От 1 до 20 килотонн: перспективы российских ядерных испытаний
Они первые начали
Для начала небольшая статистика. Советский Союз в 1990 году — раньше всех в мире — отказался от натурных ядерных испытаний. Британцы в 1991 году, а американцы последний раз взорвали спецбоеприпас год спустя. Французы с китайцами тянули до 1996 года. Советский Союз за всю ядерную эру провел 716 испытаний, а в Соединенных Штатах взорвали 1030 зарядов. Поэтому к Договору о запрете экспериментальных атомных взрывов страны подошли с разным уровнем компетенций, так скажем.
Пентагон завершил цикл испытаний всего спектра оружия — от стратегического до тактического, накопил массу статистического материала и соорудил несколько суперкомпьютеров. Последние позволили США относительно безболезненно законсервировать полигон в Неваде. До лучших времен. Американский президент Трамп, похоже, решил, что эти самые времена настали. На самом деле, ничего нового в этом нет — ядерные державы с самого момента заключения вышеупомянутого Договора пытались выбить для себя некие преференции.
Американцы, которые, напомним, подписали, но не ратифицировали соглашение, кулуарно муссируют мнение о более выгодном положении России. Дескать, конструкторы ядерного оружия использовали «консервативные» технические решения, то есть более надежные и с большим запасом прочности. РВСН, в таком случае, не требуются дополнительные натурные испытания. Например, с целью диагностики темпов деградации боеприпасов со временем. Тезис, что СССР меньше, чем США, зависел от испытаний, подкрепляется статистикой: Соединенные Штаты провели их в полтора раза больше. Остается только порадоваться предусмотрительности отечественных конструкторов и в очередной раз убедиться в американской казуистике.
У России также немало претензий к американским виртуальным испытаниям. Речь об инициативе ускоренного стратегического вычислительного моделирования (Accelerated Strategic Computing Initiative, ASCI), на которую Пентагон и Министерство энергетики США тратят миллиарды долларов. При этом Россия явно отстает в производстве суперкомпьютеров, жизненно необходимых для виртуальных испытаний ядерного оружия. А еще у американцев программа Stockpile Stewardship, на которую с 1996 года потратили 345 млрд. долларов. Это явно тема для отдельного обсуждения на страницах «Военного обозрения». Разумеется, никто никогда не сравнивал прогресс двух держав в этом деле виртуальных симуляций – более засекреченную информацию сложно найти.
Еще одной приметой времени является все нарастающее лобби в США и России, декларирующее скорейший отказ от Договора. Логика проста. Наша страна с 1990 года ни разу не испытывала ядерный боеприпас, и выросло целое поколение специалистов, конструкторов и военных, которые взрывы видели только на кадрах хроники. В США аналогичная ситуация. Со стороны история выглядит более чем абсурдной. Как если бы Михаил Калашников создал свой легендарный автомат и ни разу из него не выстрелил. Ни он, ни кто-либо другой. Но в неких виртуальных симуляциях, пусть и максимально правдоподобных, АК-47 работает безупречно. Пример очень приблизительный, но хорошо описывающий суть вопроса. Спорить с ним сложно.
Есть еще один вопрос, требующий рассмотрения. Обратимся к мнению академика Андрея Сахарова (как бы к нему ни относились), который вполне резонно заявил:
Для чего на самом деле нужны ядерные испытания? Для разработки фундаментально новых технических решений. Таких, которые нужны для программы СОИ или для любых других новых методов применения ядерного оружия. Фактически это означает, что страна, возобновившая ядерные испытания, ставит своей целью создание новых типов ядерного оружия, изменить в свою пользу соотношение сил на мировой арене.
И это явный повод задуматься о последних заявлениях Дональда Трампа. Впрочем, есть и более рациональное объяснение необходимости снова взорвать ядерную бомбу.
Сейчас еще нет единой стандартизированной методики расчета ядерного заряда и достоверной расчетной оценки влияния того или иного конструкторского решения на работоспособность физической схемы заряда. Различные группы разработчиков пользуются разными методиками и даже разными значениями физических констант. В результате лишь прямой натурный опыт дает экспериментальное подтверждение принятой научно-инженерной концепции конкретного заряда.
