Павел I. Несчастный Великий князь и «неправильный» император
Павел I на раскрашенной литографии П. Бореля
В двух предыдущих статьях было немного рассказано о последнем фаворите Екатерины II Платоне Зубове, его братьях Николае, Дмитрии, Валериане и сестре Ольге. В дальнейшем мы будем говорить об убийстве Павла I и роли, которую в этом заговоре играли члены клана Зубовых. Но вначале, видимо, надо сказать несколько слов о личности этого императора.
Несчастный Великий князь
Будучи бесспорным наследником престола и формально являясь вторым лицом в государстве, Павел Петрович долгие годы ощущал себя чужим при дворе матери и фактически находился в политической изоляции. Екатерина II не просто не любила сына, но боялась его, поскольку прекрасно понимала, что является самозванкой, не имеющей даже и малейших прав на российский трон. Все участники государственного переворота 1762 года были уверены, что совершают его в пользу малолетнего Павла, а Екатерина будет лишь регентшей – до совершеннолетия сына. При этом заговорщики обманули всех, распустив слухи о смерти императора. Вот свидетельство секретаря посольства Франции в России Клода Карломана Рюльера:
«Вдруг раздался слух, что привезли императора. Понуждаемая без шума толпа раздвигалась, теснилась и в глубоком молчании давала место процессии, которая медленно посреди её пробиралась. Это были великолепные похороны, пронесенные по главным улицам, и никто не знал: чьё погребение? Солдаты, одетые по-казацки, в трауре несли факелы; и между тем, как внимание народа было все на сем месте, сия церемония скрылась из вида... едва ли двадцать человек даже и во дворце понимали сие происшествие, как оно было. Народ, солдаты, не зная, жив или нет император, и восклицая беспрестанно «ура!»... думали, что провозглашают императором юного великого князя и матери дают регентство».
А это описание того же эпизода, сделанное служившим в Преображенском полку Гавриилом Державиным:
«Вдруг в ликующую толпу вдвинулась странная процессия, до того успевшая пройти по главным улицам столицы. Облаченные в траурную одежду солдаты несли зажжённые факелы, между ними, как казалось, колыхался гроб, покрытый черным сукном. Процессия шла медленно, в полной тишине, исчезнув столь же внезапно, как и появилась. Никто ничего не мог уразуметь – но вот шлейфом поползли слухи: мол, император умер».
Уже через 6 дней, когда ситуация прояснилась, по словам того же Рюльера:
«Солдаты удивлялись своему поступку и не понимали, какое очарование руководило их к тому, что они лишили престола внука Петра Великого и возложили корону на немку... Матросы, которых ничем не льстили во время бунта, упрекали публично в кабачках гвардейцев, что они за пиво продали своего императора».
Французский посланник Лоран Беранже докладывал в Париж, что преображенцы собирались «вызволить Петра III из тюрьмы и восстановить его на престоле».
В этой ситуации Петр III был обречен и просто обязан был «умереть от геморроидальных колик». Но даже после его убийства ситуация в столице оставалась крайне напряженной, и 10 августа 1762 года прусский посланник Б. Гольц сообщал своему королю:
«Те волнения, о которых я сообщал... далеко не успокоены, а напротив, усиливаются... Так как Измайловский гвардейский полк и конная гвардия... в день переворота всецело предались императрице, то к обоим этим полкам относятся теперь с презрением и вся остальная гвардия, и полевые гарнизонные полки, стоящие здесь, и кирасиры, и флотские. Не проходит дня без столкновения этих двух партий. Последние упрекают первых в том, что они продали своего государя за несколько грошей и за водку. Артиллерийский корпус до сих пор не принял ничьей стороны. Двор, дойдя до крайности, роздал Измайловскому полку патроны, что встревожило остальную гвардию и гарнизон».
То есть через месяц с лишним после убийства Петра III Екатерина и ее сторонники были безусловно уверены в преданности лишь одного-единственного полка – Измайловского, только его солдатам были выданы боевые патроны. У Екатерины тогда на нервной почве развилась экзема – «тело покрылось красными пятнами» (Рюльер).
Надо сказать, что организаторами заговора Екатерина II рассматривалась, как марионетка, править Россией собирались совсем другие люди. И она сама писала бывшему любовнику Станиславу Понятовскому:
«Пока я повинуюсь, меня будут обожать; перестану повиноваться – как знать, что может произойти».
