Граф Николай Леонтьев: первый русский оркестр в Африке, или судьба первой ЧВК
После триумфальной победы при Адуа и блестяще проведённых дипломатических переговоров Николай Степанович Леонтьев (1862–1910), казалось, достигнет всего, о чём только может мечтать иностранец на африканской земле — славы, уважения местного населения и, самое главное, безграничного доверия императора Менелика II.
Как мы уже рассказывали в первой части Николай Леонтьев: путешественник создавший ЧВК, император Менелик, оценив выдающиеся заслуги Леонтьева и его «ЧВК», совершит беспрецедентный шаг — 9 мая 1896 года в торжественной обстановке пожаловав русскому офицеру титул графа Абая — первый графский титул в истории Эфиопии.
Одновременно казачий есаул будет возведён в высший воинский чин дэджазмача (что соответствует генерал-лейтенанту). Став дэджазмачем, Леонтьев со своим отрядом примет активное участие в организации новых военных кампаний Менелика II и реформировании эфиопской армии. Однако головокружительные успехи при дворе негуса не заставят графа Абая почивать на лаврах.
Николай Леонтьев со своим оруженосцем
Неутомимый путешественник, чья энергия казалась современникам поистине безграничной, уже видел новые горизонты своей деятельности на благо России и Эфиопии, ставшей для него второй Родиной. Получив «добро» от Менелика, он берётся за модернизацию эфиопской армии и расширение границ империи. Его частный военный отряд, ставший прообразом современных ЧВК, готовился к новым свершениям — беспрецедентному походу к озеру Рудольфа, который навсегда изменит карту Восточной Африки и откроет новую главу в истории российско-эфиопских отношений. После очередной поездки в Россию он привезёт в Эфиопию «подарки» весом свыше 500 пудов — в основном жизненно необходимые для армии снаряды для 60 трофейных итальянских орудий, захваченных в битве при Адуа.
После этого Менелик, оценив заслуги Леонтьева, назначает его генерал-губернатором ещё не завоёванных и не усмирённых территорий, образующих округа Уба и Бако на юге Эфиопии. Император не без основания рассчитывал, что с помощью ЧВК графа Леонтьева он сможет не только расширить и укрепить южные рубежи своей державы, но и освоить эти богатые природными ресурсами земли. К концу XIX века Эфиопия, хоть и отстоявшая свою независимость, оказалась в кольце колониальных владений европейских держав, готовых в любой момент протянуть свои щупальца к последним «ничейным» землям на её границах. Окружавшие Эфиопию территории, богатые ресурсами и населённые племенами, не знавшими огнестрельного оружия, представляли собой лакомый кусок для европейских колонизаторов. Известный русский путешественник Александр Булатович не без основания отмечал, что если бы эти земли заняли англичане, французы или итальянцы, то маленькая Эфиопия закономерно оказалась бы зажатой в тисках враждебных колониальных империй, что неминуемо привело бы к её завоеванию.
Как отмечал Булатович, Менелик не мог остаться безучастным зрителем происходившего в Африке. Он понимал, что объединение близких по уровню культуры и хозяйственному укладу народов под эгидой Эфиопской империи позволит им избежать культурного вырождения — трагической участи многих других африканских племён, ставших жертвами европейского колониализма.
Николай Леонтьев и его бойцы во время марша к озеру Рудольфа
Следуя заветам Александра Васильевича Суворова, Леонтьев с целью сбережения личного состава с особой тщательностью подошёл к организации завоевательного похода к озеру Рудольфа, открытому менее 10 лет назад венгерским путешественником Самуэлем Телеки. На спины мулов были загружены специально закупленные митральезы и пулемёты «Максим», смертоносный огонь которых обещал минимальные потери в стычках с дикими обитателями тех земель. От французов, с которыми граф Абай наладил очень хорошие отношения, прибыла поддержка в 150 сенегальских стрелков — профессиональных бойцов, набранных из чернокожего населения французских колоний. С эфиопской стороны выдвинулось порядка двух тысяч воинов, добровольно вступивших в отряд Леонтьева.
