Полет Эрзерумского орла
Вместо сердца пламенный мотор
Среди лиц, прославивших знамена отдельной Кавказской армии, значится имя георгиевского кавалера летчика 4-го Кавказского корпусного авиаотряда прапорщика Владимира Петрова, впервые в мире совершившего рекордный перелет на расстояние более четырехсот верст, ведя воздушную разведку в тяжелейших горно-климатических условиях местного театра военных действий.
А начал он свой боевой путь в Карской крепостной воздухоплавательной роте, в составе которой пребывало авиазвено, состоявшее из трех аэропланов. Наш герой поступил туда вольноопределяющимся (добровольцем) с началом военных действий как выпускник Тифлисского аэроклуба.
Летать на Кавказе приходилось невероятно много. Ведь, как оказалось, на 1200-километровой фронтовой полосе единственно приемлемым и весьма эффективным способом получения разведданных, принесшим немало дивидендов штабам Кавказских войск, являлись полеты над неприятельскими тылами. К этому понуждала в первую очередь боевая обстановка переднего края, который с русской стороны отнюдь не был насыщен в достаточной мере людским контингентом и техникой, как требовалось.
Если на европейском театре военных действий той же протяженности только в первые месяцы войны действующая армия состояла из нескольких миллионов активных бойцов, то на Кавказском фронте численность русских войск даже на рубеже 1916 - 1917 годов не превышала цифру раз в десять меньшую.
Вот почему воздушная разведка стала козырной картой в руках командования отдельной Кавказской армии. Тем более что вплоть до середины лета 1917 года в боевых порядках противостоящей 3-й турецкой армии авиации не наблюдалось вовсе.
Иногда летчики Кавказских корпусных авиаотрядов привлекались для решения несвойственных им боевых задач по латанию дыр во фронтовом "заборе", "заштопать" которые не хватало наземных частей. А все дело в том, что сплошная линия боевых позиций, протянувшихся от побережья Черного моря до Хамадана (Иран), как таковая по условиям горно-пустынной местности отсутствовала напрочь. Части и соединения Кавказских войск группировались в сводные отряды там, где имелись хотя бы элементарные колесные дороги или вьючные тропы, и взаимодействовали между собой в момент проведения боевых операций.
Приходилось военачальникам посылать в бой к черту на кулички, туда, где ощущался недостаток, а то и вовсе имело место отсутствие каких-либо наземных войск, необычные воздушные подкрепления. Они одним своим появлением вносили хаос и расстройство в боевые порядки неприятеля.
Русским летчикам приходилось летать и воевать на устаревших морально и физически моделях боевых машин. С началом войны две трети войск Кавказского военного округа отправились на европейский театр военных действий, прихватив с собой все мало-мальски ценное в боевом отношении, авиатехнику в том числе. Оставленный на долю летчиков Кавказской армии хлам даже назвать аэропланами язык не поворачивался. На них не то чтобы выполнять поставленные командованием боевые задачи, но порой просто подниматься в воздух без известной доли риска было невозможно.
На этом беды русских летчиков не исчерпывались. Им приходилось летать в условиях высокогорья, что было тогда не под силу даже вполне совершенным на тот момент моделям аэропланов, учитывая их такие еще слабые тактико-технические характеристики, как грузоподъемность, потолок высоты, скорость и дальность полета. А что же тогда говорить о том старье, которое имелось под рукой у летчиков 1-го и 4-го Кавказских корпусных авиаотрядов?..
В одном из номеров иллюстрированного журнала "Нива" за 1915 год в репортаже под названием "Летчики над Кавказскими горами" по этому поводу сказано следующее: "Воздушную разведку необходимо производить над хребтами более восьми с половиной тысяч футов (свыше трех тысяч метров. Прим. ред.)- Даже в мирное время воздушные рейсы над подобными хребтами явились бы рекордными и заставили бы говорить о себе прессу всего мира. Теперь такие рейсы приходится делать в условиях военного времени, причем летчик не только рискует ежеминутно разбиться о выступы скал, но должен пролетать над неприятельскими цепями на высоте, не превышающей прицельного ружейного выстрела, так как подняться выше над хребтами нельзя".