Однако заговорщики недооценили немецкую авантюристку и братьев Орловых, о которых сама Екатерина через год после переворота сказала французскому послу Луи Огюсту де Бретеилью:
«Орловым я обязана, тем, что я есмь».
Захватив власть, Екатерина не собиралась передавать ее сыну. Понимая, что второй раз узурпирует престол, она постоянно намекала на незаконное происхождение Павла (от графа Салтыкова) и желание передать престол не ему, а своему внуку Александру. Уже после воцарения Павла I при дворе долго рассказывали о якобы имевшемся, но уничтоженном Безбородко завещании Екатерины в пользу Александра. Сразу скажем, что надежных доказательств существования данного документа так до сих пор и не найдено.
Не принимались меры против распространения слухов о том, что Екатерина родила мертвого ребенка вместо которого, по приказу императрицы Елизаветы, во дворец был доставлен грудной «чухонский» мальчик.
Известно также, что Екатерина прилюдно называла сына то «тяжелым багажом», то «жестокой тварью».
На момент государственного переворота Павлу Петровичу было 8 лет.
Ф. С. Рокотов. Портрет великого князя Павла Петровича в детстве
Насильственное отстранение от власти, а затем и убийство отца оказало огромное воздействие на его психику. Явная нелюбовь матери и холодность желавших угодить ей придворных развили подозрительность. Дело дошло до того, что Павел совершенно серьезно опасался быть убитым или заключенным под арест. Л. Беннигсен, участник заговора против этого императора, писал в 1801 году:
«Когда императрица проживала в Царском Селе в течение летнего сезона, Павел обыкновенно жил в Гатчине, где у него находился большой отряд войска. Он окружил себя стражей и пикетами; патрули постоянно охраняли дорогу в Царское Село, особенно ночью, чтобы воспрепятствовать какому-нибудь неожиданному предприятию. Он даже заранее определял маршрут, по которому он удалился бы с войсками своими в случае необходимости...
Маршрут этот вел в землю уральских казаков, откуда появился известный бунтовщик Пугачев, который в 1772 и 1773 гг. сумел составить себе значительную партию, сначала среди самих казаков, уверив их, что он был Петр III, убежавший из тюрьмы, где его держали, ложно объявив о его смерти. Павел очень рассчитывал на добрый прием и преданность этих казаков».
Маршрут этот вел в землю уральских казаков, откуда появился известный бунтовщик Пугачев, который в 1772 и 1773 гг. сумел составить себе значительную партию, сначала среди самих казаков, уверив их, что он был Петр III, убежавший из тюрьмы, где его держали, ложно объявив о его смерти. Павел очень рассчитывал на добрый прием и преданность этих казаков».
Великий князь Павел Петрович на портрете неизвестного художника
А вот среди простого народа и в армии, вопреки распространенному мнению, наследник был очень популярен, австрийский посол Лобковиц писал в Вену в 1775 году:
«Павел – кумир своего народа».
Наследник презирал ничтожных фаворитов матери, которые платили ему той же монетой. Он видел, что в последние годы царствования императрица была окружена льстецами и карьеристами, которые оттесняли в сторону действительно заслуженных людей. Что офицеры гвардейских полков абсолютно разложились, и многие из них даже не знают устава и не умеют толком обращаться с оружием. Но Екатерина боится их, помня судьбу своих предшественников и на своем опыте зная, что самодержавие в России «ограничено удавкой». Об этом хорошо написано у Марка Алданова:
«Екатерина хорошо понимала, что может держаться на престоле, лишь всячески угождая дворянству и офицерам, – с тем, чтобы предотвратить или хоть уменьшить опасность нового дворцового переворота. Это она и делала. Вся ее внутренняя политика сводилась к тому, чтобы жизнь офицеров при ее дворе и в гвардейских частях была возможно более выгодной и приятной... Екатерина прекрасно знала, что ни по каким законам не имеет ни малейших прав на императорский престол России... Русский престол она, цербстская немка, занимала только благодаря захвату, осуществленному... кучкой шальных гвардейских офицеров. Иногда Екатерина во сне с ужасом видела, как ее внезапно лишают трона и душат, либо заключают в монастырь, либо отправляют на родину, туда в Цербст».
Практически не появляясь при императорском дворе, Павел Петрович на протяжении многих лет обдумывал реформы, которые он собирался провести.
