Коллективизация: какой был план?
Рабочие заталкивают на платформу прицепной комбайн для одного из крупных колхозов, 1931 год. По логике «голодоморщиков», наверное, для того, чтобы было удобнее отбирать хлеб у крестьян?
История коллективизации — это своего рода книга, из которой вырвали немало страниц. Отсюда и складывается странное ощущение нелогичности, непонятности государственных планов по переустройству сельского хозяйства. Точно как от книги, в которой отсутствует несколько страниц и текст начинается на середине предложения.
Из истории коллективизации пропало немало важных сторон. Для этого были свои веские политические причины, но потом историки вовсе не горели желанием, да и теперь не горят эти утраченные страницы истории коллективизации восстанавливать.
В числе утраченного — тот замысел, который был положен в основание политики сплошной коллективизации.
Как выдирают страницы из истории
Некоторые историки, занимающиеся этим периодом, вообще не считают нужным этой темой заниматься. В их числе мой оппонент — Кондрашин Виктор Викторович. Его регалии, для экономии места не все: доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, руководитель Центра экономической истории того же института, член Ученого совета того же института и так далее. Кому интересно, можете посмотреть на сайте ИРИ РАН, там впечатляющий список.
Так вот, в своей монографии «Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни», изданной в 2007 году, которая до сих пор является одним из важнейших его трудов, он вообще начинает своё повествование с начала сплошной коллективизации в начале 1930 года. Глава вторая, где он переходит к анализу событий, первый параграф — голод в истории дореволюционной России, и сразу параграф второй: «Коллективизация. Раскулачивание. Хлебозаготовки», который начинается буквально со слов:
«Сплошная коллективизация крестьянских хозяйств начала осуществляться в основных зерновых районах СССР в начале 1930 г.» (с. 66).
При этом Кондрашин в первой главе, посвящённой историографии вопроса, говоря о себе в третьем лице, подчёркивает:
«На региональных материалах он подтвердил основные концептуальные идеи проектов «Трагедия советской деревни». В частности, он считает, что данный голод был организованным голодом, то есть результатом сталинской политики насильственной коллективизации и неразрывно связанных с ней принудительных хлебозаготовок» (с. 29).
Скажете, я докапываюсь? Нет. Если Кондрашин бросает такое обвинение в адрес Советской власти в целом и лично Сталина в частности, то он должен обоснованность своего обвинения доказать. Он должен был показать, что организация голода действительно входила в сталинские планы, и что эти самые сталинские планы неизбежно вели к голоду. Но Кондрашин этого не сделал. Он фактически не уделил никакого внимания возникновению, развитию и содержанию планов по поводу переустройства сельского хозяйства самого Сталина и его помощников.
Кондрашин писал в паблике Вконтакте, уклонившись от прямой полемики, что моя книга ненаучная, что моя источниковая база скудная, что я игнорирую работы «коллег» и так далее. А на мой взгляд, Кондрашин сознательно отверг самые принципы научности в анализе причин голода 1932-1933 годов. Потому что для получения надёжных выводов надо стремиться к как можно более полному анализу факторов и обстоятельств, влиявших на исторические события. Надеюсь, что д.и.н., профессор и прочая, и прочая, не будет спорить с тем, что сталинские планы по коллективизации не только входили в список факторов, повлиявших на коллективизацию, но и были одним из главных факторов? Если с этим он спорить не будет, то и приходится признать, что он свою работу построил на сознательно ущербном базисе, исключив сталинские планы коллективизации из рассмотрения.
Образно выражаясь, Кондрашин выдрал из истории коллективизации несколько страниц. И не только он один так делал.
Чтобы всё это не выглядело сведением личных счётов, подчеркну, что вопрос коллективизации — это очень важная часть нашей истории, поскольку страна превратилась из сельской в городскую, этот процесс затронул всех и каждого, и от понимания этой части нашей истории очень многое зависит. От этого вообще зависит дальнейшая историческая судьба России. К тому же определённое отношение к государственной власти, формируемое различными историческими сюжетами, также имеет большое значение, причём непосредственно сейчас, и особенно в сложившейся обстановке.
Или проще. Была одна бывшая советская республика, в которой всерьёз поверили в миф о голодоморе и сделали из этого соответствующие политические выводы и действия. Мы теперь с ней воюем.
Абрис плана
Так каков был сталинский план? Здесь я сделаю краткий, концентрированный конспект того, что мне удалось выяснить и изложить в своей книге «Сталинская индустриализация. Борьба за хлеб» (2019).
