«Годы золотые»: в своё время у каждого был свой СССР…
Вот он, этот дом в Пензе на пересечении улиц Московской и Кураева, где в 70-ые года ХХ века находился магазин «Снежок»
Нам электричество пахать и сеять станет,
Нас электричество продуктами завалит.
Нам электричество даст водки с колбасой,
Нажал на кнопочку, и ты уже косой!
Старая народная песенка 50-х, но пели её и в 60-ые, и даже в 70-ые…
Нас электричество продуктами завалит.
Нам электричество даст водки с колбасой,
Нажал на кнопочку, и ты уже косой!
Старая народная песенка 50-х, но пели её и в 60-ые, и даже в 70-ые…
Экспедиция в собственное прошлое. А было так, что, просматривая ранее вышедшие материалы «Военного обозрения», я натолкнулся на статью Немного о личном социализме Андрея Бирюкова. Вроде бы ничего особенного, всё традиционно, бесплатно и хорошо. Подумалось, что в разное время СССР тоже был разным: 50-е годы были не похожи на 60-е, 70-е разительно отличались от 80-х, ну и понятно, что каждый жил не только в своё «общественное время», но ещё и обретался в своём, собственно, частном. Делал свою «маленькую историю». Такие истории наша историческая наука долгое время недооценивала. Однако это как спил древесного ствола: один ничего не значит, но в общей массе, когда их много, это ценнейший исследовательский материал. Так и с воспоминаниями отдельных людей…
На страницах ВО я опубликовал уже немало материалов с воспоминаниями о детстве и юности. И вот прочитал я материал Бирюкова и подумал, а почему бы не продолжить эту тему и в преддверии Нового года не рассказать о своём СССР, причём в самое приятное лично для меня время. И совпало это «золотое время» с самой результативной, то есть 9-ой пятилеткой в СССР (1971-1975), и даже захватило пару лет от 10-ой…
В 1972 году я закончил школу и пошёл поступать в Пензенский педагогический институт на специальность «история и английский язык». Не было тогда на очном обучении чистой истории, а учить кроме английского ещё и немецкий я не пожелал, да и не хотелось мне идти в «иностранцы». Очень мне помогло обучение в спецшколе с английским языком. На экзамене только начал отвечать, как меня тут же прервали вопросом, какую школу заканчивал, и, узнав, что 6-ю, сказали, что я зря им только голову морочу, поставили «пять» и прогнали. В общем, набрал я тогда 22,5 баллов при проходном 20 и даже на «отработку» в августе не ходил, так что потом всё равно пришлось отрабатывать уже во время учёбы. В тот год первокурсников почему-то в колхоз не послали, так что учиться мы начали прямо с 1 сентября. Было две группы по 25 человек. Половина из села, остальные городские. Полным-полно девчонок, но и ребят было много.
В институт я ездил на автобусе, а вот обратно обычно шёл пешком, и старался то одну девчонку, то другую проводить до дома. Путь наш обычно лежал по улице Московской, где на одном из перекрёстков в пятиэтажном новом доме находился магазин «Снежок», где продавали конфеты, шоколад и кофе, а ещё в кафе мороженое в вазочках: с вареньем, изюмом и коньяком, причём первые два стоили что-то около 20 копеек, а вот с коньяком 68. Девчонки обычно стеснялись и выбирали изюм или варенье. Тогда они были такие…
Запах в этом магазине стоял восхитительный. И вообще всё там было восхитительным. Конфеты-ассорти в коробках с видами Пензы и Тархан, «мишки» всякие, трюфели в развес… Тортики и торты. Не было на них тогда пугающей ярко-синей или красной поливы, но вкус был восхитительный. Правда, за тортом «Птичье молоко» надо было ехать в Москву. В Пензе он не продавался. Когда я шёл один, то нередко мне очень хотелось сладкого. Брал я в развес 3-5 трюфелин и ел по дороге до дома. Или шоколадный батончик с начинкой… Конфеты я покупаю иногда и сейчас, но в основном только с начинкой из чернослива или кураги. Все остальные на мой вкус просто сладкая глина. Интересно, что вкусить настоящих «советских конфет» 70-ых довелось даже моей внучке 2002 года. В 2012 году повезли мы её в Москву на «Кремлёвскую ёлку». Получила она там подарок, а в нём конфеты и сладости как раз того, уже порядком забытого вкуса. На следующий год поехали опять, получили подарок, а в нём… обычный наш сегодняшний «ширпотреб». Увы, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, даже если это подарки на «Кремлёвской ёлке»!
