Мы не умеем быть господами в положении, даже когда мы его господа!
Курдянка из Пешмерга. Численность Пешмерга (государственная военная организация Региона Курдистан) на сегодня составляет более 120 000 человек, а в ближайшие годы ее планируется увеличить до 200 тыс. Это сила, и рано или поздно с ней придется иметь дело и договариваться. А кто у нас знает язык курдов?
Несите бремя белых, -
И лучших сыновей
На тяжкий труд пошлите
За тридевять морей;
На службу к покоренным
Угрюмым племенам,
На службу к полудетям,
А может быть - чертям!
Несите бремя белых, -
Сумейте все стерпеть,
Сумейте даже гордость
И стыд преодолеть;
Предайте твердость камня
Всем сказанным словам,
Отдайте им все то, что
Служило б с пользой вам.
Редьярд Киплинг, «Бремя белого человека» (1898).Перевод М.Фромана (1891-1940)
И лучших сыновей
На тяжкий труд пошлите
За тридевять морей;
На службу к покоренным
Угрюмым племенам,
На службу к полудетям,
А может быть - чертям!
Несите бремя белых, -
Сумейте все стерпеть,
Сумейте даже гордость
И стыд преодолеть;
Предайте твердость камня
Всем сказанным словам,
Отдайте им все то, что
Служило б с пользой вам.
Редьярд Киплинг, «Бремя белого человека» (1898).Перевод М.Фромана (1891-1940)
Проблемы сегодня, и проблемы из «вчера». Вряд ли стоит писать в начале статьи о том, что и так всем известно и широко обсуждается. Президент Асад покинул Сирию, оппозиция, записанная у нас в террористы, и нам, как и в случае с афганскими талибами, придется, видимо, искать с ними «общий язык». Читатели «ВО» в своих комментариях пишут о хронической неспособности нашей страны искать себе верных союзников и партнеров, о том, что мы и ставим не на тех, и помогаем не тем. Помогали же людоеду Бокассе, избравшему «некапиталистический путь развития», посылали ему ЗИЛы, а он потом на одном из них ездил по своим политическим противникам, разложенным на площади перед дворцом. И это лишь один из примеров нашей негодной внешней политики как во времена СССР, так, в сущности, и сегодня.
Но почему и отчего так? Понятно, что, провозгласив в свое время политику «пролетарского интернационализма», СССР, хочешь не хочешь, а должен был помогать тем странам, которые, даже не имея своего пролетариата, заявляли, что хотят строить у себя социализм. И… наше руководство на это покупалось, а всё потому, что сами-то наши руководители были либо от станка, либо от сохи, а позднее и комбайна, и обмануть их было нетрудно, тем более что они и сами были настроены на то, чтобы обманываться. А после разводить руками: вот, мол, какие гады эти империалисты и насколько же неблагодарными оказываются наши «друзья».
Причин тут, безусловно, множество и самых разных. Но в таком к нам потребительском отношении во многом виноваты мы сами, причем вина эта идет к нам из прошлого, от наследия которого (плохого, потому что есть и хорошее) мы до сих пор никак не избавимся.
Расскажу одну очень показательную историю из своего прошлого, и она, на мой взгляд, должна будет расставить все точки над «i».
А было так, что в 1985–86 гг. я обучался в аспирантуре Куйбышевского госуниверситета и писал диссертацию по партийному руководству вузовской наукой в годы 9-й, самой благополучной пятилетки в истории СССР. Кроме меня там были и другие аспиранты, и очники, и заочники, причем один из них имел научным руководителем моего шефа, профессора А. И. Медведева. Оказалось, что и темы у нас похожи, только у него пятилетка была 10-я. И понятно, что нам было никак нельзя защищаться в один день, потому что автоматически возникали вопросы о том, а была ли существенная разница в партийном руководстве этих двух пятилеток.
Но… Я-то был очник и учился три года, а он заочник, то есть учился четыре и должен был защищаться после меня, спустя год. Мы познакомились, подружились, причем оказалось, что «мой партнер» никто иной, как секретарь ОК ВЛКСМ, и в этом качестве не раз выезжал за границу с бригадами инженеров и рабочих Куйбышевской области в качестве… Ну, скажем так: «ответственного за морально-политическое благочестие советских рабочих и инженеров». Ну, чтобы не накуролесили они там, а то ведь всякое бывало…
Особенно интересной была его поездка в Йемен, где СССР в порядке экономической помощи строил какой-то объект. Поселили наших рабочих и инженеров в типичной «общаге», правда, с кондиционерами и пристроенными кухней и столовой. Возили на работу на автобусе. Воскресенья были днями отдыха. Понятно, что по-арабски никто из них не говорил, но был на всю команду один переводчик из МГИМО. Платили хорошо, валютой и чеками в «Березку», то есть условия работы, особенно для наших советских людей, были самые благоприятные.
