Начало минной войны в Афганистане
14 апреля 1980 года. 3-й парашютно-десантный батальон 350-го гвардейского парашютно-десантного полка находился в ущелье Чоукай афганской провинции Кунар.
Совсем недавно в батальон прилетал командующий ВДВ СССР генерал-полковник Дмитрий Семёнович Сухоруков. Он говорил о том, что мы делаем историю, являемся наследниками воинов-интернационалистов, воевавших в Испании в 30-е годы. Удивился, что в таком боевом батальоне как-то мало награждённых. Этот вопрос он адресовал командованию батальона.
И вот новая задача — выход на перевал для подрыва троп, по которым идут караваны с оружием из Пакистана.
Подготовка к этому заданию шла уже несколько дней. И всё происходило как-то слишком открыто.
Ночь с 13 на 14 апреля 1980 года. На дороге, по которой батальону предстояло выдвигаться, появились вооруженные люди. Бойцы правительственного (афганского) батальона, расположенного в форте по соседству с нами, некоторое время «поливали» их из ДШК. Затем всё стихло.
Наутро батальон вытянулся колонной для движения. Наш разведвзвод батальона (1-й взвод 7-й роты) находился на трёх БМД впереди. Замкомандира полка, майор Юрий Михайловский, ставит задачу Александру Куишу, нашему командиру взвода: «Во время движения будьте предельно внимательными. Есть предположение, что „духи“ ночью минировали дорогу».
В то время у нас ещё не было никакой техники для инженерной разведки, никаких минных тралов. Впереди для этих целей обычно ехали три наших БМД, осматривая дорогу. Это было абсолютно бестолковым занятием, на огромной скорости заметить установленную мину попросту невозможно.
Взводный говорит: «Кузнецов, пересаживай всех на 2-ю и 3-ю машины; на 571-й остаюсь только я с механиком-водителем (Володя Сычёв)». Я спрашиваю: «А вы-то как? Вероятность того, что дорога заминирована, очень большая».
Куиш отвечает: «Я на башне буду сидеть, Сычёв по-походному с открытым люком поедет. Если «налетим» на мину, быть может, взрывной волной выбросит». Он помолчал немного и добавил: «В крайнем случае, ногу оторвёт, но мы живыми останемся». И не поймёшь, это чёрный юмор или он серьёзно говорит.
Командир взвода приказывает механикам-водителям двигаться строго по колее за нашей головной 571-й БМД и ни в коем случае не выходить из неё. По команде это было передано всем механикам батальона.
Проехали мы, наверное, чуть больше километра. Батальон идёт за нами на несколько сот метров сзади. И вдруг по рации команда: «Стой!»
Стоим минут пять — десять. Смотрим, сзади поднимается густой чёрный дым. Никакой команды не поступает. Взводный говорит: «Пойду узнаю, что случилось». Через какое-то время быстрым шагом возвращается назад. За ним с миноискателем и щупом идут сапёры.
Подойдя к нам, он произнёс: «Конец 74-й машине!» По-русски, конечно, слово «конец» сказал. Оказалось, что молодой механик 574-й БМД рядовой Симбирский на повороте съехал в сторону. Взрыв был страшной силы. Сдетонировали боекомплект и взрывчатка, которые находились в машине. Башню сорвало и отбросило метров на 60 в сторону. Парни, которые находились в десантном отделении, сгорели. Опознавать всех приходилось по каким-то отличительным признакам.
Вспоминает Андрей Пронькин, санинструктор батальона: «Я ехал в седьмой машине вместе с Володей Вяткиным (доктор батальона). После взрыва 574-ю машину подбросило вверх на метр, затем она упала на землю. И через мгновение — новый взрыв, ещё более сильный. Сдетонировал боекомплект со взрывчаткой. Башня улетела далеко в сторону. Повсюду — фрагменты тел, руки, ноги. Слева от горы раздались автоматные очереди. „Духи“ наблюдали за нами, ударили им в ответ. Туда ушла группа, стали собирать тела, точнее, то, что осталось от них. Относительно целым был только наводчик-оператор Сергей Щулькин: его выбросило из башни, люк был открыт. Всех укладывали на плащ-палатки. Стоял сильный запах горелого мяса».
