После событий последнего месяца у США на Египет могут возникнуть далекоидущие планы
Война между движением ХАМАС и Израилем грозит «перетряхнуть» не одну стратегию в регионах Ближнего Востока, даже в том случае, если удастся ее локализовать по времени и географии, а значит и по масштабу трагедии.
Конкуренция за Египет
Серьезным последствием этой войны становится выход из своеобразного состояния политической автаркии такого крупного регионального игрока, как Египет.
Улягутся ли бои в течение месяца или, не приведи Бог, перерастут в нечто большее, Египет теперь будет вынужден включиться конфликт между израильтянами и палестинцами, как в гуманитарной, так и в военно-политической сфере, а стопор в отношениях между Саудовской Аравией и Израилем в итоге приведет к тому, что за Египет возникнет серьезная конкуренция.
При этом сам Каир, как показывает практика последних лет, активно себя в различные «геополитические проекты» старался не предлагать и уже долгое время сосредоточен на себе.
Другое дело, что отойти в сторону от подобных проектов у Египта, как это было после «арабской весны» и во время сирийской кампании, уже не получится. Это новая ситуация, под которую будут подстраиваться и в самом Египте, и вокруг него.
С момента теракта над Синаем в 2015 году Египет не был активным поставщиком новостей. Сохранялись, правда, некоторые ожидания, что Каир подключится к переговорному процессу между радикалами, противостоящими официальному Дамаску, и самим Дамаском.
В итоге относительно России визиты египтян больше касались вопросов эксплуатации вертолетов Ка-52 в боевых условиях, тестирования новых ПТУР и вертолетов «ДЛРО» Ка-31, а Дамаска – работы по линии ЛАГ и переговоров спецслужб.
В плане ВТС с Россией Каир не шел на обострение с США, предпочитая в целом придерживаться санкционных режимов, но не включался и в американские региональные мероприятия.
Серьезно Египет заявил о себе, когда Турция решила утвердить свои позиции в Ливии, попутно раздвинув еще и морские границы. Дело дошло до того, что Каир начал переброску войск на западные рубежи, но до прямых столкновений с турками дело не дошло. Но здесь речь шла уже о корневых проблемах безопасности самого Египта.
Также с 2014 по 2018 год Египет занимался зачисткой Синая от ячеек ИГИЛ (запрещено в РФ), попутно решал с тем же ХАМАС вопросы снабжения Газы, занимая при этом по отношению к движению довольно жесткую позицию. И опять-таки, здесь приоритет был отдан конкретным вопросам безопасности в Египте и внутриполитической стабильности.
В последние годы Каир попытались было втянуть в антихуситскую коалицию в Йемене, но Египет быстро сориентировался и вышел из нее. Не втянулся Каир в жесткое противостояние с Эфиопией за воду, воспользовавшись конфликтом в Тыграе, аналогично взвешенно в Египте подошли и к последнему конфликту в Судане. А ведь с каждой из этих стран вопрос Нила стоит на первом месте.
Египет поддерживал со всеми рабочие отношения, сам себя не предлагая в крупные геополитические проекты. Но с другой стороны, особенность ситуации заключалась в том, что и Египту после 2012 года таких проектов предлагали все меньше и меньше, понимая, что последует отказ.
В итоге Каир на самом деле занимался собой, своими вопросами, например контрактами по АЭС и продовольствию, переговорами по гидротехническим сооружениям на верхнем Ниле.
Уникальность ситуации
Если подумать, то ситуация претендует на уникальность.
Во-первых, исторически Египет всегда был крупным игроком, без которого не обходился ни один вопрос в регионе. В ХХ веке это был один из ключевых игроков на Ближнем Востоке, касалось ли это Израиля, Йемена, Ирака.
Во-вторых, Египет – это держатель Суэцкого канала – главной судоходной артерии мира, Египет – это 107-миллионный рынок и один из крупнейших централизованных потребителей зерна (в Египте большая часть контрактов контролируется государством), а еще большая кузница военной техники.
При том, что в Египте собирались танки «Абрамс», производится номенклатура из 120 оружейных систем, например, станции контрбатарейной борьбы, РЭБ и т. п., никто не слышал о том, чтобы США даже просто попросили Каир «поделиться» чем-либо с Киевом. А ведь как раз Египту есть что поставить Украине. Но не просили, потому что там и рассматривать бы не стали, даже под давлением.
Эта уникальная дистанцированность кабинета А. Ас-Сиси от главных проблемных узлов, с сохранением рабочих отношений со всеми сторонами, сложилась как своего рода ответ на «арабскую весну», особенности коррупционной политики США, связанной с кланом семьи Клинтон, а также неприятием идей т. н. «политического ислама».
Египетский генералитет не дал себя втянуть в сирийскую войну ни с какой стороны, и это выглядело очень дальновидно, с учетом того, что другие активные игроки как Саудовская Аравия и сами идеологи разных «схем» – США, в итоге запутались в своих комбинациях. Египет не был втянут в схемы и не стал жертвой чужих концептуальных просчетов.
