Тонкинская авантюра Франсуа Гарнье
Мари Жозеф Франсуа Гарнье был человеком неординарным. Рождённый в 1839 году, он в 16 лет поступил в военно-морское училище, во Вторую Опиумную войну был уже аспирантом (кандидатом на офицерское звание), проходил практику на кораблях эскадры у берегов Китая, за спасение упавшего за борт человека досрочно получил мичмана, участвовал в битве при Ки Хоа... В общем, в 1863 году, в возрасте неполных 24 лет, он умудрился стать префектом Чолона — пригорода Сайгона. Более того, с военной службой и административной работой он совмещал научную работу — опубликовал работы «Кохинхина» и «Кохинхинская колонизация».
Капитан-лейтенант Мари Жозеф Франсуа Гарнье
Тем не менее, молодость Франсуа порой смущала флотское начальство, так, когда он выдвинул предложение организовать экспедицию для изучения среднего и верхнего течения Меконга, руководителем поставили Дудура де Лагре, офицера постарше и поопытнее, а Гарнье стал его заместителем. Экспедиция достигла долины Янцзы, спустилась по ней до Шанхая и вернулись в Сайгон в июне 1868 года, потеряв от лихорадки де Лагре. Экспедиция была и удачной, и неудачной одновременно. Гарнье получил за неё Золотую медаль Географического общества: он нанёс на карту массу неизвестных земель, впервые проник в Юннань с юга и много чего ещё. Но, с точки зрения практической, толку со всего этого не было: Меконг оказался несудоходен в верхнем и среднем течении — слишком много мелей и порогов.
Члены экспедиции с Гарьнье в центре
Пока Гарнье корпел над отчетом об экспедиции, началась франко-прусская война, и капитан-лейтенант отправился в действующую армию. Воевать довелось под командованием ещё одного моряка — адмирала Эжена Луи Меке, командующего 8 сектором обороны Парижа. На фронте моряк показал себя хорошо, проявил завидное мужество, но язык имел без костей и критиковать начальство не стеснялся, так что, ни чинов, ни наград не получив, отправился с горя в трёхлетний отпуск, который решил использовать для изучения Вьетнама.
Ханой конца XIX- начала XX века
Здесь адмирал Дюпре попросил его съездить в Ханой и разрулить проблемы французского коммерсанта Жана Дюпуи с местными властями. С Дюпуи Гарнье был знаком с 1868 года — когда вёл остатки экспедиции де Лагре во Вьетнам: рассказ офицера о том, что по Меконгу можно подняться до Юннани, дал возможность коммерсанту доставить по новому маршруту крупную партию оружия своему китайскому контрагенту с минимальными издержками.
Жан Дюпуи в
А проблемы были интересного свойства. Дело в том, что на транзит оружия по территории Вьетнама требовалось высочайшее соизволение, а его Дюпуи не имел. Он дал на лапу кому надо и поехал, оставив часть своих людей в Ханое. Ну а когда вернулся, обнаружил, что «те, кто надо», арестованы за получение взятки, а его людям запрещён выезд из города. Более того, вскоре выезд из Ханоя был запрещён и самому Дюпуи. Собственно говоря, именно это адмирал Дюпре попросил разрулить Гарнье.
Французская речная канонерка у борта миноносца
Для разруливания капитан-лейтенанту были выделены 180 морских пехотинцев и две речные канонерки: «Скорпион» и «Эспиноль». 5 ноября экспедиция прибыла в Ханой. Торжественной встречи французам не организовали. В принципе, и никакой другой — тоже: их никто не встретил, да и пускать в город не хотели, пришлось пригрозить обстрелом. Капитан-лейтенант объявил губернатору провинции Тонкин, что пришёл «предотвратить войну и вести бизнес». Губернатор, генерал Нгуен Три Фуонг, после долгих переговоров, с неохотой разрешил французам занять пустующий пакгауз (начальника поста охраны, пропустившего экспедицию в город, поместили под арест).
В общем, на следующий день, приняв изложенную в письменном виде просьбу освободить начальника поста охраны, губернатор велел Гарнье забирать Дюпуи с его людьми и проваливать из города. В ответ на просьбу о личной встрече ему было сказано, что он не дипломат и не высший офицер, и вообще — полномочий у него нет, так что губернатор встречаться с ним не намерен. И ведь ни капли не соврал генерал: всё именно так и было! Но Гарнье счёл подобное поведение оскорбительным и послал за подкреплением. Которое вскоре прибыло: 28 матросов и 1 офицер с канонерок и 60 морских пехотинцев и 4 офицера с корвета «Декре».
