Как Пакистан и Афганистан зачищают рудименты прошлых стратегий, и есть ли нам от этого польза
Следя за сложными и трагичными событиями последних дней, довольно трудно оторваться от внутренних новостей. Однако в одной стране прямо сейчас отмечают не просто очередную дату, а настоящую военную победу над США. В Афганистане празднуют третью годовщину эпического оставления их территории американскими оккупационными войсками.
Существует немало откровенно конспирологических теорий относительно американской версии романа С. Булгакова «Бег», но факт остаётся фактом – США из Афганистана ушли, и 15 августа 2021 г. Афганистан превратился в Исламский эмират Афганистан, перейдя под контроль движения «Талибан» (запрещено в РФ). Кстати, можно было бы и официально поздравить Кабул с этой датой, учитывая наши отношения с США.
Пока в Афганистане готовились к военному параду, приводя в надлежащий вид трофейную военную технику, оставленную США и альянсом, в соседнем Пакистане произошло довольно примечательное событие.
12 августа в пакистанском городе Равалпинди, где расположен Генеральный штаб армии Пакистана, был арестован генерал Фаиз Хамид, предыдущий глава Главного агентства межведомственной разведки Пакистана (ISI).
Этот арест является не только очередным актом внутриполитической борьбы в Пакистане, но может свидетельствовать об изменении стратегии Исламабада в отношении Афганистана. Почему это касается Центральной Азии и России, постараемся также описать в данном материале.
Негативный образ и реальность
Равалпинди — это бывшая столица Пакистана, а ныне главный «офис» пакистанской армии и, по сути, второй (кто-то считает, что первый) центр принятия решений в стране. Поскольку Ф. Хамид генерал, то судили его военно-полевым трибуналом общего назначения (FGCM), и о решении объявляло именно армейское Межведомственное управление по связям с общественностью (ISPR).
Ф. Хамиду и трём его «соратникам» – неназванным отставным офицерам было предъявлено, по сути дела, обвинение в вымогательстве. В первый год своего назначения на пост руководителя направления контрразведки в ISI (май 2017) Ф. Хамид якобы организовал прессинг одного из главных застройщиков пакистанской столицы — холдинга «Top City» и его владельца Моиза Хана, требуя долей, преференций и вообще разных благ.
Учитывая статус М. Хана, дело не ушло под ковёр, а вполне себе ходило по инстанциям вплоть до ноября 2023 г., но и Ф. Хамид с 2019 по 2021 г. занимал уже пост руководителя всего ISI.
Тем не менее, поскольку в этот процесс были замешаны (или были притянуты в него в политической борьбе) интересы структур, аффилированных с бывшим премьер-министром Имран Ханом, то рычаг получался довольно приличный у того, кто им мог бы воспользоваться. Вопрос стоял во времени и политическом раскладе.
Это время пришло в ноябре 2023 г. — делу был дан ход, и после череды слушаний и расследований (на стол были положены и другие схожие эпизоды его деятельности) Ф. Хамид и его отставные офицеры оказались не в самом лучшем положении.
Ф. Хамида на англоязычных ресурсах называют чуть ли не главным организатором захвата власти Талибаном в Афганистане. Дескать, с 2019 г. он курировал Талибан, и вообще — прилетел он туда почти сразу в сентябре сразу с целым планом по построению Исламского эмирата Афганистан и формированию правительства.
Якобы он лично продавил лидерство Х. Ахундзады как эмира нового талибского Афганистана. В общем, не разведчик, а минимум Лоуренс Афганский.
Отечественные ресурсы эту версию тоже не обходят стороной, и не беда, что прилетел он туда 4 сентября 2021 г., а уже 6 октября И. Хан его заменил на посту.
То, что англоязычные ресурсы не любят Ф. Хамида, видно невооружённым взглядом. Накручивать и закручивать смыслы на вымыслы там умеют, вопрос зачем и почему.
Понятно, что работу по Афганистану Ф. Хамид курировал, он просто обязан был этим заниматься как руководитель контрразведки и позже глава ISI.
Очевидно, что если бы Лоуренс Афганский стоял непосредственно за планами целого Талибана по эпичному изгнанию США из Афганистана, то до нынешнего суда шансов у него дожить в здравии было бы не очень много, как и у его непосредственного патрона И. Хана.
