Первый «победитель непобедимого» – генерал от кавалерии Беннигсен
Генерал от кавалерии Леонтий Беннигсен. Его считали невезучим, но первым назвали «победителем непобедимого», а позже он безуспешно конкурировал со своим ровесником М. И. Кутузовым. Беннигсен был настоящим профессионалом, прошедшим через войны эпохи не только со славой, но иногда и с позором.
Биография Беннигсена, скорее справочная, чем научная, публиковалась в ряде источников, мы же попробуем взглянуть на него, как на того, кто первым не уступил непобедимому французскому генералу, первому консулу, императору. Тем более что в серии публикаций 2019 года на страницах ВО к 250-летию Наполеона единственной лакуной оставался очерк о генерале Беннигсене.
Он отслужил в России почти половину столетия, так и не получив фельдмаршальского жезла, но виноват в этом был, скорее всего, сам Беннигсен. В России его звали Леонтий Леонтьевич, хотя русским языком Левин Теофил фон Беннигсен, как следует, так и не овладел.
Барон из старого ганноверского рода, не очень любивший пруссаков, сделал немало для спасения Пруссии. Формально он родился британским подданным, поскольку в XVIII столетии король Англии и Шотландии являлся ещё и курфюрстом Ганновера, но почти всю жизнь служил России.
Служил Беннигсен честно, но выдающимся полководцем признан так и не был, хотя ближе к концу карьеры приобрёл завидный авторитет в светских салонах. Однако фортуна была, можно сказать, безразлична к ганноверскому наёмнику, как, впрочем, и к большинству таких как он.
Для его высоких покровителей, тоже участников заговора против Павла I, опала оказалась более серьёзной, чем для Беннигсена. По всей видимости, неслучайно на его счету не было ярких побед, и он долго не получал самостоятельного командования.
Переломной в карьере Беннигсена могла стать первая польская кампания. Обстоятельства сложились так, что император Александр I поставил его во главе армии. Она под напором Наполеона, жаждавшего как можно скорее разместить победоносные корпуса на зимних квартирах, отступила за Вислу, пытаясь прикрыть дороги в Россию.
Вместе с тем надо было защищать и Кёнигсберг – последнюю большую крепость в Пруссии. Силы Русской армии из-за острой нехватки провианта постоянно приходилось распылять, но и у французов были те же проблемы. Однако к зиме они подготовились явно хуже, а у русских к тому же за спиной была прусская земля, которая заметно богаче, чем разорённая после восстаний и войн Польша.
В пользу Беннигсена оказались самые разные обстоятельства – и первым назовём болезнь старого фельдмаршала Каменского, из-за чего тот позднее просто бросит армию. Тут и бесполезный надзор со стороны барона К. Кнорринга, за три года до того благополучно отправленного в отставку, а затем и графа Толстого.
И наконец то, как армией несколько дней неофициально командовал его вечный соперник – генерал Буксгевден. Он, не забывая кошмар Аустерлица, просто уклонился от поддержки корпуса Беннигсена под Пултуском. У этого городка 40 тысяч Беннигсена были атакованы корпусом маршала Ланна, численность которого едва достигала 30 тысяч.
Сначала Беннигсен не смог помешать переправе французов через Вислу и даже отходил к Остроленке, но из-за бездействия противника, снова занял там неплохую позицию. Русские сумели выстоять под ударом Ланна, который грозил тем, что Наполеон отрежет пути отступления все остальным войскам.
Французы были отброшены, а Беннигсен немедленно отправил в Петербург депешу с сообщением о победе над самим Наполеоном. Уже тогда кто-то поспешил назвать генерала «победителем непобедимого». Вопрос о назначении нового главнокомандующего решился сам собой, а Беннигсену был пожалован орден Святого Георгия 2-й степени и 5 000 червонцев.
Однако французы после неудачи Ланна обошли Русскую армию с другого фланга – у Голымина, вынудив Беннигсена к отступлению. Отступая через Остроленку, новый главнокомандующий, ещё только ожидавший назначения, сжёг важнейший мост, тем самым не столько предотвратив преследование со стороны Наполеона, сколько вынудив присоединиться к нему две дивизии из корпуса Буксгевдена.
Современник вспоминал:
«Отступление от Пултуска совершалось среди распутицы и ночных морозов. Продовольствия не было. Солдаты доставали себе пищу, как могли. Голод породил небывалое в Русской армии зло – бродяжничество. Тысячи мародёров разбрелись во все стороны, грабили селения и почтовые станции, отчего замедлялось сообщение с Россиею. Не успев ни в одном из бывших дел взять пленных вооруженною рукою, французы ловили много наших бродяг.