Этот период у Каира подходит к концу, но, чтобы понять, в каких условиях Египет будет действовать дальше и что ему будут предлагать, надо разобраться в том, как египетская элита вообще пришла к концепции автаркии и почему держалась за нее столько лет.
Чтобы с этим разобраться, надо посмотреть на десять лет назад и понять, зачем США, увлеченным цветными революциями в целом и «арабской весной» в частности, потребовалось вести к власти в Египте таких «записных демократов», как движение «Братья-мусульмане» (запрещено в РФ).
США с этим движением взаимодействовали очень активно с 1950-х годов. По сути, оно было религиозным ядром, с помощью которого в регионе ставили блок на работу секулярных проектов СССР и уже ближневосточных интерпретаций идей социализма и парламентаризма.
Оно родилось в Египте, развивалось в Египте и в Египте же все эти годы находилось в перманентном конфликте с официальным правительством, генералитетом и националистами. Позже оно закрепилось в Турции и Катаре. В 2000-х Х. Мубарак выпустил улицу из-под контроля (а движение – это именно улица), и к 2010 оно уже вовсю участвовало в официальной политике, а в 2011 году даже получило 15 % мест в египетском парламенте.
Но как раз с конца 1990-х США стали сами относиться к этому движению с большой осторожностью. Дело в том, что «Братья-мусульмане» – это не просто исламистские ячейки, а целая политическая платформа, со своей концепцией «исламской демократии», своей эсхатологией, арабскими «Градом Китежем» и «страной Беловодье», своего рода сектантской иерархией и дисциплиной, опирающееся на местные влиятельные тарикаты и часть аравийской родовой верхушки.
Это мистицизм, соединенный с политической концепцией. И успешность, как и сопутствующие проблемы этого течения, во многом определялась запоздавшим индустриальным переходом Ближнего Востока.
Успешность идеологии основана на том, что в ней удалось модернизировать теоретические установки о правильном государстве, осовременить их, не отходя от кодекса исламских норм и правил. В итоге базой движения стала интеллектуальная элита, верхушки племенных конфедераций и народная улица.
А проблемы вытекали ровно из той же самой индустриализации, которая, что в изводе «арабского социализма», что капитализма, рождала страты собственников, местной буржуазии. Последняя в смычке с генералитетом и с опорой на парламентаризм совершенно объективно противопоставляла себя идеям ближневосточного Града Китежа.
Там, где индустриализация выходила за рамки нефтяных вышек, это движение натыкалось на стену, которую выстраивали буржуазные или по-современному – бизнес-круги. Там, где индустриализация запаздывала – прорастало корнями. Исключение тут только Турция, но и то – исключение относительное, поскольку там политический ислам идет «сверху» и с таким скрипом, что Р. Эрдоган всегда выигрывает выборы с очень специфическими процентами и с электоральной опорой не на индустриальный слой. Но это, собственно, турецкая специфика, а у нас тема – Египет.
Отдельный самостоятельный геополитический проект
«Братья-мусульмане» – это не ячейки «Аль-Каиды» (запрещено в РФ), которые США могли сами проращивать, а потом дружно всем миром ликвидировать в более практических целях – это отдельный самостоятельный геополитический проект.
Как полноценный проект он не нужен США, является для США антагонистичным по природе, но при этом «Братья-мусульмане» научились виртуозно использовать противоречия в американском политикуме, играть на интересах секторального лобби и задействовать в Штатах при необходимости коррупционные механизмы.
В случае успеха в мутной воде «арабской весны», эта сеть политического мистицизма накрывала бы в потенциале Турцию, значительную часть Сирии, часть Ирака, весь север и северо-восток Африки, а также получала бы влияние на палестинцев через плотные контакты с тем же ХАМАС. Жемчужиной же для движения становилась историческая родина – Египет. С этими ресурсами уже можно было устремляться на Кавказ и в Центральную Азию.
Падение режима Каддафи в Ливии открывало движению дорогу в Центральную Африку, Тунис и Египет. И не зря вокруг операции «Одиссея-Рассвет» в кабинете Б. Обамы шли жаркие споры. Его предупреждали о проблемах, и ввязываться в нее он первоначально не хотел. Однако имелось интересное и сильное лобби, которое взяло верх.
Катар в 2008–2011 гг. откровенно играл против режима Х. Мубарака, причем довольно слаженно с послом США М. Скоби. Но М. Скоби тут была, скорее, технической фигурой, а управляющей рукой стала небезызвестная Х. Клинтон, которая прямо заявляла о том, как важно поддерживать «гражданские силы» в Египте, а до этого в Ливии.
Клан Клинтон выступал за операцию в Ливии, подыгрывая уже и французским интересам – где-то у горизонта маячили денежные средства, связанные с Катаром и «Братьями-мусульманами». Вот такие они были эти самые «гражданские силы». Не ради альтруизма, даже не столько в интересах официальной политики США выступал этот клан по продвижению демократизации в Египте.