Но ведь и отрицать то, что он фигура для западной экспертизы не самая позитивная, нельзя. Чем же он не угодил тем, кто в англоязычных ресурсах делает из него целого тёмного сенатора Палпатина?
Не угодил он, собственно, тем же, чем и его патрон И. Хан. Концептуальным видением отношений с движением Талибан, причём не только Талибаном афганским, но и Талибаном пакистанским «Техрик-и-Талибан-Пакистан» или сокращенно ТТП (запрещено в РФ).
Три фактора в отношениях Пакистана, Талибана и США
Отношения с Пакистаном у США портились постепенно и стали сходить на нет с 2010 г. Дело тут было не только и не столько в сотрудничестве Исламабада и Пекина, сколько в том, что пакистанская армия не могла (США считают, что не хотела) контролировать свободное движение талибов через границу. Тут мы рассмотрим три основных фактора.
Обычно в этом случае все упоминают т. н. «зону племён», однако хитрость ситуации там в другом, а сама ситуация сложнее.
Куда как больший вес для Талибана в то время приобрёл пакистанский Белуджистан. Там талибы чувствовали себя не менее свободно, а может, и более. При этом пакистанские пограничники практически не ограничивали перемещение ни на севере, ни в центре, ни на белуджийском юге. Что должны были думать в США? Правильно, за всей этой «шенгенской зоной» стоит непосредственно Исламабад.
Но Исламабад тут сам в лице своей армии и того же аппарата ISI был своего рода заложником истории. Ещё во 1980-е с афганского юга происходили волны миграции, а после начала американских бомбардировок мигрировали в Пакистан уже целыми родами.
Население огромного Белуджистана составляет около 10 млн чел., при том что в целом в Пакистане проживает 240 млн чел. 30 % жителей Белуджистана — это пуштуны, и из них процентов двадцать это как раз мигранты из Афганистана, которые уходили через границы от бомбёжек свадеб с американских дронов. В Кветте (столица провинции) и городках поменьше были организованы лечебные центры, налажена реабилитация талибов.
Нюанс был в том, что пуштунско-талибский фактор для Исламабада уравновешивал старый белуджийский сепаратизм. Но кто разжигал этот самый белуджийский сепаратизм против соседнего Ирана или проектов Китая и Ирана, вроде порта Гвадар и китайских инженеров? США.
Они и сейчас не унимаются — в Гвадаре протесты, «долой китайских оккупантов» и т. п. А что было делать правительству хоть Н. Шарифа, хоть И. Хана, договориться с генералитетом и убрать китайцев? Так США ничего не строят в регионе, денег не дают, проекты не развивают.
Вторая часть проблемы связана с первой и заключается в том, что практически весь «низовой» товарооборот по т. н. «линии Дюранда» (афгано-пакистанская официальная граница) так или иначе контролировался Талибаном или пакистанским ISI совместно с Талибаном.
Да, география там такова, что крупные грузы можно провести только через несколько маршрутов, но крупное часто можно разбить на мелкие партии, и везти хоть и неудобно, но без формальностей.
Обычно в этом месте принято поминать «трафик оружия и наркотиков», но дело далеко не в этом — опиаты на ноги не наденешь, нужен товаропоток, который обеспечивает жизненные потребности.
Никто и никогда полностью «трафик» не перекроет, а вот грузы перекрыть можно, создав условия весьма некомфортные. Вот как раз товаропоток Пакистан перекрыть в Афганистан не мог. А значит, у талибов постоянно были не только патроны и медикаменты, но и телевизоры, телефоны, стройматериалы, удобрения, тапочки, запчасти к машинам и т. п.
И тут мы подходим к третьему фактору — движению «ТТП» или пакистанскому Талибану. Понятно, что для талибов афганских в Пакистане имелась база. Как же ей не быть, если даже идеологи-деобандисты Талибана вышли из пакистанских же медресе.
США немало поспособствовали созданию такого явления, как сеть «Аль Каида» (запрещено в РФ), которая в итоге протянулась через весь Ближний Восток и нашла себе в плане идеологии вполне позитивный приём в Афганистане и Пакистане. Почему нашла? Потому что США её во многом пестовали в 1980-е именно в Афганистане и Пакистане, потом идеи забрали на Ближний Восток.
