Великая победа и солдаты победы
Керчь. Первые дни войны. 1941 г.
Нашей победе, победе советского народа, в этом году 80 лет. Наше поколение ещё лично помнит солдат победы, мы общались с ними, жили рядом.
Как мой сосед деда Миша, который устроил меня к себе на завод, когда мне после армии и перед поступлением в университет надо было где-то работать. Деда Миша – Михаил Васильевич Потехин, капитан 1 ранга, морская контрразведка. Он участвовал в десантировании на Дальнем Востоке, в освобождении Кореи от японских захватчиков.
Мы, дети 70-х, и прошедшая война были неразделимы, хотя, как сегодня принято утверждать, в Союзе все ходили «пионерским» строем и всем бесконечно «навязывалась идеология». Конечно, чаще всего уже тридцать лет так говорят люди, которые сами не прочь что-то кому-то навязать.
Очень хорошо помню, хотя был маленький, как моему городу 14 сентября 1974 года, городу Керчи, вручили медаль Золотую Звезду и орден В.И. Ленина.
Многое стерлось из памяти, но этот солнечный день до сих пор стоит у меня перед глазами. Событие это происходило в городском театре им. А. С. Пушкина, куда, конечно, нас не пускали, а до этого был небольшой митинг и пронос знамени города. Я жил рядом с центральной и единственной площадью города, нас с сестрой повела туда бабушка, у которой с войной были собственные счеты. У почты стояла рота почётного караула, и, какой восторг, матросы были не просто так, как обычно, а с автоматами!
Народа было много, дорога от памятника Ленина к театру, а это три-четыре минуты прогулочным шагом, была очень условно оцеплена матросами в парадках, нас, детей, само собой разумеется, поставили перед ограждением.
И вот идет маршал А. А. Гречко, с ним ветераны и, наверное, я их не знал, руководители города. Идут не спеша, и тут Гречко подходит к нам и начинает разговаривать с нами, детьми, о чём, я не помню, все смеются, улыбаются, он протягивает нам руку, гладит детей по головам. Не могу сказать, что это был такой же восторг, как посмотреть на настоящие автоматы у матросов, но запомнил я этот миг навсегда.
Маршал, министр обороны СССР А. А. Гречко, вручение медали «Золотая звезда» и ордена В. И. Ленина городу Керчь.
Потом мы смотрели награждение по телевизору, видел я часовых с автоматами у знамени и кричал: «Я их видел, я их видел».
В Керчи на каждом углу было «эхо войны». Ходили мы по улице «младшего сына», после войны здесь жили моя бабушка и ее четверо детей, деда расстреляли в Багеровском рву. Это улица имени Володи Дубинина, героя-пионера, о котором, благодаря писателю Льву Кассилю, знала вся страна.
Поедешь на Маяк, стукнешь о землю, и тут тебе россыпь гильз. Гильзы были у каждого пацана дома. Как-то в соседней школе два мальчишки подорвались на гранате, а из нашей школы парни ушли в Аджимушкайские каменоломни, там заблудились и погибли.
С Аджимушкаем меня тоже многое связывало. У нас в школе был «Штаб равнения на подвиг», и вот по инициативе нашей учительницы З.М. Френк, создавшей его, мы активно разыскивали участников тех событий и встречались с теми, кто жил в нашем городе.
Следует помянуть и Михаила Петровича Радченко, который в 14 лет попал в партизаны в Аджимушкай. Наш штаб с ним встречался несколько раз, мы часто бывали в катакомбах, еще до того, как построили мемориал. Конечно, его история тогда отличалась от того, что он рассказывал уже в наше время, он умер в 2017 г.
Впрочем, ветераны нас, детей, часто жалели и рассказывали очень похожие истории про дружбу, подвиги, героизм, без изнанки войны.
Помню, как однажды, это было первый раз в Севастополе, на встрече, ветеран рассказал нам о том, что происходит из-за ранения в живот.
