Горький как хина
Стартом «драки за Африку» (ну, или «гонки за Африку») стала Берлинская конференция 1884 года, которая «урегулировала» европейскую колонизацию и торговлю на континенте. Вам не кажется это странным? Ведь португальцы начали организовывать первые форты и колонии на африканском побережье ещё в XV веке! Европейские корабли уже столетиями бороздили океаны, освоили Северную и Южную Америку, Австралию, основали колонии в Индонезии и на Филиппинах... А Африка, которая от Европы лежит лишь за Средиземным морем, известным как собственный карман ещё с античности, оставалась практически неосвоенной!
Франсишку Баррету
Ответ на вопрос элементарен: малярия. В 1568 году португальский король Себастиан отправил вооружённую экспедицию Франсишку Баррету на покорение государства Мономотапа, что располагалось на территориях современных Зимбабве, Мозамбика, ЮАР, Лесото, Эсватини, Ботсваны, Намибии и Замбии (короля привлекали легендарные золотые копи Мономотапы). С сеньором Франсишку в путь отправилось больше 1000 человек — огромные для тех мест и того времени силы! Португальцы одержали несколько побед над численно превосходившими силами противника, после чего почти вся экспедиция вымерла от малярии. Нормального лечения от этой болезни не было: португальцы пытались лечить её, расстреливая из пушек местных жителей (они думали, что их травят...), но даже столь радикальное средство не помогало. До конца XIX века они контролировали только узкую полоску побережья своих африканских владений.
Французы, освоившие Канаду и ряд территорий в Южной Америке, в Африке длительное время ограничивались Алжиром, расположенным на побережье Средиземного моря и имевшим привычный для европейцев климат. Испанцы держали крепости в Марокко, но всё, что лежало южнее Сахары, оставалось недоступным, до самого юга Чёрного континента, имевшего, опять же, мягкий, в сравнении с центральной Африкой, климат. На юге закрепились сначала голландцы, потом англичане, но их владения также были узкой полоской вдоль океанского побережья. Можно долго рассуждать о причинах колониальной экспансии второй половины XIX века, но нельзя не заметить, что все они были актуальны и в XVII, и в XVIII веке. Но проникновения в глубину континента не было — малярия сделала Африку «могилой белого человека». А потом произошло открытие, полностью изменившее ситуацию...
«Святая кора» индейцев кечуа
Индейцы кечуа кору хинного дерева использовали для снятия дрожи в холодную погоду. После завоевания Южной Америки иезуиты отметили это свойство «святой коры» (а индейское «qina-qina» переводится именно как «святая кора»), описали её действие и в XVII веке привезли в Рим — население Вечного города массово страдало от малярии. Умный иезуит, брат Агостино Салумбрино из Лимы, рекомендовал кору для лечения болезни просто по аналогии: она унимает дрожь, при малярии людей бьёт озноб, а ну как поможет? И ведь прав оказался!
Пьер Жозеф Пеллетье и Жозеф Бениамин Кванту
В 1820 году французы Пьер Жозеф Пеллетье и Жозеф Бениамин Кванту выделили из коры действующее вещество — хинин (иногда встречаются сведения о выделении чистого хинина профессором Харьковского университета Гаусом в 1814 году). Полученное лекарство первыми опробовали англичане в Индии. Колониальным чиновникам и солдатам рекомендовали в качестве профилактики малярии ежедневно употреблять 500-1000 мг хинина. И сработало! Правда, для внедрения лекарства в жизнь пришлось пойти на хитрость...
Ударим джин-тоником по малярии!
Хинин горький. Очень горький! Пить его — то ещё удовольствие, и чтобы заставить солдат делать это, был придуман тоник: хинин добавляли в воду с сахаром. А чтобы «томми аткинсы» не отлынивали от профилактики малярии, в получившийся напиток выливали ежедневную порцию джина. В общем, коктейль «джин-тоник» имеет военно-колониальную родословную. Кстати, флюоресценцию коктейля под ультрафиолетовыми лампами ночных клубов вызывает именно хинин: его молекулы выделяют энергию в виде света, а не тепла. И да, сегодня содержание хинина в тонике в разы меньше, чем в «добрые старые времена»!
Хинин, если эта формула кому-то что-то говорит...
Скоро кора хинного дерева стала одним из основных продуктов перуанского экспорта. Её сушили, растирали в порошок, после чего смешивали с вином и пили. Вывоз семян растения из Перу и Боливии был строжайше запрещён: монополия давала 15% бюджета республик. Цена хины с 1846 по 1856 год выросла в 4 раза. В Португалии стала популярна «английская вода» — спиртовая настойка «святой коры». От малярии кора помогала, но через раз, как и любое растительное лекарственное средство: очень многое зависело от качества коры, того, как она хранилась, и прочих тонких моментов. Но главное — она была дорогой!
Чарльз Леджер. Вклад этого человека в «Драку за Африку» явно недооценен...