Поход стал одним из самых значительных предприятий Николая Леонтьева в Африке. Встречая всех оказывавших сопротивление «огнём и мечом», отряд, прорубая дорогу в густых джунглях, неумолимо двигался к озеру Рудольфа. Нередко отряд попадал в засады, и абиссинские воины падали, сражённые длинными стрелами туземцев. Поход стоил жизни 216 воинов, ранения получили и русские военные советники — поручик Николай Шедевр и казак Петр Гагосов, позже за свою храбрость удостоенный золотой и серебряной медалей Менелика. Но усилия были не напрасны — спустя несколько недель пути взорам участников экспедиции открылась сверкающая гладь озера Рудольфа. Шедевр установил на его берегах полотнище красного, жёлтого и зелёного цветов — флаг Менелика и Эфиопии, означающий контроль над этими землями. С тех пор и до наших дней северные берега озера Рудольфа являются частью южной границы Эфиопии.
В Экваториальной провинции граф Абай совместно с французами и другими иностранцами организует компанию по эксплуатации и разработке ресурсов провинции. На выделенных графом Абаем землях основываются поселения, в которые переселяются абиссинские воины со своими семьями.
Николай Леонтьев с расом Мэнгэшой и его воинами
Параллельно русские добровольцы приступают к реформированию армии Менелика по европейскому, а если быть точнее — русскому образцу. Вольнолюбивым амхарцам особенно тяжело давались строевая подготовка и армейская дисциплина, но навыки стрелкового и в особенности штыкового боя, напротив, давались как нельзя хорошо. В начале февраля 1899 года граф Абай представляет Менелику первый сформированный регулярный пехотный батальон с русскими и французскими офицерами. Тогда же графом Леонтьевым из юношей племени уламо, «отличающихся большими музыкальными способностями», создаётся первый в Эфиопии военный духовой оркестр. Специально для обучения абиссинских музыкантов из России приглашаются военный капельмейстер Милевский и старший трубач артиллерийской бригады Дорошевич. И над дикими дебрями и племенами загремели русские военные марши, а над африканскими пустошами разлились «Дунайские волны»…
За полвека до разработки политтехнологами теории «мягкой силы» Николай Леонтьев ещё в конце XIX века уделял немалое внимание распространению русской культуры в Эфиопии, осознавая, что лишь посредством культурных контактов можно скрепить отношения между странами. Он прекрасно понимал, какое «просвещение» и «культуру» несут Чёрному континенту европейцы, и стремился показать, что Россия может принести жителям Эфиопии «просвещение» и «блага цивилизации» без завоеваний и насильственного навязывания своей культуры. В беседе с одним из основоположников российской геополитики Алексеем Едрихиным (Вандамом) он сетовал на неучастие российских властей в культурном просвещении Эфиопии:
Мне больно, что не русским людям суждено внести свет культуры и цивилизации в эту страну.
Но Леонтьев не ограничивался рассуждениями, а на собственные средства, не дожидаясь казённой поддержки, приглашал абиссинцев в Россию, привозил в Эфиопию учителей русского языка, организуя тем самым настоящий культурный мост между Россией и Эфиопией. Газеты писали, что в его херсонском имении регулярно появлялись экзотические для русской глубинки гости — знатные абиссинцы, регулярно посещавшие церковь и свободно изъяснявшиеся по-русски.
Карта территориального расширения Эфиопии с 1886 года. Присоединению части областей Эфиопия обязана русским добровольцам
Однако именно его успехи и растущее влияние при императорском дворе стали причиной его падения. Российские дипломаты в Аддис-Абебе, руководимые осторожным Петром Власовым, видели в отставном поручике, обладавшем независимым характером, угрозу своим позициям.