С. Торелли. Цесаревич Павел Петрович на маневрах лейб-гвардии Кирасирского полка
«Неправильный» император
Павел I на портрете С. Щукина
На престол Павел I вступил гораздо позже, чем должен был по закону – в возрасте 42 лет (в 1796 году). Он сразу же отменил печально знаменитый указ Петра I, согласно которому правящий монарх сам назначал наследника и преемника. Теперь власть передавалась строго по мужской линии.
Вопреки ожиданиям, новый император никому не стал мстить за прежние унижения – в том числе и Платону Зубову. Позже, как мы помним, убедившись в многочисленных злоупотреблениях последнего фаворита на занимаемых им постах, либо пренебрежением им своими обязанностями, он все же на время удалил от двора и Платона, и его братьев – но и только.
Павел начал наводить порядок в делах, что развращенными дворянами «Золотого века Екатерины» воспринималось как абсолютный «беспредел» и лютая тирания. Декабрист М. Фонвизин (племянник драматурга), например, прямо писал, что, избавляясь от Павла I, «дворянство стремилось гарантировать себе своевольную и безнравственную жизнь времен Екатерины».
В пресловутой «Жалованной грамоте дворянству», которая породила в России касту «диких помещиков» – тех самых, что безвылазно жили в поместьях, заводили гаремы из дворовых девок и выписывали из-за границы опытных пыточных дел мастеров, прибывавших к ним с «орудиями труда», был оставлен лишь один, согласно которому лишить человека дворянства мог только царь.
Возложение Павлом I на себя звания гроссмейстера католического ордена Иоаннитов (мальтийских рыцарей) вовсе не стало поводом для насмешек. Напротив, Мальтийский проект был весьма популярен в обществе, и молодые дворяне буквально вставали в очередь, чтобы «записаться в рыцари». И Пушкин потом назвал Павла I «нашим романтическим императором».
Павел I в мальтийском одеянии на портрете Сальватора Тончи
Поначалу Павел I позволил втянуть себя в ненужную войну с Францией (государством, у которого не было даже общих границ с Россией). Поражения в боях против Суворова потерпели большие полководцы Макдональд и Моро. Был убит генерал Жубер, которого «директор» Эммануэль Жозеф Сийес собирался сделать консулом Франции – вместо застрявшего в Египте Бонапарта. В плен попали будущие маршалы Груши, Серюрье и Периньон. Именем Суворова в Англии стали называть пироги, шляпы, сапоги и даже дамские прически.
Генерал Суворов ведет членов французской Директории в Россию, английская карикатура
А потом союзнички показали свое истинное лицо. Австрийцы буквально «выставили» Суворова из Италии, фактически направив его армию в Альпийскую ловушку, предварительно выведя из Швейцарии войска эрцгерцога Карла. Кстати, позже, узнав об этом приказе Франца II, А. Суворов скажет, что император «сошел с ума, либо у него вовсе его не было». План новой кампании был составлен Францем Веройтером, который «прославится» позже своей диспозицией сражения при Аустерлице. А дороги, по которым армия Суворова должна была выйти на соединение с корпусом А. М. Римского-Корсакова, существовали только на картах. И в Швейцарии находился «хищный» Андре Массена, а вместе с ним еще три будущих маршала – Удино, Мортье и Сульт.
В двухдневном сражении были разбиты войска Римского-Корсакова, и теперь, заняв все перевалы, Массена просто горел желанием «проучить дерзкого русского старика». Но Суворов из Швейцарии вышел – с огромным трудом, большими потерями и великой славой, сумев привести с собой около полутора тысяч пленных французов.
Британцы отказались передать Мальтийскому гроссмейстеру Павлу захваченный ими остров.
А совершивший переворот 18 брюмера VIII года Республики (то есть 9 ноября 1799 года) Бонапарт, не дожидаясь подписания мирного договора с Россией (он будет подписан лишь осенью 1801 года), освободил из плена более 6 тысяч русских солдат и офицеров корпуса Римского-Корсакова, разбитого Массеной в Швейцарии. Среди них, кстати, находились три русских генерала – Остен-Сакен, Лыкошин и Марков. Более того, Наполеон распорядился пошить всем новое обмундирование и выдать деньги на дорогу. Все это вместе взятое и привело Павла к мысли о союзе с Францией.
