Технодиктатура и технополия: что нам готовит будущее
Любая сущностно левая теория исходит из понимания исторического как бесконечного прогресса («от тьмы прошлого к свету будущего») и эволюции, как постепенного разворота к справедливости [2]. Этот взгляд на историю, по мнению автора, не соответствует реальности и является заблуждением.
В то же время правые рассматривают историю с точки зрения циклов, постулируя ее либо как движение по некоей спирали, все формы которой имеют циклы, начинающиеся с рождения и заканчивающиеся смертью, либо как постепенную деградацию политических и духовных форм.
Идеи циклического развития придерживались Джамбаттиста Вико, Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби и другие. Исторические «оптимисты» зачастую не были способны объяснить проблемы современного мира, а их утопичные теории рушились после столкновения с реальностью, в то время как правые «пессимисты» давали куда более точные прогнозы развития цивилизации.
Глобализация серьезным образом подорвала усилия национальных государств – в условиях однополярного мира, когда наднациональные структуры фактически диктуют свою волю государствам, существует несколько могущественных групп влияния, которые борются за «новый мировой порядок». Автор не будет рассматривать все эти силы в рамках данного материала (иначе он бы вышел слишком объемным), акцент будет сделан лишь на одной из возможных траекторий развития – глобалистском либеральном проекту «технодиктатуры».
В материале «На пути к технократическому тоталитаризму» автор сих строк уже в общих чертах обозначил направление, в котором движется современная цивилизация. Здесь этот вопрос будет рассмотрен более подробно и с несколько иных позиций.
Технократическая диктатура, капитализм и социализм
В свое время Аугусто Дель Ноче критиковал современное технократические общество, основанное на сциентизме. Под технологическим обществом Дель Ноче имел в виду не общество, характеризующееся научно-техническим прогрессом, а то, для которого характерен чисто инструментальный подход к рациональности. В технократическом обществе человек оказывается в моральном концентрационном лагере, если он не согласен с «наукой» и идеологическим трендом момента.
Транснациональные правящие элиты заинтересованы в том, чтобы заменить леволиберальную демократию технократией, эти процессы уже запущены. Технократия враждебна свободе человека: на вершине ее структуры власти стоят технократы, которые заинтересованы в тотальном контроле над индивидуумом. Именно они управляют ресурсами и распределяют их. Таким образом, технократия порождает новую форму тоталитаризма, чему способствуют научные достижения, которые теоретически могли бы быть использованы для освобождения человека.
Дэвид Хьюз в своей книге «Covid-19, психологические операции и война за технократию» считает, что технократия десятилетиями вынашивалась в Китае при поддержке Рокфеллеров, и теперь, когда ее эффективность доказана, цель состоит в том, чтобы внедрить ее и на Западе [3]. По мнению Хьюза, «транснациональный правящий класс начал войну против остального человечества в 2020 году», а пандемия коронавируса стала первым шагом «глобального переворота».
Книга Хьюза местами достаточно любопытна и заставляет задуматься, но в ней достаточно много сомнительной конспирологии, исторических неточностей, а его аргументация порой выглядит более чем спорной. Хьюз винит в происходящем олигархический капитализм, который находится в кризисе, и «нарушение классового компромисса». Однако было бы ошибкой считать, что технократический тоталитаризм является порождением капитализма, потому что он прекрасно себя чувствовал и в социалистических системах.
В левых теориях социальный универсум, как правило, предстает чем-то, что следует оптимально, эффективно, механически организовать. Качественные аспекты социального зачастую отвергаются; на первый план выходят аспекты количественные.
На протяжении десятилетий Советский Союз был воплощением исторической и культурной эклектики, а его противоречия успешно скрывались за счёт эффективной работы развитого государственного аппарата и принципа централизации власти. То, что было важно для одного человека, считалось важным для всех, а то, что было правилом для одного, являлось правилом для всех. Индивидуальные решения были заменены централизованным подходом, а национальность, история, традиции, образ мыслей и устремления рассматривались как незначительные детали в контексте огромной советской системы.
