40-я армия и «партизаны»: от запасников до фронта
В декабре 1979 года в Среднеазиатском и Туркестанском военных округах началась подготовка к вводу в Афганистан 40-й общевойсковой армии. Вместе с регулярными частями в Афганистан были направлены и призванные из запаса военнослужащие, так называемые «партизаны».
Большинство частей создаваемой 40-й армии было кадрированными, то есть сокращённого до штатов мирного времени состава. Был отдан приказ отмобилизовать армию и привести её в состояние полной боевой готовности. Срок исполнения — 10 дней. В прилегающих к границе военных округах был объявлен сбор. Военкоматами Казахской, Киргизской, Таджикской, Туркменской и Узбекской ССР началась мобилизация своих жителей в войска.
Для Туркестанского и Среднеазиатского военных округов это было самое крупное мобилизационное развертывание за весь послевоенный период. По повесткам в военкоматы сходились толпы мужчин. За многими резервистами приезжали среди ночи и увозили на сборный пункт. Так в течение нескольких дней было призвано из запаса, одето, вооружено и посажено на технику десятки тысяч солдат, сержантов и офицеров.
Сами «партизаны», в отличие от большинства советских граждан, уже знали, за счёт слухов, конечно, о том, что они скоро перейдут границу. Причём призыв резервистов шёл довольно спешно. За считанные дни было развернуто и доукомплектовано до полного штата четыре мотострелковые дивизии, артиллерийская бригада, части связи, инженерные войска, тыловые части и учреждения. Штаб создаваемой 40-й армии находился в Термезе. Формируясь в Средней Азии, 40-я армия получила в свой состав в большинстве своём военнослужащих местных национальностей, часто плохо знавших даже русский язык, что было большим минусом, тем более в боевой обстановке.
Николай Крупенько из 108-й мотострелковой дивизии вспоминает, что к ним в полк «партизаны» прибыли еще в ноябре:
«В ноябре 1979 года в полк прибыли «партизаны». Мы находились с ними на полигоне почти месяц. Некоторые из них очень плохо говорили по-русски, и боевая подготовка оставляла желать лучшего: они не знали, как вставить магазин в автомат. Учили их здесь же, на полигоне. Были, конечно, и толковые ребята. В декабре нас подняли по тревоге, и по понтонному мосту перешли границу. «Партизаны» были с нами. Первый раз нас обстреляли в Аминовской деревне; мы просидели почти сутки, пока деревню не зачистили, после чего выдвинулись в сторону столицы Афганистана. Стояли под Кабулом: город был как на ладони. Когда вывели «партизан», уже не помню. В январе я ездил в Термез, и когда вернулся, они еще были в полку. Перед отправкой в Союз их строили и проверяли рюкзаки. У нас был такой капитан Кибиц, который забрал все побрякушки у них, а вот в каком месяце это было — не помню. После вывода искал парней, но не нашёл. Со мной были партизаны: Буренин Владимир из Ташкента; Ким Радж Владимирович из города Денау — рисовал хорошо. Фомин Юрий из п/о Куйбышево.»
Генерал-майор Л. И. Шершнев, в 1979 году замначальника отдела спецпропаганды Политуправления Туркестанского военного округа, вспоминает:
«"Идём на Афган!" — впервые я услышал эти слова в декабре 1979 года в районе сосредоточения 108-й мсд под Термезом от одного пожилого узбекского «партизана» (отмобилизованная дивизия была укомплектована призывниками из запаса, в основном узбеками). Он доверительно рассказал мне, что ему 52 года, но он не может пропустить такое большое событие, как «поход за речку», а потому пообещал военкому барана, чтобы тот направил его в войсковую часть вместе с сыном.
На мой взгляд, этап ввода советских войск в Афганистан закончился к 1 марта 1980 года. Войска заняли основные ключевые районы страны, взяли на себя обеспечение охраны 21 провинциального центра, а также значительного числа уездных и волостных центров, девяти аэродромов и практически всех крупных советско-афганских предприятий. Из состава 40-й армии были выведены военнообязанные, призванные из запаса (32 тыс. сержантов и солдат), и заменены военнослужащими срочной службы. Одновременно была заменена автотранспортная техника, привлеченная из народного хозяйства для нужд войск».
