На пороге апокалипсиса, или Чьи интересы США бомбили в Иране
Не ядерная программа Ирана, а его богатые нефтяные ресурсы в фокусе внимания США
Тегеран и Большая игра
Нынешняя горячая фаза противостояния Израиля и Ирана с прямым участием – символично, начавшимся именно 22 июня – США напрямую затрагивает интересы России, Китая и Индии, ибо Исламская республика – часть экономически и стратегически важного макрорегиона для каждой из названных стран.
И у каждой из них нет иллюзий: ядерная программа Тегерана подобна выстрелу Гаврилы Принципа накануне Первой мировой – только повод, в данном случае связанный с перераспределением сфер влияния и контроля над энергоресурсами в зоне Персидского залива и на Ближнем Востоке в целом.
Для нас же важнее другое: вовлеченность Ирана в масштабные экономические проекты упомянутых государств, прежде всего Индии и Китая, которые могут пойти прахом при реализации в Исламской республике югославского сценария, упомянутого в недавней статье «Прощание с Востоком, или На пороге новой реальности?».
Ведь светская власть в Иране, приди она на смену нынешней, вполне вероятно, окажется ориентированной на реализацию американских интересов в регионе.
Я не думаю, что это произойдет. Не факт, что перемирие продлится долго: обе стороны уже обвиняют друг друга в его нарушении в процессе обмена ударами между Исламской Республикой и Израилем с США. Но вот после, в случае ухудшения социально-экономического положения в стране и падения уровня жизни, нынешняя власть может зашататься. Точнее, она уже шатается, ибо, судя по масштабным протестам 2022–2023 гг., не очень популярна среди молодежи, которую – вряд ли в массе своей, особенно религиозную – заставляют жить по нормам шариата.
Иран периодически штормит, причем обращает на себя внимание участие в протестах молодежи
Сумеют ли нынешние хозяева Исламской республики адаптироваться к новым политико-экономическим реалиям в условиях крушения Оси сопротивления, где единственным – я бы сказал: живым – проиранским звеном остались хуситы, и избежать экономического коллапса, покажет время. Сейчас официальный Тегеран декларирует консолидацию общества перед лицом внешней агрессии. Однако эффективные действия израильской агентуры в стране, наряду с упомянутыми протестами, ставят под сомнение ее единство.
Хуситы – единственное подлинно боеспособное звено в распавшейся иранской Оси сопротивления, но недостаточно сильное для реализации геополитических амбиций Тегерана на Ближнем востоке
Помогут ли Россия, Китай и Индия Тегерану справиться с внутренними трудностями в условиях шаткого перемирия? Не просто дать денег на восстановление разрушенных объектов и на косметический ремонт далеко не передовой – исключение здесь дроны и гиперзвуковые ракеты – с точки зрения технического оснащения сухопутной армии и ВМС, а именно способствовать трансформации экономической модели государства в сторону ее большей эффективности, да и готово ли к этому само руководство Исламской республики?
В любом случае, если власть аятоллы рухнет, Москве, Пекину и Нью-Дели есть что терять. Что именно? Поговорим.
Рвущийся пояс?
В отношении Китая — Иран является ключевым игроком в проекте «Один пояс — один путь» (ОПОП), ибо занимает:
«одну из стратегических, — пишут востоковеды К.Г. Муратшина, Л.В. Цуканов, — позиций на юге, с транзитом в Европу и, возможно, Африку. Один из приоритетных маршрутов движения китайских товаров проходит через Киргизию, Узбекистан, Иран и Турцию, а его конечной точкой является Германия. Китай объективно заинтересован в доступе к иранским топливно-энергетическим ресурсам — нефти и газу, а также в продвижении своих товаров и банков на иранский рынок».
Обращает на себя внимание упоминание в цитате Германии, экономические интересы которой США попрали посредством давления на свою креатуру О. Шольца и, судя по всему, будут растаптывать и при Ф. Мерце. Это важно, ибо Федеративная республика с точки зрения географии играет ту же роль в Европе, что Иран на Ближнем Востоке.
Первая лежит на стыке Западной и Восточной Европы, ее севера – акватории Балтийского моря и Скандинавии – и Балкан. В свою очередь Иран – мост между Ближним Востоком и Азиями: Центральной и Средней; и через Персидский залив – с Африканским Рогом.
Не случайно Берлин и Тегеран играют столь важную роль в ОПОП, равно как и не случайно стремление США выбить эти звенья из китайской цепи; причем Иран можно назвать золотым звеном, ибо в рамках реализации масштабного проекта Пекин и Тегеран в 2021 г. заключили двустороннее соглашение на сумму 400 млрд долларов.
