Как и зачем Белоруссия и Пакистан решили дружить семейными домами
На днях СМИ облетела новость, что «Белоруссия готова принять на работу 120-150 тыс. пакистанских специалистов». Известие в России было воспринято (с учётом отечественной «специфики»), мягко говоря, неоднозначно: Белоруссии «вот это вот всё» зачем? Но ведь в данном случае перед нами только часть повестки.
Отношения между Минском и Исламабадом являются элементом намного более серьёзной внешнеполитической конструкции. Последние события, связанные с открытием США «китайского фронта», заставляют повнимательнее к этой конструкции присмотреться.
Минск и Исламабад — теперь и семейная дружба
Безусловно, что у Белоруссии есть целый спектр качественной продукции, которая может быть встроена в цепочки взаимной торговли с Пакистаном, и сельскохозяйственные товары тут как раз находятся на последних местах, а на местах первых — сотрудничество в сфере ВПК, машиностроение, электроника, оптика и т. д.
Однако в данном случае посмотрим на состав пакистанской делегации. Это не только премьер-министр Пакистана Шахбаз Шариф, но и его брат и предшественник, а сейчас глава основной парламентской партии («Пакистанская мусульманская лига») Наваз Шариф с сыном (А. Лукашенко тоже был с сыном), а также Марьям Шариф — дочь главы ПМЛ и губернатор основной пакистанской провинции Пенджаб.
Позвольте поблагодарить вас от всего сердца и от лица всей делегации, от народа Пакистана за ваше щедрое предложение и приглашение более сотни тысяч высококвалифицированных работников из Пакистана приехать в Беларусь работать. Поверьте, это предложение сделало мой день. Это настоящий подарок, который я везу с собой из Белоруссии, дорогой подарок от моего брата Александра Лукашенко.
Тут важно даже не то, сколько (20, 30, 50 тысяч) пакистанских специалистов в реальности приедет, хотя понятно, что приедут. На самом деле, собственно, против миграции белорусский президент никогда не выступал, просто обычно делал «небольшую» поправку, что за приезжую трудовую силу работодатель «отвечает головой», а дальше надо — нанимай.
Сильно рисковать головами, нанимая трудовые ресурсы из стран СНГ, белорусский работодатель не сказать что горит желанием. Так что сколько в реальности тот же работодатель захочет привлечь к процессу из Пакистана, это не самый простой вопрос. Это скорее дань политическому протоколу по теме, важной для Пакистана, но эти отношения распространяются намного шире и уходят намного глубже.
Визит пакистанцев ответный (А. Лукашенко прилетал в Пакистан в прошлом ноябре), но уже понятно, что это не просто неформальная встреча, а очень специфический формат с долгосрочным прицелом. Но на что нацелен этот прицел, да ещё и на дальней дистанции? Для этого придётся связать в один узел сразу несколько событий, которые происходят намного южнее.
Пакистан-Бангладеш и Афганистан-США
Контакты Афганистана в лице запрещённого в РФ движения «Талибан» с США прерывались на полгода и связаны были с, мягко говоря, «не очень удачным» выводом войск США из этой страны. Далее они возобновлялись по разным каналам, а по линии Катара шли уже постоянно. Центральный вопрос у талибов был один и тот же — заблокированные денежные средства, всё остальное шло «в пакете», но под вторыми номерами.
Одновременно можно было наблюдать вначале непривычную картину, где США практически перестали принимать участие в пакистанских делах, а позже это положение вообще станет нормой. Даже смещение с премьерского кресла Имран Хана, которое сразу увязали с требованиями Вашингтона, на самом деле было не требованиями, а больше жестом одобрения. Он американцам просто надоел со своим специфическим видением афганской политики.
Позже США, будучи при прошлой администрации прямо-таки борцами за «демократические ценности», протесты PTI — политической силы И. Хана, предпочитали не замечать. Однако одновременно они практически не реагировали и на пакистано-китайское сотрудничество, для которого семья Шарифов и генералитет сделали куда как больше, чем тот же И. Хан, хотя в СМИ любят говорить зачастую обратное. То есть пакистанское направление из сферы внимания Вашингтона выпало надолго.