Вскоре напротив «Снежка» открылся первый в Пензе винный бар. Очереди в него, особенно по вечерам, были ещё те, но так как шли мы домой мимо него после занятий в институте, то бывало так, что народа там не было. И тогда я приглашал понравившихся мне девчонок туда. Обычно они опять же отказывались, но одна согласилась, и она-то и стала моей женой. Коктейли там были очень вкусные, особенно «Дайкири», и я не удивляюсь, что его так любил Хемингуэй. За баром был магазин «Звёздочка», где кроме канцтоваров продавались сборные модели из полистирола. Регулярно заходил туда в надежде купить модели ГДР фирмы «Пластикарт», и иногда мне это удавалось. Наши были… плохие. Без декалей, либо они были ужасны. К тому же их надо было красить, а модельных красок, как сейчас, для этого не было. Аэрограф тоже было невозможно купить, а кисточкой нитрокраской красить полистироловые модели были всё равно, что мочиться против ветра.
Самое забавное, что моя будущая жена как раз в доме, где находился этот самый «Снежок», и жила (4-ый этаж, крайний слева балкон), так что мне самой судьбой было уготовано, во-первых, до этого дома её провожать, а во-вторых, кормить внизу мороженым!
Впрочем, деньги на все эти удовольствия у меня тогда были. Стипендия 40-50 рублей (при сдаче сессии на одни пятёрки, что не было редкостью), плюс 50 рублей мне присылали родители «на прокорм», жившие отдельно в Ростове-на-Дону. То есть не мне их присылали, а бабушке. Но на еду вполне хватало, и свой «сороковник» я тратил, как хотел.
Жить с выжившим из ума дедом и бабушкой, не вылезавшей из больниц, удовольствие было ещё то. В результате я как «мистер Икс» стал греться у чужого огня и завёл свой собственный – женился уже после второго курса. И сразу же после этого обратил внимание на ту сторону жизни, которая до этого проходила вокруг меня как-то сама собой. Я имею в виду покупку продуктов в магазине и на рынке, что до того меня мало касалось. Всё покупала бабушка, а я стоял рядом в качестве дешёвой рабсилы и думал, как бы всё это поскорее закончилось. Теперь же покупать еду я стал хоть (благо было лето) с молодой женой, так что ассортимент продуктов питания в тогдашних пензенских магазинах врезался мне в память словно «сулейманова печать».
Кстати, рядом с нашим старым деревянным домом было тогда всего три продуктовых магазина и один магазин «Хлеб». Сейчас в этом же нашем районе продовольственных магазинов 15! Хотя дома тоже стоят вокруг уже не деревянные на три окна, а 5-9-15 этажные здания, битком набитые людьми.
Ходили мы обычно покупать провизию в кооперативный магазин на улице Мирской (названной в честь губернатора Святополка-Мирского), и, кстати говоря, сохранилось это здание до сих пор. Правда, теперь в нём два этажа и располагается в нём магазин «Пятерочка». В том старом «Коопторге» летом 1973 года было несколько отделов. В овощном продавали картошку, морковь и свёклу. Причём картошку вперемешку с землёй, и кто её покупал там, я не знаю. Копчёные и полукопчёные колбасы бывали, но редко. Зато всего остального было просто вдоволь, причём отменного качества. Выделанные мясные продукты: буженина, карбонат, шейка, «ветчина со слёзкой» (кстати, сейчас точно такую же частники на нашем рынке продают, то есть что-то хорошее из еды понемногу стало в наш обиход возвращаться). «Колбаса по 2.80», армавирская, докторская, ливерная (которую чаще всего покупали пьяницы на закуску) – вот основной перечень. Сосисок не было даже из-под полы, но в центре города на Московской улице был фирменный магазин «Три поросёнка», где продавались очень хорошие и сочные сардельки.