Кроме того, многие из них, будучи приверженцами либеральных взглядов, и считавшими необходимым проводить на африканском континенте единую политику совместно с западноевропейскими державами, отказываясь от собственных интересов, в штыки воспринимали деятельность Леонтьева, неоднократно подталкивавшего эфиопского императора отстаивать суверенитет и идти тем самым на конфликт с европейскими державами. В Петербург летели десятки доносов, рисующих Леонтьева не просто авантюристом и мошенником, а чуть ли не военным преступником.
Этим умело пользовались его недоброжелатели среди абиссинской знати и бывшие соратники, в особенности Иван Бабичев, ведавший поставками оружия из России и жаждавший занять место графа Абая.
Переломным моментом в судьбе русского добровольца стало покушение на его жизнь в мае 1898 года. Во время визита в Харар, где русские добровольцы обучали воинов обращению с новейшим вооружением, один темнокожий солдат «случайно» выпустил в Леонтьева пулемётную очередь. Пули тяжело ранили графа, пробив обе ноги. Ситуацию усугубило то, что все русские врачи при дипмиссии внезапно оказались занятыми и не смогли оказать помощь соотечественнику. Как позже сообщал сам Леонтьев, медицинским работникам попросту было запрещено помогать ему.
18 суток граф Леонтьев, потерявший много крови, находился без профессиональной медицинской помощи — несмотря на все старания, местные целители не могли оказать квалифицированную помощь. Однако, узнав о ранении главы русских добровольцев, принц Анри Орлеанский, находившийся в то время в Эфиопии, прислал своего личного врача, а рас Мэкконнын организовал переход в Джибути (где французские врачи смогли оказать помощь), во время которого носильщики транспортировали раненого Леонтьева через Данакильскую пустыню.
Ранение на долгие месяцы выбило его из активной политической жизни, чем незамедлительно воспользовались его недоброжелатели как в России, так и в Эфиопии. Довершил падение фаворита императора Менелика финансовый крах в 1902 году его «Общества по эксплуатации Экваториальных провинций Эфиопии». Российские власти, напуганные распускаемыми слухами об «аферах» Леонтьева и не желая осложнений с европейскими колониальными державами, не оказали предприятию никакой финансовой помощи. Леонтьев был окончательно отстранён от дел. Его земельные владения были конфискованы, для него был закрыт въезд в страну. Российская дипломатия не вступилась за него.
После изгнания Леонтьева из Эфиопии его частная армия прекратит свое существование. Русские добровольцы будут вынуждены покинуть страну: часть вернулась в Россию, самые преданные последуют за своим командиром. Земельные владения Леонтьева достанутся Ивану Бабичеву, который, в отличие от Леонтьева, не интересовался проектами укрепления российского влияния в Африке.
Русско-японская война застанет графа Абая в период, когда он, казалось, был навсегда отстранён от активной деятельности. Однако доброволец, прошедший горнило Итало-эфиопской войны, не мог остаться в стороне, когда его Родина была в опасности. Оставив в столице свою молодую супругу Юлианию Канивальскую (он женился лишь после своего изгнания из Эфиопии в 1902 году), он немедленно возвращается в свой 1-й Уманский полк Кубанского казачьего войска.
Полк Николая Леонтьева оказался включен в отряд генерал-адъютанта Павла Мищенко, прославившегося как мастер лихих и глубоких рейдов по тылам противника. Теперь он уже не экзотический граф Абай, прибывший из далёкой африканской страны, а есаул, командующий лихими казаками разведотряда при начальнике Таулазского авангарда. Его первый бой состоялся 7 мая 1905 года у Цинсяйпао, затем последовало кровавое сражение у деревни Донсязаи и штурм укреплённой деревни Шилаза.
Основу его разведотряда составляли казаки-пластуны — элита казачьих войск, своеобразный «спецназ» того времени, совершавший дерзкие вылазки в тыл врага. Кубанские казаки наводили огромный страх на самураев, прозвавших пластунов «русскими дьяволами». Вероятно, Леонтьев участвовал в легендарном рейде генерала Мищенко на Инкоу, когда за четыре дня отряд прошёл 170 км вглубь японского расположения, уничтожив сотни повозок с продовольствием и боеприпасами и сотни японских солдат.