Х. Клинтон, как и Н. Пелоси – это вообще такой классический тип коррупционной демократии – общую концептуальную стратегию Овального кабинета на цветные революции (или что иное) они на своих местах реализовывали, но касаемо привлечения конкретных исполнителей – тут широта взглядов простиралась ровно настолько, насколько собрали «пожертвований» в ее знаменитый семейный фонд.
В 2011 году пожертвований оказалось достаточно, а позже М. Скоби, все-таки профессионального дипломата, сменила в Египте А. Паттерсон, которая, несмотря на свой формальный послужной список, выделялась такой некомпетентностью, что вспоминается нетленное: «но позвольте, как же этот человек служил в очистке». Так и служила, пока ее муж Д. Паттерсон писал с Б. Клинтоном детективные романы («Дочь президента», «Президент исчезает»).
Режим «братьев» с лидером М. Мурси продержался год и был сметен генералитетом и национально ориентированными бизнес-кругами с довольно существенными людскими потерями при подавлении беспорядков. А. Паттерсон в Египте ультимативно потребовали убрать подальше.
Все это безобразие накладывалось на приближающиеся выборы в США, и коррупционному клану пусть и вынужденно, но все-таки дали по рукам, хотя он никуда не делся и, как хвост, что виляет собакой, потом влиял на политику команды Дж. Керри.
Позже ответом Каиру станут активные действия ячеек ИГИЛ на Синае, опиравшихся на бедуинские конфедерации, которые египетскому президенту Ас-Сиси пришлось зачищать армейскими операциями. Каир в свою очередь выбрал жесткую линию по отношению к ХАМАС, срыв постройки по периметру, из которых проводились в сектор Газа туннели, а также выкопал глубокий ров с водой во избежание прокладки новых. Был ужесточен и контрольно-пропускной режим в сектор со стороны Египта.
Для США и Египта весь этот «опыт» не прошел даром, и обе стороны сошлись на нейтралитете. США сосредоточились на сирийской кампании, потом на соглашениях Авраама, затем на идеях Третьего индо-аравийского полюса, объединявшего аравийские монархии, Индию и Израиль в один кластер. При этом такое положение уже почти десять лет устраивало обе стороны.
Однако сама идея такого «макроэкономического кластера» предусматривает не просто новый виток индустриализации региона, но и связанность региональной торговли, а также контроль финансового сектора.
Логично, что одним из базовых элементов концепции стали проекты развития транспортной инфраструктуры. У нас сегодня часто обсуждается предложение о формировании «индо-европейского» транспортного коридора, но это только часть общей стратегии, которая включает широкую транспортную сеть.
Другое дело, что выход в Средиземноморье у этого кластера и в самом деле опирается на израильское побережье (другого выхода просто нет), где есть еще и природные ресурсы, такие как природный газ. В случае реализации концепции с нормализацией отношений между Израилем и Саудовской Аравией, эти идеи работают, а вот в случае срыва – США уже придется искать Израилю замену. Да, искать вынужденно, через «не могу», но придется, и альтернативы Египту у США нет.
Этот разворот произойдет в Штатах не сразу, их концептуальная машина, составленная из ряда проектных институтов, еще должна будет потратить какое-то время и произвести трудозатраты, чтобы проштамповать для Госдепартамента новые «перфокарты». Другое дело, что это произойдет неизбежно – вместо Израиля в идеи Третьего полюса будут ставить Египет.
Но какие же реальные инструменты в таком случае будут в руках у США, если учесть, что политикум и бизнес Египта держится за свою «самостийность» довольно крепко? А вот ровно те самые, за которые в свое время клан Клинтон был вынужден получить по рукам.
И для этого США по старой памяти и по старым схемам придется Египет немного «пошатать», благо, что в 107-миллионной стране проблем экономического характера после войн и пандемии – воз и небольшая тележка. Не исключено, что и трагедию в секторе Газа США уже, что называется, «с ходу» попытаются подвести под идеи «нормализации» отношений между движением «Братьев-мусульман» и Египтом.
«Купить» на это кабинет Ас-Сиси вряд ли получится в моменте, но вода точит камень, и идей тут США вместе в некоторыми группами аравийцев могут сгенерировать достаточно. Каир уже не рад, что ему теперь придется принимать конференцию по ситуации в секторе Газа, но объективно все беженцы и вся гуманитарная помощь могут идти только в Египет и из Египта.
Для того, что сегодня уже называется на Западе «осью зла», а у нас – «осью добра», т. е. связке Китая, России и Ирана, такая американская стратегия будет серьезной и долгосрочной помехой, даже более серьезной, чем нынешняя борьба за Ирак. Суетиться раньше времени, может быть, и не стоит, а вот крепить экономические связи и самым внимательным образом отслеживать контакты США и проводников «политического ислама» можно и нужно.
Вполне возможно, что на волне происходящих событий и с учетом нормализации отношений Ирана и Египта стоит создать какой-то дополнительный инструмент по координации между разведками, усилить обмен информацией. А идеи о том, что США могут под соусом разных предложений Египту постепенно готовить очередную «революцию цветов», вынести в широкое публичное поле.
Информация