Оно предусматривает следующее:
Китайские товары, – отмечает эксперт С. Федчишин, – будут поступать в Иран напрямую по суше, минуя все зоны влияния США, военные базы и санкционный контроль. Иран после реализации проекта становится ключевым транзитным узлом в этой системе.
По поводу упомянутых среднеазиатских республик:
Построенная на деньги Китая железнодорожная магистраль Урумчи (КНР) – Алма-Ата (Казахстан) – Бишкек (Киргизия) – Ташкент (Узбекистан) – Ашхабад (Туркмения) – Тегеран является, как отмечает С. Федчишин, одним из основных логистических составляющих этого проекта. В иранском хабе Амир-Ан он стыкуется с транспортным коридором «Север – Юг» (выход в Азербайджан и Россию) и с сухопутным маршрутом Иран – Ирак – Турция – Сирия (выход к Черному и Средиземному морям). Этот амбициозный проект ставит крест на планах США и Британии полностью контролировать все торговые пути на Востоке и в ЮВА. Зачем Суэцкий канал или Малаккский пролив, если все можно доставить по суше? И в этой схеме, обнуляющей намерения англосаксов, именно Иран играет ключевую роль.
Заключительное предложение в приведённой цитате только подтверждает сравнение Исламской Республики с золотым звеном в китайской цепи.
А. Хаменеи и Си Цзиньпину есть что обсудить
Реализацию подобного сценария, грозящего США перераспределением мировых финансовых потоков и утратой контроля над стратегически важными ресурсами, Белый дом стремится не допустить. Вот и готовит Исламской республике участь Ирака, Ливии, толкая к распаду, как и Югославию. Последний вполне возможен, учитывая курдский, азербайджанский и белуджский сепаратизм в Иране.
В свою очередь Китай заинтересован в предотвращении подобной перспективы. Да, еще важный фактор в рамках ирано-китайского экономического сотрудничества: Поднебесная стала первым направлением для иранских товаров, не связанных с экспортом нефти. В этом случае логична поддержка Ирана союзником Китая Пакистаном, равно как и не удивительна информация о китайских самолетах, якобы тайно чуть ли не вооружение доставивших Исламской республике.
С моей точки зрения, последнее – недостоверная информация, равно как и вряд ли «Страна чистых» напрямую вмешалась бы в конфликт. Однако следует принимать во внимание почву, на которой произрастают подобные вбросы: Китай стремится отбить вложенные в Иран инвестиции, возможно, выражая готовность в подключении к реализации иранского проекта Пакистан, все более привязывая его к себе посредством вовлечения в масштабные экономические проекты и помогая развивать армию. Напомню, что китайско-пакистанский J-10C неплохо показал себя в последнем конфликте с Индией. Не удивляюсь, если Тегеран выразит желание его приобрести.
В случае смены власти в Иране экономические потери Китая могут носить существенный характер, а сам пояс — оказаться порванным. Кроме того, ухудшится стратегическое положение Поднебесной.
Смена власти в Иране, вероятно, приведет к сдавливанию Поднебесной в американских тисках, учитывая предпринимаемые Вашингтоном и Парижем – последний объективно играет на стороне Белого дома – шаги по сближению с Индией. Следует принимать во внимание, что новое правительство в Пакистане Ш. Шарифа гораздо более лояльно настроено к США, нежели прежнее – И. Хана.
Словом, игра, которую сейчас ведет Пекин в отношении Исламабада и Тегерана, требует дипломатического мастерства, ибо Китай как никто другой заинтересован в сохранении Исламской республики.
Стук в Золотые врата
Поговорим об Индии, играющей все более возрастающую роль в регионе. В наступившем году юбилей: 75 лет с момента подписания Договора о дружбе и установлении дипломатических отношений между нею и Ираном. При шахе их развитие носило поступательный характер: М. Пехлеви совершал визиты в Индию, и ее руководители – Д. Неру, М. Ганди и М. Десан посещали Иран, неизменно подчеркивая цивилизационную общность двух стран.
На предмет цивилизационной общности нужно принимать во внимание реанимацию шахом зороастризма, не столько как религиозного, сколько культурного феномена, что нашло отражение в состоявшемся в 1971 г. праздновании 2500-летия создания державы Ахеменидов. Этнокультурные корни у двух стран во многом идентичны, даже мифология общая, разнящаяся разве что в деталях.
Однако и после провозглашения Исламской республики экономическое сотрудничество Ирана и Индии не кануло в Лету. Напротив, Тегеран проявлял заинтересованность в прорыве блокады, вокруг него установленной, став активным участником Движения неприсоединения и на этой почве сблизившись с Индией.
М. Пезешкиан и Н. Моди
Крушение основанного на балансе сил и интересов сверхдержав двухполярного мира имело для ирано-индийских отношений неоднозначные последствия.