Александр Мартынов, комсорг батальона, позже и. о. замполита 7-й парашютно-десантной роты: «Володя Мартьянов предложил мне поехать с ним на 574-й машине. Я последнее время чувствовал себя не очень хорошо и пошёл к доктору батальона Володе Вяткину. Объяснил ему, что со мной происходит. Он дал какие-то таблетки. Пока мы с ним разговаривали, колонна тронулась. Я прыгнул в другую БМД, подумав: „Где-нибудь тормознём, пересяду на 574-ю“… Взрыв был страшной силы. Башня валялась в стороне без орудия. Я потом считал шагами. До неё было 70 шагов. Повсюду — обгоревшие части тел».
Рассказывает Юрий Лагунин, сержант 8-й парашютно-десантной роты: «Я помню этот случай. В это время я лежал в дивизионном госпитале с ранением (Юра получил ранение 27.03.1980. В том бою погибли два сержанта, и несколько десантников батальона были ранены. Прим. автора). Кто-то сказал, что к палатке, где паяют гробы, привезли трупы ребят из 3-го батальона. Я пошёл туда. Зрелище было, конечно, ужасным. В кузове „Урала“ лежали останки ребят из 7-й роты. Там я и узнал о случившемся».
В те дни у нас в батальоне находился корреспондент нашей дивизионной газеты старший лейтенант Александр Колотило, сейчас полковник в отставке, живет в городе Видное. Вот что он вспоминает о том дне: «В 1989-м я получил письмо из Батайска Ростовской области и долго смотрел на обратный адрес — оно было написано Адой Александровной Щулькиной. И тут меня пронзила боль: «14 апреля 1980-го… Ущелье… Дорога на Асмар и Асадабад… Ефрейтор Сергей Щулькин… Экипаж БМД… Старший лейтенант Володя Мартьянов… Ребята»…
Тяжело было читать это письмо, но ещё горше было отвечать на него. Мать погибшего десантника спрашивала о последних минутах жизни своего сына. Обратиться ко мне ей посоветовал мой лучший друг полковник Олег Бастанов, бывший героический замполит 3-го парашютно-десантного батальона «полтинника».
«Я прилетел в батальон 10 апреля 1980 года, – рассказал я в письме матери погибшего Сергея Щулькина. – Десантники располагались тогда за Джелалабадом, километрах в семидесяти. Они прочёсывали ущелья, подрывали перевалы и горные тропы на границе с Пакистаном. Воевали по-настоящему, только об этом никто ничего не писал – всё тогда ещё скрывали. Капитан Олег Бастанов и старший лейтенант Леонид Верединский рассказывали мне о боевых действиях, в которых в то время уже отличился и Ваш сын. И я фамилии всех ребят записал в блокнот, чтобы в доступной по тем временам форме подготовить материал об их мужестве для газеты. Вот скудные строчки о Вашем сыне:
«Ефрейтор Щулькин Сергей, комсомольский активист, наводчик-оператор, отличник. Когда слетела гусеница боевой машины, проявил инициативу, по пояс в холодной воде в ущелье помогал под огнём душманов механику-водителю рядовому Валерию Симбирскому…» Увы, Симбирский тоже погиб вместе с Вашим Сережей в одной машине в один и тот же день, час и миг… Их погибло семь человек в одной машине. Повторяю, эти ребята уже значились в моем блокноте как лучший экипаж. И когда они погибли, пришлось вычеркивать фамилии: тогда о погибших ничего нельзя было писать. Но я подготовил о каждом по маленькой заметке под рубрикой «Из истории части» – чтобы обмануть цензуру, дескать, это могло произойти и в годы Великой Отечественной… Они все погибли мгновенно. Все до единого. Сначала взорвалась мина, потом сдетонировал боекомплект. А в каждой машине были ещё ящики со взрывчаткой… Мина, снаряды, взрывчатка – всё вместе… Но мы их опознали. Погибли самые лучшие, как почти всегда и бывает на войне»…
Дальше батальон так и не двинулся. Нашему взводу приказали проехать километра три вперёд и осмотреть дорогу. На броню посадили человек пятнадцать «зелёных».
Через какое-то время мы вернулись на свою базу. А позже узнали, что в это самое время наши соседи — мотострелковый батальон — спокойно прошёл на перевал, произвёл минирование и подрыв. Наш батальон выполнял отвлекающий манёвр.
Экипаж 574-й БМД 7-й парашютно-десантной роты 350-го гв. ПДП:
* командир машины — сержант Виктор Омельченко;
* наводчик-оператор — ефрейтор Сергей Щулькин;
* механик-водитель — рядовой Симбирский;
* пулемётчик — Михаил Муравьёв;
* стрелок — Мурат Дзугкоев;
* замполит роты — старший лейтенант Владимир Мартьянов;
* старший сержант Чуев (сапёрный батальон).
Информация