Логическую структуру этого плана можно представить так.
Первое. С опорой на крестьянство, особенно на мелкое и бедняцкое, зерновой проблемы не решить. По банальной причине — бедняцкая часть деревни сама нуждается в снабжении хлебом, чтобы не протянуть ноги. Богатая, или кулацкая, часть деревни неприемлема, поскольку выдвигает требования, несовместимые с политикой Советской власти.
Второе. Много зерна и в короткие сроки могут дать только крупные механизированные хозяйства американского типа.
Третье. Крупные хозяйства можно создать в основном двумя путями. Во-первых, целиком государственными усилиями — это будут совхозы. Во-вторых, сложить из крестьянских дворов, объединённых в очень крупные колхозы, в которых крестьяне станут по существу сельскохозяйственными рабочими. Совхозы и крупные колхозы должны в некотором обозримом будущем объединиться в единую структуру.
Практические мероприятия из этого состояли в следующем.
Первое. Полное экономическое разрушение крестьянских дворов и пролетаризация крестьян. Если работать будет техника, трактора и комбайны, то необязательно, чтобы у подсобных рабочих было своё хозяйство. Собственно, это и есть коллективизация в том смысле, как это понималось в 1930-1931 годах.
Второе. Масштабный передел земли, с выделением крупных земельных участков для совхозов и крупных колхозов, с учётом перспективы их слияния.
Третье. Полная или преобладающая замена лошадей на тракторы, что даст резкий прирост производительности (уже трактор СТЗ свободно мог выпахать в 10-12 раз больше, чем лошадь) и отрежет возможность возврата к единоличным хозяйствам.
Четвёртое. Устранение из хлебооборота торговых операций и создание мощной, государственной хлебозаготовительной организации, получающей зерно из колхозов и совхозов прямо из-под молотилки.
Насколько я могу судить, какого-либо документа, в котором была бы описана эта политика радикальной трансформации сельского хозяйства, либо не сохранилось, либо он даже не составлялся. Имеющиеся в наличии документы говорят о всяких частностях, доктринальных положений там почти нет. Потому, чтобы разобраться, что предусматривалось на деле, я прибег к методу, который Кондрашин почему-то стал резко критиковать. Я, возможно, более тщательно просмотрел публикации точно этого времени и из них собрал сведения о заявлениях по поводу аграрной политики и предпринимаемых в то время действиях. Опубликованное — это наиболее важное и общеобязательное, то, что должны были знать все или, по крайней мере, многие. В условиях изначальной неопределённости по поводу характера процесса преобразований целесообразно идти от общего к деталям. Иначе можно запутаться.
По речам, а особенно по действиям, можно сложить план, какой он был, даже если не осталось ни одного документа, где бы он был зафиксирован.
Первоначальные шаги
Сначала в 1926 году был создан «Хлебоцентр» — главный заготовительный орган, работавший на основе хозрасчёта. Прежние структуры закупали крестьянский хлеб на наличный расчёт, а «Хлебоцентр» объединил заготовки с кредитом, то есть кредит и проценты, взятый в кредитной кооперации, можно было погасить зерном. Следом была введена контрактация — проще говоря, скупка урожая на корню, по договору, тоже с кредитованием крестьян. Уже в конце 1927 года наличный расчёт уступил в хлебозаготовках место кредитованию и контрактации.
Уже в этот момент государство сделало попытку диктовать крестьянам заготовительные цены, сильно их понизив.
В 1928 году в систему контрактации были введены требования посева с соблюдением правил агроминимума для высокой урожайности. Также крестьян с договорами контрактации стали объединять в колхозы, в которых ликвидировали единоличные «полоски» и засевали общий участок сортовым зерном. Эту промежуточную форму я назвал «контрактационным колхозом».
Однако была проблема — нехватка лошадей в этих «контрактационных колхозах». К тому моменту уже были известны тракторные колонны, а в 1927 году появилась первая машинно-тракторная станция при совхозе им. Шевченко в Одесском округе на Украине. На основе этого опыта «Хлебоцентр» стал создавать свои тракторные колонны с дополнительными условиями: крестьяне объединялись в колхоз и заключали договор контрактации на весь срок севооборота, а не на год, как раньше; местное подразделение «Хлебоцентра» составляло организационно-производственный план; колхозы уплачивали за работу тракторов зерном, а также сдавали с обобществленной площади все излишки за вычетом продовольствия, фуража и семян по государственной цене. Сдавали — то есть продавали, с уплатой денег.
