Пример переговоров США и Ирана и проблема российской инверсии
Прошедший май оказался довольно скудным на существенные события мировой повестки. Центральной темой месяца стал старт прямых переговоров между Москвой и Киевом, однако их результаты, вопреки ожиданиям многих экспертов, оказались, мягко говоря, скромными.
Впрочем, не только и не столько прямыми результатами переговоров по линии «Москва — Киев» определялись эти ожидания. «Стамбул-2», как и семь-восемь лет назад переговоры вокруг Сирии (уже во многом благополучно забытые), стал своего рода осью, на которую, как на детскую пирамидку, могли быть нанизаны политические позиции, подходы, а главное, методы крупнейших и просто крупных региональных игроков.
Общий контекст и российская инверсия
Интерес тут совсем не «кабинетный», поскольку с февраля старых концептуальных стратегий, за исключением Евросоюза, уже не придерживается никто. Прогнозы строить, по сути, не на чем, поскольку нет ни оси, ни опорных точек.
Даже Китай будет вносить коррективы в свои известные стратегии «Пояс и Путь» и «Сообщество единой судьбы», что мы увидим на будущем саммите «Центральная Азия — Китай», который должен будет ревизировать забуксовавшую программу Сианьской декларации мая 2023 г.
Новая администрация США в марте-апреле действительно шатнула медийную трубу, что называется, «на все деньги», однако выработка дальнейших шагов со стороны Вашингтона сопряжена уже с десятками отдельных переговоров, по результатам которых еще только предстоит определить, где трамповский заведомо недостижимый максимум через многоуровневые уступки и согласования трансформируется в реалистичную программу с пошаговой проработкой.
Д. Трампа сегодня часто «полоскают» за популизм, но при всем его популизме следует признать, что Вашингтон довольно виртуозно «соскочил с темы» переговоров между Россией и США по стратегической безопасности (частью которой является украинский вопрос), переведя ее в рамки двусторонних переговоров между Москвой и Киевом. Дескать, остановите сами между собой войну, а после подойдем к переговорам по стратегической безопасности, если к тому времени США еще будет вообще интересовать европейская или евразийская безопасность как таковая.
Москва, очевидно, по традиции надеется на то, что, не имея своей оригинальной предложенной миру концепции, а следовательно, и существенных барьеров, сможет рано или поздно переиграть в тактике, демонстрируя подход «бесконечного времени» («Северная война шла больше двадцати лет» и прочие аналогичные тезисы-символы).
Бесконечное время, помноженное на второй тезис об абсолютной нечувствительности к военным, экономическим и политическим ударам, превращает не только внешних, но и внутренних экспертов, да, собственно, и обывателей в аналог персонажей из произведения Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», правда, без гарантированного в исходном произведении финала.
Зазеркалье тут приведено не для яркого сравнения. Зазеркалье — это инверсия, но разве не явной инверсией вопроса европейской безопасности является наша «нечувствительная реакция» на масштабную атаку на часть ядерной триады? Стратегической нечувствительностью мы вроде как посылаем сигнал о том, что готовы к аналогу Северной войны за континентальную безопасность. Только проблема в том, что со стороны антироссийских сил через то самое зеркало инверсии сигнал считывается он ровно наоборот — стратегическая безопасность — это не цель Москвы, раз уж ядерная триада — это не повод для проявления чувствительности. Этот аспект зеркала и инверсии еще предстоит осмыслить, и желательно, чтобы этот момент осмысления все-таки наступил.
В России (и не только) уже до хрипоты спорят, насколько оправдана и вообще реалистична подобная позиция стратегической нечувствительности, но в любом случае это снова тактика, из объятий которой США на удивление бодро (и рационально) дистанцировались. Опять-таки, ни оси, ни опорных точек для построения общей картины из мозаики тут не имеется — игрокам пока просто не на что нанизывать стратегии.
Тем не менее, есть в настоящее время такой переговорный «трек», через который возможно посмотреть на американские методы и методики, а также на рычаги, с помощью которых их можно поправлять и даже направлять. Очень важно и то, что на этом треке можно посмотреть и «пощупать» разницу между переговорами, где США демонстрируют заинтересованность, и теми, в результате которых они заинтересованы на самом деле.
Такой пример нам наглядно за полтора последних месяца демонстрирует наш южный сосед — Иран, который ведет исключительно интересную переговорную кампанию вокруг своей ядерной программы. Данный «кейс» настолько поучителен, что было бы крайне недальновидно не рассмотреть его под увеличительным стеклом.