Вероятно, вы помните о фантастических завоевательных проектах последнего фаворита Екатерины II Платона Зубова, которым благосклонно внимала его постаревшая любовница. Гораздо более известен запланированный Павлом I, но не несостоявшийся поход в Индию. Рассказывая о нем, опять-таки, делают упор на безумие этого императора. Однако как раз этот проект был весьма реален и очень напугал англичан, которые, по сохранившемуся сообщению секретного прусского агента в Лондон, в то время надеялись, что им удастся сохранить за собой хотя бы Цейлон.
Очень серьезно отнесся к этой идее Бонапарт, который выделил для совместных действий 35-тысячный корпус во главе с Андре Массеной. Этот маршал во Франции имел официальное звание «Спаситель Отечества» и неофициальное прозвище «l'Enfant chéri de la Victoire» (буквально – «драгоценное дитя Победы»). Французы должны были по Дунаю выйти к Черному морю и дойти до Таганрога, откуда двигаться к Царицыну и Астрахани, где в устье Волги их ожидала бы Русская армия.
Вместе они бы пошли на Астрабад, а затем – через Герат и Кандагар в Индию. Именно по этому пути шли когда-то войска Александра Македонского. И совсем недавно – в 40-х годах XVIII столетия, прорвалась в Индию конница Надир-шаха. Казаки Донского атамана Василия Орлова 12 января 1801 года получили приказ идти к границам Индии через Оренбург, Бухару и Хиву. Три русских корабля, находившихся в Петропавловске-Камчатском, вооружали для действий в Индийском океане – они должны были нарушить торговое сообщение индийских колоний с метрополией.
Предстоящая боевая кампания вызвала большое воодушевление в обществе, и будущий декабрист В. Штенгель потом вспоминал о том, с каким восторгом и душевным подъемом молодые офицеры ожидали «сражения с Джеками». Но Павел I был убит, и его сын Александр сделал правильные выводы: отказавшись от многообещающего союза с Францией, долгие годы он посылал русских мужиков сражаться в Европе за интересы банкиров Лондонского Сити.
Кстати, при ближайшем рассмотрении не подтверждаются и оказываются анекдотами многие рассказы о «неадекватной жестокости» Павла. В их числе – знаменитый приказ Конногвардейскому полку: «В Сибирь марш». И конногвардейцы якобы шли в Сибирь до получения известия о смерти императора. На самом же деле за «безрассудные их поступки во время маневров» были арестованы командир полка и 6 полковников, а полк из Петербурга отправился в Царское Село. Дело в том, что Павлом I «во время этой расправы было произнесено Павлом... несколько раз слово «Сибирь», что, вероятно, и послужило основой для создания анекдота».
А вот сообщение о том, что, получив доклад о совершенно выдающихся злоупотреблениях в Вятке, Павел 12 апреля 1800 года «отрешил от должности всех чиновников Вятской губернии» – чистая правда. И вряд ли найдется много желающих упрекать его за это.
Что касается армии, в отставку были отправлены 7 фельдмаршалов, 300 генералов и огромное число старших офицеров – практически все они не служили, а лишь числились в своих частях, получая жалованье. Только в Конной гвардии из списков были исключены 1 541 фиктивный офицер. Дальше – больше: в 1797 году последовал приказ явиться в полки с пеленок зачисленным в них «недорослям».
Были затребованы списки «неслужащих дворян», и в одной только Воронежской губернии в августе 1800 года были обнаружены 57 абсолютно неграмотных (!) дворян – это были вполне реальные прототипы фонвизинского Митрофанушки. Те из них, что не достигли 40-летнего возраста (43 человека) были определены на военную службу. Более того, Павел I снова разрешил телесные наказания для дворян – за уголовные преступления и служебные злоупотребления.
Российские дворяне были свято уверены в собственном праве насмерть забивать крепостных крестьян, либо солдат и матросов, но категорически не желали подставлять под палки свои спины. Гвардейцы Петербурга теперь вынуждены были служить по уставу, что, опять-таки, воспринималось всеми, как непонятная блажь «сумасшедшего» императора.
Недовольны аристократы были и тем, что Павел приравнял к офицерским казачьи военные чины: за равных себе они не считали даже богатых представителей казачьей «старшины». Однако прямо говорить об истинных причинах недовольства гвардии было как-то неудобно, поэтому позже историки стыдливо объясняли его введением формы прусского образца и муштры.
Кстати, по поводу муштры: а как без неё было обойтись, если многие гвардейцы Петербурга даже и понятия не имели о строевом шаге? И не умели обращаться с табельным оружием. А вот о том, что именно при Павле I в России появились инженерные, картографические и фельдъегерские подразделения, обычно умалчивают.