В. И. Ленин и коммунистические лидеры представляли устройство общества на манер устройства машины-механизма, вполне в духе механистического тоталитаризма. Так в программном произведении «Очередные задачи Советской власти» (март 1918 г.) Ленин прямо сравнивал народное хозяйство с часовым механизмом. Он писал:
«Ни железные дороги, ни транспорт, ни крупные машины и предприятия вообще не могут функционировать правильно, если нет единства воли, связывающего всю наличность трудящихся в один хозяйственный орган, работающий с правильностью часового механизма. Социализм порожден крупной машинной индустрией» [4].
В СССР сталинском фразеология руководителей всех уровней была насыщена механицизмами – словами и оборотами из языка механиков. Профсоюзы и комсомол рассматривались вполне официально как приводные ремни партии.
Эта фразеология проникла и в песни. В авиационном марше «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» были такие слова: «а вместо сердца – пламенный мотор» [5]. А в стихотворении А. Гастева «Растем из железа» лирический герой чувствует в жилах железную кровь, у него вырастают стальные плечи, и он сливается с железом постройки.
В «новом мире» Гастева рабочие вообще должны были стать безымянными единицами, «приняв обозначение отдельной пролетарской единицы как А, В, С, 325, 0,075 и так далее». «Машины из управляемых превратятся в управляющих», и рабочее движение приблизится к «движению вещей, в которых как будто уже нет человеческого лица, а есть ровные нормализованные шаги, есть лица без экспрессии, душа, лишенная лирики, эмоция, измеряемая не криком, не смехом, а манометром или таксометром». Эта ужасная утопия была сатирически изображена Евгением Замятиным в научно-фантастическом романе «Мы» [6].
Социалисты считают, что в современных капиталистических государствах люди стали рабами «отчужденных» сил: денег, рынка и материальных вещей, которые они сами произвели. Люди в этой системе являются винтиками огромного механизма, и их принуждают выполнять определенные операции в соответствии с принципом разделения труда. Это отчасти верно, однако и при социализме (опыт СССР этому наглядное подтверждение) люди являлись всего лишь винтиками в системе, которые призваны следовать цели государства.
В 1910-е годы мысль о том, что люди будут работать как детали точного механизма, была нереальной и утопичной, именно этим можно объяснить провал «военного коммунизма» (который предусматривал централизованный государственный контроль и отсутствие рынка). Механическое государство Ленина во многом походило на башню Татлина.
Таким образом, технократическая диктатура и механистическое мышление одинаково свойственны и капиталистическим, и социалистическим системам. Более того, современные глобалистические технократы почерпнули многие идеи из коммунизма Маркса. Они, как и марксисты, также материалисты, рационалисты, сторонники «научного подхода» и первенства экономики над политикой (Ленин писал – «политика не может не иметь первенства над экономикой»).
В их научно-технократическом обществе индивид, лишенный всех культурных и духовных ценностей, становится полностью зависимым от государства и общества. Он ограничен в своих базовых биологических потребностях, оторван от других людей и любых высших идеалов.
Технодиктатура как замена демократии
«В настоящее время человек решительно победил природу с помощью технологий, но победила технология, а не человек. Человек просто сменил одну форму подчинения на другую, и его новый хозяин стал еще более властным, чем прежний»,
– писал в свое время Арнольд Тойнби.
В какой-то степени это действительно так, поскольку технический прогресс, свидетелями которого мы являемся, меняет наше восприятие реальности на многих уровнях. Технократия становится альтернативой традиционной демократии, поскольку она, по мнению некоторых либеральных идеологов, способна лучше справляться с вызовами современности.
Почему? А потому что технократия, основанная на оптимизации процессов и данных, предлагает долгосрочные стратегии и мгновенное реагирование на социальные и экономические изменения. В ее основе лежит рациональный материализм, при этом полностью отсутствует моральная и идеологическая основа.
