Бейте в колокол
Двадцатый век, а точнее первая его половина, останется в истории временем кровавым, но породившим титанов. Титанов мысли, духа и действия. Вряд ли когда еще человечество сможет достичь таких вершин своего духовного развития, пусть даже не в целом, а в частностях. Это можно бесконечно оспаривать, но можно ли привести примеры, хотя бы частично похожие на участников тех событий, о которых еще говорят, пишут, которым посвящают фильмы?
Мы в очередной раз стоим на пороге событий, начинающихся с круглой цифры. «70 лет со дня…». Учитывая, сколько и какой воды утекло за эти 70 лет, нельзя молчать. Возможно, ничего нового я не скажу. Но, как показывает историческая практика последних 20 лет, старые прописные истины надо не просто повторять. О них надо орать! Как можно громче и как можно чаще! Только тогда, возможно, о них не забудут. Не сотрут, не завесят серостью бытия, не опошлят и не забудут.
70 лет прошло со дня победоносного завершения Сталинградского сражения. Даже там, у них, эта битва все еще присутствует в учебниках и фильмах. Но…посмотрим, что будет, когда цифру 70 сменит цифра 100. Я – доживу. И, искренне надеюсь, что монумент «Мать-Родина» не разберут для «капитального ремонта» и не заменят очередным «гениальным творением» очередного церетели. Я очень на это надеюсь.
Я также надеюсь, что улицы Павлова, Сталинградские и прочие, не сменят свои названия на «более соответствующие духу времени».
Простой солдат войны, ставший великим поэтом и бардом, в одной из своих песен сказал так:
Нас осталось мало – мы да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы покуда – фронтовая голь.
А погибнем – райская дорога.
Булат Шалвович оказался провидцем, я надеюсь, что райская дорога – это тот минимум, который они заслужили. В остальном же… Будем справедливы, мы (люди, государство) не можем похвастаться тем, что надлежащим образом исполнили свой долг по отношению к ним. Это факт. И война, закончившаяся в сентябре 1945, для многих из них не закончилась. Их так же убивали, только не пулями, а равнодушием, жестокостью, ложью. Последнее – особенно.
Истерия, развернутая нашим правительством на теме любви и почитания ветеранов, раздача пряников, квартир и прочего, тоже заслуживает своего внимания. Красочно подается, ничего не скажешь.
«Зачем мне теперь все это?» - я не нашел, что ответить на этот вопрос, который задал мне техник авиаэскадрильи с Ханко Анатолий Буней. 20 лет писем, просьб, жалоб… И двухэтажная деревянная халупа 1946 года постройки. Долгая история… Все волшебно изменилось в один час, когда какая-то фирма решила построить там очередного элитного монстра. Моментально нашлась квартира, тут же нарисовались бравые молодцы с телевидения, горящие желанием снять репортаж о восстановленной справедливости. А у него уже не осталось сил даже на то, чтобы нормально послать. Просипел «уберите их на…». Мы убрали. С удовольствием. Не стесняясь в выражениях, потому как назойливость дамочки, командовавшей этим парадом, не знала границ. Мы – это соучастники убийства. Этот переезд просто отнял у него последние силы, которых и так было мало. Он не прожил двух месяцев после переезда.
«Ерадром последней посадки» - так он назвал это место. Так оно и вышло. Он ушел, а ощущение сопричастности останется, думаю, навсегда. «Зачем мне теперь все это?» - вопрос, оставшийся без ответа. Слишком поздно, слишком для немногих. Так проще, что ли? Не знаю.
«Нас осталось мало, мы да наша боль». Так и есть. Наша боль в том, что их осталось так мало. И скоро не останется совсем. И боль в том, что на их место приходят совсем другие. Не воевавшие, не летавшие, но умеющие судить тех, кто воевал. Аргументировано доказывающие незаслуженность подвигов, оспаривающие значимость побед. И таких все больше.
Посмотрите в глаза оставшихся в строю. Их так мало. Спокойная мудрость и терпение. Они сделали все, что могли, и даже больше. Они вынесли все: войну, голод, разруху, непонимание, презрение, равнодушие, ложь. Михаил Шарыгин, гвардии старший сержант, танкист, кавалер двух орденов Славы (умер в 2011 году) сказал мне так: «Нам проще. Мы могли многое, многое и сделали. Наше прошлое у всех на виду. А будущее каждый из нас видит и понимает. А ваше будущее нам уже не увидать. И вам тоже не увидать. Вот это плохо». И мне нечего было сказать, все желание возразить просто улетучилось под спокойным и понимающим взглядом человека, знающего, о чем говорит. Было сперва несколько обидно, понимание пришло значительно позже.
В заключении приведу слова еще одного великого поэта. Он не воевал, не летал, но умел сказать, как никто другой:
А когда отгpохочет, когда отгоpит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,
Не забыть бы тогда, не пpостить бы и не потеpять...