Вот это был первый прототип сталинского колхоза на основе машинно-тракторной контрактации.
Мне до сих пор не ясно, почему сотни, если не тысячи исследователей коллективизации, за десятилетия исследования темы не озадачились типологией колхозов. Колхозы были очень и очень разные по устройству и принципам работы. Разобраться в этом означало бы более чем наполовину расплести вопрос коллективизации. Но этого сделано не было.
Крестьяне чаще всего создавали колхоз как паевое общество, в котором доходы делились по паям. В таком колхозе крестьянин сохранял свой двор и свою самостоятельность. Полностью разорившиеся крестьяне, сельский пролетариат в собственном смысле слова, иногда создавал коммуны с полным обобществлением хозяйства и быта. Если своего двора уже не было, то и сохранять было нечего. В коммуны люди нередко приходили почти голыми, так что общий быт: спальня, столовая и тулуп на троих были необходимостью. И не надо глумиться, в деревне зажиточный середняк мог стать наигоршим и почти голым бедняком за час. Да, в результате пожара.
Контрактационный колхоз был совсем другим. Он ликвидировал хозяйственную самостоятельность крестьянина, даже при сохранении у него своего двора. Что сеять, как и где — решало местное представительство «Хлебоцентра», а работы делала его тракторная колонна. На долю бывших крестьян приходились только подсобные работы при машинах.
Крестьяне больше не нужны
Вот теперь мы переходим к коренной сути сталинского замысла. Тракторы, комбайны и машины может дать и даст государство. Они будут делать подавляющую часть полевых работ, под централизованным агрономическим и организационным управлением. Крестьяне здесь, как таковые, с двором, лошадью, коровой, наделом, более не нужны, поскольку для подсобных работ достаточно сельского пролетариата, своих средств производства не имеющего.
Вот распределение ролей в новой хозяйственной структуре. За рулем — квалифицированный тракторист, а на прицепной машине — колхозник, вчерашний крестьянин
Сталин внимательно следил за ходом создания и конкретным опытом новых хозяйственных форм. Осенью 1929 года стало ясно, что новые формы работоспособны и эффективны. Это «Хлебоцентр», это контрактационные колхозы при тракторных колоннах или машинно-тракторных станциях, а также новые, крупные и высокомеханизированные совхозы, такие как первенец этого типа — совхоз «Гигант», осенью 1929 года сдавший первый урожай.
В зерносовхозе «Гигант» любили эффекты. 1 мая 1930 года
В это время достраивались новые тракторные заводы, в первую очередь Сталинградский тракторный завод, который летом 1930 года должен был начать поточное производство тракторов.
Трактор на сборочном конвейере Сталинградского тракторного завода
И вот Сталин решился начать масштабное наступление с целью полного переустройства всего сельского хозяйства, в первую очередь зернового.
Коллективизация или совхозизация?
Компоненты сплошной коллективизации состояли в следующем:
Первое. Контрактация осталась только для колхозов, причём вводилась многолетняя контрактация, а для единоличников была введена норма сдачи, значительно повышенная против среднего уровня заготовки прошлых лет.
Второе. Создание местными органами «Хлебоцентра» крупных колхозов, которые были ближе к совхозам по своему устройству. Например, в Самарском округе в 1929 году были созданы колхозы «Гигант» № 1 и № 2 с общей запашкой в 2000 гектаров, для которых был разработан 12-польный севооборот. Уже летом 1929 года было 24 района сплошной коллективизации на основе крупных колхозов, ещё до принятия решения о начале этой самой сплошной коллективизации.
Третье. Для обработки полей в колхозах, особенно крупных, обобществлялся инвентарь и лошади, причём в ряде крупных колхозов часть скота и инвентаря продавали для приобретения тракторов.
Четвёртое. В 1929 году началась подготовка руководящих кадров для колхозов и было обучено 6,1 тысяч руководителей и 4,6 тысяч счетоводов. План подготовки к весне 1930 года: 60 тысяч руководителей колхозов, 55 тысяч трактористов и 250 тысяч других работников.