Переговоры США-Иран
С середины апреля между США и Ираном прошло пять переговорных сессий. Посредниками и посредническими площадками между иранцами и американцами стали Ватикан и Италия, а также Оман. Аравийские монархии, еще пять лет назад выступавшие с позиции категорического и принципиального неприятия иранской ядерной программы, сейчас, имея наглядное представление о части иранских возможностей в плане ракетного вооружения, предпочитают не просто воздерживаться от давления на Иран, но выступают как раз за переговорную дипломатию. Причем открыто и публично. Имея у себя десятки американских военных объектов, они не хотят оказаться между молотом и наковальней.
Главный десять лет назад иранский переговорщик по СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий) Д. Зариф в прошлом году отошел от участия в официальной политике, но иранский МИД и иранскую группу по вопросу новой ядерной сделки сегодня возглавляет А. Арагчи. Он участвовал во всех процессах — как в рамках прошлого СВПД, который аннулировал Д. Трамп во время своего первого президентского срока, так и курировал последующие переговоры по ядерной программе Ирана. Опыта и международных связей у него более чем достаточно, в отличие, кстати, от американской команды.
Подробно останавливаться на начальных, стартовых позициях сторон нет особого смысла, поскольку они по сути диаметрально противоположны и изначально непримиримы.
США продекларировали требование о полном отказе Ирана от ядерной программы как таковой, а также об ограничениях на ракетной программе. Иран, в свою очередь, продекларировал полное снятие санкций и никаких ограничений программы в рамках «мирного атома».
Заведомая полная противоположность позиций, которая отчасти напоминает другой всем известный переговорный «трек», по большому счету делала переговоры не пикником на обочине, а завтраком в тупике, но одновременно нам в России стоит очень внимательно смотреть на этот процесс. Смотреть, сравнивать и анализировать.
При полном стартовом антагонизме состоялись пять раундов-сессий, и каждый из них давал результат. Т.е. переговоры явно не были номинальными, чего как раз и ожидали от США по аналогии с другим «треком». Мол, США надо просто показать некое «миротворчество», в том числе и на иранском направлении, а дальше Д.Трамп вернется к своей привычной жесткой антииранской риторике и ужесточению санкций.
Вначале от обсуждения отсоединилась тема развития ракетной отрасли Ирана. Между тем, как раз ракетная программа, в отличие от гипотетической ядерной боеголовки, способна и при конвенциональном оснащении наделать немало. Что немаловажно, в конкретной практической плоскости, и в этом уже нет никаких сомнений. Ракетная программа — это топовая повестка для Израиля, но при всей благосклонности Д. Трампа к Израилю, как раз он и одергивал Б. Нетаньяху, причем дело дошло до охлаждения отношений. Понятно, что охлаждение временное, но оно по-своему знаковое.
Далее отстыковалось требование о закрытии самого ядерного проекта. Требование заведомо невыполнимое, но тем этот переговорный процесс и интересен. Позже США предложили не закрыть, а временно приостановить обогащение на три года, после которых Тегеран мог бы продолжить работу, не выходя за барьер в 3,7%. Поставка сырья предлагается из России, обратная переработка также в России.
В недавнем разговоре между лидерами США и России из 1 ч. 15 мин. почти половину времени заняло обсуждение иранского «кейса». По сути, Д. Трамп просил Москву активнее включиться в процесс, чтобы продавить этот пункт повестки. Что будет тут иметь от Вашингтона Москва, совершенно не ясно, и это, мягко говоря, странно выглядит в свете последних украинских диверсий. Размен, впрочем, вполне может быть и кулуарным, но обычно даже кулуарные обмены предполагают некие поясняющие, пусть и самые общие, сигналы.
Ясно, что для Д. Трампа эти переговоры имеют очень большое значение. Пять раундов-сессий, чтобы заключить «соглашение намного лучше, чем СВПД», который Д. Трамп похоронил сам несколько лет назад. Но не очень сложно заметить, что Иран и его переговорщики практически пришли (привели своих визави) к тому самому СВПД. По сути дела, речь идет о тех же самых 3,7% обогащения, только США просят некоторое время получать это сырье с российских предприятий. Если завуалировать этот вопрос под нечто «совместное», например, Иран и Россия имеют доли по поставкам, скажем, 50% на 50%. То это уже будет СВПД плюс вроде как и «бонус» к прошлой версии для США, впрочем, бонус номинальный.