Проблему решил Чарльз Леджер — английский «коммерсант» (в кавычках, поскольку на языке Уголовного кодекса то, чем он занимался, называется «контрабанда»), у которого появилась идея развести в Австралии перуанских альпак. Проект не выгорел: у австралийских альпак шерсть стала значительно грубее, чем у их сородичей в Андах, но одновременно ушлый англичанин заполучил через своего слугу, индейца Мануэля (преданного ему до смерти: Леджер откачал индейца после того, как тот чуть не утонул в реке), 27 килограмм семян хинного дерева. Причём не просто хинного дерева, а хинного дерева породы «тата»: его кора содержит от 8% до 13% хинина, в то время как образцы, которые до того пытались раздобыть англичане, содержали не более 2%, что делало разведение не самым прибыльным делом.
Цветы хинного дерева
Леджеру повезло: Мануэль до встречи с ним был «каскарильеро» — сборщиком коры «тата», и рассказал своему патрону, что индейцы специально обрабатывают ядом все семена хинного дерева, которые собирают английские ботанические экспедиции — ходит поверье, что если вывезти «тата» в другие страны, то обиженные за варварское отношение к себе деревья полностью исчезнут из Боливии и Перу. Семена, которые получил англичанин, были не обработаны подобным образом... Заплатив за них Мануэлю 100 фунтов, 2 мула и 4 осла, одеяло и винтовку с патронами (счастья это индейцу не принесло: правда вышла наружу, и его упекли в тюрьму, где били в течение 20 дней, от чего тот и скончался), Леджер высушил семена на солнце, чтобы они выдержали путешествие по морю, и отправил посылкой в Лондон, своему брату Джорджу. 9 килограмм купил за 33 фунта голландский консул на Яве, ещё 9 килограмм — один индийский фермер, а оставшиеся 9 килограмм были отосланы в Австралию, откуда пришёл перевод на 100 фунтов и благодарность правительства.
Обработка саженцев дерева "тата" на Яве
О разведении хинного дерева в Австралии автору сведений найти не удалось. В Индии проект не взлетел из-за климата. А вот на Яве «тата» прижилась не хорошо, а очень хорошо! Первый урожай яванские «тата» дали в 1872 году, когда было собрано 260 килограммов коры. Вскоре голландцы собирали на острове 124 тонны коры хинного дерева в год, на чём ежегодно зарабатывали больше миллиона фунтов. Содержание хинина в коре с Явы было ещё выше, чем в коре деревьев «тата» из Латинской Америки, так что местные плантаторы просто вымели с рынка всех конкурентов, и вскоре на Яве производилось более 90 процентов «святой коры» в мире, а хинин стал доступен каждому.
Правда, самому Леджеру от этого пирога досталось... В 1881 году он напомнил голландцам о своём существовании, и ему отправили премию — 100 фунтов. Не зря голландцы всегда считались жуткими скупердяями! Умер контрабандист в нищете: после смерти его имущество оценили в 2 фунта. Могилу Леджера отыскали только в 1986 году, её привели в порядок и установили скромный белый камень с надписью «Чарльз Леджер (1818-1905). Он дал миру хинин».
Дэвид Ливингстон
Появление относительно эффективного (в Африке и сегодня достаточное количество народу гибнет от малярии) и дешёвого лекарства дало мощный импульс колониальным захватам европейских государств в Африке. Знаменитый путешественник Дэвид Ливингстон к хинину относился скептически:
«Сначала все считали, что если ежедневно принимать хинин, то это предохранит от приступа. В течение ряда месяцев наши люди, за исключением двух, принимали хинин каждое утро. Случалось, что лихорадка поражала поклонников хинина, в то время как не верующие в его профилактическую силу от неё ускользали. Принимали ли мы его каждый день или не принимали вовсе месяцами, не составляло никакой разницы: лихорадка была беспристрастна и нападала на нас в дни приёма хинина с такой же жестокостью и регулярностью, как и тогда, когда мы совершенно отказались от его употребления как профилактического средства. Наилучшее предупредительное средство против лихорадки — побольше интересной работы и достаточное количество здоровой пищи».
Плантации хинного дерева на Яве
Тем не менее тот факт, что Ливингстон, Стэнли и прочие европейские путешественники второй половины XIX века не вымирали от малярии на манер экспедиции Франсишку Баррету, а вполне успешно проходили тысячи километров в тех краях, что прежде называли «могилой белого человека», достаточно хорошо характеризует роль данного препарата в освоении Чёрного континента европейцами.
Английские солдаты принимают хинин под присмотром офицера
Наглядно демонстрируют роль хинина попытки обзавестись колониями королевства Бельгия. Первые шаги на колониальном поприще бельгийцы сделали при короле Леопольде I: они отправились строить колонию в Гватемале. И погибли от малярии и жёлтой лихорадки. Но с выделением хинина из коры хинного дерева его сыну, Леопольду II, удалось зацепиться за Конго. Территория владений короля (а Свободное государство Конго считалось его личным владением, а не национальным) в 77 раз превышала территорию самой Бельгии, и трагедия её населения (за 40 лет оно сократилось вдвое) — результат применения хинина.
Все иллюстрации взяты из открытых источников
Информация