На мой взгляд, этап ввода советских войск в Афганистан закончился к 1 марта 1980 года. Войска заняли основные ключевые районы страны, взяли на себя обеспечение охраны 21 провинциального центра, а также значительного числа уездных и волостных центров, девяти аэродромов и практически всех крупных советско-афганских предприятий. Из состава 40-й армии были выведены военнообязанные, призванные из запаса (32 тыс. сержантов и солдат), и заменены военнослужащими срочной службы. Одновременно была заменена автотранспортная техника, привлеченная из народного хозяйства для нужд войск».
Что это за техника из народного хозяйства? В СССР автобазы были приписаны к военкоматам, и в случае каких-либо учений в войсках убывали на них с гражданскими номерными знаками. Также и в Афганистан «партизаны» отправились на автомашинах с автобаз с гражданскими номерными знаками. Генерал Шершнев говорит, что к 1 марта уволили запасников, но многие военнослужащие вспоминают, что «партизаны» в их частях находились и в апреле.
Марат Шаймарданов, командир роты в ремонтно-восстановительном батальоне 5-й мотострелковой дивизии, говорит: «В то время в Иране захватили американских дипломатов и длительное время удерживали их в заложниках. Среди нас бытовало мнение, что боевая тревога и вся наша подготовка проводятся в связи с этим. Об Афганистане не было даже слухов. И вот 28 декабря 1979 года наша мотострелковая дивизия, состоящая почти на одну треть из военнослужащих, призванных из запаса, пересекла государственную границу и вошла в Афганистан».
Нужно сказать, что личный состав 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии тоже был уверен, что нас перебросят в Иран. И лишь в середине декабря, когда мы приземлились в аэропорту Ташкента, нам объявили, что впереди Афганистан.
Сержант 350-го гвардейского парашютно-десантного полка Павел Вопилин:
«Впервые я увидел "партизан", наверное, уже 28 декабря возле дворца. Они были из 108-й мотострелковой дивизии; стояла большая группа небритых, пузатых, возрастных мужиков в бушлатах и шапках-ушанках. Необычно и непривычно было видеть таких бойцов в армии: мы были в среднем девятнадцатилетними. А здесь — отцы по возрасту старше командира полка и даже комдива».
Я вспомнил рассказ командира 105-го отдельного гвардейского зенитно-артиллерийского дивизиона 103-й ВДД, гвардии полковника В. П. Савицкого. Он рассказывал, что к его дивизиону прибился отставший от своей части узбек, наверное, уже за пятьдесят, на какой-то машине инженерной техники. К какой части он приписан, не знает; куда выдвигались, не имеет понятия. В Узбекистане он был директором колхоза. Подняли, говорит, среди ночи; дали эту машину, куда-то ехали в колонне, но он умудрился заблудиться. Владимир Петрович говорил, что я ему место у себя в дивизионе огородил колючей проволокой; он там поставил машину. Я спросил: а чем же он занимался у вас в дивизионе? Савицкий говорит: «Ничем, лежал, спал в машине. А комдив мне ежедневно выговаривал: „Савицкий, когда ты этот колхоз отсюда уберешь?“» Долго он у нас стоял; потом всё же отправили его в 108-ю дивизию, вроде бы.
Резервисты, составлявшие основной костяк создаваемой 40-й армии, по закону могли находиться «под ружьем» не более трёх месяцев. Кадровые офицеры вспоминают, что среди «партизан» было много тучных и неповоротливых, далеко не молодых солдат: многим было за сорок лет, а некоторым — под пятьдесят. Подавляющее большинство из них мало что умело делать, они с неохотой подчинялись командам и думали о том, как бы побыстрее вернуться домой к семьям. Заниматься с резервистами было тяжёлым испытанием для кадровых офицеров, привыкших к железной дисциплине и беспрекословному повиновению.
В то же время именно «партизаны» улучшили бытовые условия: нашли способ обогрева (делали печки из гильз танковых снарядов) и избавления от вшей, грели воду в полевых кухнях, где военнослужащие по очереди мылись. Впрочем, это не мешало им потом в этих же кухнях варить еду.