С одной стороны, Нью-Дели и Тегеран демонстрировали общность позиции в отношении захватившего Афганистан «Талибана».
Но не только возросшая после оккупации США Ирака угроза терроризма объединяла две страны. В XXI столетии их сотрудничество вышло на новый уровень:
В январе 2003 г. президент Ирана М. Хатами, – пишет востоковед И.Е. Федорова, – посетил Дели и подписал «Делийскую декларацию» и «Дорожную карту, ведущую к стратегическому сотрудничеству», в которых обе стороны определили стратегическое партнерство в качестве конечной цели сотрудничества Дели и Тегерана.
Примечательно, что, по словам процитированного выше автора,
Стороны подчеркнули важность взаимодействия военно-морских сил Индии и Ирана в Индийском океане для обеспечения безопасности региона и наметили контуры совместных учений.
Иными словами, на фоне возрастающей военно-экономической мощи Китая, равно как и все большего его сближения с Пакистаном, грозящего ослаблением позиций Индии в Аравийском море, доминирования в Индийском океане 7-го оперативного флота США и расформирования 8-й оперативной эскадры российского ВМФ, Нью-Дели искал точку опоры в Центральной Азии. И Исламская республика, думаю, ему виделась в данном случае выгодным партнером – разумеется, не с точки зрения боевого потенциала своего флота, а в плане доступа к портовой инфраструктуре.
Кроме того, Индия выразила заинтересованность в импорте иранского сжиженного газа и в доступе своих компаний к эксплуатации нефтяных месторождений Ядаваран в Иране.
Однако подобная политика вызвала недовольство США, после крушения СССР рассматривавших себя в роли мирового гегемона, бесцеремонно вмешивавшегося в дела других стран.
Индия не стала исключением. Раздражённая сближением Тегерана и Нью-Дели американская администрация потребовала от последнего присоединиться к антииранским санкциям, причём не только введённым ООН, но и Вашингтоном в одностороннем порядке.
Индия подчинилась, пойдя на сокращение импорта иранской нефти и переведя расчет за нее в рупии. А что ей оставалось делать? С одной стороны поднимающийся Китай, с другой — союзный ему Пакистан.
Россия в начале XXI в. на международной арене была слаба: уйдя из Центральной Европы и утратив позиции на Балканах, оказавшись не в состоянии воспрепятствовать уничтожению Ирака, она только начинала выкарабкиваться из-под завалов ельцинизма. У вчерашних и заставлявших с собой считаться столпов Движения неприсоединения также всё складывалось плохо: Югославия распалась, а в Магрибе бушевала «Арабская весна».
В подобной ситуации диктат Вашингтона было трудно игнорировать и еще труднее ему сопротивляться.
И тем не менее отношения Тегерана и Нью-Дели стали улучшаться с приходом к власти в Индии Н. Моди в 2014 г.: убежденного националиста – любопытно, что, по словам британского политолога А. Ливена, индуистский национализм находит аналогию в иранском шиизме, – намеренного превратить страну в региональную сверхдержаву и, в отличие от предшественников, более устойчивого к давлению со стороны США. В его пользу играла поддержка индийских диаспор в Соединенных Штатах и Великобритании.
Моди в диалоге с Белым домом проявил твердость. Вспомним, как вопреки настойчивым требованиям Вашингтона отказаться от приобретения ЗРК С-400 он поступил по-своему, а после начала СВО не отказался от экспорта российских энергоресурсов. Нынешний тренд на сближение с США обусловлен трезвым расчетом Нью-Дели, а не давлением Белого дома.
Именно Моди в 2016 г. подписал соглашение с Х. Роухани об эксплуатации с геостратегической точки зрения крайне важного для Индии Чабахара, причем в этом заинтересован и Кремль, в том числе и, полагаю, на случай, если станет невозможным военное присутствие России в Сирии, о чем шла речь в статье «Страсти по Африканскому корпусу. Индийские врата». Не напрасно Моди назвал Чабахар золотыми вратами Индии.
Чабахар – золотые врата Индии в Иране
Примечательно подписание документа и Афганистаном в лице тогдашнего президента А. Гани, что свидетельствовало о вовлеченности страны в сферу геополитических интересов как Индии, так и Ирана. Афганистан в силу фактора географии становился ключевым звеном на пути развития индо-иранских отношений.
Вообще, вовлеченность Ирана и Афганистана в планы Нью-Дели носила грандиозный характер. Достаточно в качестве примера привести соглашение между Ираном, Афганистаном и Индией о строительстве железнодорожной ветки Чабахар – Захедан (Иран) – Зарандж (Афганистан).
