«Лица гражданской войны». Сергей Улагай на службе в царской армии
С. Г. Улагай на фотографии, сделанной около 1920 г.
В статье «Лица гражданской войны» мы, помимо прочего, рассматривали и некоторые причины поражения белых армий. Одной из них стало поведение белогвардейцев, которое шокировало и наиболее адекватных представителей стран Антанты, и даже некоторых деникинских генералов. Командовавший американским экспедиционным корпусом в Сибири и на Дальнем Востоке генерал-майор Уильям Сидней Грэйвс в своей книге «America's Siberian Adventure» прямо назвал армию Колчака «отступающей бандой», а про «Верховного правителя восточной окраины России» и главнокомандующего Вооружёнными Силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа Григория Семёнова он писал, что тот:
Открыто бахвалился, что не может спокойно спать, если в течение дня, хоть кого-то не убил.
Возглавляемые Деникиным «Вооруженные силы Юга России» военные представители стран Антанты называли «бродячими армиями без поддержки населения и без тыла». И белогвардейский генерал И. Беляев сокрушался в своих воспоминаниях:
Весь тыл был охвачен враждебным нам крестьянским движением. Карательные отряды, порка и грабежи без суда, расправы, возвращение озлобленных помещиков в свои гнезда – всё это создавало тяжелую атмосферу надвигавшейся катастрофы.
В недавних статьях мы говорили о таких одиозных деятелях Белого террора, как Андрей Шкура (Шкуро), Константин Мамантов (Мамонтов), Григорий Семёнов. Теперь же пришло время сказать, что и в рядах белых встречались редкие исключения из правил. Поговорим о командире Второго Кубанского казачьего корпуса Сергее Георгиевиче Улагае. Полковник И. М. Калинин в книге воспоминаний «Под знаменем Врангеля. Заметки бывшего военного прокурора» писал о нем:
Улагай ни сам не грабит, ни другим не дает.
Язвительный Яков Слащёв известен своим критичным отношением к другим белым генералам. И Улагая он привычно «пнул», назвав «человеком, безусловно, честным, но без широкого военного образования». А также — «генералом-самогонщиком». Дело в том, что в августе 1918 года Улагай приказал пропустить в голодающий Петроград эшелон с продовольствием, но конфисковал три вагона с сахаром: у местного населения он обменял его на самогон, который отправил в Санитарное управление Военных сил Юга России. Но при этом Слащев назвал Улагая ещё и «популярным кубанским генералом, кажется, единственным из «известностей», не запятнавших себя грабежом».
Врангель, как мы уже говорили в предыдущих статьях, терпеть не мог Шкуро и Мамантова, считая обоих вредными для белого дела садистами и мародерами (а Шкуро — ещё и пьяницей). А вот об Улагае он был совсем иного мнения:
Отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса, проявить вовремя личный почин и находчивость.
Однако отмечал и недостатки:
Я знал его отрицательные свойства – отсутствие способности к организации, свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию.
Генерал-майор Африкан Богаевский, который сменил Краснова на посту атамана Всевеликого Войска Донского, характеризовал Улагая как храбреца и скромного человека. Хорошо отзывается о нём и полковник М. В. Мезерницкий (который дает совершенно уничижительные характеристики Врангелю, Шкуро, Кутепову, Шатилову и Витковскому):
Улагай — глубоко честный, порядочный человек, прекрасный начальник и бесконечно храбрый офицер.
Начнем рассказ по порядку.
Происхождение и молодость нетипичного белого генерала
Сергей Георгиевич Улагай был представителем старинной черкесско-шапсугской дворянской семьи и родился 19 (31) октября 1875 года. О месте его рождения точных данных не сохранилось: называются станица Ключевая (в настоящее время – город Горячий Ключ), слобожанские (близ Харькова) города Чугуев (здесь служил его отец Ислам-Гирей Шехимович, в крещении – Георгий Викторович Улагай) и Обоянь (где жила его мать).
Отец героя статьи был боевым офицером, который начал служить в 1851 году. Принял участие в Кавказской войне, был награждён «Знаком отличия Военного ордена Святого Георгия 4-й степени для мусульман». В 1861 году получил чин штабс-ротмистра.
В 1871 г. он обратился с просьбой об «отмежевании» 400 десятин земли в Кубанской области. Положительный ответ был получен лишь в мае 1876 г., земля была отведена на реке Белой Майкопского уезда Кубанской области, однако вступить в права собственности помешала Русско-турецкая война 1877-1878 гг. До ее начала, в 1874 году, Улагай успел жениться, женился на Ольге Ивановне фон Аммерех (по другим данным – Алимерт) – дочери отставного подполковника из курляндских немцев. Условием заключения брака стал переход жениха в христианство.
