Дмитрий Семушин: Россия - Евросоюз: итоги кризиса цивилизационной идентичности
Наступившие рождественские каникулы в Европе дают время и возможность вновь обдумать итоги прошедшего 20/21 декабря 2012 года в Брюсселе саммита Россия-ЕС. Этот "конструктивный саммит разногласий" ярко отмечен своей "безрезультативностью". Говоря об этом важном политическом событии, германский еженедельник Spigel констатировал: "Несмотря на развивающиеся экономические связи, Россия и ЕС расходятся политически, и ни одна из сторон не знает, что с этим поделать". Обозреватель EU Observer Дэн Стейнбок обуславливает этот процесс тем, что в посткризисных условиях новой эпохи возник "кризис взаимопонимания". Ведущее французское издание Le Monde оценило его как развивающийся "кризис идентичности" как в Европе, так и в России. Евросоюз измучен кризисом, утверждает Le Monde, и стоит в нерешительности перед возможностью смелой политической и бюджетной интеграции. Россия, в свою очередь, находится в состоянии стагнации, напрягаясь, потому что она не знает, куда идти. В связи с очевидными трудностями в наших взаимоотношениях с Европой мы и рассмотрим проблему "кризиса идентичности" в России.В этой связи мы обратили внимание на один социологический опрос, результаты которого были опубликованы Deutsche Welle еще в июне 2012 года. Опрос затронул область мнений российских граждан о Евросоюзе. Большинство россиян в 2012 году, по данным социологического опроса германского агентства DW-Trend, стали более прохладно относиться к Европейскому Союзу. (1) По-видимому, это является простой реакцией на кризисные явления в Европе, справедливо полагают авторы публикации. Согласно означенному опросу, 47% россиян в 2012 году выступают против вступления России в ЕС. В 2011 году таковых было 36%. Но при этом, как оказалось, доля сторонников вступления России в ЕС за минувший год чуть увеличилась с 36% в 2011 году до 38%. Незначительное увеличение, которым, казалось бы, можно было пренебречь. Но далее интересно другое - то, что лишь незначительная часть россиян согласна с территориальным расширением ЕС и усилением европейских позиций в мире. Таким образом, существенная часть российских граждан, выступающих за вступление России в ЕС, одновременно выступают против территориального расширения Евросоюза. Подобное расхождение иначе, как кризисом идентичности назвать сложно. Идентичности какой? С нашей точки зрения, цивилизационной.
Своими главными стратегическими партнерами Евросоюз считает США, а также Китай и Россию. Но, помимо стратегического партнерства, Евросоюз оперирует и понятием "внешнеполитический союзник". В подобной позиции США рассматриваются не только "стратегическим партнером" ЕС, но и "стратегическим союзником". При этом союзнические отношения ЕС с США дополнительно закрепляются союзническими отношениями с последними на национальном уровне отдельными государствами-членами ЕС. Союзническая внешнеполитическая архитектура Евросоюза и США дублируется и усложняется через структуру военно-политического союза НАТО. А через НАТО европейские государства оказываются связанными военно-политическим союзом с Турцией. Но при этом последняя, несмотря на все свои полувековые попытки, в вопросе полноправного членства так и осталась стоять на пороге Евросоюза. Турция - не Европа. Турция никак не может не получить признания у своих европейских партнеров по причине своей цивилизационной чуждости Европе.
В отличие от США - стратегического союзника ЕС и через НАТО 21-го государства-члена Евросоюза, Россия, объявленная "стратегическим партнером" Евросоюза, имеет по широкой шкале уровень отношений с государствами-членами ЕС - от привилегированного партнерства до холодной вражды. При этом нет прецедента внешнеполитических союзнических отношений между Россией и государством-членом Евросоюза.
При подобных внешнеполитических реалиях отношений с ЕС Россия от популярного в 1990-е годы, но совершенно нереалистичного сюжета о возможности вступлении России в Европейский Союз на основе разработанных в ЕС критериев и правил, предложила перевести "стратегическое партнерство" с Евросоюзом в некий экономический с неясными политическими перспективами союз, получивший название "Союз Европы" или иначе "Большая Европа". Проект предполагал интеграцию на взаимовыгодных условий в "гармоничное сообщество экономик от Лиссабона до Владивостока" ЕС и России.