Кубанские казаки на Русско-японской войне
Николай Леонтьев разделял со своими казаками все тяготы военно-полевой жизни. Вместе с ними он совершал опасные вылазки, часами сидел в засадах, вытаскивал из пекла сражений раненых товарищей. В одной из таких вылазок под ним будет убита лошадь, а сам он получит ранение, но останется со своими бойцами до конца боя.
Командование не могло не отметить храбрости добровольца — в конце войны генерал Владимир Орановский возьмет поручика Леонтьева своим адъютантом для заключения временного перемирия с японским генералом Фушимой.
Тяжело восприняв условия Портсмутского мира, Леонтьев с супругой отправляется на лечение в Париж. Но и там его деятельная натура не позволяет ему оставаться в покое. В 1909 году он предпринимает отчаянную попытку тайно проникнуть в Эфиопию, но его задерживают в Дире-Дауа и сообщают, что путь в Аддис-Абебу ему заказан.
Последние годы жизни Леонтьев, словно предчувствуя близкий конец, старается привести дела в порядок. Он пишет заметки в газету «Новое время», занимается систематизацией своей обширной коллекции, составляет «Докладную записку в Азиатскую часть Главного штаба» с предложениями об учреждении постоянных русско-эфиопских торговых связей. Жизнь без ярких событий и возможности принести пользу своей стране тяготит его. Незадолго до кончины он сообщает друзьям:
Скучно без дела. Кажется, мог бы быть полезен, но не нахожу нигде сочувствия.
В 1910 году Николай Степанович Леонтьев тихо уходит из жизни в своём парижском доме от сердечной болезни. Его верные товарищи — Гарбузенко, Бузас, Гаюсов — перевозят его прах в Россию, где он находит последнее пристанище.
Судьба обширной коллекции Николая Леонтьева, собранной за годы пребывания в Эфиопии, станет ярким свидетельством его преданности науке и родной стране. За годы, проведённые в «стране чёрных христиан», Леонтьев соберет уникальное собрание, насчитывавшее более 1200 предметов. Британские и французские музеи неоднократно предлагали баснословные суммы за эти сокровища. Но Леонтьев, которого недоброжелатели пытались представить жадным до денег авантюристом, поступит иначе — всю свою коллекцию он завещает Русскому музею. В 1925 году это бесценное собрание было передано на хранение в Кунсткамеру, где и сегодня каждый желающий может ознакомиться с частью экспонатов.
Но самой поразительной частью его завещания стало распоряжение о судьбе наследственного херсонского имения. Все доходы с 317 десятин земли (свыше 346 гектаров) должны были идти на организацию экспедиций в Африку, причём «непременно под руководством российских учёных».
Жизнь Николая Степановича Леонтьева станет ярким воплощением служения Отечеству, пути русского офицера, выполнявшего свой интернациональный долг и, вопреки всем трудностям и козням врагов, отстаивавшим интересы России в далекой Африке.
Несмотря на трагическую судьбу его «ЧВК XIX века» и потерю, в результате придворных интриг и некомпетентности дипломатов, Российской империей своего влияния на Чёрном континенте, деятельность Николая Леонтьева, всегда верившего в особую миссию России, заложит основы будущих отношений с Африкой. Отношений, основанных не на колониальной эксплуатации, а на взаимной поддержке и уважении национального суверенитета. Путь, проложенный Николаем Леонтьевым и его добровольческим отрядом, словно станет ориентиром для Советского Союза и современной России.
Неслучайно первыми, еще до официального вмешательства России, на Черный континент зайдут российские ЧВК, и «музыканты» вступят в бой с современными европейскими и американскими неоколониалистами. И на африканских просторах вновь заиграет русская музыка.
Использованная литература
Корнилов Д.Ф. Русский вальс на африканских просторах, или подлинная история создателя первой ЧВК / Д. Ф. Корнилов. Москва; Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2025.
Кириченко Ю.Н. Пластунские батальоны и станица Уманская // Журнал Samlib
Информация