Что касается отсутствия дисциплины у «партизан», отправленных в Афганистан, то это не совсем верно. Именно желание быстрее вернуться домой заставляло их соблюдать устав. Вскоре после возвращения из Афганистана меня вызвали в военкомат для вручения награды. В это время там работал вернувшийся из Афганистана майор 5-й мотострелковой дивизии, получивший тяжелое ранение: при подрыве БТР он лишился ноги по колено. Он учился ходить на протезе, и еще не очень хорошо у него это получалось на тот момент.
Поскольку в 1980 году было совсем мало вернувшихся из Афганистана военнослужащих, нам было интересно побеседовать с ним. Он в разговоре затронул тему «партизан», сказав, что в дивизии их было очень много на момент ввода. Я спросил, как они к службе относились. Майор отвечает: «Не поверишь, за пять шагов переходили на строевой шаг, выполняя воинское приветствие». Я удивился и сказал, что на «партизан» это как-то непохоже. А майор отвечает: «Понимаешь, какое дело, они оказались в неопределенной ситуации. Их выдернули из мирной жизни, как им казалось, на переподготовку. А попали в чужую страну, где идут боевые действия. Им нужно возвращаться домой, в семьи — все возрастные мужики. А с возвращением домой совершенно нет никакого понимания: отправят ли их совсем скоро, будут три месяца здесь находиться или вовсе задержат на неопределённое время. Вот они и старались, как могли».
На замену «партизанам» солдат и офицеров собирали со всего СССР. В части приходили разнарядки: откомандировать такое-то количество военнослужащих таких-то специальностей. По свидетельству очевидцев тех событий, нередко офицеры частей и подразделений, в которые приходили разнарядки, предпочитали таким образом избавляться от балласта, отправляя в Афганистан «залётчиков» — дебоширов и самовольщиков. Однако, как говорят служившие в то время офицеры, эти хулиганы оказывались лучшими бойцами.
Войска собирались почти со всей территории Советского Союза, и даже из частей, дислоцированных на территориях стран соцлагеря, были сняты и переброшены значительные силы. На железнодорожные платформы грузили технику, и целые эшелоны направлялись к южной границе.
Генсек Л. И. Брежнев во время пребывания в Берлине объявил об одностороннем решении Советского Союза сократить численность обычных советских войск в Центральной Европе. Несколько танковых полков, которые выводились с территории ГДР, прямиком направились в Афганистан.
В марте или апреле 1980 года мы встретились с танкистами из Германии в провинции Кунар. Наш батальон остановился в районе Асадабада, где также стояла танковая колонна.
Завязался разговор: спрашиваем у них: «Откуда вы?» Отвечают: «Из Германии». Мы удивились: как это возможно? Танкисты объяснили, что им объявили о выводе техники из Группы советских войск в Германии (ГСВГ). Танки погрузили на платформы, они сами загрузились в вагоны и поехали.
Они рассказывали, что после пересечения границы заметили, что поездка затянулась. Возникал вопрос: «Куда мы едем?» Но никакой конкретики, по их словам, не было. А уже в Средней Азии им сообщили, что далее они своим ходом идут за речку.
Замена резервистов на солдат срочной службы растянулась до марта 1980 года и завершилась полностью к ноябрю. Последними домой вернулись мобилизованные офицеры и прапорщики, хотя некоторое количество из них продолжало оставаться в 40-й армии. В Афганистане погибли 42 военнослужащих, призванных из запаса: 6 офицеров и 36 солдат. Общее количество «партизан» в 40-й армии, по различным данным, варьировалось от 32 000 до 50 000 военнослужащих. Такой разброс численности резервистов в ДРА, вероятно, объясняется тем, что некоторые развернутые части не пересекали границу и оставались на советской стороне в качестве резерва. Кроме того, часть мобилизованных не смогла встать в строй по причинам болезней, семейным обстоятельствам и другим факторам.
Резервисты свою задачу выполнили и в то же время заставили задуматься Бабрака Кармаля о своей дальнейшей судьбе. Увидев это войско, новый лидер Афганистана радости не испытал и потребовал у Брежнева оставить в стране десантников, которые уже готовились возвращаться в Союз.
«Партизаны» уезжали в СССР после многочисленных проверок и обысков, чтобы пресечь контрабанду оружия и наркотиков. Кто-то утверждает, что по возвращении домой им сказали: «Идите, товарищи, работайте. Распространяться о том, в чем участвовали, не надо». Так это или нет, сказать сложно.
Информация