Стойкость различных типов брони, по данным Н. Л. Кладо и С. О. Макарова, в свете испытаний 1892–1896
В предыдущей статье я представил результаты российских опытов над сталеникелевой и «поверхностно-упрочненной» броней различных производителей, а также тестирование защиты отечественных броненосцев типа «Полтава».
В ходе первых опытов 1892 года гарвеированная плита завода «Виккерс» продемонстрировала стойкость не менее К = 1 901. Однако впоследствии Российский императорский флот закупал продукцию американской «Бетлхем Айрон Компани», показавшей на испытаниях 1895 года всего только К = 1 717. Это вполне можно объяснить, предположив, что здесь мы имеем дело со стандартным разбросом в стойкости брони, который вполне мог колебаться, скажем, в пределах «К» 1 700–1 950.
Опять же, не будем забывать, что представленная на испытания плита «Виккерса» могла изготавливаться специалистами фирмы специально для испытаний и с целью продвижения своего товара, то есть в индивидуальном порядке, со строжайшим контролем соблюдения технологии. В то же время продукция «Бетлхем Айрон Компани», поставляемая для эскадренного броненосца «Севастополь», все-таки была серийной.
Иными словами, меньшая стойкость гарвеированной брони для «Севастополя» в сравнении с британской вполне объяснима.
Но как прикажете понимать решение для броненосца «Петропавловск»?
Экипаж последнего вынужден был довольствоваться вовсе не цементированной, а всего только сталеникелевой броней с «К» = 1 446 от все той же «Бетлхем Айрон Компани». Которая уступала по прочности не только гарвеированной, но и аналогичной броне производства Обуховского завода, показавшей на испытаниях «К» заведомо выше 1 564.
Взятки? Нерадивость? Трезвый расчет?
И тут, конечно, хотелось бы понять позицию отечественных специалистов. Почему Морское ведомство Российской империи вместо того, чтобы установить стандарт и использовать наилучшую броню по испытаниям 1892 года (цементированную по методу Гарвея фирмы «Виккерс»), устроило невнятную «сборную солянку», заказывая на новейшие броненосцы бронеплиты разных стран и различных типов?
Почему на броненосцы типа «Полтава» броня «Виккерса» вообще не была заказана?
Увы, ответа на этот вопрос у меня нет, есть лишь предположения.
Дело в том, что весьма замечательная для своего времени броня фирмы «Виккерс» нашла свое место в отечественном флоте – ее получил черноморский эскадренный броненосец «Три святителя». Не будем забывать, что производство брони есть сложный и длительный процесс, требующий массы специального оборудования, так что быстро нарастить его нельзя.
И можно предположить, что «Виккерс» просто физически не успевал поставить объемы брони, в которых нуждался Российский императорский флот. То есть у «Виккерса» купили столько, сколько англичане смогли продать. Объяснение, на мой взгляд, вполне разумное, но, быть может, имелись и другие соображения.
Помимо продукции «Виккерса», «Три святителя» получил французскую броню, причем – разных заводов. Так, траверзные бронеплиты делал Шнейдер и К, казематы, боевую рубку и башни – Шамоне. А с учетом того, что и «Три святителя», и балтийские броненосцы закладывались примерно в одно и то же время, появляется ощущение, что Российская империя постаралась охватить как можно больше иностранных фирм, чтобы иметь возможность протестировать их броню и остановиться на наилучшей.
С другой стороны, возможно, что такой задумки и вовсе не было, а покупали броню у всех, кто мог ее продать просто потому, что ни один производитель в отдельности не мог обеспечить отечественный флот необходимым количеством бронеплит.
Данные Н. Л. Кладо и С. О. Макарова в свете испытаний брони 1892–1896
С. О. Макаров в своей работе «Броненосцы или безбронные суда» приводит следующие данные о бронепробиваемости различных снарядов по крупповской броне и сравнительной стойкости брони разных типов.
Очевидно, расчеты бронепробиваемости выполнялись не по формуле де Марра, потому что для данной таблицы невозможно вывести единый коэффициент «К» даже для снаряда одного калибра.
Так, например, если предположить, что речь идет о пробивании брони при нулевом отклонении от нормали, то для 305-мм снаряда на дистанции 20 кабельтов К = 2 150, а на дистанции 30 кабельтов – 2 132. Если же расчет учитывает отклонение от нормали в размере угла падения снаряда, характерного для данных дистанций, получается К = 2 149 и 2 127 соответственно.
В отличие от С. О. Макарова, Кладо прямо называет коэффициенты «К» по де Марру, которые, по его мнению, соответствуют тому или иному виду брони.
С. О. Макаров сообщает, что выполненные им расчеты стойкости брони Круппа относятся к бронебойным снарядам без броневого наконечника. Испытания брони кораблей типа «Полтава» иными и быть не могли – в те годы наконечники на наши снаряды еще не устанавливались, хотя опыты с ними велись.
