Прощание с Востоком, или На пороге новой реальности?
Заметки на полях золотоордынского цикла
Работая над материалами, посвящёнными Афганистану, радикальному исламу, циклом об исламизации Улуса Джучи и статьей о Ногае, я не раз воспоминал о евразийском направлении отечественной мысли, ныне модном благодаря Л. Н. Гумилеву и А. Г. Дугину.
Они вывели евразийство за пределы узкой интеллектуальной среды, в которой оно возникло столетие назад трудами П. Н. Савицкого, В. И. Ламанского и С. Н. Трубецкого.
На современном этапе тема евразийства, как альтернатива западничеству, приобретает в нашей стране особую актуальность в контексте инициатив евроатлантического сообщества, направленных на разрыв с Россией: в 2014-м с G-7 и ЕС, с 2022-го с Европарламентом.
Но вот вопрос – примет ли ее Восток? Со своей стороны подчеркну то, о чем писал в прежних статьях: в культурно-цивилизационном плане Россия – рожденная на фундаменте Pax Romana Европа, а вовсе не часть семьи туранских народов, как утверждали евразийцы.
Л. Н. Гумилев
Китайский, индийский и персидский, если следовать терминологии Н. Я. Данилевского, культурно-исторические типы чужды нам, хотя с персидским сложнее, но это отдельная тема, обсуждаемая нами в посвященном Ирану цикле. Его начало см. в статье Иллюзия в фотографиях. Почему победил Хомейни.
Тем не менее реалии разыгрывавшихся последние лет сорок на мировой авансцене событий вынуждали нас разворачиваться, со скрипом и неохотой, на Восток.
Собственно, в постсоветской – точнее даже сказать: позднесоветской – геополитике первые контуры поворота наметились еще на исходе минувшего века. И вот сейчас Отечество наше напоминает витязя на распутье. Почему? Поговорим.
Свой среди чужих или чужой среди своих
В последние лет десять – двенадцать XX столетия Запад привык видеть в российской псевдоэлите что-то вроде коллективного Горбачева-Ельцина, которого можно держать в европредбаннике, снисходительно похлопывая по плечу.
Псевдоэлита была и не против, без боя сдав не ею завоеванные позиции в Европе и совершив самоубийственные, с точки обеспечения стратегической безопасности страны, шаги – ликвидация военного присутствия в Германии.
Обживавшие Кремль его постсоветские обитатели унизительно-подобострастно – ельцинское выступление в американском конгрессе и обращенная к Р. Никсону просьба А. В. Козырева помочь сформулировать национальные интересы России – пытались найти свое место в новых политических реалиях, порою, по меткому выражению Г. А. Зюганова, превращаясь в шестерку у семерки.
Экс-президент беседует со случайным человеком во власти
Коллективный Брюссель в ином статусе Москву и не рассматривал. Да и наша псевдоэлита то ли была не против, то ли недопонимала подлинный формат взаимоотношений с Западом. Скорее всего, если речь именно о первой половине 1990-х, и то и другое.
Любопытно, что от бездумного падения в удушающие объятия Запада предостерегал того же Козырева Никсон:
Я не возьму на себя смелость указывать министру, в чем состоят российские национальные интересы. Я уверен, что в своё время он обнаружит их самостоятельно. Но я хотел бы сделать одно замечание. Россия не может и не должна пытаться идти вслед за США во всех вопросах внешней политики. Как большая страна, Россия имеет собственную судьбу. Мы хотим видеть дружественную Россию, и мы чрезвычайно высоко ценим вашу личную дружбу, г-н министр, но я знаю, что любой человек в России, кто попробует следовать за иностранными советами слишком близко, неизбежно придет к неприятностям. И мы не хотим, чтобы это случилось с нашими друзьями.
Впрочем, и на Западе эйфория от внезапно свалившейся на него победы в холодной войне затмила рациональную оценку ситуации: там оказались не готовы к стремительной трансформации сверхдержавы от жесткого «нет» А. А. Громыко к угодническому козыревскому «да».
Единичные трезвые голоса пребывавших в отставке мастодонтов американской – Д. Кеннан – и европейской – Ж. д’Эстен – геополитики растворились в хоре восторгов по поводу поползшего на Восток НАТО.
Ж. д’Эстен
Кеннан же с д’Эстеном вместо принятия в альянс вчерашних членов ОВД призывали интегрировать, на равных правах, Россию в Европу. Это позволило бы создать противовес все более поднимающемуся Китаю.
Грамотная политика Вашингтона и Брюсселя в отношении Москвы могла бы нивелировать перспективы сближения последней с Пекином, замедлив, скажем, развитие китайской космической программы.
