Высокоточное оружие – новый бог войны
Боевые действия в зоне военной операции на Украине наглядно продемонстрировали, что в условиях применения высокоточного оружия и БПЛА танковые прорывы становятся более невозможными, а наступательные действия в принципе серьезно затруднены. Это подтверждается тем, что в последний год практически все попытки наступления с обеих сторон приобрели характер так называемого «ползучего наступления» или медленного «выдавливания» противника с занимаемых рубежей. Серьезных прорывов фронта уже давно не наблюдается.
Ситуация позиционного тупика, сложившаяся на полях сражений, возникла в первую очередь по причине передачи Западом украинской стороне высокоточных ракет и артсистем, а также массового использования БПЛА сторонами конфликта. И на данный момент, похоже, никто не знает, как из данного тупика выйти. Анонсированные то Украиной (распиаренное контрнаступление, завершившееся полным провалом), то Россией (Авдеевка, наступление на которую началось еще в октябре прошлого года) наступления к каким-либо значительным результатам не приводят.
Итак, высокоточное оружие стало одним из причин позиционного тупика. Именно оно стало новым богом войны.
Позиционный и дипломатический тупик
Говоря о позиционном тупике, автор часто приводит пример Первой мировой войны и цитирует книгу Ардашева «Великая Окопная война». Процитируем ее и в этот раз:
«Позиционный кризис заключался не только в невозможности прорыва оборонительных линий, но и в невозможности закрепления этого успеха…
Пока атакующая сторона тащила через разрушенную прорывом местность артиллерию, боеприпасы и пехотные подкрепления, обороняющаяся сторона успевала организовать новые оборонительные линии. По сути дела, шла безнадежная гонка: наступающие пытались протолкнуть свои резервы через «бутылочное горлышко» зоны прорыва, в то время как обороняющийся подвозил свои резервы к участку боев по нетронутым железным и шоссейным дорогам.
Естественно, вскоре силы сторон уравнивались и наступление прекращалось. Затем готовилась еще одна серия бессмысленных военных операций, в результате которых можно было отвоевать лишь несколько километров болотной грязи.
В итоге темпы развития наступления были меньше, чем темпы маневра резервами у обороняющегося. Это как долбить тараном в стену замка, когда с той стороны ее достраивают быстрее, чем таран разрушает. Понятно, что шансы ворваться внутрь крепости при этом крайне невелики. Разве что кирпичи у защитников кончатся раньше, чем расколется таран.
То есть стороны неизбежно приходили к «войне ресурсов»*.
Пока атакующая сторона тащила через разрушенную прорывом местность артиллерию, боеприпасы и пехотные подкрепления, обороняющаяся сторона успевала организовать новые оборонительные линии. По сути дела, шла безнадежная гонка: наступающие пытались протолкнуть свои резервы через «бутылочное горлышко» зоны прорыва, в то время как обороняющийся подвозил свои резервы к участку боев по нетронутым железным и шоссейным дорогам.
Естественно, вскоре силы сторон уравнивались и наступление прекращалось. Затем готовилась еще одна серия бессмысленных военных операций, в результате которых можно было отвоевать лишь несколько километров болотной грязи.
В итоге темпы развития наступления были меньше, чем темпы маневра резервами у обороняющегося. Это как долбить тараном в стену замка, когда с той стороны ее достраивают быстрее, чем таран разрушает. Понятно, что шансы ворваться внутрь крепости при этом крайне невелики. Разве что кирпичи у защитников кончатся раньше, чем расколется таран.
То есть стороны неизбежно приходили к «войне ресурсов»*.
Как это похоже на нынешнюю ситуацию, не так ли?
Военные действия на Украине теперь также по большей части сводятся к войне ресурсов. Кроме того, во время Великой войны, позиционному тупику на фронте соответствовал и дипломатический тупик, и здесь мы снова видим параллели с сегодняшним днем.
Российское руководство продолжает поиски дипломатических путей решения конфликта, и визит Владимира Путина в Турцию, который ожидается в преддверии выборов, говорит нам о том, что не исключены попытки выхода на «Стамбул-2». Что касается украинского руководства, то, несмотря на отсутствие возможностей добиться заявленных целей, оно пока не стремится к переговорам, напротив, постоянно заявляя о том, что они невозможны.
С другой стороны, в военном конфликте на Украине есть много странностей, и здесь никаких аналогий с Первой мировой войной не прослеживается. Эти странности, из-за которых специальную военную операцию иногда называют «странной военной операцией», вызывают множество вопросов.
Во-первых, не наносятся удары по политическому и военному руководству Украины, напротив, высшему политическому руководству даны гарантии безопасности, что противоречит логике войны (на что автор указывал в материале «Как остановить обстрелы Донецка и Белгорода»).
Во-вторых, никто практически не препятствует переброске западной военной техники в зону боевых действий – удары по железнодорожным узлам и мостам или вообще не наносятся или наносятся крайне редко и бессистемно, из-за чего их эффективность равна нулю.
В-третьих, Россия не останавливает транзит энергоресурсов через Украину, в частности, продолжая поставлять Киеву газ.