То есть власть в технократическом обществе, это не средство для достижения какой-то высокой цели – она и есть цель. Все по Дж. Оруэллу: «Власть – не средство; она – цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию. Цель репрессий – репрессии. Цель пытки – пытка. Цель власти – власть».
Как отмечает профессор Петр Левандовский, построение концепции будущего технократического правительства будет основываться на двух теоретических концепциях: технополии (предложенной Нилом Постманом) и технократии.
Технополия, по Нилу Постману – это состояние государства, в котором технология занимает настолько главенствующее место, что культура ищет любые решения в технологии и подчиняется ей. Постман называл технополию формой тоталитарной технократии, и, по его мнению, Соединенные Штаты являются примером технополии [1].
Постман крайне критически и пессимистично относился к технополии и выделял некоторые важные элементы, составляющие эту концепцию: бюрократию и техническое оснащение. Бюрократия, или «тирания администрации», при этом не основана на интеллектуальных или моральных теориях, но присвоила себе право решать моральные и этические дилеммы с сугубо механистическо-материалистических и научных позиций [1].
Технические средства используются бюрократами для контроля информации и, таким образом, они помогает контролировать целые общества, предоставляя соответствующим образом обработанную информацию. Это объясняется необходимостью действовать «точно и эффективно». [1].
Целесообразность технократии как политической системы объясняют необходимостью добиться «устойчивого экономического роста». Учитывая, что эта цель характерна для либерализма в целом, в этом демократия и технократия сходятся. Но для технократии не нужна демократия.
Как отмечает Левандовски, технократия может стать «естественным следствием демократического правления», поскольку демократия, с ее сугубо материалистическим, прагматическим и научным взглядом на мир, способствует росту технократии. В западных странах уже наблюдается истощение демократического потенциала, и есть определенные тенденции к установлению технократического правления.
Бюрократический контроль, являющийся составной частью технократического управления, по мнению Постмана, является, по сути, формой тирании. Постман рассматривает его как проявление тоталитаризма [1].
В условиях технополии никто не может быть авторитетом, потому что, будучи человеком, он оперирует наиболее подверженной ошибкам системой мышления, которая неоднозначна и предвзята. Поэтому полагаться следует не на человека, а на машину. Человеческий индивид и его когнитивный процесс ограничиваются технологиями, вытесняются бюрократическими процедурами или заменяются автоматическими техническими решениями.
В будущей технодиктатуре, таким образом, ключевую роль будет играть не человек, а машина, а ключевые решения будут выноситься бюрократами, которые будут основываться на сугубо механистических основаниях в духе: «компьютером математически доказано, что смерть двух миллионов человек от побочных эффектов препарата, может быть на 50 тысяч меньше чем от вируса, поэтому это необходимая жертва, которую нужно принести ради будущего человечества».
Видимая власть и реальная власть
Несмотря на то, что демократия в Европе и на Западе, как уже неоднократно говорилось, выродилась в леволиберальную диктатуру, формально демократия пока еще существует. Политики продолжают поддерживать видимость того, что политика – это столкновение лидеров и партий, выражающееся в периодических выборах, но при этом власть этих политиков на самом деле сильно ограничена. К тому же побеждают всегда только правильные кандидаты, от правильных партий.
Сокращение числа людей, желающих голосовать на выборах, свидетельствует о том, что многие избиратели понимают, что за демократическим фасадом того, что считается традиционной политикой, существует другая, реальная власть. Но настоящую власть, как и истинную реальность, обнаружить непросто. Люди живут в реальности, сформированной СМИ и средствами массовой коммуникации, их сознание подвержено манипуляциям, поэтому далеко не каждый задумывается над этим.
Люди загипнотизированы образами материального изобилия и технологического всемогущества. Больше нет особой необходимости в политике, политическом участии и активности. Материалистический рационализм сводит человеческую природу и человеческую жизнь к простым материальным интересам и желаниям, он стал инструментом удовлетворения аппетита. Он является интеллектуальной основой технократии, для которой характерен акцент на точности механики и математики.