Особенно велики были беспорядки в корпусе Беннигсена. Храбрый до геройства, он не радел о подчинённости и армейском управлении. В его главной квартире пренебрегали гарнизонною службою. При занимаемых им домах редко ставили караулы. В Рожане мародёры три раза врывались в комнаты Беннигсена, даже в кабинет его, и вместо строгого взыскания, он хладнокровно говорил: «Выгоните негодяев»!
Особенно велики были беспорядки в корпусе Беннигсена. Храбрый до геройства, он не радел о подчинённости и армейском управлении. В его главной квартире пренебрегали гарнизонною службою. При занимаемых им домах редко ставили караулы. В Рожане мародёры три раза врывались в комнаты Беннигсена, даже в кабинет его, и вместо строгого взыскания, он хладнокровно говорил: «Выгоните негодяев»!
Есть слишком много свидетельств современников, вплоть до самого Александра I, которые говорят о том, что Беннигсен выпустил из рук нити управления армией. Из-за невыплаты жалования дело дошло до обвинений в сговоре с поставщиками. Однако обстоятельства снова сложились в пользу ганноверского наёмника.
Наполеон не стал преследовать русских, остановился у Тыкочина и вернулся к Варшаве, размещая корпуса на зимние квартиры на больших расстояниях друг от друга. Полки Бернадота стали у Эльбинга, Нея – растянулись по реке Алле. Этим и предложил воспользоваться генерал Буксгевден.
Русские авангарды 11 января (30 декабря по ст. ст.) 1807 года даже выступили к Иоганнисбургу, но в этот же день наконец-то прибыл курьер от императора Александра с рескриптом о назначении главнокомандующим Беннигсена. Генерала Буксгевдена отправляли губернатором в Ригу с отозванием от армии. От обиды тот даже вызывал Беннигсена на дуэль, от которой последний разумно уклонился.
Но от наступления, начатого предшественником, не отказался, поскольку считал, что, имея 150-тысячную армию при 624 орудиях, не может ограничиваться только защитой границ и прикрытием Кёнигсберга. Однако красивый план встать с главными силами между корпусами Бернадота и Нея, чтобы разбить кого-то из маршалов, сорвался из-за медлительности истощённых Русских войск.
Бернадот ускользнул из-под удара, а Наполеон решил возобновить активные действия. Император рассчитывал обойти левый фланг Беннигсена, отрезать его от русской границы и отбросить к Висле. Русскому штабу удалось разобраться в таком плане, и Беннигсен стал стягивать силы к Янкову, куда запаздывал только прусский корпус Лестока.
Против главных сил Русской армии уже сосредотачивались корпуса четырёх наполеоновских маршалов, и позицию, практически не защищавшую Кёнигсберг, пришлось после нескольких стычек оставить. Армия, под прикрытием сильного арьергарда князя Багратиона, медленно отходила к Прёйсиш-Эйлау.
Самому сражению – первому из поражений, точнее – ничьей Наполеона в полевом бою, посвящена отдельная глава из повествования о 12 поражениях Наполеона (Они побеждали Наполеона. Герои Эйлау). Здесь же ограничимся лишь основными моментами, которые характеризуют роль русского главнокомандующего в событиях 7 и 8 февраля 1807 года.
И вновь признаем профессионализм Беннигсена, как и большинства его подчинённых, а также стойкость и доблесть русских солдат. Победа не досталась Наполеону не только в силу сложившихся условий и серии случайностей, а потому что, помимо прочего, русские и пруссаки не сделали грубых ошибок. Их, как известно, великий корсиканец не прощал.
Нельзя не признать, что Беннигсен упустил массу возможностей сконцентрировать на поле боя максимальные силы, хотя упорно тянул к нему 9-тысячный прусский корпус Лестока. В итоге из армии в 150 тысяч человек в сражении участвовало меньше половины.
Впрочем, и Наполеону удалось собрать в один кулак под прусским Эйлау лишь немногим больше. И он, и его маршалы, и их войска в те дни не сумели показать всего того, на что были способны. Зато русские командиры не уступали самим себе.
Сначала Барклай, имея отряд, впятеро меньший французского авангарда, продержался до темноты в схватке у Гофа. Французы потом оправдывали свою неудачу тем, что было очень трудно наступать в глубоких снегах. Русским тоже было нелегко, отступали к Ландсбергу они медленно и в полном беспорядке, но главное, что «армия была спасена от внезапного нападения».