В-четвертых, цели специальной военной операции все так же размыты и неопределенны, из-за чего о ее завершении можно будет заявить в любой удобный для политического руководства момент, если с Киевом и его кураторами из США и Британии удастся заключить некое соглашение.
С юридической точки зрения СВО вызывает еще больше вопросов.
Тем не менее позиционный и дипломатический тупик от этих странностей никуда не девается, а поэтому остановимся на одной из причин этого тупика – высокоточном оружии.
Роль высокоточного оружия в военном конфликте на Украине
Боевые действия на Украине продемонстрировали, что военные концепции 70–80-х годов давно устарели, в то время как новые так полностью и не сформировались. Например, танки больше не могут выполнять свои функции по взламыванию обороны и служить основным средством прорыва – в условиях насыщенности фронта БПЛА, высокоточными артсистемами, ПТРК и ПТУР, танк становится идеальной мишенью при выходе на открытые позиции.
Это можно было наблюдать как во время попыток ВСУ атаковать на Запорожском направлении, где танки (в т. ч. распиаренные «Леопарды»), наступающие в поле, уничтожались в больших количествах, а также при попытках ВС РФ атаковать под Угледаром и Авдеевкой (по большей части итог был таким же, как и при попытках противника атаковать в Запорожской области).
Можно привести пример недавней неудачной атаки бронегруппы ВС РФ в районе Новомихайловки, которая завершилась тем, что 9 из 11 боевых машин, включая три танка, были уничтожены FPV-дронами и артиллерией 72 ОМБр ВСУ (видео и фото пусть читатели поищут сами, они публиковались в том числе в наших патриотических каналах).
Говоря о причинах произошедшего, некоторые военкоры сетовали на то, что в ВС РФ нет массовой защиты от дронов, а поэтому нужно улучшать РЭБ. Другие комментаторы (например, боец 2-го гвардейского армейского корпуса Андрей Морозов) отмечали, что на танках не было эффективной динамической защиты и корректно расположенных и правильно сделанных решёток в наиболее уязвимых местах, куда ДЗ поставить нет возможности.
Как бы там ни было, факт остается фактом – танки в условиях современной войны больше не могут являться средством прорыва. По большей части сейчас танки в основном используют как САУ с закрытых позиций.
Таким образом, позиционный тупик обусловлен в том числе наличием большого количества высокоточных средств поражения и средств разведки (с помощью разведывательных БПЛА видно все поле боя). По этой причине позиционный тупик работает в обоих направлениях, и сторона, которая пытается наступать, неизбежно несет потери большие, чем обороняющаяся. Фактор внезапности атаки в условиях современной позиционной войны практически полностью исключен.
Что касается кораблей Черноморского флота, которые раз за разом подвергаются атакам то дальнобойными ракетами, то морскими беспилотниками (их можно назвать новым видом высокоточного оружия) – то для высокоточного оружия они легкие мишени. Недавние инциденты тому подтверждение: в феврале в результате атаки ракетами Storm Shadow БДК «Новочеркасск» затонул в бухте Феодосии (его обломки разлетелись по всему городу), а в январе был потоплен малый ракетный катер «Ивановец», который атаковали морские дроны.
После оставления острова Змеиный ЧФ находится в состоянии пассивной обороны, используясь в основном для запуска ракет и обеспечения логистики, и похоже, что у командования нет видения того, какую роль должен играть флот в современных боевых действиях. Можно было попытаться хотя бы довооружить его, на это, в частности, обращал внимание блогер «Атомная вишня», однако и этого не было сделано.
«24 года назад, когда эсминец ВМС США «Коул» был атакован лодкой со смертниками и получил тяжёлые повреждения, американский флот в кратчайшие сроки довооружил все свои корабли большим количеством крупнокалиберных пулемётов «Браунинг» и скорострельных пулеметов M134 Minigun, а также увеличил количество наблюдателей с биноклями на палубах.
Словом, все максимально просто. По итогам атаки на «Ивановец» я уже наблюдаю массу заметок о невозможности кораблей ЧФ РФ отражать атаки беспилотных катеров из-за нехватки оружия.
Почему за более чем год регулярных и хорошо организованных нападений на кораблях воющего флота не было произведено довооружения?»
Словом, все максимально просто. По итогам атаки на «Ивановец» я уже наблюдаю массу заметок о невозможности кораблей ЧФ РФ отражать атаки беспилотных катеров из-за нехватки оружия.
Почему за более чем год регулярных и хорошо организованных нападений на кораблях воющего флота не было произведено довооружения?»
По всей видимости, на ЧФ просто махнули рукой, считая его не слишком полезным в современной войне, поэтому и довооружений не проводится. Не дооснащается флот и разведывательными БПЛА, что чрезвычайно важно в условиях современных войн.
Возвращаясь к главной теме данного материала, стоит еще раз подчеркнуть, что роль высокоточного оружия становится ключевой в современном военном конфликте. И если оно есть в достаточных количествах у обеих сторон конфликта, ситуация позиционного тупика становится практически неизбежной.
Примечание:
*Ардашев А. Н. Великая Окопная война. Позиционная бойня Первой мировой. – М., Яуза, 2009.
Информация