С одной стороны, Запад в проекте "Союз Европы" мог усмотреть известное давнее геополитическое устремление России - удалить США с материка Евразия. Подобного рода подозрение при сложившейся ситуации, когда Россию пытаются "дожать", гарантировало неудачу проекта "Большой Европы". С другой стороны, отметим, что предложение о "Союзе Европы" было сделано при наличии широкого спектра отношений (не союзнических) России с отдельными государствами-членами ЕС. Именно это обстоятельство изначально означало, что российскому проекту "Союз Европы" уготована участь невыполнимого прожекта, но уже в связи со спецификой функционирования самого ЕС. Тут надо отметить, что идея формирования "общего пространства" в общих чертах была принята Евросоюзом еще в 2003-2005 годах. Но тогда Евросоюз руководствовался очевидным интересом к расширению своих рынков на Востоке. Именно поэтому заявление о намерении было подкреплено (мягко сказано) недостаточно конкретными "дорожными картами".
В 2009 году для придания идее нового импульса было провозглашено "Партнерство для модернизации". В 2004-2008 годах в Администрации президента РФ даже существовал соответствующий департамент и имелся специальный представитель президента по связям с ЕС - Сергей Ястржембский. В сентябре 2010 года был опубликован аналитический доклад "К союзу Европы" группы Сергея Караганова международного дискуссионного клуба "Валдай".
Проект "Большой Европы" был представлен в Германии Владимиром Путиным, в бытность его премьером, во время визита в Берлин в ноябре 2010 года. В 2010 году в меморандуме по итогам встречи президента РФ Дмитрия Медведева и Ангелы Меркель в Мезеберге российская сторона даже выдвинула предложение о создании совместного комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности.
Накануне президентских выборов программа "Большой Европы" была повторена 27 февраля 2012 года кандидатом в президенты Российской Федерации Владимиром Путиным в статье "Россия и меняющийся мир".(2) "Россия - неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации. Наши граждане ощущают себя европейцами", - утверждалось в ней.
В первом указе президента РФ Владимира Путина после вступления его в должность - "Указе о мерах по реализации внешнеполитического курса" от 7 мая 2012 года стратегическая цель "создания единого экономического и человеческого пространства" от Атлантического до Тихого океана определялась отдельным пунктом указа. Пункт "ж" означенного указа затрагивал план "Большой Европы", но выше в тексте пункт "д" рассматривал "развитие многостороннего взаимодействия и интеграционных процессов на пространстве Содружества Независимых Государств как ключевое направление внешней политики Российской Федерации". В 2012 году приоритетом российской внешней политики становится интеграция на постсоветском пространстве, строительство Таможенного союза, ЕврАзЭС и Евразийского союза, но европейских партнеров пытаются убедить, что проекты "Большой Европы" и постсоветской интеграции не противоречат друг другу.
Программа создания "Союза Европы" была предложена в трудный период международных отношений, во многом обусловленных мировым финансово-экономическим кризисом. Создателям проекта "Союз Европы"/"Большая Европа" в 2010 году представлялось, что кризис благоприятствует его продвижению. Однако сами творцы не учли того обстоятельства, что кризисы с их нестабильностью обычно сопровождаются обострением национального эгоизма и ослаблением солидарности. Естественней было ожидать, что кризис солидарности и доверия породит скорее стремление решать проблемы за счет ресурсов соседей. Так, и произошло в 2011 и 2012 годах, добавив к имеющимся уже конфликтам Арабскую весну, ливийскую, а теперь и сирийскую войны. Конфликтный потенциал по линии Россия - Запад на протяжении всего 2012 года только возрастал, а принцип политической обусловленности продолжал оставаться важным внешнеполитическим инструментом ЕС по отношению к России.
Между тем, несмотря на эти реалии, Россия демонстрировала свою политическую волю к претворению в жизнь проекта "Союз Европы"/"Большая Европа":
- под лозунгом "Партнерство для модернизации" Россия проявляла свою практическую заинтересованность в стабилизации финансового положения в еврозоне.
- Россия через вступление в ВТО продемонстрировала ЕС свою волю к экономической политике фритредерства, как бы приглашая европейцев к созданию "Большой Европы".
Проект "Союз Европы"/"Большая Европа" преподносится европейцам как "лекарство" от "Заката Европы" - превращения Европы в периферийного игрока на мировой арене. С последним тезисом Европа вряд ли могла согласиться, поскольку смены базовых интересов партнеров в связке отношений Россия-ЕС ей не предполагалось. ЕС по-прежнему заинтересован в освоении российского рынка и получении прямого и непрямого доступа к природным ресурсам на территории России. Россия, в свою очередь, заинтересована в технологическом аспекте модернизации своей экономики через сотрудничество, в том числе, в энергетической области. В этой ситуации ЕС стал предлагать России режим "ВТО плюс", тогда, как сама Россия настороженно оценивает даже свое начавшееся участие в ВТО.