Стремим мы полет наших птиц
В одном из полетов в 1915 году, производя воздушную разведку турецких горных позиций, летчик 4-го Кавказского корпусного авиаотряда "вольнопер" Петров пролетел над вражескими окопами на высоте всего лишь нескольких десятков метров. Турки вели по нему огонь не только из винтовок, но даже из пистолетов. Но со своим заданием Петров справился блестяще.
В другой раз пилот, на бреющем полете перелетев линию сторожевого охранения неприятеля в долине реки Азон-Су, своим появлением внес панику в ряды турецких войск. Он спокойно и деловито, невзирая на ожесточенный пулеметно-ружейный огонь с земли, отбомбился с помощью малогабаритных авиабомб, ручных гранат и металлических стрел по боевым позициям турок. В донесении штаба Кавказской армии от 19 июля 1915 года по сему поводу говорилось: "На Сарыкамышском направлении во время воздушной разведки один из наших летчиков сбросил бомбы в большой лагерь турок, приведя их в расстройство".
Командование по достоинству оценило боевые успехи Петрова, за которые он был награжден солдатскими Георгиевскими наградами - крестом и медалью IV степени.
Но подлинная известность к нему пришла во время Эрзерумской наступательной операции, закончившейся штурмом одноименной турецкой крепости в январе 1916 года. Предваряя действия наземных частей, русские летчики тщательнейшим образом изучили с воздуха все горное плато Деве-Бойну, на котором располагались одиннадцать долговременных турецких фортов, составлявших целый укрепленный район протяженностью в тридцать шесть километров. На долю нашего героя достался самый трудный участок, высокогорный Гурджи-Богазский проход, через который пробивались с боями части 2-го Туркестанского корпуса.
Даже критически настроенный к своим бывшим коллегам советский комбриг Н. Г. Корсун, участник тех давних событий, в своем оперативно-стратегическом очерке "Эрзерумская наступательная операция на Кавказском фронте мировой войны", выпущенном Воениздатом в 1939 году, сделал следующее признание: "Авиация в зимних условиях встречала большие затруднения в выборе аэродромов и посадочных мест...
Служба летчика была очень опасна. Пассинская долина имела превышения над уровнем моря в 5500 футов (1600 метров), а пояс фортов на гребне Деве-Бойну значительно возвышался над ней. В разреженном воздухе аэропланы с трудом брали необходимую высоту и зачастую при перелете через хребет Деве-Бойну чуть не задевали за последний. После каждого полета аэроплан возвращался с новыми многочисленными пробоинами от пуль. Несмотря на все трудности работы авиации в данных условиях, она дала командованию ряд ценных фотографических снимков турецкой позиции, и в особенности наиболее командующего над окружающей местностью форта Чобан-деде".
Заключительная фаза целиком относится на счет нашего героя - Петрова. Ситуация усугублялась тем, что в лицо атакующим русским войскам дул сильный ветер со снежными зарядами, ограничивая видимость. Изношенные аэропланы со слабосильными двигателями едва выгребали в условиях высокогорья против мощных и порывистых воздушных потоков. При взгляде с земли создавалась иллюзия того, что они, словно большие черные птицы, парят на одном месте.
Петров вылетал не только на воздушную разведку, он помогал сверху ориентироваться на местности атакующим ротам и вел корректировку огня своей артиллерии. Его парящий над высокогорным фортом Чобандеде аэроплан вселял уверенность в действия штурмовых групп и стал символом боевого успеха русских войск на этом участке фронта.
Общее число часов налета в данной местности за период Эрзерумской наступательной операции у него составило свыше пятидесяти, более чем у кого бы то ни было. Ему же принадлежит честь первым сообщить командующему отдельной Кавказской армией генералу от инфантерии Н. Н. Юденичу, что турки покинули крепость, как только русские войска оседлали ее передовые укрепления.