Запад в своих же интересах был способен не допустить финансового проседания российской космической отрасли, в реалиях 1990-х вынужденной поддерживать себя на плаву путем передачи ряда технологий Китаю, в частности документации о первых «Союзах». Неудивительно, что «Волшебная ладья» Поднебесной весьма схожа с «Союзом» внешним обликом.
И это один из примеров. В каком-то смысле Запад руками России укреплял военный потенциал Китая, неразрывно связанный с космонавтикой.
При ином формате отношений Москвы и Вашингтона этого можно было бы избежать, о чем недавно говорилось в статье Кеннан как неуслышанный пророк, или Почему опоздал Трамп.
В конечном счете глухота Запада, снижение качества его политической элиты, с пренебрежением относившейся к российскому истеблишменту, заставили Кремль начать разворот в сторону Востока.
Его маркерами стали декабрьский, 1999-го, визит Б. Н. Ельцина в Пекин и его знаменитое: «Мы с Цзян Цзэминем будем диктовать, как жить и с кем дружить». А годом ранее ельцинской сентенции возглавлявший МИД Е. М. Примаков во время своего визита в Индию озвучил идею треугольника: Россия, Китай, Индия.
С Е. М. Примакова началось обретение Россией собственной внешней политики
Ввиду нереализуемости с высоты десятилетий она видится мне жестом отчаяния. Ведь инициатива Примакова прозвучала на фоне болезненного крушения европейских иллюзий российского истеблишмента.
Однако разворот на Восток не встретил поддержки у «эффективных менеджеров», ориентированных на Запад и влиявших на принятие решений в Кремле. Достаточно вспомнить одиозную фигуру Б. А. Березовского, в средине 1990-х занимавшего должности зам. секретаря Совбеза и исполнительного секретаря СНГ.
Из серии применительно к 1990-м: хвост виляет собакой?
Геополитический разворот на Восток не вызывал сочувствия не только у «новых русских» – я не о челночниках, мотавшихся за шмотками в Китай, а об олигархате, хапнувшем не им и не для него созданной собственности, – но и у части интеллектуалов. Речь об авторе книги «Остров России» В. Л. Цымбурском, критиковавшем, в частности, Дугина в статье «Геополитика с позиции слабости».
Европоцентризм в российской геополитике, стремление выстроить равноправные партнерские отношения с ведущими странами Запада не исчезли в Кремле в одночасье. Свидетельством этому – Мюнхенская речь Президента в 2007-м. В ней – попытка переформатировать отношения с евроатлантическим сообществом, сделать их именно партнерскими. Увы, Брюссель и Вашингтон продолжили смотреть на Москву сверху вниз.
В каком-то смысле надежды Запада на реанимацию сложившегося в 1990-е формата отношений с Москвой связывались с периодом правления страной Д. А. Медведева. И не сказать, что ожидания носили беспочвенный характер.
Напомню два важных внешнеполитических маркера того периода: в 2011-м Россия не воспрепятствовала свержению М. Каддафи и аннулировала сделку с Ираном о поставках ЗРК С-300.
Несожженные мосты
Однако после 2012 г. разлом с Европой продолжился, спустя два года окончательно став реальностью.
Кстати, небезынтересно отметить, что в упомянутом году произошло не просто возвращение В. В. Путина в кресло Президента, но и назначение Си Цзиньпина Генеральным секретарем ЦК КПК. Спустя пару лет Н. Моди возглавил Индию, Р. Эрдоган – Турцию. Пройдет еще два года, и у руля КНДР встанет Ким Чен Ын.
Президентом Ирана в тот период был Х. Рухани. Интересная фигура. И если всех упомянутых лидеров можно с рядом оговорок назвать консерваторами, то Рухани, по меркам Исламской республики, представлял собой тип политика-либерала, я бы даже сказал – либерала-интеллектуала, ибо он был, пожалуй, самым образованным из всех руководителей страны со времен прихода к власти аятоллы Р. Хомейни.
Не сказать, что Россия не пыталась найти точки соприкосновения с Западом в рамках новых реалий после Крыма и Донбасса, свидетельством чему – Минские соглашения.
Однако после 2015-го Вашингтон и Брюссель руками Киева рассчитывали вернуть все на круги своя – сначала Донбасс, а потом, по мере ослабления России и ее экономической зависимости от Запада – Крым. Да и ставка на возвращение во власть деятелей с психологией Козырева и Гайдара на Западе не канула в Лету. Отсюда – игры с А. А. Навальным, попытка реализовать украинский сценарий в Белоруссии 2020-го, устроив возню с «президентом Светой».
Эффект получился обратный. Тренд на интеграцию Украины в НАТО, чреватый нарушением стратегической стабильности в мире, заставлял Россию окончательно искать точку опоры на Востоке, а заодно и прощупывать пути возвращения на Юг – на Ближний восток и в Африку, где, если не ошибаюсь, с 2017-го осуществляла свою деятельность ЧВК «Вагнер».
