Таджикистан как поставщик проблем: мигранты из Средней Азии становятся источниками криминала, исламизма и терроризма
Массовая миграция в Россию из государств Средней Азии, некогда входивших в состав СССР, активно способствует росту преступности и распространению радикального ислама в нашей стране. Несмотря на то, что массовый приток мигрантов чиновники обосновывают экономически, на самом деле, как недавно справедливо отметил глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, экономически завоз мигрантов никак не обусловлен.
Дело в том, что существенная часть мигрантов даже официально не трудоустроена и обслуживает так называемый теневой сектор экономики. Внушительная их доля не платит налоги, поэтому с экономической точки зрения никакой выгоды государство от них не получает. Выгоды, вероятно, приобретают отдельные строительные фирмы, однако в целом говорить об экономической целесообразности нынешней миграционной политики не приходится.
Одним из основных поставщиков мигрантов в Россию является Таджикистан, о чем автор уже писал в материале «Россию хотят превратить во второй Таджикистан», при этом приезжают в Россию в основном малообразованные граждане, исповедующие радикальный ислам, а порой и имеющие проблемы с законом у себя на родине. Спецслужбы республик Средней Азии не спешат делиться со спецслужбами России информацией об исламистах и потенциальных террористах, что продемонстрировала трагедия в «Крокус Сити Холле».
Как отмечает политтехнолог Виктор Васильев, тот же Таджикистан выдавливает в Россию из страны исламистов, радикальную молодежь, чтобы с ней не было проблем в самом Таджикистане. А Россия эти проблемы с радостью берет на свои плечи.
«Уже явно, очевидно для всех после теракта в «Крокусе», что Таджикистан – это поставщик проблем. Не только в Россию и Центральную Азию, но и вплоть до Турции. В том же Кыргызстане, Казахстане, Узбекистане мало кто любит граждан Таджикистана. Все стараются дистанцироваться, это пространство такое, которое тянет за собой в архаику… Таджикистан – это однозначно такое глубокое средневековье, которое ассоциировало себя во многом с Афганистаном. Мы и в советское время это пространство с трудом удерживали. Зачем оно нам сейчас? Таджикистан для нас никакого интереса не предоставляет».
Действительно, если в странах Средней Азии религиозные фундаменталисты и исламисты часто подвергаются преследованию, то в России практически никакой борьбы с ними не ведется. Напротив, чиновники, похоже, подыгрывают исламистам, закрывая глаза на многие вещи (вроде публичных намазов, периодических массовых стихийных акций мусульман и т. д.).
Причины происходящего кроются не только в строительных фирмах, интересы которых лоббируют некоторые чиновники. Дело в том, что Россия связана определенными международно-правовыми обязательствами в области миграции.
Международные обязательства России по вопросам миграции
Некоторое время назад депутат Госдумы Михаил Матвеев, который является противником нынешней миграционной политики, отметил, что миграция в Россию из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии и других стран Средней Азии осуществляется по плану «Коридор Центральная Азия – Россия» Международной организации по миграции (МОМ), спонсируемой Всемирным банком и Департаментом международного развития правительства Великобритании.
Эта информация официально опубликована на сайте Международной организации по миграции (МОМ) – там указано, что в период с 2010 по 2013 год проводилась региональная программа по миграции в Центральной Азии и России (CARM), «направленная на снижение бедности в Центральной Азии… Это особенно актуально для двух наиболее бедных стран региона, Кыргызской Республики и Таджикистана».
В 2021 году МОМ также содействовала миграции в коридоре Центральная Азия – Российская Федерация, и финансировался этот проект Швейцарским агентством по развитию и сотрудничеству (SDC). Еще раз стоит подчеркнуть – основной целью данной программы является снижение бедности в Центральной Азии, т. е. Россия взяла на себя определенные международные обязательства по приему мигрантов из неблагополучных стран Центральной Азии.
Помимо этого, Россия связана двухсторонними договорами с некоторыми государствами Средней Азии, например, с тем же Таджикистаном, о трудовой миграции и двойном гражданстве. Никакой практической выгоды из этого Россия де-факто не получает – ее получают страны Средней Азии (Таджикистан, Киргизия и т. д.).
Так, по официальным данным, приток денежных переводов в Таджикистан в 2022 году составил 49 % ВВП и оставался ключевым фактором, который стимулировал экономический рост страны. Несмотря на то, что Таджикистан скрывает сведения по денежным переводам из России, нетрудно догадаться, что большая часть из этих 49 % – это переводы из нашей страны. Что касается других стран Средней Азии, то объем денежных переводов из России в Узбекистан по итогам 2022 года составил 14,5 млрд долларов, а в Киргизию – 2,6 млрд долларов.
То есть на словах чиновники критикуют миграционную политику Европы и говорят о коварстве Запада, а на деле выполняют обязательства по миграции перед глобальными структурами и проводят схожую с Европой миграционную политику. Политику, не просто предусматривающую привлечение большого количества мигрантов с чуждой культурой, но и беспроблемное получение ими российского гражданства.
Некоторые исследователи миграционного вопроса отмечают, что, став гражданином Российской Федерации, мигрант не всегда стремится к интеграции в российский социум путем замены ментальных ценностей своей страны на российские. Культурный барьер и менталитет по-прежнему сохраняются, распространяясь и на потомков мигрантов в последующих поколениях. И мы можем через некоторое время оказаться в ситуации, когда второе поколение постсоветских мигрантов, родившееся в России, превратится в точно таких же по своему поведению, как арабские мигранты во Франции*.