Продолжим рассказ о наведении порядка и дисциплины. Среди лиц, взятых при Павле I в Тайную канцелярию, было 44 % офицеров, а вот солдат (которых было несравнимо больше) – всего 9 %. За время правления этого императора было вынесено 495 обвинительных приговоров офицерам и всего 287 – солдатам. И результат был налицо. А. Болотов пишет:
«Офицеры перестали нежиться, а стали лучше помнить свой сан и уважать свое достоинство».
Все это сделало Павла очень популярным среди рядовых солдат и матросов. Участник заговора против императора генерал Л. Беннигсен признает:
«Император никогда не оказывал несправедливости солдату и привязывал его к себе».
Французский эмигрант на русской службе А. Ланжерон сообщает:
«Солдаты любили Павла... Начиная с Павла довольствие всегда выдавалось точно и даже до срока. Полковники не могли более присваивать то, что принадлежало солдатам».
«Все трепетали пред императором. Только одни солдаты любили его»,
– это свидетельство Христофора Ливена.
Очень хорошо относились к Павлу моряки, поскольку во время путешествия на бриге «Эммануил» он спал на шканцах, укрывшись обрывком паруса. Кроме того, он отменил килевание (варварский вид наказания, при котором провинившегося протаскивали на канате под водой с борта на борт), и увеличил винную порцию нижним чинам.
Очень не понравились дворянам и другие начинания Павла. Так, например, он ограничил барщину тремя днями в неделю, простил крестьянам недоимки в подушном сборе в сумме более 7 миллионов рублей, запретил продажу крестьян без земли, а также – раздробление крестьянских семей при их переходе к другим владельцам.
Манифест о трёхдневный барщине
Церковные иерархи были возмущены разрешением староверцам иметь особые единоверческие церкви, в которых служить должны были православные священники, но по старым книгам раскольников.
В результате, по словам прусского посланника Брюля, недовольны императором были «все, кроме городской черни и крестьян» (сообщение в Берлин 1797 года).
О том же писал Коцебу:
«Из 36 миллионов русских, по крайней мере, 33 миллиона имели повод благословлять императора».
А вот свидетельство уже упоминавшегося декабриста М. Фонвизина:
«В это бедственное для русского дворянства время бесправное большинство народа на всем протяжении империи оставалось равнодушным к тому, что происходило в Петербурге, – до него не касались жестокие меры, угрожавшие дворянству. Простой народ даже любил Павла».
И потому дворцовый переворот 11 марта 1801 года стал единственным, в котором не участвовали рядовые солдаты. И Ливен писал потом:
«Успей Павел спастись бегством и покажись он войскам, солдаты бы его сохранили и спасли».
Конечно, нельзя не признать, что Павел был вспыльчив, импульсивен и провел ряд непонятных широкой публике решений вроде запрета круглых шляп и отложных воротников. Но некоторые его нововведения прижились – например, очень критикуемая тогда команда «Марш» вместо «Ступай».
Слухи о сумасшествии Павла усиленно поддерживались англичанами, вот на этой карикатуре 1801 года, например, Павел I шагает из Петербурга в Бедлам (Бетлемская королевская психиатрическая лечебница):
Однако надо сказать, что самодурство было родовой чертой всех Романовых, французский историк Тьер совершенно справедливо заметил, что «имя павловской болезни – самодержавие». Особенно ярко самодурство проявилось в характере Петра I, по сравнению с которым его правнук Павел был просто ангелом во плоти. О «чудачествах» первого российского императора легко можно написать целую статью. Петр I, как известно, лично рубил боярам бороды, и введенная им пошлина на ношение бороды для определенных категорий населения была отменена лишь в 1772 году.
В результате Емельян Пугачёв обещал жаловать всякого, кто присоединится к нему не только «рекой, землёй, хлебом, свинцом, порохом и вечной волей», но также и «бородой». А отец Петра, «Тишайший» Алексей Михайлович, приказывал бить батогами тех, кто как раз бороду сбрил. Он же запретил игру на музыкальных инструментах (которые изымались и сжигались) и шахматы. А немецкому садовнику Индрику он категорически приказал привить на яблоне «все плоды, какие у Бога есть».
Можно вспомнить о знаменитой «свадьбе в Ледяном доме», устроенной Анной Иоанновной.