Что же до Н. Л. Кладо, то он, к сожалению, не указывает, для каких именно снарядов следует применять используемые им коэффициенты – с наконечниками или без оных. Но с учетом того, что его показатели весьма и весьма близки и расчетам С. О. Макарова, и фактическим результатам испытаний, о которых я писал ранее, вполне очевидно, что речь у него идет о снарядах без бронебойных наконечников.
Переведя все это в единую систему координат, мы получим нижеследующую таблицу.
Определенная корреляция между оценками мэтров и испытаниями брони налицо. И вполне логично будет предположить, что и С. О. Макаров, и Н. Л. Кладо в своих расчетах ориентировались на минимально-приемлемые значения, каковые показала гарвеированная и сталеникелевая броня от различных иностранных поставщиков.
Что же до крупповской брони, то в то время единственным ее поставщиком для Русского флота был сам германский завод Круппа, так что сравнивать его продукцию было просто не с чем.
Однако мы можем сравнить крупповскую броню германского производства, поставляемую для «Полтавы», с отечественной броней, изготовленной по германской лицензии.
И здесь также прослеживается четкая сходимость данных. Броня «Полтавы» при обстреле 203-мм снарядом показала «К» = 2 150, в то время как стойкость крупповской брони отечественного производства по отношению к 203-мм снарядам давала «К» = 2 189–2 200 для плит приведенной толщины (нормативное значение) и 2 274–2 317 при фактических испытаниях. Безусловно, в данном случае немецкая броня выглядит несколько хуже отечественной, но это вполне можно списать на обычный разброс значений стойкости при испытаниях.
На основании представленных данных можно предположить, что стойкость крупповской брони на уровне 2 150–2 200 являлась стандартом не только в России, но и в Германии. Если это так, то констатируем, что нашим заводам удалось освоить лицензионное производство германской брони без потери качества.
Но вернемся к броне Гарвея.
О стойкости гарвеированной брони
Итак, на первый взгляд, мне удалось определить сравнительную стойкость Гарвея и Круппа. И действительно – отечественное Морское министерство не только озадачилось своевременными испытаниями поверхностно-упрочненной гарвеированной брони, но еще и заказывало ее по всему свету у самых разных производителей.
Естественно, качество поставляемой брони подвергалось испытаниям стрельбой, аналогично тем, что проводились для защиты эскадренных броненосцев типа «Полтава». Кому же, как не российским специалистам знать прочностные характеристики брони Гарвея?
И если они указывают «К» в районе 1 687–1 743, то это и были некие минимальные, нормативные значения стойкости, которые демонстрировала иностранная гарвеированная броня. Хотя, конечно, как и в случаях с крупповской броней, стойкость отдельных бронеплит могла быть существенно выше – вспомним плиту «Виккерса», показавшую «К» выше 1 901.
Но дело в том, что стойкость брони Гарвея на протяжении своего жизненного цикла, то есть с момента ее появления и до вытеснения крупповской броней, не являлась константой. Технология изготовления гарвеированной брони со временем совершенствовалась – так, в США фирма «Карнеги Стил Компани» (Carnegie Steel Company) применила перековку подвергшихся цементации плит, чего изначально процесс гарвеирования не предусматривал.
Поэтому в следующем материале я представлю уважаемому читателю результаты других испытаний гарвеированной брони, состоявшихся в 1896–1897 гг.
Забегая вперед, отмечу, что в них броня Гарвея показала значительно лучшую стойкость, нежели в тех, что были описаны мною ранее.
О производстве брони Гарвея в Российской империи
У уважаемого читателя может возникнуть вопрос: зачем вообще было, анализируя стойкость гарвеевской брони, ориентироваться на иностранного производителя? Сами мы, что ли, такой брони не делали?
Как ни странно, но Россия действительно затянула с освоением производства цементированных бронеплит. Несмотря на то, что опыты 1892 года продемонстрировали очевидное преимущество брони, закаленной по методу Гарвея (ранний «Виккерс»), Российская империя, по данным уважаемого С. Е. Виноградова, освоила крупносерийное производство защиты данного типа только четыре года спустя в 1896 году (по Р. В. Кондратенко – с 1895 года).
Причем век брони Гарвея для отечественной промышленности оказался крайне недолог, так как уже в 1898–1899 гг. броневое дело России переориентировалось на броню Круппа. Последние гарвеированные плиты в России были произведены в 1900 году.
Столь поздний переход к гарвеированию можно объяснить несколькими причинами.
Во-первых, конечно же, косностью и медлительностью Морского ведомства.
Но мне встречалась и другая точка зрения.
Результаты испытаний бронеплиты для броненосца «Полтава» демонстрируют, что в России освоили производство весьма качественной сталеникелевой брони. При этом начиная с 1892 года в России велись весьма интенсивные опыты над созданием бронепробивающих наконечников, которые эффективно действовали только по цементированным плитам, но не давали никакого эффекта при стрельбе по сталеникелю.
Соответственно, можно предположить, что Морское ведомство сознательно не торопилось перевести отечественное производство на гарвеированные плиты, опасаясь, что появление «макаровских наконечников» сведет преимущество цементированной брони на нет.
