По переулкам столицы. Огородами к Святому Харитонию
В сей утомительной прогулке
Проходит час-другой, и вот
У Харитонья в переулке
Возок пред домом у ворот
Остановился. К старой тётке,
Четвёртый год больной в чахотке,
Они приехали...
Проходит час-другой, и вот
У Харитонья в переулке
Возок пред домом у ворот
Остановился. К старой тётке,
Четвёртый год больной в чахотке,
Они приехали...
Начнём строками из «Евгения Онегина», поскольку, хотя в Москве немало пушкинских мест, но раннее детство поэта — до лицея — связано прежде всего с Басманным районом, где Александр Сергеевич и родился. Но Басманные улицы, и Новая, и Старая, многие годы — Карла Маркса, это уже за Садовым кольцом, а наша прогулка на нём должна закончиться.
Дойти до так милого Пушкину Юсуповского садика с сохранившимися палатами сама столичная реальность предлагает от Тургеневской площади, получившей своё имя ещё в 1885 году. Здесь сразу три станции метро и ходят старые трамвайные маршруты, хотя легендарной «Аннушки», увы, давно уже нет.
С перекрёстка двух бульваров с Мясницкой улицей ещё до пушкинских времён начинались огороды, в том числе и царские, которые и дали современное имя переулку Огородная слобода. До революции он был Чудовским, в советское время носил имя не самого известного революционера Александра Стопани.
Судьбе этого человека не позавидуешь – красный прокурор, он успел попасть под репрессии, был расстрелян и реабилитирован ещё до эпохи большого террора. Дом пионеров имени Крупской уже в наше время стал Гордомом или даже Дворцом творчества детей и молодёжи на Стопани.
Под Дом пионеров в 1936 году отдали бывший особняк чаеторговцев Высоцких, успевший послужить работникам связи — телеграфистам и старым большевикам. В обновлённом оформлении дворца приняли участие ведущие архитекторы и художники сталинской эпохи — Власов и Алабян, Бруни и Фоворский. Литературную секцию в Гордоме пионеров вели Самуил Маршак, Лев Кассиль и Аркадий Гайдар, репетитором отметился и Борис Пастернак.
В здании напротив, ныне достроенном и перестроенном до неузнаваемости, давал по три спектакля в день Театр юных москвичей, а выпускниками кружков и секций Гордома пионеров кто только не числится – начиная со Станислава Ростоцкого и Александра Митты и кончая уже нашими современниками Натальей Гундаревой, Игорем Квашой и Сергеем Никоненко.
Весьма к месту, как мне кажется, в бывшем парке соседней усадьбы Беренса, где в голодные 20-е годы посадили сотрудников Наркомпрода, а теперь размещается посольство Швейцарии, по-прежнему остаётся памятник гимназисту Ульянову. В лихие 90-е на него покушались борцы с коммунистическими символами, но голову Ильич едва не потерял уже позже – по естественной причине.
Лет пятнадцать назад ураган снёс огромный тополь рядом с памятником, и удар пришёлся по скульптуре, которая раскололась натрое. Но вождя сумели собрать, хотя не идеально, и к следующему лету вернули на место. Теперь последствия стихии замечают уже немногие – кажется, что у юного Володи Ульянова на шее чуть ли не пионерский галстук.
Огородная слобода уходит дальше к Малому Харитоньевскому переулку, открывая вид на бывшее Филаретовское епархиальное училище, место которого сейчас занял Главный штаб ВМФ России. По левую руку остаются классический особняк, записанный за Нарышкиными и фон Мекк, и корпуса столичного департамента культуры – когда-то Политехническое училище и флигель старой усадьбы.
А также одно из немногих хорошо сохранившихся в Москве деревянных зданий. Это так называемая Чернорабочая больница, выстроенная по проекту Александра Мейнгарда, который спроектировал, среди прочего, одиночку во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы. Больничный дом уцелел наверняка только благодаря тому, что в нём десятилетиями находилось то ли номерное СУ, то ли СМУ.