В октябре того же года у этой пары родился старший сын Анатолий (иногда его называют Апполинарием), который будет служить во Втором Хопёрском полку Кубанского казачьего войска и в ноябре 1903 г. погибнет во время кавалерийских состязаний.
В октябре 1875 года, как мы помним, родился герой статьи. А затем началась война с Турцией, во время которой Георгий Викторович Улагай был убит близ города Елена (у подножия горы Стара Планина) и, в знак заслуг, посмертно произведен в чин полковника. В 1879 г. его вдова, похоже, смогла получить выделенные ему земли в Майкопском уезде. Ее сыновья учились в воронежском Михайловском кадетском корпусе. Отметим, что в разные годы выпускниками этого заведения стали инженер-оружейник C. И. Мосин, изобретатель лампочки накаливания А. Н. Лодыгин, марксист Г. В. Плеханов, большевик В. А. Антонов-Овсеенко, кавалерийский генерал и атаман Всевеликого войска Донского А. М. Каледин. Отметим, что этот корпус был упразднен в 1918 году, но «возрожден» в 1992-м.
Здание Воронежского Михайловского кадетского корпуса на фотографии конца XIX — начала XX вв.
Сергей Улагай завершил обучение в 1895 году, но ещё в 1893 г. по ходатайству матери он и его старший брат были зачислены в Кубанское казачье войско и приписаны к станице Ключевой. Затем Сергей Улагай учился в так называемой «казачьей сотне» Николаевского кавалерийского училища – бывшей Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Отделение для юнкеров других родов кавалерии называлось «эскадроном».
Курсанты казачьей сотни Николаевского кавалерийского училища
Теоретические занятия курсантов «Сотни» и «Эскадрона» проводились совместно, практические – раздельно. Обучение продолжалось два года, юнкера делились на «казеннокоштных» и «своекоштных». Юнкера, окончившие училище «по 1-му разряду» (средний балл по военным наукам – 8, по другим – не менее 6), производились в корнеты либо (казаки) в хорунжие – и те, и другие в гвардию со старшинством в один год. Имевшие 2-й разряд (7 и 5 баллов соответственно) получали звание корнета или хорунжего без старшинства. «Третьеразрядники» выпускались унтер-офицерами или казачьими урядниками, но через полгода могли получить офицерский чин – по ходатайству командира части.
Среди выпускников этого учебного заведения оказалось очень много известных людей, правда, не все они прославились именно на военном поприще. Можно назвать Михаила Лермонтова, Петра Семенова-Тянь-Шанского, Дмитрия Скобелева (это отец знаменитого «белого генерала»), Петра Врангеля, военного министра Владимира Сухомлинова, небезызвестного Карла Маннергейма, Африкана Богаевского (сменившего П. Краснова на посту атамана Всевеликого войска Донского), Александра Дутова, Владимира Каппеля, Андрея Шкуру (Шкуро). Это училище было известно системой «цука»: юнкера младшего курса именовались «сугубыми зверьми» и обязаны были «слушать и повиноваться юнкерам старшего курса, кои наставляли их в установленных в Школе традициях». А знаменитый «Приказ по курилке», который зачитывался при посвящении в «сугубые звери», согласно преданию, был написан самим Лермонтовым, но потом дополнялся в соответствии с новыми веяниями. Начинался он словами:
Звери, сугубые звери — хвостатые, мохнатые, пернатые!
А затем шло перечисление требований:
Помните, звери, что, вступив под своды славной Гвардейской школы, вы становитесь жалким подобием её юнкеров! А потому, сугубые звери, — вы должны помнить о том высоком достоинстве, которое на вас возложено, и делать всё возможное, чтобы ничем не уронить чести, возложенной на вас! А потому — вы должны...
Современная фотография фасада здания, в котором размещалось Николаевское кавалерийское училище. Перед ним – памятник Леромнтову
Начало военной службы
По окончании Николаевского кавалерийского училища герой статьи в чине хорунжего был направлен в Хопёрский казачий полк, к июню 1901 года был повышен до сотника. В 1903 году он принимал участие в скачках на Московском ипподроме. Один из участников этих состязаний – Яков Фёдорович Гилленшмидт, в то время штабс-капитан гвардейской конно-артиллерийской бригады, в годы I мировой войны станет командиром Четвертого кавалерийского корпуса, в котором будет служить С. Улагай. В 1918 году уже генерал-лейтенант Я. Гилленшмидт будет убит в одном из боев во время отступления Добровольческой армии от Екатеринодара.