Однако в свете того, что будет сказано ниже, данная версия вызывает у меня очень большие сомнения – я уверен, что она неверна.
Всем интересующимся историей отечественного броневого дела я настоятельно рекомендую ознакомиться с трудом уважаемого А. Г. Матвеенко «Производство брони для нужд флота в Российской империи». В данной работе автор скомпилировал множество интересных сведений из доступных ему источников, дополнив их собственными соображениями, каковые отмечены отдельно, дабы не вызвать путаницы.
Так вот, согласно очеркам истории заводов, которые использовал А. Г. Матвеенко, Морское ведомство не приобретало патента на производство брони Гарвея и не пользовалось никакой иностранной помощью. Попросту говоря, представители заводов изучили, насколько смогли, технологические процессы выпуска гарвеированных плит за рубежом, а затем воспроизвели их на Ижорском заводе.
Можно предположить, что именно этот «обратный инжиниринг» и привел к значительной задержке в освоении выпуска гарвеированной брони. Морское министерство желало получить такую броню на броненосный крейсер «Россия», но было вынуждено заказывать ее за границей, так как отечественный производитель не успевал.
Возможно, «гарвей» отечественного производства использовался при строительстве броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», но достоверно известно лишь то, что основная масса гарвеевской брони на эскадренные броненосцы «Пересвет» и «Ослябя» была отечественного производства.
Однако и тут есть нюансы.
Во-первых, достоверно известно, что для «Пересвета» броня казематов заказывалась в США у фирмы «Карнеги». Кроме того, согласно данным Всеподданнейшего отчета по морскому ведомству за 1897–1900 годы, для «Пересвета» было изготовлено 170,9 т брони заводом Круппа, этого, по подсчетам А. Г. Матвеенко, «хватало только на нижнее кольцо барбета кормовой башни и нижнее и среднее кольца барбета носовой башни, которые в силу большой погиби их плит как раз и могли вызывать наибольшие затруднения у Ижорских заводов». Очевидно, что завод Круппа не стал бы производить броню по технологии Гарвея.
Во-вторых, А. Г. Матвеенко совершенно справедливо указывает на то, что броня подачных труб (барбетов) для «Осляби», изготовленная где-то к 1900–1901 году, также, скорее всего, была броней Круппа.
Можно предполагать, что, столкнувшись со сложностями «обратного инжиниринга», Морское министерство не пожелало повторения подобного и заключило честный, хотя и весьма дорогостоящий контракт с Круппом на организацию производства его брони в России. Обошлось это весьма недешево – в первые 6 лет следовало выплачивать Ф. Круппу по 100 рублей за каждую произведенную в Российской империи тонну цементированных его методом плит, но не менее 100 000 рублей в год.
В последующие 6 лет «сторублевый» тариф сохранялся, но не устанавливалась минимальная сумма годового платежа. За нецементированную броню Круппа платилось вдвое меньше – 50 руб./т. При этом изменение и дополнение метода изготовления брони русскими заводами не являлось основанием для отмены выплат.
Но было и весьма интересное условие в пользу Морского министерства – в случае если по истечении трех лет от запуска производства в России на каком-то заводе мира придумают броню, превосходящую крупповскую более чем на 10 %, то дальнейшие платежи можно было прекратить.
Безусловно, в данном случае Морское министерство решило не скупиться и всемерно ускорить внедрение наилучшего типа брони на отечественных кораблях, пускай даже и дорогой ценой.
Что же до качества гарвеированной брони отечественного производства для «Осляби» и «Пересвета», то она для меня остается загадкой.
Вероятнее всего, нашим удалось «подсмотреть» и воспроизвести именно раннюю технологию брони Гарвея, у которой нижняя граница «К» составляла что-то около 1 700, а верхняя едва ли превосходила 1 950.
В пользу этой версии говорит тот факт, что и С. О. Макаров, и Н. Л. Кладо, занимаясь вопросами брони, не могли не знать о том, что броня Гарвея может быть намного более прочной – в конце концов, улучшенный «гарвей» производства завода Карнеги поставлялся для крейсера «Россия» и, вероятно, для казематов «Пересвета» (хотя есть мнение, что последний получил казематы из крупповской брони).
Однако же и тот и другой в своих работах указывали данные по «раннему» Гарвею – не потому ли, что для российской промышленности именно «К» в пределах 1 700 был установлен в качестве минимальных значений стойкости?
Опять же, складывается достаточно логичная картина происходящего: в мире создается гарвеированная броня, мы с изрядной задержкой осваиваем ее производство, и тут вдруг появляется тот же «гарвей», но уже куда более прочный, а еще и Крупп… При таких исходных становится более чем понятно стремление Морского министерства, уже не считаясь с затратами, освоить наиболее стойкий тип брони.
Окончательный ответ о крепости брони «Пересвета» и «Осляби» могли бы дать приемные испытания брони стрельбой, которыми я, увы, не располагаю.
Продолжение следует…
Информация