Прямое применение научной рациональности при принятии политических решений подразумевает технократический тоталитаризм, а не демократию. Такой режим создал бы запрограммированное общество, в котором люди превратились бы в автоматы, обслуживающие систему.
Абстрагирующие, рационализирующие тенденции современности оторвали людей от их корней, изменили их природу. В результате люди становятся атомами без корней, эгоистичными и стремящимися к максимизации своих возможностей. Ими манипулируют более могущественные силы – государство, транснациональные корпорации, капитал.
Основным действующим лицом современного капитализма становятся транснациональные корпорации, глобальный капитал, который делает все, чтобы полностью уничтожить национальный капитал (и добился в этом больших успехов).
Транснациональные корпорации патронируют наднациональные процессы производства, монополизируют глобальные коммуникационные и транспортные системы, контролируя сырье, трудовые ресурсы, первичный и вторичный рынки. Некоторые из крупнейших компаний располагают морскими флотами, которые могут соперничать с флотилиями крупнейших стран (Exxon).
Транснациональные корпорации рассматривают мир как единый рынок, «большой торговый центр». Национальные интересы государств для них не имеют никакого значения. Корпорации и транснациональные структуры, ставят своей целью подчинение национальных элит и государств.
Заключение
Современный либеральный глобалистский проект может развиваться либо по пути леволиберальной диктатуры, либо по треку технократической диктатуры (технодиктатуры). Третий вариант – условно правоконсервативный проект – в рамках данного материала рассматриваться не будет (кратко о нем упоминалось в материале «Мир будет разделен на два лагеря»: какими могут быть контуры нового миропорядка в ближайшие годы»).
Между ними нет принципиального различия, поскольку они идут по схожей траектории, однако определенная разница все же есть – леволиберальная диктатура будет предусматривать ликвидацию среднего класса в его нынешнем виде и создание двуклассового общества – очень немногочисленных глобальных элит (высшего класса) и основной массы населения (низшего класса), то есть своеобразный уравнительный «коммунизм для бедных» (уравнение в бедности – это как раз то, к чему приводили коммунистические проекты).
Уровень жизни будет усредненным для всех, и этот порог, вероятно, будет несколько ниже, чем сейчас, но не настолько печальным, как показано в некоторых антиутопиях. Роль национальных государств будет, вероятно, сугубо статистической (то есть полностью они пока не вымрут, но никакой существенной роли в мировой политике играть не будут, ее будут определять другие игроки), а национальные элиты «срастутся» с глобальными элитами.
В технократической диктатуре наличие многочисленного «низшего класса» не требуется, поскольку повсеместная автоматизация и роботизация производства приведет к тому, что рабочий класс как таковой перестанет существовать. Людей сменят роботы – уже сейчас эксперты говорят, что роботизация и автоматизация приведут к исчезновению отдельных профессий. Напротив, в этом сценарии существование многочисленного «низшего класса» будет представлять проблему, и решать ее будут отнюдь не гуманными методами – войнами, эпидемиями и т. д.
Использованная литература:
[1]. Piotr Lewandowski. Technocratic totalitarianism as a response to the crisis of democracy. Studia Bezpieczeństwa Narodowego, 2023. s. 25–40.
[2]. Моисеев Д. С. Методологические проблемы определения политических сигнификаций в современном мире // Наука как общественное благо: сборник научных статей. Т. 2. [Электронный ресурс]. – Москва: Изд-во «Русское общество истории и философии науки», 2020. [3]. См. David A. Hughes. «Covid-19», Psychological Operations, and the War for Technocracy (Volume 1). Palgrave Macmillan, 2024.
[4]. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Издание 5. Том 36. – Издательство политической литературы, Москва, 1969.
[5]. Подробнее об этом см.: Балашов Л. Е. Ошибки и перекосы категориального мышления. – М.: Academia, 2002.
[6]. Цитата по: Приcтланд Д. П. Красный флаг: история коммунизма; [пер. с англ.] / Дэвид Пристланд. – М.: Эксмо, 2011.
Информация