Об идеологии проекта "Союз Европы"/"Большая Европа" мы можем судить по последним публикациям Российского совета по международным делам (РСМД), посвященным отношениям Россия-ЕС. В частности, хорошей иллюстрацией является статья от 10 декабря 2012 года заведующего сектором политических проблем европейской интеграции ИМЭМО РАН Сергея Уткина.(3) Весьма характерно ее название: "Россия и Европейский союз: естественное партнерство". Из заголовка можно решить, что "стратегическое партнерство" Россия-ЕС имеет естественный, т. е. чуть ли не обусловленный самой природой характер. Разумеется, так быть не может. В подобном же духе идеологического обоснования проекта "Союз Европы"/"Большая Европа" выдержана публикация РСМД заместителя директора Института Европы РАН Алексея Громыко "Россия между Европой и Азией".(4)
"Современная Россия, - полагает Алексей Громыко, - ощущает себя, мыслит и действует в основном как европейская держава". Но ее "европейскость", по мысли Громыко, не связана с состоянием отношений с Европейским Союзом, поскольку Россия, по его словам, собственно Европой и является. Выстраивая внешнюю политику, Россия руководствуется собственным представлением о том, что своей наиболее развитой и густонаселенной частью она располагается в Европе. Поэтому Россия - одна из крупнейших составляющих европейской цивилизации, делает вывод Алексей Громыко. Но здесь его воззрения явно расходятся с представлением самих европейцев, для которых Европа является не географическим понятием, формально говоря от Ла-Манша до Урала, а культурно-историческим, иначе говоря - цивилизационным. В рамках подобного рода обычной европейской ментальности Европа может заканчиваться сразу же за восточной заставой при выезде из Вены. С точки зрения европейца, живущего в парадигме "Шарлемань", Польша - это уже не Европа, не говоря уже о какой-нибудь Румынии. Поэтому с тезисом Алексея Громыко о том, что Россия является одной из составных частей европейской цивилизации, вряд ли согласятся сами европейцы. Столь очевидные цивилизационные различия между Европой и Россией обусловлены различными факторами и, на самом деле, лежат в плоскости фундаментальной культуры. И преодолеть эти различия через одни только имитацию, самоидентификацию и самовнушение невозможно. Более того, несмотря на всю риторику, в цивилизационном плане Россия за последние 20 лет после 1991 года по сравнению с предшествующим периодом не приближается, а удаляется от Европы.
Несмотря на очевидное, для подтверждения своему тезису о тождестве России и Европы Алексей Громыко ищет типологическую связь между ними там, где ее быть не может, а именно, в имперском строительстве. Он пишет: "Россия и немало других европейских держав в прошлом выстраивали империи, простиравшиеся далеко за границами географической Европы. Вся история последней была чередой действий по расширению и проникновению в другие цивилизационные ареалы". Но ведь сами европейцы имперскую экспансию России, в том числе, по отношению самим себе - к Европе, относят к явлению иного типа, движимого другими мотивами. Поэтому, разумеется, они никак не могут согласиться с подобного рода высказыванием Громыко: "Когда Россия шла на восток и на юг, она несла с собой европейский образ мышления и европейскую культуру, будучи сама одним из ее источников". А что же несла Россия, когда она шла на запад? - хотелось бы в данном случае спросить Громыко. При этом не будем забывать, что самую масштабную по территорию имперскую экспансию Россия осуществила в эпоху Московского царства в ХVI-ХVII веках, которое, как известно, было самодостаточно по мировосприятию и выстраивало свою собственную европейскую самоидентификации через византийское наследие.
Весьма характерно и следующее высказывание Громыко: "в XXI веке Россия сохранила в основном европейский характер своего мироощущения, - бесспорно, как и то, что она обладает ярким своеобразием, заключенным в многообразии этносов, культур и религий. Причем последнее - не бремя, а уникальное конкурентное преимущество по сравнению с другими европейскими странами". Т. е. "европейскость" России, воспринимаемая к тому же в сумме с "уникальностью" - это только собственное "мироощущение", самоидентификация, но сама структура реального организма России, с точки зрения европейцев, будет восприниматься не как "уникальная", а не имеющая национальный характер, как в Европе, т. е. имперская по своей природе. Рассуждая о "европейской" уникальности России, Громыко видит ее отличие от других государств Европы в том, что "ее собственная территория лежит преимущественно в Азии". Но, с точки зрения европейцев, "собственные территории" России в Азии являются ее колониями, права на владение которыми могут быть оспорены. Таким образом, то, что Громыко преподносит как "европейскую уникальность" России, с точки зрения, самих европейцев является свидетельством именно ее "неевропейскости".
Тождество России и Европы может, по мнению Громыко, своеобразно проявляться во внешней политике России. Так, необходимость усилить восточный вектор внешней политики России не означает дистанцирование ее от Европы, поскольку нелепо было "дистанцироваться от самой себя". Но тезис о тождестве России и Европы, заметим, одновременно снимает актуальную политическую проблему судьбы Украины и Белоруссии, борьбы за судьбу этих частей Русского мира. Европейская тождественность России и Европы означает, что какого-либо буфера между ними нет.