Нельзя упрекнуть в наличии хорошего характера и «дщерь Петрову» – Елизавету, которая однажды приказала сбрить волосы всем дамам из своего окружения только потому, что неудачно покрасила свои. А торговавшая заграничными товарами мадемуазель Тардье была отправлена в тюрьму за то, что она продала некоторые новинки, не дождавшись визита императрицы.
Чем, кроме самодурства, можно объяснить безумные траты Екатерины II, которая за «постельные» заслуги буквально осыпала своих ничтожных фаворитов золотом?
Павел I как-то сказал:
«Вы видите, что... с людьми следует обходиться, как с собаками».
А его сын, «благословенный Александр», очень любил говорить:
«Я верю только в то, что все люди мерзавцы».
Державину Александр I как-то сказал:
«Ты все учить хочешь, а я – самодержавный царь и хочу, чтобы было так, а не иначе».
Он же говорит Аракчееву:
«Военные поселения будут основаны во что бы то ни стало, даже если мне придется устлать дорогу от Петербурга до Чудова трупами».
А вот рассказ декабриста Ивана Якушкина:
«Из Франции в 1814 г. мы возвратились морем в Россию... Во время молебствия полиция нещадно била народ, пытавшийся приблизиться к выстроенному войску. Это произвело на нас первое неблагоприятное впечатление по возвращению в отечество... Наконец показался император... на славном рыжем коне с обнаженной шпагой... Мы им любовались; но в эту самую минуту почти перед его лошадью перебежал через улицу мужик. Император дал шпоры своей лошади и бросился на бегущего с обнаженной шпагой. Полиция приняла мужика в палки. Мы не верили своим глазам и отвернулись, стыдясь за любимыми нами царя. Это было первое разочарование на его счет».
Этот же эпизод описывает Матвей Муравьев-Апостол.
Павел I запрещал бакенбарды, Николай I – бороды. И однажды написал на рапорте о двух приговорённых к смертной казни:
«Виновных прогнать сквозь 1 000 человек 12 раз (!). Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить».
Выжить после такой экзекуции было невозможно, и, в сущности, «милостивый» Николай подписал приказ о долгой и мучительной казни.
Его сына Александра II воспитатель В. Жуковский совсем не напрасно называл «свирепым ягненком».
А как вам знаменитая фраза Александра III – «Европа может подождать, пока русский царь удит рыбу»? Она неизменно умиляет многих «патриотов», однако в данном случае мы видим не просто самодурство, но также преступную халатность и прямое пренебрежение должностными обязанностями.
Кстати, еще будучи цесаревичем, Александр Александрович в 1869 году несправедливо оскорбил Карла Ивановича Гунниуса – капитана артиллерии, делопроизводителя Оружейной комиссии при Главном артиллерийском управлении, который за год до того вместе с генералом Горловым настолько хорошо усовершенствовал 4,2-линейную винтовку американца Бердана, что в США её стали называть «русской винтовкой» (а в России – все равно «берданкой № 1»).
К. И. Гуниус и А. П. Горлов и закреплённая (для испытаний) в станке винтовка Бердана № 2
Гунниус написал цесаревичу письмо с требованием извиниться, обещая в случае отказа покончить с собой. Не дождавшись ответа, он застрелился, а наследник престола, по приказу отца-императора, шел за гробом до кладбища.
В 1910 году шестилетний цесаревич Алексей считал себя вправе делать выговор премьер-министру П. Столыпину:
«Когда я вхожу, надо вставать».
В общем, когда говорят о скверном характере Павла I, как-то забывают вспомнить о не менее неприятных чертах его родственников. Однако любому начальнику вовсе не обязательно (а в некоторых ситуациях даже недопустимо) быть хорошим душевным человеком – прежде всего, он должен быть эффективным руководителем.
И следует признать, что деятельность Павла в целом соответствовала интересам государства и 90 % его подданных. Что касается российских аристократов, то они охотно простили бы ему запрет аплодисментов в театре, но не могли простить «предательства интересов» своего сословия.
А британцы не могли простить союза с Бонапартом и самостоятельной внешней политики. Таким образом, общие интересы и цели появились у английских банкиров, лордов и высших представителей российского дворянства. Император Павел I был обречен.
В следующих статьях будет рассказано о заговоре против Павла I, который закончился убийством этого императора, и о роли, которую сыграли тогда представители семьи Зубовых.
Информация