Отгрохотало, отгорело. Нам, тем, кто не желает утонуть в омуте равнодушия, остается девизом последняя строка Владимира Семеновича. Не забыть и не потерять.
Бейте в колокол, пока еще есть, кому услышать!
Советские солдаты ликуют в ознаменование победы в Сталинградской битве
Мы в очередной раз стоим на пороге событий, начинающихся с круглой цифры. «70 лет со дня…». Учитывая, сколько и какой воды утекло за эти 70 лет, нельзя молчать. Возможно, ничего нового я не скажу. Но, как показывает историческая практика последних 20 лет, старые прописные истины надо не просто повторять. О них надо орать! Как можно громче и как можно чаще! Только тогда, возможно, о них не забудут. Не сотрут, не завесят серостью бытия, не опошлят и не забудут.
70 лет прошло со дня победоносного завершения Сталинградского сражения. Даже там, у них, эта битва все еще присутствует в учебниках и фильмах. Но…посмотрим, что будет, когда цифру 70 сменит цифра 100. Я – доживу. И, искренне надеюсь, что монумент «Мать-Родина» не разберут для «капитального ремонта» и не заменят очередным «гениальным творением» очередного церетели. Я очень на это надеюсь.
Я также надеюсь, что улицы Павлова, Сталинградские и прочие, не сменят свои названия на «более соответствующие духу времени».
Простой солдат войны, ставший великим поэтом и бардом, в одной из своих песен сказал так:
Нас осталось мало – мы да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы покуда – фронтовая голь.
А погибнем – райская дорога.
Булат Шалвович оказался провидцем, я надеюсь, что райская дорога – это тот минимум, который они заслужили. В остальном же… Будем справедливы, мы (люди, государство) не можем похвастаться тем, что надлежащим образом исполнили свой долг по отношению к ним. Это факт. И война, закончившаяся в сентябре 1945, для многих из них не закончилась. Их так же убивали, только не пулями, а равнодушием, жестокостью, ложью. Последнее – особенно.
Истерия, развернутая нашим правительством на теме любви и почитания ветеранов, раздача пряников, квартир и прочего, тоже заслуживает своего внимания. Красочно подается, ничего не скажешь.
«Зачем мне теперь все это?» - я не нашел, что ответить на этот вопрос, который задал мне техник авиаэскадрильи с Ханко Анатолий Буней. 20 лет писем, просьб, жалоб… И двухэтажная деревянная халупа 1946 года постройки. Долгая история… Все волшебно изменилось в один час, когда какая-то фирма решила построить там очередного элитного монстра. Моментально нашлась квартира, тут же нарисовались бравые молодцы с телевидения, горящие желанием снять репортаж о восстановленной справедливости. А у него уже не осталось сил даже на то, чтобы нормально послать. Просипел «уберите их на…». Мы убрали. С удовольствием. Не стесняясь в выражениях, потому как назойливость дамочки, командовавшей этим парадом, не знала границ. Мы – это соучастники убийства. Этот переезд просто отнял у него последние силы, которых и так было мало. Он не прожил двух месяцев после переезда.
«Ерадром последней посадки» - так он назвал это место. Так оно и вышло. Он ушел, а ощущение сопричастности останется, думаю, навсегда. «Зачем мне теперь все это?» - вопрос, оставшийся без ответа. Слишком поздно, слишком для немногих. Так проще, что ли? Не знаю.
«Нас осталось мало, мы да наша боль». Так и есть. Наша боль в том, что их осталось так мало. И скоро не останется совсем. И боль в том, что на их место приходят совсем другие. Не воевавшие, не летавшие, но умеющие судить тех, кто воевал. Аргументировано доказывающие незаслуженность подвигов, оспаривающие значимость побед. И таких все больше.
Посмотрите в глаза оставшихся в строю. Их так мало. Спокойная мудрость и терпение. Они сделали все, что могли, и даже больше. Они вынесли все: войну, голод, разруху, непонимание, презрение, равнодушие, ложь. Михаил Шарыгин, гвардии старший сержант, танкист, кавалер двух орденов Славы (умер в 2011 году) сказал мне так: «Нам проще. Мы могли многое, многое и сделали. Наше прошлое у всех на виду. А будущее каждый из нас видит и понимает. А ваше будущее нам уже не увидать. И вам тоже не увидать. Вот это плохо». И мне нечего было сказать, все желание возразить просто улетучилось под спокойным и понимающим взглядом человека, знающего, о чем говорит. Было сперва несколько обидно, понимание пришло значительно позже.
В заключении приведу слова еще одного великого поэта. Он не воевал, не летал, но умел сказать, как никто другой:
А когда отгpохочет, когда отгоpит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица,
Не забыть бы тогда, не пpостить бы и не потеpять...
Отгрохотало, отгорело. Нам, тем, кто не желает утонуть в омуте равнодушия, остается девизом последняя строка Владимира Семеновича. Не забыть и не потерять.
Бейте в колокол, пока еще есть, кому услышать!
Информация