Сметана была в баночках и в развес, так же как и молоко было бутылочное и разливное. Майонез был двух видов: «Провансаль» и «Весенний» (с укропом) – баночки с ним тянулись рядами! Сыр был «Российский», «Пошехонский», «Копчёный» (никогда мне не нравившийся), потом к ним добавился ещё и «Сулугини», и какие-то другие сорта, но их названия я уже не помню. Плавленые сырки – «Дружба» и «Городской» (стоили какие-то копейки, и потому был любимым сыром пьяниц на закусь). Потом ещё «Шоколадный», «Лето» (с укропом) и «Янтарь» в баночках. Тогда ещё я не знал, какую роль сыграет этот сыр в моей жизни, и никак не думал, что найдётся скульптор, который заявит, что сделает мою скульптуру с баночкой из-под сыра «Янтарь» в руке, а стоять она будет опять же на перевёрнутой банке. По счастью, эта идея оказалась дорогим удовольствием и в металле так и не воплотилась. Зато банка из-под «Янтаря» моими стараниями попала на обложку журнала «Юный техник» и действительно стала своего рода памятником той далёкой эпохе.
Водка в том магазине тоже была. По два рубля с чем-то и по три, тоже с чем-то. Но её мы не покупали, поэтому и не запомнилось. Зато покупали болгарский коньяк «Плиска» по цене шесть рублей и кубинский ром «Куба либре» тоже по 6-7 рублей, который тогда стоял чуть ли не в каждом магазине. «Улыбка», «Чёрный доктор», «Южная ночь» – названия этих вин были у всех на слуху, так же как и «Солнцедар» и «Портвейн 777», только вот в Пензе они, в отличие от двух последних «марок», не продавались. Их приходилось покупать на юге в той же Анапе и везти домой как некую диковинку. Сейчас в этом плане хорошего вина сколько угодно, причём именно «оттуда» – Германия, Чили, Италия, Южная Африка – на любой вкус и цену. Правда, исчез бальзам «Абу-Симбел», который в то время у нас продавался. В одном из магазинов Пензы, на окраине, продавался также виски «Клуб 99», так что попробовать его можно было даже тогда. А уж в Москве чего только не продавалось.
Впрочем, особо мы на спиртное не налегали. Вернее, незачем было нам его покупать. Потому что мой отчим ещё в 1970 году пообещал подарить мне на свадьбу большой немецкий кофр с бутылками, которые он привозил из Польши, куда его регулярно приглашали на 9 мая. Привёз он нам его на свадьбу, и чего там только не было: и коньяки «Наполеон», и «Мартель», и ром «Негро», и «Пуэрториканский ром» в 70 градусов, и много чего ещё уже чисто польского. А так как роспись у нас была в час, а ресторан в пять, то бабушка накрыла фуршет в саду, ну и все начали понемногу все эти напитки продавать. Специально маленькими рюмочками… Вот только много было этих напитков. В итоге хорошо, что до ресторана было далеко, пошли мы все туда пешком, и ветерком нас всех по дороге обдуло. Всё пиршество на 15 человек обошлось в 300 р. Причём это был в Пензе лучший и самый дорогой ресторан.
Не то что сейчас. Рассказывали мне, что на одной из свадеб только на шары, улетевшие в небо, нужно было отдать 15 000 р. А ещё там была ведущая с «поющим деревом»(!) и голубями в… штанишках, чтобы, пардон, они не гадили на пол. Полмиллиона как не бывало, причём родителям пришлось брать кредит!
Кстати, платье моей супруге – очень красивое, расшитое серебром, обошлось всего в 78 рублей. А мне костюм в 40. Труднее всего было с ботинками. В городских магазинах они были только местного производства и вида такого, что только покойников в них обряжать. Но все знали, как выйти из этого положения. Нужно было сесть на автобус и уехать в любую деревню Пензенской области, а там пойти в местный магазин, и вот там-то и можно было купить хорошую обувь. Мне так купили очень хорошие югославские башмаки за 40 рублей и две французские рубашки «Мистер Д» по цене… пять рублей рубашка! А мама и вовсе отхватила в этом сельском магазине английское платье, прямо из Англии, и потом ходила в нём на работу в институт читать лекции. Ну а зачем это было устроено тогда именно так, я в то время как-то не особенно задумывался, а просто воспринимал всё как должное.
Продолжение следует…
Информация