Пока США через якобы «борьбу с терроризмом» подкладывали мины под ближневосточные режимы, талибы и «Аль Каида» успели в прямом (именно так) и переносном смысле пожениться. На деньги аравийских (и американских косвенно) спонсоров в Афганистан шло, к примеру, топливо, имея уже формально пакистанское происхождение, но без формальностей на границе. Да и не только топливо.
Чем больше происходила эта арабско-афганская смычка «города и деревни», тем радикальней часть Талибана, которая представляла Пакистан, относилась к самому пакистанскому правительству, как сотрудничавшему с США.
Именно на ISI, который в 1980-е управлял моджахедами в Афганистане, теперь указывали пальцем, когда американский снаряд с дрона влетал в дом в Белуджистане, куда приехали переговорить командиры талибов. Кто сдал? Сдали «предатели» в ISI. Коллаборационисты в Исламабаде. Вот такая историческая «инверсия».
Пакистан оказывался между двух огней. С одной стороны, США требуют перекрыть границы, с другой, талибы, пакистанские в том числе, а потом и прежде всего, обвиняют пакистанские власти и генералов в сотрудничестве с «дьяволом» – США.
Оптимальная стратегия и подходы И. Хана
Каждое правительство пыталось выработать какую-то оптимальную стратегию, чтобы пройти между Сциллой (США) и Харибдой (Талибаном). Но вопрос, какова была позиция генералитета. Генералитет склонялся к тому, что пакистанский филиал Талибана надо прижимать, потому что это не только напряжённость с США, но и просто уже откровенный экстремизм и террор, который влияет на политику.
И. Хан выбрал иной подход, пытаясь с Талибаном афганским и пакистанским договариваться. Собственно, и Ф. Хамид такую переговорную позицию пытался реализовать.
Проблема же была в том, что после взятия Талибаном под контроль всего Афганистана пакистанский генералитет эти переговоры решил свернуть, и И. Хан вынужден был Ф. Хамида заменить.
Вроде только три года прошло, но как-то уже дружно забыли, что после прихода талибов к власти все замерли в ожидании, что они дружно пойдут куда-нибудь — может в Узбекистан, может в Таджикистан, а может и в Пакистан.
Понять это можно, если учесть, что полноценная иерархия в Афганистане сформировалась только во второй половине прошлого года. А до этого выходцы из Кандагара и Гильменда как раз контролировали пути в Белуджистан, плюс переговоры в катарской Дохе, а т. н. «сеть Хаккани» — это выход на зону племён, «ТТП» и транзит на Пешавар. Каждый из них со своими амбициями, историей борьбы, связями, претензией на положение и доходы.
Только сейчас всё распределилось под лидерством Х. Ахундзады — должности, подчинённость, провинции и маршруты товародвижения.
И. Хан позже хотел договариваться по политической линии даже без помощников, ставил вопрос об официальном признании Талибана, политическом участии ТТП, компромиссах, однако это было слишком и для США, и для политического клана Шарифов вместе с армейским генералитетом. Это предполагало влияние радикальной ветки Талибана внутри Пакистана.
Тем не менее, даже задвинув И. Хана глубоко «в подземелье», какое-то время Ф. Хамида не трогали, хотя на само ТТП наступление начали — их зачищают уже больше года.
ТТП как отживший своё элемент прошлой политики
И вот теперь (следим, что называется, за руками), когда сеть афганских талибов превратилась постепенно в государственную иерархию с распределением должностей, провинций, подчинённостью и одновременно Пекин вкладывается в добычу и производство сырья, Иран намерен завершить с Пакистаном давний проект по газопроводу, идёт предметное обсуждение старого, но очень важного проекта Трансафганской железной дороги, прорабатывается трасса через Ваханский коридор и т. п. проекты, филиал Талибана в Пакистане становится обузой для всех.
ТТП в случае реализации проекта Трансафганской железной дороги будет фактически стоять на шлагбауме этого маршрута, юг — это газовый проект, однако ТТП и там активно. Но даже «сеть Хаккани» даром, что почти (а иногда и фактически) с представителями ТТП родственники, больше не нуждается в таком диком пограничье, эти доходы ведь будут упорядочены, а в дополнение идёт крупный довесок в виде ещё и проектов в Ваханском коридоре.