Таким образом, план сталинской сплошной коллективизации образца 1930 года состоял в том, чтобы развернуть 100 тысяч колхозов, прямо военно-мобилизационными методами, подобно воинским частям и соединениям: сначала назначение председателя колхоза и его штаба в лице счетовода и заместителя по тракторам, потом наполнение колхоза людьми и материальными средствами. Целью этой программы было создание структуры, очень похожей на крупный зерносовхоз. В январе 1930 года председателем Колхозцентра РСФСР стал Тихон Юркин — бывший директор совхоза «Гигант», его создавший и собравший первый урожай. Это кадровое назначение очень говорящее.
К весне 1930 года, по планам декабря 1929 года, должно было быть коллективизировано 6,6 млн крестьянских хозяйств с доведением уровня коллективизации до 34 %, в том числе 3 млн в районах сплошной коллективизации с образованием 4 тысяч крупных колхозов. В крупных колхозах должно было быть 17 млн гектаров посевов или 70,8 % из 24 млн гектаров посевов, запланированных к коллективизации на весну 1930 года.
При выработке примерного устава сельхозартели в декабре 1929 года – январе 1930 года был выбран вариант наибольшего обобществления скота, инвентаря, вплоть до того, что колхознику не полагался собственный приусадебный участок.
Наконец, в начале 1930 года делались попытки создавать совхозно-колхозные объединения, как в Буругусланском округе, где зерносовхоз вместе с 14 крупными колхозами создавали общую МТС.
Как видим, ещё до того, как дело дошло до раскулачивания и прочих крайностей, была проделана большая работа в реализации планов, которые были определённо нацелены на почти полное преобразование сельского хозяйства в крупные, механизированные хозяйства совхозного типа. Внутри них у бывших крестьян не оставалось ни самостоятельности, ни двора, ни имущественных прав, ни даже особого влияния на управление производством.
Может быть, лучше этот план называть не коллективизацией, а совхозизацией?
План голода не предусматривал
Сказанное выше — это основное содержание вырванных страниц из истории коллективизации, которые мне удалось в общих чертах восстановить по возможности сплошным просмотром старых, позабытых публикаций того времени.
Нам постоянно суют под нос принудительные хлебозаготовки, называя мнение, что будто бы Сталин только и собирался отобрать у крестьян хлеб. Однако же нет, план был другой — создать государственного размаха систему крупных, механизированных хозяйств для массового, промышленного производства хлеба. Даже термин тогда был «пшеничные фабрики». Кондрашин, наверное, знает о нём, но не хочет вспоминать.
С точки зрения этого плана все крайности коллективизации становятся понятными и объяснимыми. При тракторах нужны сельхозрабочие, а не крестьяне. Потому коллективизация в отношении к крестьянам — это, по сути, раскрестьянивание, то есть лишение его двора, хозяйства, самостоятельности и превращение его в сельский пролетариат на «пшеничной фабрике». Всех крестьян, не только одних кулаков.
Трактор был главным аргументом колхозного строительства и в агитации за коллективизацию
Что касается принудительных хлебозаготовок, то так и работает совхоз — все излишки сдаёт государству. Соответственно, и крупный колхоз совхозного типа, не говоря уже о совхозно-колхозных объединениях, должны работать так же.
Ну а кто выступает против этих планов или недостаточно быстро и охотно идёт в новую хозяйственную систему — тот собирается морить трудящихся голодом, поскольку при крестьянской деревне хлебушка всегда не хватало и кто-то голодал. Какие могут быть сантименты в отношении к таким людям?
При всей своей решительности и брутальности, план этот вовсе не предусматривал никакого голода, ни как результата, ни как средства. Результат должен был быть в быстром достижении продовольственного изобилия. А что до средств, то вот ещё морока — крестьян принуждать голодом! Всю работу сделают трактора, а при них городские рабочие, в частности из тракторного отдела Краснопутиловского завода, и сознательная деревенская беднота, которой всё равно нечего терять, кроме последних портов.
Коллектив совхоза «Гигант» в период его создания, видимо, осенью 1928 года. Как видим, ни одного крестьянского лица, все рабочие
Кто против — того выгнать, выселить, сослать, чтоб не мешали. Земли в стране много, заведут хозяйство в другом месте.
Именно поэтому в документах по коллективизации нет никакого намёка на «организацию голода», как утверждает Кондрашин. Именно поэтому он, всё упирающий на архивные документы, не может привести ни одного архивного свидетельства, говорящего об этой самой «организации голода», хоть со стороны ЦК, хоть СНК. А раз так, то кем является человек, выдвигающий бездоказательное обвинение?.. Вот то-то и оно!
Информация