Начинается активное сближение Москвы и Тегерана. Реанимацией их сотрудничества в военной сфере становится отмена В. В. Путиным запрета на поставку Ирану ЗРК С-300.
В тот же период развивается тесное двустороннее сотрудничество в Сирии. Напомню, Иран разрешил России использовать свое воздушное пространство для запускаемых из акватории Каспийского моря ракет с целью удара по действовавшим против правительства Б. Асада террористическим группировкам, при том что стратегические цели у обеих стран не совпадали.
Что касается отношений Москвы и Пекина: глобальный проект «Один пояс – один путь» делает акцент не на сближение двух стран, а на формирование единого экономического пространства от Желтого моря до Пиренеев под эгидой реализации китайских экономических интересов.
С Вашингтоном Пекин склонен искать компромисс, а не идти путем конфронтации. И уверен: компромисс будет найден, в том числе и в отношении Тайваня, не при этой администрации, так при следующей.
В целом Россия – на периферии китайских интересов и рассматривается Пекином как сырьевой и пока интеллектуальный аккумулятор для его экономики и ВПК. В военно-научной сфере у него к нам по-прежнему скорее потребительское отношение. Скажем, Китай так и не научился делать нормальные авиационные двигатели для своих военных самолетов. Это касается, если не ошибаюсь, и J-20.
О сближении Франции и Индии уже шла речь в статье Париж: от евразийской стратегии к океанской. Индийский билет Франции. И мне видится: на фоне противостояния растущим амбициям Китая в Индийском океане Нью-Дели будет искать пути для более тесного сотрудничества не только с Парижем, но и с Вашингтоном.
Моди и Трамп: перспективный выбор Индии?
На этом фоне довольно надежным партнером России, помимо КНДР, многим представлялся Иран. И вот 13 июня знаменовало, на мой взгляд, наступление в мире новой геополитической реальности, прямо как по Р. Толкиену: возвращение короля, шаг за шагом разрушающего многополярный мир. Вашингтон словно пытается показать, что он по-прежнему в доме хозяин. В отношении Ирана это делается руками Израиля.
Ведь цель авиаударов ЦАХАЛ – не только ядерная программа Исламской республики, но и расшатывание ее изнутри с последующей реализацией югославского сценария.
Напомню, что уход С. Милошевича из власти произошел спустя год после натовской агрессии, а вскоре последовал распад Югославии. Ныне значительная часть сербской молодежи – прежде всего студенчество – ратует за интеграцию страны в Европу.
В свою очередь Иран штормит давно, но особенно с 2019 г. эпицентром потрясений стал 2022-й. В этой связи обращают на себя внимание удары ВВС Израиля по пунктам дислокации КСИР, расположенным в том числе и в регионах страны.
Элемент пропаганды или отражение подлинных настроений в иранском обществе?
Зачем тратить дорогостоящие военные ресурсы на удары по командным пунктам сухопутных сил в условиях, когда Израиль не планирует наземную операцию против Ирана, да и не в состоянии ее осуществить?
Ответ напрашивается один – с целью парализовать действия КСИР в случае масштабных антиправительственных выступлений в стране, ибо пока Иран остается Исламской республикой, отрицающей право Израиля на существование, последний не успокоится. Но и уничтожить военным путем Иран он тоже не в силах.
Выход для Тель-Авива один: порожденный авиаударами экономический коллапс и аккумулированный им социальный взрыв, свержение аятоллы и формирование светских органов власти. Кстати, при шахе у Тегерана и Тель-Авива были дружеские отношения на почве противостояния арабскому миру.
Иранские студенты – не только интеллектуальное, но и политическое будущее страны; будет ли оно европоцентричным или ориентированным на Россию?
Однако подобный расклад нивелирует и без того убывающее влияние России на Ближнем востоке, сведет на нет ее сотрудничество с Ливией и заставит ее уйти из Африки, отказавшись от базы в Судане, ибо без Сирии и Ирана мы не сможем обеспечить логистическую цепочку снабжения действующего на Черном континенте Африканского корпуса.
И снова «Остров Россия»?
В этой связи актуальной с точки зрения перспектив развития России и неповторения ею югославского сценария становится упомянутая концепция Цымбурского. Степень ее реализации должны давать эксперты.
Пора снова брать в руки и внимательно перечитывать?
Скажем, насколько в нашем взаимозависимом мире Россия может опираться только на собственный интеллектуальный потенциал и производственную базу в целях сохранения суверенитета и целостности страны?
Актуальный вопрос на фоне конфликта с Западом и крушения многополярного мира. У меня нет на него ответа. Если он есть у вас, уважаемые читатели, пишите в комментариях. Обсудим.
Информация