все мои показания, данные следствию, являются выдуманными или продиктованными мне следователями; что врагом своей Родины и партии большевиков я никогда не был, таковым не являюсь и сейчас и им никогда не буду; я никогда не только в работе, но и ни на одно мгновение в мыслях не изменял стране или партии, и ни на секунду не колебался в правильности политики партии и Советского правительства.
Но теми нечеловеческими побоями и невыносимыми физическими и моральными пытками, применяемыми работниками областного Управления ко мне на протяжении всего времени нахождения меня под арестом, широким применением целой системы терроризирования и шантажа, вымогательств, угроз и так далее, вынудили от меня, от начала и до конца, неправдивых, ложных, чудовищных, написанных мною под диктовку показаний и протоколов очных ставок, на себя и на группу других лиц...
В начале моего ареста, при первых допросах, меня пытками, побоями и угрозами принудили дать от начала и до конца ложные показания...
…все убедило меня в том, что здесь, в облуправлении НКВД, доказать свою невиновность я не смогу, и что малейшая попытка в этом направлении будет совершенно бесполезна и, наоборот, повлечет за собою еще большие для меня мучения. И я решил без сопротивления, которое было бы все равно безрезультатно, подписывать все, что дадут, и ждать пролетарского суда, который объективно разберется в выдвинутом против меня искусственном обвинении и установит мою невиновность...»
Дальше из письма следует, что если бы в ход было пущено приказание Семенова «каждые 15 минут Стасюкова бить до тех пор, пока он не даст нужных следствию показаний», то, безусловно, из меня выбили бы показания и о несуществующем параллельном антисоветском центре, о его руководителях. И черт его знает, что можно было бы еще написать или подписать готовое, уже заранее написанное, находясь в руках людей, подобных людям из средневековой испанской инквизиции!»
Строки на крови
Как подследственному Стасюкову удалось отправить письмо куда следует – мне выяснить пока не удалось, и это будет темой отдельных исследований. Здесь же важен результат. До Лаврентия Берии письмо, как ни удивительно, дошло в целости и сохранности.
Всесильный глава силового блока с ним самым внимательным образом ознакомился, проверив все изложенные в нём факты. Его передали ему из рук в руки бывшие коллеги Фёдора Стасюкова по партийной работе.
Выяснилось, что «роль» руководителя запасного (параллельного) антисоветского правотроцкистского центра для Фёдора Стасюкова придумали после ареста первого секретаря обкома ВКП(б) ЕАО Матвея Хавкина. Тот был арестован раньше, и в марте 1938 года доставлен в Хабаровск (три года шло «следствие» по его делу).
Хавкин якобы являлся руководителем областной контрреволюционной правотроцкистской организации, утверждали следователи из УНКВД по ЕАО. И он в этом «признался», прекрасно понимая, что его ожидает расстрел...
Лаврентий Берия во всем досконально разобрался. Последствия в результате вскоре сказались и на судьбе Федора Стасюкова, и Петра Язева, и многих других находившихся тогда «под следствием» в Хабаровском УНКВД новых сотрудников, пришедших на смену команде Терентия Дерибаса.
Остаётся сообщить, что Фёдор Стасюков родившийся в 1904 году в городе Николаеве на Украине, украинец, арестованный 19.05.1938 года УНКВД по ЕАО по ст. 58-1а-8-11 УК РСФСР, был оправдан. Это произошло не сразу – 21.10.1939 года Военным трибуналом 2-й ОКА. Уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления. Он был реабилитирован.
И каждый пошёл своею дорогой
На этом судьба письма Фёдора Стасюкова Лаврентию Берии не завершилась. Она имела продолжение, и ещё какое.
По рекомендации Лубянки в марте 1939 года Стасюков написал заявление в органы прокуратуры о том, как велось «следствие» и как выбивались из него «признательные» показания. А в октябре 1939 года военный трибунал оправдал Стасюкова, и уголовное дело на него прекратил за отсутствием состава преступления.
Мало того, ещё в ноябре 1938 года вышло совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором деятельность НКВД была подвергнута жесткой критике. Впредь запрещалось производить какие-либо массовые операции по арестам и выселению граждан.
Внесудебные органы – печально знаменитые «Тройки» – ликвидировались. По всей стране началась проверка следственной работы органов НКВД. Прокуроры стали рассматривать дела подследственных, беседовать с арестованными, принимать от них заявления...
Что же касается следователя, допрашивавшего Стасюкова в Хабаровском УНКВД, виновного в фальсификации следственных дел о «повстанческих, диверсионно-шпионских и вредительских организациях», необоснованных массовых арестах граждан и применении к арестованным мер физического воздействия с целью получения ложных показаний, то он по неизвестной причине к уголовной ответственности привлечен так и не был. Однако не напомнить, кто это, нельзя.
Расскажите об этом человеке
Итак, Семён Суворов, 1902 года рождения, уроженец села Золкино Раненбургского района Рязанской области, русский, образование начальное, член ВКП(б) с 1926 года, в органах госбезопасности с 1928 года, лейтенант ГБ (1936), ст. лейтенант ГБ (1939.
Скорее всего, в успешной карьере и отнюдь не трагической судьбе Суворова сыграли роль его приятели и друзья. В результате в 1942 году он получил звание капитана, в 1943 – подполковника. Был в 1939 году начальником 3-го отделения, потом начальником 2-го отделения УНКВД по ЕАО, потом ВРИО начальника УНКВД по Еврейской автономной области.
В 1939–1952 гг., как следует из его личного дела, Суворов уже замначальника, начальник 2-го отделения 2-го отдела; ВРИО начальника 2-го отдела экспертно-криминалистического управления. Затем стал начальником Тюремного отдела УНКВД по Хабаровскому краю, заместителем начальника ОО Амурской флотилии.
Суворов даже воевал, хотя и по-своему, был начальником ОКР «Смерш» Харьковской дивизии ПВО Западного фронта; начальником ОКР «Смерш» 6-го корпуса ПВО Южного фронта; заместителем начальника ОКР «Смерш» корпусного резерва 2-го Белорусского фронта, замначальника ОКР «Смерш» 35-го стрелкового корпуса 3-го Белорусского фронта и даже начальником райотдела в районе Трептов Берлинского оперсектора МГБ СССР.
После войны стал ВРИО начальника 2-го и 4-го отделений 2-го отдела УМГБ СССР по Киевской области. Лишь в 1952 году Суворов был уволен в запас МГБ (по возрасту). Умер в Москве в 1981 году.
Ну а нашему главному герою – Петру Язеву, к счастью, после отката волны репрессий удалось избежать участи многих своих сослуживцев-дальневосточников. Однако защитить его в то время было просто некому.
Он без всяких на то оснований по фальсифицированному обвинению загремел в так называемый Бамлаг, о чём уже рассказано («Из похождений старлея Язева. Против японского Лоуренса»). Отправился с другими заключёнными прокладывать основной путь от Тайшета до Советской Гавани, который и так строился с большими перерывами, начиная с 1938 года.
Информация