После штурма и взятия турецкой твердыни за Петровым закрепилось прозвище Эрзерумский орел, данное ему офицерами и солдатами "2-го Туркестанского корпуса. А по итогам боевой операции приказом кавказского наместника великого князя Николая Николаевича-младшего за № 100 от 8 марта 1916 года его произвели из вольноопределяющихся в прапорщики с выслугой в этом первом офицерском чине с 27 сентября 1915 года.
Воздушный прыжок рекордсмена
К началу 1917 года Кавказская армия наконец-то стала получать от отечественного военно-промышленного комплекса образцы современного вооружения ии союзники. К этому моменту прапорщик Петров пересел на новенький двухмоторный "Кодрон Ж-4" французского производства. В это время, по агентурным сведениям, поступившим в штаб Юденича, турки начали перебрасывать с Месопотамского фронта на помощь своей кавказской группировке 2-ю армию. Последняя была увенчана лаврами победителя англичан. Туркам удалось разгромить Британский экспедиционный корпус в Ираке, пленив его заблокированные остатки в городе Кут эль Амар вместе с его командующим генералом Таунсендом.
2-я Месопотамская армия начала сосредотачиваться в тылу 3-й армейской группировки турок на линии Эрзинджан-Огнот-Вастан. В связи с чем генерал Юденич поставил командиру 4-го Кавказского корпусного авиаотряда подъесаулу Н. И. Лиманскому боевую задачу: произвести, насколько возможно, дальнюю воздушную разведку. До того самое предельное расстояние, на которое летали русские летчики, не превышало двухсот километров. На тот момент этого оказалось мало.
Кандидатуру исполнителя даже не пришлось обсуждать. Выбор командира безоговорочно пал на прапорщика Петрова. На задание с ним вылетел летчик-наблюдатель поручик Борис Младковский, помимо прочего совмещавший должность бортстрелка. Та же агентура предупредила русскую сторону, что следовавшие из Месопотамии турецкие подкрепления имеют свою авиацию. Не исключена встреча с истребителями противника.
И вот, на рассвете 13 августа 1917 года с одного из полевых аэродромов, затерявшихся среди горных отрогов, поднялся в воздух русский самолет-разведчик. Смельчаки летели в полную неизвестность. Подробные карты данной местности отсутствовали, из навигационных приборов - один лишь компас... Линию фронта перелетели без каких-либо происшествий, не считая того, что турки обстреляли аэроплан из стрелкового оружия.
Уже спустя час полета карта наблюдателя оказалась изрисованной обозначениями. А началось все с вьючной горной батареи, которую они засекли на окраине неизвестного селения, поблизости от линии фронта. Затем их взору предстали караваны верблюдов с поклажей из патронных и снарядных ящиков и пылящая походным строем длинная лента турецкой пехоты. В районе селений Огнот и Чилик-Киги летчики окончательно убедились в правдивости агентурных сведений. Все окрестности оказались забитыми войсками с артиллерией и обозами.
Турки попытались сбить низколетящий русский аэроплан, открыв по нему бешеную пальбу. Но русские летчики не остались в долгу. Они на бреющем полете нагнали страху на турецкую кавалерию сувари, которую поначалу приняли за конницу курдов-ополченцев. На пути домой столкнулись с неприятельским аэропланом. И хотя горючее было на исходе, Петров лег на боевой курс, решив дать турку бой. Но последний не стал ввязываться в воздушный поединок, отвернув прочь.
Садились на свой аэродром уже с пустыми баками, можно сказать, на честном слове, едва дотянув до размеченной флажками полосы. Их уже не чаяли увидеть живыми...
Доставленные сведения оказались исключительной важности. В отряде сослуживцы, измерив по карте маршрут полета, подсчитали, что он составил более четырехсот верст! Такого сверхдальнего воздушного путешествия, да еще к тому же в боевых условиях, на Кавказе еще никто не совершал!..
Информация