Малый Харитоньевский переулок уходит от Мясницкой улицы к Большому и был когда-то улицей Грибоедова, известной всей Москве по Дворцу бракосочетаний, где расписывались все советские знаменитости, например, Владимир Высоцкий с Мариной Влади. Владельцем же не самого роскошного дворца раньше был некий А. В. Рерих, не родня, а однофамилец знаменитых художников.
Дальше над Малым переулком воцарился безликий, почти типовой монстр Верховного суда, обвешанный кондиционерами, с памятником Чаплыгину в крохотном примыкающем скверике. Академик, механик и математик, ученик Жуковского Сергей Чаплыгин имел и царские ордена, и звание Героя соцтруда за рекорды скорости довоенных советских самолётов.
Имя Чаплыгина присвоено улице в Москве, которая соединяет Большой Харитоньевский переулок с Покровкой и хорошо известна как место, где Олег Табаков открыл когда-то свою «Табакерку». А как раз на перекрёстке Большого и Малого переулков стоял храм имени исповедника Харитония.
Храм дал имена переулкам, но его, из-за ветхости и потому, что не был востребован прихожанами, снесли ещё в 1935 году. Вместо храма возвели школу, которая тоже почему-то обветшала, и сейчас на её месте строят для РАНХиГС хоть что-то капитальное, но не слишком внятное. С именами знаменитых философов на белых простенках, но, согласитесь, без признаков высокой архитектуры.
Нельзя не отметить, что Большой Харитоньевский начинается от Чистопрудного бульвара поздней сталинкой в восемь этажей снаружи и девять внутри двора. Дальше по ходу, там, где кончается парк уже упомянутого «Дворца на Стопани», сейчас ремонтируются медицинские корпуса поликлиники.
Она известна половине московских студентов с 50-х по 90-е, так как к ней были приписаны и МИСИ, и МИИГАиК, и МВТУ, и родной для автора МИХМ. Расшифровками названий вузов читатели могут без труда заняться в сети.
По ходу Большого Харитоньевского переулка нельзя не заглянуть в некоторые дворики – типично московские, кое-где превращённые в зоны досуга и арт-пространства, а где-то прозябающие под напором автовладельцев.
Оставив позади вполне симпатичные доходные дома, пройдя несколько перекрёстков, в том числе и тот, где отменно отреставрировано здание детского приюта, увидим справа здание бывшего Юсуповского театра, впоследствии Работного дома, подобия ещё незабытых «шарашек», где многие тоже трудились по принуждению.
Театр-Работный дом потрудился и в советское время, теперь его тоже скрупулёзно отреставрировали, и здание досталось Институту правоведения при правительстве РФ, ну и на том спасибо.
Окна бывшего театра смотрят на Юсуповский садик, не слишком затеняющий уникальные белокаменные палаты Алексея Волкова и, собственно, усадьбу Юсуповых. По нынешним меркам она приведена в завидный порядок, частью открыта для посещений, хотя привлекательным музеем, на уровне питерских или Кусково, считать её пока рано.
Кто-то не перестаёт утверждать, что для Юсуповых за Огородной слободой всё строили Барма и Постник Яковлев – те самые, что потом возвели храм Покрова «на рву» или Василия Блаженного. В путеводителях было принято отмечать, что Юсуповская усадьба – самое старое из московских зданий, связанных с именем Пушкина.
Время детства Пушкина, начало XIX века, оказалось и временем расцвета этих мест. Здесь обосновались представители самых знатных родов — Бестужевы-Рюмины, Шуваловы, Измайловы. И несмотря на то, что сады выгорели во время пожара в 1812 году, жизнь тут не затихла.
В Большом Харитоньевском переулке квартировали Адам Мицкевич и Иван Дмитриев, литератор и сенатор, тут же, сменяя дома, жила и семья Сергея Львовича Пушкина – отца поэта. Из пушкинских строк, открывших этот очерк, нетрудно понять, что автор «Евгения Онегина» «поселил» на углу Малого и Большого Харитоньевского переулков тётку Татьяны Дмитриевны Лариной.
Информация