Китай продолжал и продолжает строить в Пакистане, несмотря на все проблемы с белуджийскими экстремистами. Китай продолжал и продолжает вести немало проектов в Афганистане, несмотря на то что талибы пакистанские и собственно правительство Пакистана находятся практически в состоянии войны, а талибы афганские должны принимать сторону всё-таки больше пакистанских «родственников», чем Исламабада.
Вот с учётом этого специфического «винегрета» было любопытно наблюдать за появлением кадров с транспортными самолётами США на афганской авиабазе Баграм. Они туда прилетают не первый раз, однако ещё не разу не было открытой информации, что непосредственно в Афганистан на этом транспорте полетел не кто иной, как глава ЦРУ Д. Ли Рэтклифф. Однако главе ЦРУ меньше всего нужны кадры и материалы в СМИ, чтобы что-то обсудить с талибами. В данном же случае засветили не просто транспортник, а делегацию ЦРУ на нём. Разница весьма существенна. Значит, это надо было показать, и показать зачем-то и для кого-то.
Целевая аудитория этих визитов — Китай и Пакистан. США прорабатывают вопрос о том, чтобы не просто разблокировать талибам старые деньги, но дать им возможность самого серьёзного торга с Пекином в отношении ренты и инвестиций. До этого делегации талибов в Пекине в основном находились в не лучшем положении — Китай в Афганистане вёл себя скорее жёстко, чем по-дружески, больше в своём африканском стиле. Талибы, конечно, сами не мягкие, но здесь был не тот случай, чтобы проявлять свои «сильные стороны».
Сближение Пакистана со своей бывшей частью — Бангладеш (быв. Восточный Пакистан) — началось тоже не нынешней весной, а начиная с декабря прошлого года. В этом марте М. Юнус — банкир и премьер-министр Бангладеш по специальному предложению — посетил Пекин. С декабря по апрель контакты и встречи Дакки и Исламабада, как по политической, так и по военной линии, нарастают. Что характерно, запрос в декабре исходил именно от Бангладеш.
Аналитики Индии сейчас периодически выходят с материалами, где выражается недоумение и краткое резюме в стиле: «а как так вообще получилось». Понять это можно, ведь свергнутая премьер-министр Ш. Хасина была ориентирована на Пекин и совсем не в сторону Нью-Дели, но сменивший её М. Юнус — банкир международного уровня, опиравшийся на атлантические финансовые круги — был как раз реалистичным кандидатом для курса в треугольнике США-Бангладеш-Индия, заодно решался вопрос и с военно-морской базой Китая. С Пакистаном же отношения у Бангладеш и так традиционно были сложными.
Посмотрев на всё происходящее и поняв, что и от Индии предложений не поступает, и от США не поступает, сам М. Юнус и инициировал не просто возврат к старой дружбе с Пекином, но удивительный внешнеполитический треугольник Пакистан-Бангладеш-Китай. А ведь это очень серьёзное изменение региональной карты.
В Индии идёт дискуссия, как вообще можно было упустить нынешний Бангладеш, имея у себя Бенгалию и все возможности влияния на нынешний кабинет? Но, с другой-то стороны, М. Юнус — это тот самый «банковский глобалист», и на кого он всегда опирался, так это на «своих», а свои теперь в каком лагере — антитрамповском.
За старый евроатлантизм и прорабатывают сближение с Китаем против команды Д. Трампа. А Индия где — где-то посередине, в зоне неопределённости. Так что зря индусы удивляются, что Пекин сразу по прибытию М. Юнуса выдал ему кредитов на два с лишним миллиарда и перезапустил все проекты, в числе которых военная база.
В прошлом августе на ВО вышел материал: Переворот в Бангладеш. Займется ли кто-нибудь несчастным государством на берегу Бенгальского залива. Вот Китай с января этим государством решил заняться вновь, и без своей привычной долгой раскачки, что уж говорить про текущую ситуацию.
Для Индии это такой своего рода сигнал от условных (хотя вполне реальных) глобалистов — «переходи на правильную сторону, у нас есть печенье». Есть ли «печенье» у Д. Трампа для Индии — большой вопрос, не очень похоже, что он даже прорабатывался, зато новые тарифы индусам ввели.
Пока что США себя обозначили в Афганистане. Это логично с учётом вышесказанного, это даже очень серьёзная заявка, но всё это только ещё контуры и намерения. А ещё не рассматривается Мьянма с её китайскими базами, инфраструктурой и положением на побережье. И Н. Моди сейчас ещё надо будет довольно зорко смотреть за политической силой местных тамилов, которые очень вовремя решили обострить традиционный вопрос о языке.