С другой стороны, не было какого-то показного героизма, никто не бил себя пяткой в грудь. То, с чем я позже столкнулся в песнях В. Высоцкого про Серёжку Фомина или «Капитан! Никогда ты не будешь майором!», возможно, потому, что я был ребенком. Долгое время участников Великой Отечественной никак не выделяли, но именно в 70-е, в 30-летие Победы и после публикации «Малой Земли» начался бум, по моим ощущением, связанный с ветеранами.
Действительно, их становилось всё меньше и меньше, и, безусловно, они нуждались во внимании. С другой стороны, еще были живы те, кто и в тылу делали всё для фронта и для победы, и такое искусственное разделение вызывало неприятие. Помню, как в очереди в Сберкассе, других на тот период у нас особенно и не было, а в очереди были в основном пожилые, один ветеран хотел пройти вперед, я услышал фразу: «Наших-то кости в степи лежат».
Повторюсь, ветераны были повсюду, но какого-то излишнего пафоса, укора в том, что они воевали, а кто нет, я никогда не слышал. Потому что все долгое время понимали и жили рядом, те, кто выжили в этой мясорубке, и те, у кого не пришли ни отцы, ни мужья.
Наш директор школы, Виктор Васильевич, ветеран войны, преподаватель истории и обществоведения, был одним из них. Все мероприятия в школе происходили искренне, без напускного чиновничьего патриотизма, без лишних слов и затянутых речей.
Праздник Победы был истинно народным праздником, без официоза. Но постепенно, чем дальше была эта война, особенно с «бронзовением» того же Л. И. Брежнева, излишний пафос вокруг войны начинал набирать обороты, и это было хорошо заметно.
В период, когда появился «дефицит», новая статусность в социалистическом обществе равноправия, вне зависимости от заслуг, вызывала дополнительное раздражение, особенно в условиях того, что были живы огромное количество людей, которые в едином порыве неразделимости фронта и тыла ковали победу.
Нужно сказать, что парады проводили 9 мая только по юбилейным датам, у нас в городе силами Керченского гарнизона. Тогда город наполнялся морскими офицерами в белой форме с кортиками, восторг любого пацана.
Каждый год 8 мая вечером в городе было факельное шествие в память о погибших в Великой Отечественной войне. Шествие шло через город и поднималось на гору Митридат, в нем принимали участие старшеклассники и учащиеся ПТУ и техникумов. Проводится это шествие и сейчас.
Обелиск славы на горе Митридат. Фото 70-х гг.
А 9 мая был небольшой митинг у памятника Ленина, потом, и это стало именно тогда традицией, все горожане поднимались на гору Митридат. Снова митинг, все стояли у обелиска Славы, после чего располагались на пикник, поминали павших родителей, дедов. Не было ни пьяных, ну, само собой, ни милиции, что разительно отличает нынешние праздники. Помню, что 9 мая в продаже появлялись огурцы, их продавали прямо на Митридате, продавали ещё жареную камбалу, начинался сезон её лова.
А вот с почетным гражданином Керчи, героем Советского Союза, полковником Н. А. Беляковым мы лежали в одной палате в городской больнице № 1 летом 1983 года. Это была новенькая, только недавно построенная больница, со всякими техническими «примочками», подачей по трубопроводу кислорода к каждой кровати и т. п. Сейчас это совершенно ветхое, страшного вида здание с очередями к врачам.
Лежали мы весело, если бы не болезни. Нас было пятеро в палате. Хочу обратить внимание, никаких суперпривилегий: и школьник, и герой Советского Союза, и заболевший солдатик, и главный инженер телефонной станции.
Мы, конечно, знали Белякова и относились к нему с большим уважением. Он без стеснения рассказывал про бои за Керчь и Митридат, про то, как получил героя, а это было как раз уже после захвата господствующей над Керчью высотой, Митридатом, когда бои еще продолжались. Приехал из штаба награждающий, у него была горсть орденов, спросил у Белякова, орден Красной Звезды есть? Есть. Тогда вручил героя Советского Союза.