В общем, после этого Нгуен Три Фуонг согласился отпустить начальника охраны, но с прибытием подкреплений и требования Гарнье изменились: теперь он требовал свободной торговли во всём регионе. На это губернатор согласиться не мог: подобные решения были не в его компетенции, поэтому предложил подождать ответа из Хюэ. Но Гарнье закусил удила и, имея под рукой 180 моряков с морпехами и 90 наёмников Дюпуи, решил... взять город штурмом!
«Жребий брошен. Все приказы отданы. Завтра на рассвете я со своими 180 людьми атакую 7 тысяч врагов, засевших за каменными стенами цитадели. Если это письмо дошло до вас без моей подписи, значит, я убит или серьёзно ранен. В таком случае прошу позаботиться о моих жене и дочери», — написал он брату.
Более крупная французская канонерка в Тонкине
Предварительно канонерки стали на якоря в 1200 метрах от стен ханойской цитадели: для древних вьетнамских пушек это было далековато, а для французских 160-мм — в самый раз! На кораблях оставили только минимум экипажа: 14 человек на «Скорпионе» и 23 на «Эспиноле» (снаряды заранее вытащили на палубы, чтобы не оставлять на борту подносчиков). Атака была назначена на 6 утра 20 ноября...
Второй лейтенант Луи Эдгар де Трентиньян - любой бретонец с детства моряк!
Французский командир разделил свои силы на три отряда. Первый — 30 матросов и пушка под командованием мичмана Бейна де ля Кокери. Второй — 27 морских пехотинцев второго лейтенанта Трентиньяна. Третий — 48 матросов и 4 пушки старшего мичмана Эсмеза. Самому старшему из офицеров (Бейну де ля Кокери) было 28 лет, самому младшему (аспиранту Жоржу Буксену) — 20. Французы двинулись на штурм двумя колоннами: первая, в составе отряда Бейна де ля Кокери, в молчании выдвинулась к Юго-Западным воротам, вторая, из отрядов Трентиньяна и Эсмеза, — к Юго-Восточным воротам. Сам Гарнье двигался со второй колонной. В лагере оставили резервный отряд, в основном из больных.
Штурм Ханоя, перед воротами цитадели
Отряд Бейна де ля Кокери занял редан перед воротами цитадели и установил пушку. Вскоре французы открыли из неё огонь по толстым воротам, при этом стрелки не давали вьетнамским солдатам высунуться из-за стены. Вьетнамская артиллерия контрбатарейной борьбы не вела: вся орудийная прислуга оказалась перебита из французских винтовок (пушки на стенах стояли открыто). А ружья у вьетнамцев были совсем древние — с фитильными замками, кроме того, стреляли солдаты из них отвратительно. Правда, со стен кидали на землю гвозди — чтобы французы повредили ноги при штурме, но моряки носили крепкие ботинки на толстой подошве, так что данная военная хитрость не прокатила...
Эпичный штурм Ханоя по версии французской прессы тех лет
Когда снаряды разнесли ворота, морская пехота бросилась в штыки, а вьетнамцы — наутёк. Одновременно с огнём по юго-западным воротам канонерки открыли огонь по северным и западным. А с юго-востока колонна Гарнье открыла огонь из 4 пушек по стенам. Тут французам повезло: один из снарядов угодил во вьетнамский пороховой погреб, лишив защитников цитадели как боеприпасов, так и остатков боевого духа. Когда на стене показался Нгуен Три Фуонг, подбадривавший солдат собственным примером, то сразу же был тяжело ранен в бедро. Когда орудия сделали брешь в стене, Гарнье пошёл в штыковую атаку, за ним из всего отряда устремились только второй лейтенант Трентиньян и два морпеха, но этого хватило! Вьетнамцы сбежали.
А дальше произошло то, что на любой войне — обычное дело. Бардак. Наёмников Дюпуи оставили сторожить Восточные ворота: Гарнье боялся, как бы через них не сбежали вьетнамские чиновники. Но коммерсант решил не дожидаться, пока вояки загребут себе всю славу, и тоже пошёл со своими китайцами на штурм. За воротами отряд столкнулся с французскими морпехами, которые приняли их за защитников цитадели и открыли огонь. Китайцы открыли огонь в ответ... В общем, единственный смертельно раненый при штурме Ханоя получил пулю именно в этой схватке...
Капитан-лейтенант Гарнье в компании мичманов Эсмеза и д'Аврикур
К 7 утра всё было кончено: мичман Эсмез водрузил над самой высокой башней цитадели французский флаг, что послужило канонеркам приказом прекратить огонь. Вьетнамцы потеряли более 300 человек ранеными и 80 человек убитыми. В числе раненых был сам губернатор, в числе погибших — его сын Нгуен Лам. Нгуен Три Фуонг, несмотря на рану, попытался бежать верхом, но был схвачен и через месяц умер — уморил себя голодом.
