Переход власти: Встреча с новым руководителем Афганистана
Бабрак Кармаль в сопровождении советской охраны
Е. В. Чернышев: «28.12.79. пятница. Под утро меня разбудил негромкий разговор. Я открыл глаза и увидел двух советских офицеров, разговаривающих с Кукушкиным и Рябовым. Лица у них были багровыми, обветренными. Глаза покрасневшими. Голоса сильно охрипшими. В одном из них я узнал полковника Рогонцева Бориса Яковлевича, старшего офицера нашего программного отдела. Я его окликнул, и он очень обрадовался, увидев меня. Рассказал, что дивизия на подходе к Кабулу, а они с исполняющим обязанности её командира Мироновым В. И. выехали вперед, чтобы уточнить задачи дивизии.
Он молодой, неопытный, только прибыл из академии и сразу попал в пекло. Ему пришлось командовать дивизией, так как командир перед самым маршем заболел и лёг в госпиталь. Он также рассказал, что в начале марша при прохождении шестисотметрового туннеля произошла сильная его загазованность. Оказывается, работники вентиляционных устройств испугались и разбежались. Он дал команду глушить двигатели и бежать на выход. Сам также побежал.
Около десяти человек погибли, отравившись газами. (В этот же день в катастрофе транспортного самолёта погибли еще 44 человека, а вечером 27-го в боях — еще 30). Это были первые жертвы вторжения».
В какой-то момент в Генеральный штаб прибыла группа высокопоставленных советских и афганских военных, среди них, может быть, два-три человека в гражданской одежде. Они зашли в приёмную, где на полу лежали пленные, сказали несколько слов — из всего того, что говорилось, мы поняли только «Бабрак Кармаль». Переводчик нам сказал, что пленным сообщили о том, что Амин низложен, новым руководителем государства становится Бабрак Кармаль. Афганцы встретили новость радостными эмоциями. Но, скорее всего, они просто продемонстрировали эту радость, потому что ещё не знали наверняка, что с ними будет, и видели своих товарищей убитыми. А может, их на утро выведут и расстреляют? Они же не в курсе были, как с ними поступят. Поэтому действительно ли радовались приходу Кармаля или нет…
Как оказалось, Бабрак Кармаль находился в этой группе, прибывшей в Генеральный штаб. Хотя нам это имя ни о чём не говорило. На центральном входе штаба в тот момент стоял рядовой Сергей Сабуров из 8-й роты. Он рассказывал:
«Идёт группа военнослужащих, от них отделяется штатский и подходит ко мне. Пожал мне руку и шагает дальше вместе со всеми. Они в ту комнату направились, где были пленные, — то есть в приёмную Якуба. — А сзади всей этой группы идёт комбат Анатолий Николаевич Фроландин и так хитро улыбается. Подходит ко мне и тихо говорит: «Руку неделю не мой — сам генеральный с тобой поздоровался». Я в тот момент не понял, о ком комбат говорит, что за генеральный».
После того как поговорили с офицерами-генштабистами, группа эта развернулась и пошла на выход. Кармалю необходимо было ехать в радиоцентр для того, чтобы сделать какую-то запись или обращение к народу. Бабрак со своими сопровождающими прибыл на двух чёрных машинах «Волга». В охрану ему начальник штаба батальона Валерий Евгеньевич Евтухович дал двух наших сержантов — Андрея Пронькина, санинструктора батальона, и сержанта из 3-го взвода 7-й роты Олега Данильченко. Они должны были сопровождать Кармаля на радио. Андрей Пронькин мне говорил: «Евтухович сказал, что мы едем с ним, отвечаем за его безопасность, и предупредил меня, показывая на Кармаля: если с ним что-нибудь случится, то (жестом) вам тюрьма». Андрей спрашивает: «А кто это?» Евтухович отвечает: «Бабрак Кармаль». Андрею это имя тоже ни о чём не сказало. Но раз Евтухович говорит, что дело серьёзное, значит, так и есть.
Андрей Пронькин: «Приезжаем в радиоцентр. Я поднимаюсь вместе с Кармалем в радиорубку. Он зашёл в этот кабинет, я закрыл дверь и стою у двери с автоматом в руках в качестве охраны. И там такая неувязка получилась. Наши ребята развернулись и уехали. Возможно, им так и было приказано, но мне никто ничего не сказал. Я-то с ним остаюсь и не могу покинуть, поскольку охраняю его.
Закончилась эта запись (или выступление) Кармаля, он выходит. Поблагодарил меня, пожал руку. Меня там напоили чаем. Затем Кармаль приказывает своему водителю отвезти меня назад. И мы уже вдвоём с водителем едем, а он мне жестами и на ломаном языке — в основном он пытался говорить по-английски — объясняет, что ему необходимо переодеться: рубашка, мол, у меня уже потная и грязная, заедем ко мне домой, я переоденусь. Я согласился, но в то же время передёрнул затвор: куда мы сейчас приедем — не понятно. Один всё-таки.
Приезжаем действительно в его квартиру, жена накрывает на стол. Мы поужинали. Общались с помощью жестов и отдельных английских слов. Затем мы с ним опять садимся в «Волгу» и поехали. И по дороге опять неувязка: уже по всем улицам, на всех перекрёстках стоят патрули 103-й дивизии, десантники. Пароли тогда были цифровые. Допустим, если пароль «10», значит, когда тебе говорят «7», ты должен ответить «3». Или, если тебе говорят «12», ты говоришь «2». Но мне никто не говорил, когда мы уезжали, какой будет на ночь пароль! Один из патрулей нас тормозит, боец называет мне какую-то цифру, а я ему просто так, наобум, говорю «4». И совпало! Он рукой машет — проезжай. Подъехали к Генштабу, я вышел, попрощался с водителем, тот уехал».
Освободили пленных, наверное, на следующий день уже, точно не помню. Скорее всего, 28 декабря, во второй половине дня после визита Кармаля мы их развязали и отпустили — команда поступила. Собственно говоря, а что с ними было делать? Расстреливать, что ли, в самом деле? Сменился лидер страны, они будут продолжать службу, наверное. Во всяком случае, нас это уже не касалось.
Но что интересно, через пару дней, а может, даже на следующий день стала выходить газета «Правда саурской революции», орган ЦК НДПА — как наша «Правда». И кто-то из ребят взвода приносит мне эту газету и говорит: «Смотри-ка! Он же у нас здесь был в качестве пленного!» А на первой полосе огромная фотография: наши войска заходят на территорию Афганистана, а их встречают и простые обыватели с цветами, и официальные лица. И среди этих официальных лиц стоит офицер, который буквально вчера находился у нас в качестве пленного. То есть он уже работает с новым руководством страны. Собственно говоря, так оно, наверно, и должно было быть. Власть поменялась, но жизнь продолжается.
Информация