Ну, и совсем оригинальное объяснение, дает Громыко, углубляющимся противоречиям между Россией и ЕС. Оказывается, "чем теснее вы живете вместе, тем больше возникает не только положительных, но и негативных ситуаций, которые надо учиться решать путем компромисса". "Сумма противоречий с европейскими партнерами нарастает по мере укрепления взаимодействия России с пространством ЕС, по мере прогресса, а не регресса в экономических, социальных, культурных связях", - пишет Громыко. Таким образом, текущий вялый конфликт, как полагает он, вызван сближением, а не идущим расхождением России и Европы.
Как бы там ни было, с точки зрения идеологического обоснования российской стороной проекта "Союз Европы"/"Большая Европа", можно констатировать на конец 2012 года, что он не заинтересовал европейцев. Германский еженедельник Spiegel 20 декабря 2012 года констатировал: "В Европе предложение нашло мало поддержки". В Европе, фактически, уже отметили его противоречие новой стратегии Кремля, в том числе, в области идеологии. 12 декабря 2012 года Чарльз Клоувер в статье Financial Times "Концепция "российской цивилизации" вызывает возмущение" констатировал, что новая политика Кремля в области национальной стратегии опирается на понятие "культурно-исторического типа" российского геополитика и идеолога панславизма Николая Яковлевича Данилевского (1822-1885). Клоувер отметил, что в новой стратегии национальной политики в многонациональном российском обществе, Россия описывается как самостоятельная "уникальная цивилизация". Как пишет Financial Times, "новый подход адресован прежде всего консерваторам и националистам, которым важно услышать, что речь идет скорее об имперском, а не гражданском обществе, и что Россия принадлежит к отличной от Запада цивилизации".
Говоря об итогах прошедшего саммита Россия-ЕС, директор по исследовательской работе Германо-российского форума и известный политолог Александр Рар, не называя прямо российский проект "Союз Европы"/"Большая Европа", фактически, подверг его сдержанной критике. Рар отметил, что в 90-е годы на Западе бытовали представления, будто Россия со дня на день может стать демократической страной. Подобные представления Рар назвал "абсолютно неадекватными", добавив что Россия "традиционно видит себя страной Европы, но другой - византийской, а не римской". Именно отсюда идет "проблема несостыковки по общим ценностям", являющейся очень сильным раздражителем в отношениях между Европой и Россией. Рар полагает: "На Западе должны понять, что настоящая, или подлинная, Россия, если говорить в историческом контексте, - это та, которую мы видим сегодня, а не Россия 90-х годов". Таким способом России указали на несостоятельность российского проекта "Союз Европы"/"Большая Европа", опирающегося на идею цивилизационной тождественности России и Европы.
Другой способ демонстрации европейцами неприятия "Большой Европы" - это отсутствие продвижения по визовому вопросу. Причина этого носит не поверхностный, как считают некоторые, ссылаясь на эпоху Холодной войны, а фундаментальный характер. Просто европейцы не считают россиян "своими". С точки зрения, самодостаточной цивилизационной идентичности европейцев Россия и Европа - это разные миры, отношения которых должны строиться по принципу Центр и периферия. В этом отношении при столь явных знаках со стороны европейцев проявляемая Россией настойчивость в выдвигаемом даже на передний план в отношениях визовом вопросе выглядит уже неприлично. Один депутат Европарламента даже назвал визовые ожидания России "терпением святого". Другим таким "терпеливым святым" для ЕС, очевидно, является Турция. В итоге "кризиса идентичности" сама концепция "стратегического партнерства" России-ЕС на минувшем саммите стала подвергаться эрозии. В Европе заговорили о том, что Россия не готова к "подлинному партнерству" с ЕС. А председатель Европейской комиссии Баррозу подобное состояние на прошедшей по итогам саммита пресс конференции откровенно назвал "зависимостью по необходимости".
Идеологическая концепция о цивилизационном тождестве России и Европы, заложенная в проект "Союз Европы"/"Большая Европа", с нашей точки зрения, является ярким примером кризиса идентичности у россиян. Досадно, что этот "кризис идентичности" был столь явно продемонстрирован европейцам. Фраза "Европа - наш общий дом" при частом ее повторении давно перестала восприниматься серьезно. Но создатели проекта "Союз Европы"/"Большая Европа", как кажется, верили в "общий дом". А сейчас в очередной раз подтвердилось очевидное - "Европейский дом", о котором мечтал Горбачев, разрушая собственный, так и остался в области мечтаний. И европейцы на минувшем саммите в очередной раз подтвердили это.
Информация