Доктор Жюль Арман
Гарнье немедленно объявил Ханой французской колонией и столь же немедленно убыл брать остальные города провинции. Утром 21 ноября канонерка «Эспиноль» была в Хынгйене. Город не имел укреплений (только забор вокруг дворца губернатора), так что на берег в сопровождении 4 морпехов сошёл парламентёр — доктор Жюль Арман, неплохо говоривший по-вьетнамски. Его встретил заместитель губернатора по вопросам юстиции, который сказал, что губернатор сам посетит французского командира, мичмана д'Аврикура, и добавил: «Вам удалось захватить великую цитадель Ханоя. Мы не настолько самонадеянны, чтобы пытаться защитить от вас Хынгйен». Но вовремя вьетнамцы не прибыли, и мичман с десятью морпехами сам пришёл во дворец губернатора. Как выяснилось, бумага, в которой местные власти признавали над собой французский суверенитет, ещё не составлена, и д'Аврикур объявил, что если через два часа ему не предоставят подписанный документ, то... В общем, французский язык богат на непереводимые идиоматические обороты. К 17:00 бумага была на борту «Эспиноли».
Мичман Адриан Бальни д'Аврикур
26 ноября канонерка была в Фули. Ворота города были закрыты, а на требования д'Аврикура открыть стражники ответили, что ключи у префекта, за которым уже послали. Когда через 10 минут никто не пришёл, Трентиньян залез на ворота и, увидев, что вьетнамцы собирают ценные вещи и драпают, приказал морякам лезть на стену. На стене отряд разделился: Трентиньян с морпехами пошёл налево, д'Аврикур с матросами — направо. Те вьетнамцы, что ещё оставались на стене, бежали при приближении французов, так что тем даже стрелять почти не пришлось. Через 10 минут цитадель и весь город были в руках французов. Со стен заметили паланкин губернатора, убегавшего через болота. После нескольких выстрелов носильщики бросили паланкин и вместе с губернатором пустились наутёк. В цитадели французы обнаружили 26 бронзовых пушек, кучу кремнёвых и фитильных ружей, большой запас риса и губернаторскую казну.
Ун Суан Банг — губернатор Хайзыонга.
30 ноября «Эспиноль» покинула Фули и двинулась в Хайзыонг. Отряд был и так небольшой, а после того, как 15 человек оставили в качестве гарнизона в Фули, стал и вовсе крохотным. 3 декабря канонерка подошла к городу и... села на мель. Как выяснилось, река здесь настолько мелкая, что добраться до берега можно только на вьетнамских лодках-сампанах. Ну и, кроме того, город был очень сильно укреплён: самая сильная в провинции Тонкин цитадель (вооружённая английскими стальными пушками!), плюс — система фортов вокруг Хайзыонга.
На переговоры послали Трентиньяна с четырьмя морпехами. На берегу всех пятерых тут же арестовали и поместили в какое-то общественное здание, где велели ждать ответа губернатора. Ждать второму лейтенанту надоело через 15 минут, он отправился к цитадели и потребовал, чтобы их впустили. Охрана проводила офицера к губернатору Ун Суан Бангу, по дороге француз приметил, что солдаты копают волчьи ямы — вьетнамцы явно собрались сопротивляться. Губернатор угостил лейтенанта чаем и с «искренним» сожалением посетовал на то, что канонерка не может подойти к берегу. Трентиньян любезно пригласил старика на борт «Эспиноли», но тот вежливо отказался. Француз передал прокламацию Гарнье, в которой тот объявлял город французским владением, с чем Ун Суан Банг не согласился. Тогда Трентиньян перешёл к угрозам: «Если вы не согласитесь, мы захватим Хайзыонг так же, как захватили Ханой!». Но дед оказался — кремень! Он предельно вежливо предложил лейтенанту вернуться на борт и подарил корзину фруктов.
Фрукты д'Аврикур отправил обратно, передав, что если губернатор не сдастся к 3 часам, то он будет считать это объявлением войны. Само собой, к 15:00 никто на борт канонерки не пришёл. «Эспиноль» открыла огонь по цитадели с 2 км и разрушила одну из башен, после чего д'Аврикур вновь отправил парламентёра с предложением сдаться, но на этот раз к 8 часам. Спустя некоторое время на корабль прибыл китаец, представившийся главой местной китайской общины, и уговорил французов подождать до 7 утра. В 7 утра на борт прибыло несколько мандаринов, но не сам губернатор. Французский командир был в ярости и пообещал, что если губернатор не прибудет в 8 утра, то он начнёт штурм. Губернатор не прибыл...