Решение глав трех государств, – пишет востоковед И.Е. Федорова, – о реализации крупного инфраструктурного проекта, связывающего Индию со странами Центральной Азии, стало знаковым моментом в развитии ирано-индийских, ирано-афганских и индийско-афганских отношений. В дальнейшем порт должен быть интегрирован в Международный транспортный коридор «Север – Юг» для доставки грузов в Россию, страны Центральной Азии и Европы, являющийся альтернативой создаваемому Пекином и Исламабадом Китайско-пакистанскому экономическому коридору. Общий объем инвестиций Нью-Дели в данное предприятие должен составить около 500 млн долл. США.
Замечу, что и «Талибан», который, судя по всему, в Афганистане всерьез и надолго, приглашает заинтересованные стороны к реализации масштабных проектов на своей территории. Индия не стала исключением, допустив, в свою очередь, Кабул к использованию Чабахара, что, опять же, только подтверждает стратегическое значение Ирана в развернувшейся вокруг него игре.
Уравнение со множеством неизвестных
И наконец, Россия и Иран. Здесь мне видится больше вопросов, нежели каких-либо утверждений. Стратегическое поражение двух стран в Сирии, крушение создававшейся Исламской республикой оси сопротивления, провал иранской разведки — насколько она координирует свои действия с нашей в отношении внешних угроз? — приведший к гибели высокопоставленных иранских военных и физиков, делает будущие перспективы российско-иранских отношений уравнением со многими неизвестными.
При этом нельзя сказать, что Кремль ведет строго проиранскую игру в регионе. На ПМЭФ президент прямо заявил о важности соблюдения баланса интересов Ирана и Израиля на Ближнем Востоке и, осуждая агрессию последнего, был сдержан в критике Тель-Авива.
Не думаю, что и Иран в полной мере доверяет России. Мы дали для этого повод, отказавшись от уже заключенной сделки по продаже С-300 в 2011-м, о чем шла речь в упомянутой выше статье. Такое в одночасье не забывается.
Впрочем, при возвращении в президентское кресло В.В. Путина отношения стали улучшаться. Да и СВО придало им новый импульс: Иран и Россия оказались под мощным санкционным прессом.
ЗРК Bavar-373, который иранцы называют аналогом С-300; может быть, все же Исламской республике стоило вложиться в создание современной системы ПВО, а не заниматься апгрейдом?
Однако Тегеран, мне думается, до недавнего времени стремился держать Россию на расстоянии вытянутой руки, так же, как это делали в свое время Белград, Багдад и Триполи. И несоизмеримость амбиций с военно-экономическим потенциалом привела их к трагедии. На ее пороге ныне и Исламская республика.
Следует принимать во внимание следующее:
Во-первых, с учетом текущей нестабильной политической ситуации, — пишут востоковеды М. И. Безносова, К. А. Лихачев, — в Иране имеются сомнения в полномасштабной реализации инвестированных средств, в особенности на территориях, где происходят боевые столкновения между полицией и протестующими группировками… Протесты, которые имели определенный успех, выявили следующую проблему для потенциального развития российско-иранских отношений: значительная часть населения Ирана не поддерживает политику, проводимую иранским правительством, в том числе и выбранный Ираном внешнеполитический курс, направленный на сближение с Россией, что подтверждается исследованиями общественного мнения.
В этой связи актуален вопрос, как в целом и иранский бизнес, и иранское общество относятся к совместным инвестиционным проектам с Россией?
А. Арагчи сходит на российскую землю 23 июня настоящего года; после его визита в Москву в ирано-израильском конфликте наступило перемирие, да и США, по меньшей мере на время, угомонились
Итак, в развернувшейся игре ставки высоки: это и около 8 млрд тонн только разведанных запасов иранской нефти, и природный газ, по добыче которого Исламская Республика занимает второе место в мире, и значительные залежи медной руды, хрома и кобальта.
И, разумеется, поднятую тему нельзя считать завершенной. Обмен ударами прекращен, но игра вокруг Ирана продолжена. Сама Исламская Республика напоминает вулкан. Вопрос только: спящий? Будем следить за событиями.
Использованная литература
Безносова М.И., Лихачев К.А. Российско-иранские отношения на современном этапе: перспективы и потенциальные риски // Вестн. Удм. ун-та. Социология. Политология. Международные отношения. 2023. Т. 7, вып. 1. С. 88 – 96
Бомбардировки Ирана подозрительно совпали с открытием транспортного коридора «Китай-Иран»
Ливен А. Индуистский национализм: неудобная правда
Муратшина К.Г., Цуканов Л.В. Китайская инициатива «Один пояс, один путь» и Исламская Республика Иран // Уральское востоковедение : международный альманах. 2018. Вып. 8. С. 135-143
Федорова И. Е. К ирано-индийским отношениям
Информация