Белоруссия в контексте событий
Теперь, с учётом изложенного, можно вернуться к вопросу встречи в Минске, по результатам которой А. Лукашенко становится частью этой региональной политической линии.
В Белоруссии много проектов с китайским участием, однако ни по инвестициям, ни по товарообороту Китай с Россией в Белоруссии не конкурирует. Тем не менее форматы СНГ-ЕАЭС А. Лукашенко считал и считает недостаточными в плане открытости для белорусского экспорта.
Впрочем, он это не скрывал и не скрывает, говорит на каждом саммите. Китайская инициатива «Сообщество единой судьбы» — концептуальный проект Пекина по «очеловечиванию» западного варианта глобализации — является для Минска тем рычагом, через который Белоруссия может получить экспортный, а возможно, и кредитный потенциал.
Однако Россия как раз от прямого участия в реализации этой концепции предпочла осенью 2023 г. на главном форуме «Один пояс, один путь» в Пекине мягко отказаться. А. Лукашенко на саммит тогда не поехал, и похоже, что это было сделано в рамках концепта Союзное государство. Однако Москва по итогу сделала следующее заключение:
Хотели бы пожелать успехов Китайской Народной Республике, Председателю КНР в осуществлении его планов.
В начале декабря того года А. Лукашенко уже отдельно едет в Пекин, где целенаправленно заключает пакет соглашений, прямо связанных как с темой «Пояс и Путь», так и темой «Сообщество единой судьбы» (Как связаны визит главы Белоруссии в Китай и наши идеи Большой Евразии). Это не пожелание успехов доброму соседу и партнёру, а присоединение к его идеям и проектам.
Заключение
Вопрос привлечения значительного количества пакистанской рабочей силы в Белоруссию, конечно, довольно привлекателен для обсуждения в медиа, хотя в реальности для Минска он совсем не нов, но всё же смотреть на ситуацию надо намного шире.
Россия пытается пройти по какому-то своему особому «срединному» пути, между двумя большими центрами силы. Один из них, евроатлантический, сейчас расколот, зато тенденция сближения Китая и ЕС против США просматривается вполне отчётливо.
Сам по себе такой путь «между» в данных условиях вполне можно рассматривать как возможный и даже уже желательный, однако кто тут становится осевым партнёром? Индия, которая сама сейчас думает о том, как бы между этими Сциллами и Харибдами пройти без критических проблем. Тут вообще самое логичное — работать по принципу: вы там все боритесь, а Индия, Россия и, кстати, Иран будут в таком аналоге «движении неприсоединения». Но это желаемое, вопрос о возможном.
Дело в том, что в команде Д. Трампа нет видных внешнеполитических проектировщиков, вроде С. Пауэр, К. Райс, даже так нелюбимого нашей экспертизой Дж. Салливана. Сам Д. Трамп тоже не Б. Обама в этом отношении. Вся эта плеяда добрых и милых людей, конечно, отпетые русофобы и враги России в принципе, но они концептуалисты, а потому понятны в плане внешней политики.
Д. Трамп и компания — это голая экономика с военным и военно-политическим давлением и без капли концепций. Это такая специфика, где результат определяется условным чемоданом наличных, а не каким-то единством, политической общей линией и т. п. Но ведь это именно так уже в мире не работает.
В плане Индии это вообще может сработать негативно, поскольку если брать пример с чемоданом наличных, то команде Д. Трампа ещё придётся Нью-Дели пояснить, где их взять и как обналичить, не говоря уже о том, сколько все на этом заработают. Ну договорится Н. Моди в Вашингтоне «о честном тарифе», но что дальше? В итоге Индия просто может пойти по пути Бангладеш, только не в сторону Востока, а уже прочно в сторону Запада, ЕС. России от этого выгоды не будет вообще, поскольку европейские круги сейчас требуют безусловной присяги, пример Турции тут более чем показателен.
В этой ситуации мы видим, что А. Лукашенко заранее страхует себя через китайский вектор, и нельзя сказать, что делает это недальновидно. Вопрос в том, что у нас самих таких страховочных сценариев совсем немного.
Информация