На месте работы все наши парни тут же сделали себе шляпы из газет, клетчатые рубашки завязали узлом на животе, отпустили бороды и… перезнакомились со всеми рабочими-арабами. Уже через три дня они хлопали друг друга по спине, называли друг друга по имени, словом, «пролетарский интернационализм» на стройке расцвел пышным цветом. Вот только работали под нашим началом йеменцы откровенно плохо. Часто спорили с нашими инженерами, а спорить с арабом, да еще через переводчика, очень нелегкая задача. Днем в жару никто, понятно, не работал, но и рано утром по прохладе работать они не желали.
Совсем не так дело обстояло на соседнем участке, где стройку вели англичане. Вернее, один англичанин — инженер. Жил он в бунгало при стройке, также с кухней, и каждое утро мальчик-бой носил ему в бунгало горячую воду для бритья. На людях он никогда не ел, но зато, сидя на веранде, часто пил кофе и курил сигары. Будучи чисто выбрит, он надевал белый тропический костюм, пробковый шлем, брал в руки стек и выглядел в этом прикиде ну просто копией британского колонизатора с наших советских плакатов того времени.
Разговаривал он с рабочими… по-арабски, причем даже не с самими рабочими, этих он даже взглядом не удостаивал, а с бригадиром и десятниками. Утром давал им задание, а вечером шел проверять… И если что-то было сделано не так, как надо, требовал всё переделать. И… его рабочие переделывали, тогда как наших рабочих заставить что-то исправить было практически невозможно. Он никогда не смеялся при йеменцах, всегда, как это было написано у Киплинга, «был ровен и деловит». Но знал Коран, какие-то местные поговорки, и было видно, что местные рабочие его и уважают, и побаиваются… Мы их спрашивали: «Почему вы так к нему относитесь»? А они нам: «Он господин, с ним по-другому нельзя!»
«Прокалывались» там наши «специалисты» постоянно. То отправились купаться в теплом море в костюмах Адама — «пустыня ведь», а потом мучились солнечными ожогами на причинных местах — Солнце-то почти в зените. Потом нашли на берегу каких-то здоровенных черепах и начали на них кататься. И ладно бы только это: одну убили и привезли на кухню — мол, сварите нам из нее суп! А повар тут же сообщил в полицию. Оказывается, это какие-то редкие и охраняемые черепахи, за убийство которых тюрьма и 20000 долларов штрафа! Пришлось связываться с консульством и посольством, был скандал, который едва-едва замяли.
И вот как-то после этого подходит этот англичанин к моему «наставнику» и говорит (а тот, по счастью, хорошо знал английский), что все ваши проблемы на строительстве и «вообще» только от того, что вы неправильно обращаетесь с рабочими. Вы, говорит, с ними чуть ли не братаетесь, но при этом не знаете ни их языка, ни их культуры. Начальствуете над ними, но ходите в грязных рубашках, шляпах из газет и не бреетесь. За что же они будут вас уважать? За помощь? Нет, они считают, раз вы так делаете, значит, можете, а раз так, то… они в своем праве эту помощь принимать так, как они считают нужным. Вы, говорит, еще «наплачетесь с вашей дружбой народов» и «пролетарским интернационализмом». Что мог мой товарищ на это возразить? Ничего! Ну а мне вообще эти все его рассказы были в диковинку, поскольку я за границей тогда вообще не бывал, и слушал его, развесив уши.
А ведь и впрямь, с тех пор мало что изменилось. Сообщается, например, что наша разведка предупреждала сирийских военных о приготовлениях оппозиции, но… те не вняли. Пишут, что наш бизнес в Сирии «кидали», и не раз, и всё почему? Да потому, что мы никогда не вели себя как господа и представители действительно великой страны, по сравнению с которой все эти государства Востока — не более чем кляксы на карте мира. Вряд ли наши военные представители им говорили: «Вы от нас танки и снаряды получаете? Получаете! Мы ваших противников бомбим? Бомбим! А раз так… Извольте выполнять то, что мы вам говорим, а не то мы завтра же прекратим оказывать вам всякую военную помощь! Понятно?!»
Вот таких людей, которые говорят с ними на их языке, причем именно так, всякие иноплеменные «товарищи» и иже с ними, воюющие друг с другом «гособразования» стран Азии и Африки, и понимают, и уважают. Белый человек для них всегда был господином, и это въелось в их плоть и кровь. А вот если он будет вести себя с ними как с равными, они воспримут это как слабость и нисколько не оценят, наоборот — будут вас только презирать.
Мы же слишком долго были изолированы в СССР от остального мира и свои обычаи и привычки, сформировавшиеся в его специфических условиях, привыкли переносить и за его пределы. Так было до 91-го года. Но так, к сожалению, продолжается и сегодня, когда у нас другое общество, другая экономика, и лишь «пролетарский интернационализм», пусть даже он и не провозглашается, на самом деле из сознания очень многих никуда не ушел… Мы слишком хорошо относимся к иностранцам, причем как раз к тем, к которым и можно, и должно относиться… несколько иначе, не раскрывая объятий. Убедился в этом, кстати говоря, на своем личном опыте. Но об этом как-нибудь в другой раз…
Информация