Затем Багратион, истинный гений авангардного и арьергардного боя, сражался почти со всей французской армией перед Прёйсиш-Эйлау и за сам город. Отряд князя Петра сделал всё, чтобы армия могла выстоять в генеральном сражении. Однако главнокомандующий фактически отстранил генерала от участия в нём, возложив на Багратиона ответственность за то, что в ночь на 8 февраля Эйлау перешёл в руки французов.
Что стало тому причиной – разброд в войсках или же ошибочные распоряжения генерала Маркова, до сих является предметом споров историков. Важнее оказалось другое – потеря передовой позиции в городе фактически сыграла на следующий день на руку русским. Выходя из узких дефиле, к тому же в снежном буране, французская пехота сразу попадала под огонь русских батарей, расположившихся на гребне севернее Эйлау.
В других условиях им могли бы ответить французские пушки с высот за городком, но снежный буран сделал их огонь недействительным. А вот корпус Ожеро русская картечь разила практически в упор. Но до этого плохо удалась и отвлекающая атака корпусу Сульта против линий и колонн Тучкова и Эссена.
Уже спустя примерно час корпус Ожеро, маршируя в снежном буране, почти в полном составе сдвинулся правее и попал под сильнейший обстрел 70 русских пушек с фланга. Дивизии Дежардена и де Бьера были отброшены согласованным контрударом гренадеров и конницы, которая едва не прорвалась к французской ставке на окраине города.
Спасать Ожеро от разгрома Наполеон был вынужден массированной атакой 75 эскадронов кавалерии Мюрата. Однако русские выстояли и под напором Мюрата, и под атаками корпуса Даву. Левый фланг русских отходил, потеряв сначала Кляйн-Заусгартен, а затем Ауклаппен и Кучиттен. Но прорыв у французов не получался, хотя русские позиции изогнулись под прямым углом.
Вряд ли какая-то другая армия сумела бы устоять в таком положении, тем более что с тылу ей мог угрожать корпус Нея. А после того, как с правого крыла по приказу командующего артиллерией Кутайсова удалось подвести три роты конной артиллерии и их 36 пушек открыли огонь по колоннам Даву с близкого расстояния, стало ясно, что задуманных Наполеоном Канн для русских не будет.
В это время в ставке уже не было главнокомандующего – сам Беннигсен в воспоминаниях утверждает, что лично выехал навстречу корпусу Лестока, которым он рассчитывал ответить на охват Даву.
Многие из участников сражения, в том числе Ермолов, писали потом, что их командующий посчитал сражение проигранным и первым «начал отступать». Но как же в таком случае расценивать прибытие пруссаков и мощную контратаку Лестока?
Есть свидетели, видевшие, как Беннигсен вместе с прусским генералом наблюдали выдвижение кавалерийских колонн между Шлодиттеном и Кучиттеном. Беннигсен всё-таки не победил, и сражение принято считать ничейным, даже во Франции. Но впечатление от Эйлау было очень сильным.
Русский командующий не сделал ничего сверхъестественного, не считать же особым достижением полководца тот факт, что он лично встречал прусскую колонну Лестока. А впрочем, вы могли бы себе представить Наполеона, отправляющегося навстречу Груши под Ватерлоо?
Нет, император при Ватерлоо всего лишь ограничился знаменитым выговором маршалу Сульту, который во главе его штаба сменил незаменимого Бертье. Наполеон в решающий момент сражения спросил герцога Далматского, какие новости о Груши, и, получив ответ, что начальник штаба отправил туда курьера, раздражённо бросил ему: «Бертье послал бы четырёх!»
Русские отбросили Даву, привели в ужасающее состояние наполеоновскую кавалерию, почти полностью уничтожили корпус Ожеро и расстроили ряды гвардии. И продолжали стоять стеной у своих пушек за тем же гребнем, где встретили первый натиск врага. Однако, как и Кутузов пять лет спустя, после Бородино, главнокомандующий Беннигсен дал приказ отступать.
Оставляя в обеспеченном уже надёжно тылу дороги в Россию. Скорее всего, Беннигсен опасался удара в тыл от корпуса Нея, который вполне мог быть поддержан ещё и Бернадотом. Однако Наполеон предпочёл не преследовать потрёпанную Русскую армию, учитывая тяжёлые потери и крайнее истощение войск.
Но это не помешало его традиционным победным реляциям в знаменитом «Бюллетене», которому мало кто поверил даже во Франции. Почему после Эйлау ни Беннигсен, ни император Александр не задумались о заключении мира, судить не нам, но в летней кампании Наполеон нанесёт своему обидчику поражение под Фридландом и фактически продиктует «другу Александру» условия Тильзитского мира.
Окончание следует…
Информация