Это слова Сергея Брезгуна, сотрудника Российского федерального ядерного центра – Всероссийского НИИ экспериментальной физики. На этапах жизненного цикла ядерных боезарядов в них постоянно протекают процессы спонтанного деления ядер урана или плутония, аккумуляция отдельных продуктов распада, трансформация физико-химических характеристик химического вещества, старение конструкционных материалов и изменение их свойств. В итоге это может вызвать неопределенность и непредсказуемость при оценке истинного состояния боеприпаса.
В период проведения ядерных испытаний специалисты-ядерщики получали обширные данные, которые позволяли отвечать на множество вопросов, связанных с оценкой реального состояния различных типов боезарядов и выявлением необходимых конструктивных поправок, однако это прекратилось с вступлением в силу упоминаемого здесь Договора. Мнению почти двадцать лет, но оно точно не устарело – ни одна, даже самая совершенная, симуляция не в состоянии полностью заменить реальные ядерные взрывы. Даже если этим занимается самый мощный в мире «супер» El Capitan, способный за несколько часов выдать 3D-симуляцию всех стадий взрыва тактической бомбы В61.
Куда идем?
С одной истиной придется смириться – натурные ядерные испытания рано или поздно возобновятся. Не в этом году, так в следующем. Не в следующем, так через пять-десять лет. Значит, России необходимо к ним готовиться. Точных данных о состоянии полигона на Новой Земле нет, но официальные лица открыто намекают, что всё готово для взрыва хоть сейчас. Это если взрыв нацелен на политический и психологический эффект. Продемонстрировать «коллегам» и прямым врагам наличие оружия сокрушительной силы. И, главное, волю к применению в случае чего.
С большой долей вероятности испытывать будут не стратегическое оружие, а тактические боеприпасы. Реальная мощность первых зашкаливает, и потребуется немало времени на «выхолаживание» под испытания. Зарубежные аналитики, которые уже принялись обсуждать тему возвращения ядерных взрывов, считают реальным взрыв боеприпаса мощностью от 1 до 20 килотонн. Под землей, скромно и со вкусом. Штольни на архипелаге точно готовы. Если же подходить к делу со строгим научным подходом, то на Новой Земле придется выстраивать сложную мониторинговую сеть датчиков. Их придется калибровать, испытывать – на это уйдет не один месяц.
Пейзажи Новой Земли
Владимир Путин предложил проработать целесообразность возобновления испытаний. Тем более, что в 2023 году Россия отозвала ратификацию Договора о всеобъемлющем запрете на испытания ядерного оружия. У военных с этим, думается, проблем нет.
Цель №1 – испытать эффективность специальных изделий, пролежавших в арсеналах не одно десятилетие. Несколько опытных взрывов с различными исходными данными позволит предсказать поведение стареющей техники в реальной войне и выработать программу поддержания оставшихся боеприпасов в боевом состоянии.
Цель №2 – испытание изделий нового поколения и экспериментальных прототипов. Вспомним слова Сахарова и осознаем, ради чего это все затевается. Очень хочется верить, что у наших конструкторов есть что-то еще, кроме «Посейдона» и «Буревестника».
Как всегда, всё решает политики. Верховный Главнокомандующий дал понять, что Россия первая не начнет ядерные испытания. В этом случае мы навсегда останемся виноватыми в развязывании не просто новой гонки вооружений, а гонки ядерных вооружений. Китай первый громко хлопнет в ладоши и примется испытывать всё, что не взорвал ранее. А Пекину это очень надо – у них всего 45 испытательных взрывов. И дальше пойдет цепная реакция – США, Франция, Великобритания, Индия, Пакистан, снова КНДР, а там, может быть, и Израиль сподобится обналичить свои арсеналы. В общем, рисков от возобновления ядерных испытаний чрезвычайно много, но если очень хочется, то можно?
Информация