Нельзя сказать, что в США это не понимают. Понимают. Ровно поэтому взята пауза. Но даже эту паузу Тегеран, похоже, что использует рано или поздно в свою пользу, пока демонстрируя «усталость». Сейчас стороны обмениваются (и еще обменяются) резкими заявлениями. Но процесс-то идет, шаг за шагом.
Можно сказать, что неопытного и экспрессивного Д. Трампа «прогнули» (антитрамповская пропаганда скажет, что «в очередной раз»), но это частное оценочное суждение. На самом деле речь идет о реализме и прагматизме. Более отработанной в плане реализма программы, чем СВПД, в плане иранского ядерного вопроса просто не существует. Вот стороны неизбежно и идут к его возврату, пусть и с неким «бонусом» для упаковки. Это к тому, что когда США, пусть и с «популистом» Д. Трампом, идут к прагматике и реализму, то они это делают вполне последовательно и идя на уступки.
Две переговорные линии и их различие
Сравнивая иранский и украинский «треки», можно убедиться, что администрация США в первом случае идет на реализм и прагматизм, во втором же случае демонстрирует намерение идти по пути прагматики и реализма, причем для нас. Однако их истинный прагматизм и реализм, собственно, заключается в том, чтобы по максимуму на украинском «треке» не делать ничего. Цена вопроса для них в этом случае: «не поставлять новых пакетов вооружений» (еще не закончились старые пакеты), «не вводить новые санкции». Но если США введут против России адские санкции уже по видению Д. Трампа, то для стабилизации рынка им придется открывать иранский же нефтяной рынок.
Можно вспомнить, что по результатам прошлых переговорных сессий США и Ирана цены на нефть падали на сигналах о том, что санкции с Ирана могут быть сняты. Т.е. с нами США ведут обмен в своей традиционной и излюбленной манере — торгуя несущественным против существенного. С Ираном такая метода, как можно видеть, не работает. Тегеран хорошо сочетает мягкий и твердый подход, по сути дела заключив американских переговорщиков в тесные объятия.
Часто можно было услышать, что новая администрация Ирана во всем будет уступать США, ибо «либералы» и т. п. Вот переговоры показывают обратное, хотя иранцы и посылали что-то вроде «либеральных сигналов» в прошлом году, чтобы вступить в этот переговорный процесс. Но дальше они облепили американских переговорщиков по рукам и ногам, понимая, что нацеленность тех на реализм в итоге сделает свое дело.
Могли бы США в случае с Ираном предложить что-то вроде схемы: [«Пусть Иран и Израиль ведут переговоры через посредников и арбитражные площадки, а США выступят в роли оценщика и активного наблюдателя»]? Да, могли, и такие «заходы» были, но их срезали в самом начале.
Мы же в украинском вопросе, согласившись на обсуждение континентальной безопасности с США потом и на двусторонние переговоры с Украиной сейчас, сами же поставили США в исключительно комфортные условия. В отличие от ситуации с Ираном, у нас и США реализм не обоюдный, а разный. Поэтому в случае с Ираном США не могут торговать несущественным против существенного, а с нами это вполне получается. Если посмотреть на прошлый год, то Россию и Иран направляли через силовые акции примерно по одной схеме. В этом году Иран, очевидно, выводы сделал, мы же снова и снова двигаемся по накатанной колее. Кстати, можно заметить, что сигналы по Ирану в большей мере раскачивают рынок, чем сигналы по санкциям против России. Это не очень нормально, учитывая наши объемы, но таково уже восприятие нашей риторики и нашей практики.
Во многом, если вообще уже не определяющим фактором, тут выступает та самая инверсивность нашей политики, когда мы что с «коллективным Западом», что с его частными проявлениями разговариваем через своего рода зеркало, когда мы являемся Зазеркальем для Запада с нашими тезисами, а Запад — Зазеркальем для нас, когда мы их тезисы обрабатываем и переводим. Если мы говорим про жесткие ответы, то на Западе знают, что жесткое — это мягкое, если Запад говорит уже прямо, что готовится к войне, то у нас считывают, что войны не будет.
Что с этим делать, уже решительно непонятно, поскольку эту проблему надо, как минимум, признать, а дальше брать все серьезные переговорные площадки, в том числе и наши в прошлом и нынешнем, раскладывать их на элементы, тщательно сравнивать и анализировать.
Информация