Можно ли считать современную молодежь потерянным поколением
Без поводов для гордости
Список претензий к представителям подрастающего поколения во все времена был обширным: это и неуважение к взрослым, и отрицание общепринятых ценностей, и недостаточное трудолюбие. К современным «зумерам» (родившимся в 1997–2012 годах) добавляется еще равнодушие к Родине и даже прямое предательство. Как не подумать об этом после регулярных выпусков новостей, транслирующих об очередных школярах-поджигателях? За 10–20 тысяч рублей за уничтожение трансформаторной будки юные террористы готовы жертвовать своим будущим.
Безусловно, ужесточение наказания за подобное имеет неплохой эффект, но окончательно решить проблему, как видим, не в состоянии. Одурманенные бандеровской пропагандой юноши и девушки берут в руки бутылки с бензином и… Дальнейшие действия очень красочно иллюстрируют выпуски новостей едва ли не каждую неделю. Некоторые особо ретивые комментаторы уже назвали феномен поджигателей и прочих малолетних террористов «маугли цифровой эпохи». За красивыми лозунгами скрывается очень неоднозначная ситуация. Попробуем разобраться.
Для начала определимся с цифровой эпохой. Неужели только подростки относятся к разряду «маугли»? А бабушки и дедушки, заливающие в свое время зеленкой банкоматы и избирательные участки? Да что только старики – в Новосибирске 46-летний мужик взорвал петарду в офисе «Сбербанка». Понятно кто и понятно, с каким мотивом его на это надоумили. Тоже «маугли цифровой эпохи»? Из этой же истории работа телефонных злоумышленников, ставшая уже проблемой национального масштаба. В 2024 году мошенники похитили у россиян 27,5 млрд. рублей – это на 75 процентов больше, чем в предыдущем году.
Стоит понять одну истину: граждане России находятся под беспрецедентным дистанционным прессингом. И дети, и взрослые, и старики. Каждый справляется с этим как может. Прямо скажем, государство взялось за эту трагедию только сейчас. Получается пока не очень, но некоторые пути воздействий обрезаны — например, возможность звонить через некоторые мессенджеры. Если кратко подытожить, то не стоит наводить фокус исключительно на подростков. Они живут в совершенно таком же информационном поле, что и все остальные. Просто с них взять нечего звонящим типам из Львова или Днепропетровска, вот и склоняют молодежь под разными предлогами к терроризму.
Впрочем, информационное поле у подростков все-таки немного иное. Сработал своеобразный «эффект Стрейзанд». Государство совершенно справедливо ограничило доступ к русофобским и экстремистским социальным сетям и ресурсам. Пользоваться ими действительно стали скромнее, но только не подростки. Они понастроили у себя в смартфонах различные «туннели» и прочую запрещенку. И что в итоге? В итоге они, помимо вожделенных соцсетей, получили доступ к «черному интернету» (читатели понимают, о чем речь), а с ним и к букету сопутствующих заболеваний. Здесь и оборот запрещенных веществ, и неподконтрольные финансовые операции, и куча всего темного. Само собой, заинтересованные лица по ту сторону фронта не могли этим не воспользоваться. Поэтому, когда эксперты под одну гребенку зачесывают всю молодежь в маугли, хорошо бы подумать, а каким бы они были лет 20-30 назад под таким давлением.
А что с образованием и воспитанием?
Удивляться тому, что современные школьники далеко не поголовно поддерживают СВО, не стоит. Дескать, потерянное и невоспитанное поколение вырастили. Для начала определимся, что подразумевается под воспитанием. Например, есть вот такая формулировка:
Воспитание — это целенаправленное формирование личности в целях подготовки её к участию в общественной и культурной жизни в соответствии с социокультурными нормативными моделями.
Давайте вспомним, что у нас было с «социокультурными нормативными моделями» до февраля 2022 года? Точнее даже так: были ли у нас суверенные социокультурные модели? Нет, конечно. Школьных теоретиков и практиков швыряло от сингапурской технологии к финской модели образования. Высшие учебные заведения мечтали попасть в топ-100 мировых университетов и получали под это солидные гранты. Так скажем, лидерство в таких категориях совсем не равнялось суверенной системе образования.
Во главу угла ставилась функциональная и финансовая грамотность, а под патриотическое воспитание отводилось очень скромное место в школьной жизни. Только для того, чтобы не иссякал поток курсантов в военные вузы. Хотя, надо отдать должное, с военно-патриотическим воспитанием и образованием в 2000-2020-е годы все сложилось гораздо лучше, чем в 90-е. Спорить с этим нельзя. Во многом именно поэтому сейчас молодежь плечом к плечу сражается на фронте со своими старшими товарищами. Это, кстати, надо учитывать всем критикам подрастающего поколения. Перефразируя бессмертного поэта, СВО – дело молодых.
Работа с молодежью до спецоперации, безусловно, была масштабной, но она готовила воинов-патриотов далеко не из всех парней и девушек. Фокус был смещен на создание потребителя-космополита, не отягощенного тягой к Родине. Не исключено, что это была целенаправленная политика государства. Экзистенциальных угроз стране не было (или они не ощущались), как и не было проблем с импортозамещением. Например, зачем в школах развивать инженерное мышление, если все можно купить в Европе. А если не в Европе, то в Китае. Сейчас, к слову, ситуация с таким мышлением не сильно лучше.
Спохватились уже после февраля 2022 года. Военно-патриотическое воспитание стало одним из столпов школьной жизни в достаточно короткие сроки, и это вполне отвечает вызовам времени. Первые подвижки в сознании ребят уже есть, но окончательно сдвиг еще далеко. Инвестиции в образовании – это длительный «бизнес-проект», его результаты мы увидим лет через десять, не раньше.
Кстати, об инвестициях в образовании. Одна из самых затратных частей государственного бюджета, но это очень опосредованно отражается на уровне заработной платы учительского состава. А учитывая разброд и шатания в высшем педагогическом образовании, в сухом остатке мы получаем двойной отрицательный отбор профессионалов в школьной жизни. Сначала на этапе отбора абитуриентов (очень часто в педагогические вузы и факультеты поступают от безысходности), а потом на этапе трудоустройства – в школы идут единицы из десятков выпускников. Ключевых проблем две. Первая – низкая заработная плата при ненормированном рабочем графике. Вторая – незащищенность учителя. Каждый сопляк может на три буквы послать неугодного педагога, и ничего ему за это не будет.
Категоричность в отношении подрастающего поколения в настоящее время кажется избыточной. Это, мягко говоря. Надо понять одну истину: каждый школьник или студент, который не устраивает нас с вами, это продукт нашей с вами работы. Виноваты не цифровые гаджеты или иностранные фильмы, а элементарное отсутствие внимания к молодежи. Думали, выдадим всё необходимое, оно и само вырастет. Так не работает. Образование и воспитание – это всеобъемлющий процесс, для которого требуются скоординированные усилия всех институтов власти и общества. И пока это не дойдет до последнего критика, мы так и будем винить в подростковом терроризме смартфоны и прочих агентов иностранного влияния.
Информация