ТТП, будучи настоящим рудиментом экстремистских сетей образца 2000-х, по сути дела, своё отжил, платить ему больше не за что и незачем, время сборов в режиме дикой таможни и неофициальных маршрутов проходит даже в Афганистане.
Именно поэтому официальный Талибан старается дистанцироваться от ТТП, показывает, что ТТП сами по себе, и демонстрирует, что к их акциям против Исламабада и правительства Шарифов Кабул не имеет вообще никакого отношения.
Пакистанский генералитет в данном случае вместе с политическим кабинетом сразу решают две задачи — зачистить политических оппонентов в стане И. Хана, которые имеют приличный протестный потенциал, и одновременно убрать одного из главных переговорщиков с ТТП вместе с его сетью влияния.
Если официальный Кабул ограничит, насколько возможно, поддержку ТТП (полностью там это невозможно в принципе), то армейцы получают определённые козыри в борьбе с ТТП внутри Пакистана. У ТТП в таком случае серьёзно сократится финансовый ресурс, а сократится ресурс — начнут откалываться сторонники, за исключением самых идейных. Но таковых всегда немного.
Выводы
Шарифы выиграли выборы в этом году с трудом, зато переиграли партию И. Хана на поле политических торгов, и переиграли её с хорошим результатом. Теперь они, соблюдая дистанцию от Талибана, но ориентируясь на новые реалии, в которых работает Талибан, будет вычищать факторы дестабилизации — военный и политический актив, ещё связанный с И. Ханом, с линией на переговоры с ТТП, агентами влияния от ТТП и наоборот. Одновременно они лишат подпитки протесты, вроде тех, что раскачивают Гвадар, и, соответственно, пакистано-китайское сотрудничество.
На первый взгляд может показаться, что арест Ф. Хамида — это не очень хороший знак в плане того, что Пакистан взял курс на обострение с Афганистаном. Но это, если судить по англоязычным источникам.
В реальности уже ТТП не столь уж и нужен самому Талибану. Просто для таких комбинаций талибам и Исламабаду вовсе не обязательно на камеру крепко обнимать (вернее, приобнимать) друг друга и подписывать звучные декларации. Китай в Афганистане добыл нефти на 1 млрд долл. без громких заявлений.
Афганистан постепенно становится экономическим субъектом, который также постепенно встраивается в региональные проектные цепочки.
Завершение бурной деятельности ТТП, конечно, произойдёт не сразу и не по щелчку пальцев в Исламабаде. Но сегодня этот рудимент американской политики «контролируемого религиозного экстремизма» для региона становится совершенно лишним, и от него будут избавляться.
Кабул уже давно предлагает Москве включиться в проект по Трансафганской железной дороге. В прошлом году его подписали Афганистан, Пакистан и Узбекистан. В этом году Ш. Мирзиеев также обсуждал его на встрече в феврале.
Китайцы его под себя пока не забрали, поэтому построить такую трассу и электрифицировать её было бы неплохо и с коммерческой, и с политической точки зрения. Когда вопрос с ТТП Пакистан закроет (а это в итоге произойдёт), в регионе упорядочится логистика, и к этому готовится уже сейчас и Китай, и Иран, и Узбекистан.
Пока складывается ощущение, что в России есть какие-то сомнения в том, чтобы снять с движения Талибан маркер «запрещено в РФ». Часто выступает у нас и антиталибская оппозиция, представленная Фронтом национального сопротивления Афганистана – ФНСА (А. Масуд) и Фронтом свободы Афганистана – ФСА (Я. Зия). Понятно, что Талибан с их позиции подаётся как экзистенциальная угроза всему региону, схожая позиция у официального Душанбе.
Вопрос в другом, сколько можно будет заработать на проектах в Афганистане с талибами и сколько с данной антиталибской оппозицией? Что у них есть, чем располагают, какими активами готовы поделиться? Нам предлагают оппонировать талибам, но за чей счёт и ради каких доходов?
Похоже, что Иран, Пакистан и Китай с этими ответами определились. Мы, по традиции, ещё думаем.
Информация