За ночь французские моряки нашли узкий фарватер, позволявший подойти к ближайшему форту на 300 метров, с этой дистанции канонерка и открыла огонь. Крепость ответила, но снаряды пролетали над кораблём. Стало ясно, что если не нейтрализовать артиллерию, то пушкари пристреляются и канонерке придётся туго. Была организована десантная партия из 15 морпехов и 12 матросов, которую возглавили все три офицера. Дав залп с дистанции в 50 шагов, французы заставили гарнизон ретироваться, но впереди, в 600 метрах, была цитадель...
Штурм Хайзыонга
Десантники, двигаясь перебежками, добрались до редана перед воротами цитадели, после чего дали залп по артиллеристам, но те не струсили, а выстрелили из пушки, причём достаточно метко: французов обсыпало землёй от разрыва снаряда. Ворвавшись в редан, моряки с морпехами обратили гарнизон в бегство, но бойцы, засевшие в цитадели, бежать не собирались. Большая часть отряда бегом бросилась к воротам, а оставшиеся прикрывали их огнём из винтовок. Под стенами французы укрылись от выстрелов, но ни пушек, ни штурмовых лестниц у них не было, а сверху на укрывшихся десантников стали скидывать камни и черепицу.
Дело было плохо, но ворота вьетнамской крепости сверху были решётчатые, и вьетнамцы стреляли через решётку из ружей. Доктор Арман выстрелил в одного из вьетнамцев из винтовки, но попал в решётку, повредив один из прутьев. Мичман д'Аврикур залез наверх и доломал прут, что дало возможность просунуть в решётку руку с револьвером. Когда офицер открыл огонь, вьетнамские солдаты разбежались. Мичман доломал решётку и проник внутрь цитадели, за ним последовали доктор и четыре самых худых морпеха (остальные пролезть не смогли). С этими силами д'Аврикур решил изловить губернатора. Доктор с двумя бойцами отправился к северным воротам, а сам мичман — к южным.
Южные ворота оказались заперты, но возле них никого не было, тогда д'Аврикур побежал к западным и увидел, как через них сбегают толпы вьетнамских солдат. В 10:15 над цитаделью водрузили триколор, большая часть гарнизона и губернатор сбежали, в плен попало порядка 200 вьетнамцев. Мичман из взятой крепости написал письмо губернатору с предложением согласиться прибыть на борт канонерки в обмен на крепость. Предложение осталось без ответа. 14 декабря канонерка пустилась в обратный путь, оставив в крепости гарнизон из 15 морпехов во главе с Трентиньяном.
Боец «Чёрных флагов»
Гарнье был авантюристом, и, как случается с людьми этой «профессии», некоторое время ему феноменально везло! За три недели он покорил провинцию Тонкин с населением в 7 миллионов человек. Но любому везению приходит конец, причём случается это, как правило, внезапно. В соседнем Китае после подавления восстания тайпинов осталось достаточно большое количество банд (часто напоминающих армии), наиболее мощной из которых считались «чёрные флаги» — остатки одного из тайпинских «королевств». После разгрома восстания они перенесли свою деятельность во Вьетнам — начали грабить Тонкин. И эти головорезы были абсолютно не чета трусливым солдатам вьетнамской армии...
Гибель Гарнье
Французам ничего не оставалось, как попытаться защитить захваченную провинцию. Когда Гарнье вернулся в Ханой, «черные флаги» уже грабили его окрестности, а вскоре решились пойти на штурм. Капитан-лейтенант легко отразил атаку огнём 4-фунтовой пушки, но, похоже, такая вялая победа его не устраивала. И Гарнье решил атаковать. Он взял 18 матросов, пушку и двинулся к лагерю «черных флагов» в деревне Тхо Лу. По дороге пушка завязла в болоте, и француз решил её бросить под охраной старшины и двух матросов. Достигнув деревни, Гарнье бандитов не обнаружил и, оставив в ней гарнизон из семи моряков, с оставшимися восемью бросился в погоню за 300 китайцами. Когда капитан-лейтенант взбежал на пригорок, с ним оставалось только три человека. И тогда из кустов раздался залп — «чёрные флаги» подловили авантюриста. Один матрос погиб сразу, второй был ранен, третий — залёг. Гарнье расстрелял в китайцев барабан револьвера, но споткнулся и упал. Через минуту его голова и голова д'Аврикура, пытавшегося прийти на помощь, красовались на пиках. Фортуна — дама капризная...
Памятник Франсуа Гарнье в Париже
P. S. А Тонкин французы вернули: в 1873 году республика зализывала раны от франко-прусской войны, так что ей было не до колониальных захватов. Собственно говоря, Гарнье смерть спасла от трибунала, куда он без всяких сомнений попал бы. Время Тонкина и всего Вьетнама наступит позже...
Информация