Дети на городском бульваре Керчи. 70-е гг. ХХ в.
В штабе мы разыскивали и участников Эльтигенского десанта, их родственников. Помню, каким шоком был для нас рассказ о том, что в захвате плацдарма участвовали штрафники. Конечно, в те времена из этого не делали «идеологических» выводов о том, что «зеки всю войну выиграли». Высота Шумского под Керчью названа в честь героя Советского Союза лейтенанта А. Д. Шумского, командира штрафной роты морской пехоты. Конечно, речь не о каких-то уголовниках.
Мой папа рассказывал мне, что у них как раз перед десантированием жили моряки, но и не обходилось без нарушения воинской дисциплины, пьянок и т. д., с дисциплиной была напряжёнка, вот и попадали бойцы в штрафбат. Он мне рассказывал, как маленького роста и огромной силы моряк давал ему, мальчишке, стрелять прицельно по мишеням из маузера, как матросы кормили их, голодных детей, из своего пайка. А еды не было совсем, с той поры он ненавидел каштаны, единственно доступную еду.
Лично знал я и других десантников, героев позже обсмеянной книги Л. И. Брежнева «Малая Земля», Петра Верещагина, который подарил своему другу Шалве Татарашвили на 23-летие 23 патрона на Малой земле. Петр Верещагин был наш земляк, и мы с ним встречались, а вот в гости к Татарашвили мы ездили в Грузию, где нас, школьников, встретили, накрыв огромный праздничный стол в горкоме г. Мцхета.
Беляков, о котором я писал выше, был лично знаком с Л. И. Брежневым, рассказывал, что тот каждый год приезжает на встречу сослуживцев и там все отрываются по полной. Жизнь продолжалась.
Повторюсь, росли мы, связанные с той войной, но это не было идеологическим давлением или «промыванием мозгов», просто о ней напоминало всё вокруг: от фото деда в буденовке в 1941 г. до памятников в городе.
У нас во дворе была Пионерская комната. В Пионерской был театральный кружок, вела его фронтовичка, к сожалению, уже не помню её имени. Такая сухая, подтянутая старушка, курившая одну за другой беломорину, как моя тётя Катя, которая в 18 лет, в 1941 г., ушла в зенитчицы.
Она предложила нам, пацанам, поставить спектакль ко Дню Победы, и мы активно ходили, занимались и учили роли, помню, я был комиссаром в Сталинграде. Спектакль прошел при полном аншлаге, 8 мая пионерская была забита до отказа, пришло много ветеранов, зрители встретили наше выступление «долгими продолжающими аплодисментами, переходящими в овации».
Кстати говоря, летом Пионерская работала как городской пионерский лагерь, куда приводили детей, ну и мы, дворовые, были тут как тут. Вместе ездили на море, ходили с Пионерской в столовую, хотя были как бы сбоку припёка, но никто не сказал, что эти не по квоте и им борща не наливать, кормили всех без разбора.
В парке Летчиков у памятника летчикам 230-й Кубанской штурмовой авиационной Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени дивизии, павшим в боях Великой Отечественной войны. 70-е гг. ХХ в.
В том СССР, в котором жил я, люди были признательны тем, кто спас нашу страну от фашистского нашествия, живущим ветеранам. Как-то в театре, на торжественном концерте, я увидел, что у самых отпетых хулиганов нашей школы, когда исполняли «Бухенвальдский набат», наворачивались слезы.
В память о тех, кто сражался за Родину, вечером 9 мая всегда звучала песня «Золотая Керчь»:
Эх, была бы живая вода,
Чтоб погибших ребят разбудить,
Надышаться бы им допьяна,
Да взглянуть на Отчизну свою,
Да узнать, как прекрасна она,
Жизнь, добытая ими в бою.
Информация