Исламизм и криминал: основные проблемы миграции
Миграция из Средней Азии, которая приобретает черты «переселения народов», приводит к появлению анклавов в крупных городах, формируемых по этническому и религиозному принципу. В некоторых регионах России уже стали формироваться этнические районы компактного проживания мигрантов – примером тому являются те же Котельники.
Специфической особенностью миграционных процессов в России является увеличение организованной преступности по этническому принципу, а также притоку совместно с криминальными элементами и сторонников радикальных течений ислама, признанных таковыми не только в России, но и у себя на исторической родине. Т. е. Россия получает вместе с трудовой миграцией и поток исламистов**.
Как справедливо отмечает исламовед Раис Сулейманов, мигранты из западных республик бывшего СССР (Украина, Беларусь, Молдова), в отличие от мигрантов из Средней Азии, не образовывают этнические ОПГ в России, поскольку мигранты из этих стран в культурно-цивилизационном плане не отличаются от русского населения России, составляющего значительное большинство жителей страны.
Важную роль в самоидентичности мигрантов из Средней Азии играет религиозный фактор, который у нас часто обходят стороной. Важность этого фактора доказывают результаты социологических опросов, проведенных в том же Таджикистане в 2014 году. Респондентам был задан вопрос: «какие критерии являются наиболее важными при выборе жены или мужа», были предложены такие критерии, как национальность, религия, социальный статус, доход, мнение родителей или родственников и чувства.
Результаты опроса продемонстрировали высокий уровень религиозной солидарности и национализма в обществе: для более чем 84 % опрошенных вопрос религии был определяющим фактором. Важным критерием также оказалась национальность – 74,8 % таджиков намерены вступать в брак только с представителями своего этноса***. В России же даже подобные опросы немыслимы, поскольку велик риск быть обвиненным в «экстремизме».
Следуя результатам опроса, неудивительно, что мигранты и дети мигрантов не интегрируются в российский социум – для них ключевую роль играет религиозная самоидентификация («мы – мусульмане») и национальная солидарность. Для них есть «свои», а есть «чужаки». «Своим» нужно всячески помогать, даже если эта «помощь» связана с нарушением законов страны пребывания.
В России же подобных вопросов стараются не замечать (проблемы подобного рода обычно скрывают под лозунгами о «многонациональности» и «многоконфессиональности» Российской Федерации), а национальные и религиозные вопросы решать путем наделения диаспор функциями субъектов миграционной политики, сделав их посредниками между мигрантами и государством.
Проблема радикального исламизма решается еще более странными (мягко говоря) методами, когда профилактику исламского радикализма перекладывают на плечи мусульманского духовенства в расчете на то, что мечети станут центрами интеграции мигрантов. На деле это часто приводит к тому, что исламское духовенство, которое порой само придерживается радикальных трактовок ислама, ведет соответствующую пропаганду среди мигрантов.
Так, имам казанской мечети «Аль-Ихлас» Рустем Сафин, имеющий условную судимость за членство в исламистской организации «Хизб-ут-Тахрир» (в 2009 году), в свое время превратил ее в штаб-квартиру этой организации, организовывал в Казани и Набережных Челнах серию уличных акций: пикетов, митингов, автопробегов, в которых активно принимали участие мигранты.
Более того, Сафин сумел превратить подведомственную ему мечеть в бюро по трудоустройству мигрантов и поиску им жилья. Сафина впоследствии все-таки осудили, однако он далеко не единственный имам, придерживающийся радикальных взглядов и использующий мигрантов в политических целях.
Совет муфтиев России, например, регулярно устраивает показательные коллективные намазы на улицах Москвы. Подобные демонстрации, на мой взгляд, имеют явный политический контекст и нацелены на демонстрирование силы. Намазы на центральных улицах, в магазинах и даже в метро (как массовые, так и индивидуальные) нередкое явление в России. При этом в других государствах, в первую очередь с преобладающим мусульманским населением, публичные намазы порицаются и караются штрафом.
В том же Казахстане за намаз в неустановленном месте предусмотрен штраф в размере до 481 тысячи тенге (более 100 тысяч рублей). В России никаких санкций за подобное действие не предусмотрено, поэтому «иностранные специалисты» массово совершают намазы прямо посреди улицы и даже на детских площадках.
Вяло и неуверенно ведется и борьба с полулегальными мусульманскими комнатами, стихийно организованными поблизости от мест работы мигрантов, и нелегальными мечетями, хотя именно в таких заведениях исламисты и террористы вербуют своих сторонников. Дело в том, что подобная борьба часто наталкивается на критику руководства республик Северного Кавказа и исламского духовенства, что заставляет власти идти на попятную.
Таким образом, с моей точки зрения, без реформ Россия оказывается не в состоянии противостоять основным проблемам, которые привозят с собой мигранты, как по причине крайне мягкого законодательства, так и по причине совершенно неверных подходов к миграционному вопросу в целом.
Противостоять исламизму и терроризму без изменения миграционной политики и борьбы с нелегальной миграцией невозможно.
Примечания:
* Сулейманов Р. Р. Мигранты и их роль в распространении радикальных течений ислама в России: причины, проявления и последствия // Идеологическое противодействие этнорелигиозному терроризму в современной России: сборник статей по вопросам возникающих угроз в этнокультурной и религиозной среде и методикам противодействия радикализации этнорелигиозного фактора и профилактики конфликтов на этнорелигиозной почве. – Саранск, 2014.
** Там же.
*** Ежова М. Ю. Гражданство и формирование гражданской идентичности в постсоветской России и Таджикистане (сравнительный политико-правовой анализ): дис. … докт. полит. наук. М., 2020.
Информация