На момент начала Русско-японской войны С. Улагай находился в составе Кубанского казачьего дивизиона, который располагался в Варшаве и использовался в качестве конвоя командующего военным округом. Он сумел добиться разрешения на прикомандировку к одному из казачьих полков. Чаще всего местом его службы называют Первый Аргунский полк Забайкальского казачьего войска. Однако некоторые полагают, что он мог служить в Первом Нерчинском или Терско-кубанском полку. Известно лишь, что в мае 1904 г. С. Улагай был ранен в грудь «в стычке у деревни Дапу» (и причислен к «третьему классу раненых»).
Был награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «за храбрость». За время этой войны С. Улагай получил также ордена Святой Анны 3-й степени и Святого Станислава 3-й степени с мечами, Святого Станислава 2-й степени с мечами и бантом, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Обратите внимание на постоянную приписку «с мечами»: это значит, что ордена были вручены именно за боевые заслуги. В апреле 1905 г. Сергей Улагай был повышен до чина подъесаула.
По окончании войны он вернулся в Варшаву, где служил в Первой сотне упоминавшегося Кубанского дивизиона (состоял из трёх сотен), занимал должность заведующего хозяйством, а с 29 августа 1907 г. стал членом дивизионного суда. В аттестации по итогам 1909 г. говорится:
Подъесаул Улагай отлично знает и любит строевое дело, лихой наездник, всему может научить нижних чинов не только рассказом, но и личным примером, любит лошадей и увлекается скаковым спортом.
В октябре 1913 г. Сергей Улагай получил должность командира второй сотни своего дивизиона.
Сергей Улагай в годы I мировой войны
Казачий разъезд
Новую войну Улагай встретил в составе того же Кубанского дивизиона, который нёс конвойную службу при штабе армии и штабах корпусов. Тем не менее 11 ноября 1914 г. казаки дивизиона во главе с героем статьи отличились в бою у деревни Радогощ, за что Улагай был награждён орденом Святой Анны 2-й степени с мечами. В конце концов ему удалось добиться перевода в Кавказскую туземную дивизию, в которой он, правда, прослужил всего два месяца, а потом, 20 июля 1915 г., – в Первый Линейный генерала Вельяминова полк Кубанского казачьего войска. Эта часть входила в состав Второй Сводно-казачьей дивизии, которой командовал печально знаменитый Петр Краснов – будущий глава Управления по делам казаков Восточного министерства Третьего рейха.
К этому времени С. Улагай уже имел чин есаула, а в Первом Линейном полку он дослужился до звания войскового старшины – но при этом не имел постоянной должности, так как числился всего лишь прикомандированным. Обычно ему поручались разовые задания, во время которых он командовал двумя-тремя специально выделенными сотнями. Чаще всего в то время приходилось прикрывать отступление других русских частей. В одном из боев, который произошел 17 сентября 1915 года у сел Кухоцка и Воля, С. Улагай, «командуя 4-мя сотнями спешенных казаков, под сильным действительным огнем бросился во главе сотен на окопы противника, чем способствовал восстановлению всего нашего расположения, перед тем поколебленного». Был награждён орденом Святого Георгия IV степени.
Кстати, В. Серебрянников в книге «Социология войны» утверждает, что в период I мировой войны в русской армии наибольшие потери несли именно казачьи войска.
В мае 1916 года 1-й Линейный полк принял участие в знаменитом Брусиловском (Луцком) прорыве.
П. Рыженко. Брусиловский прорыв
Надо отметить, что, согласно планам командования, 4-й конный корпус должен был вступить в бой после того, как пехотные части прорвут линию фронта, — ударить на Ковель. Однако пехотные части на этом участке прорваться не смогли, и потому на помощь были отправлены спешившиеся казаки. В одном из боев три казачьи сотни, которыми командовал Улагай, увлекая за собой пехотные части, в конном строю форсировали реку Стоход. В завязавшемся бою были заняты три линии неприятельских окопов, которые, правда, пришлось оставить во второй половине дня. Позже часть казачьих частей была переброшена на Луцкое направление, где пехотным частям удалось взломать оборону австрийцев.
К осени активные боевые действия прекратились, вдоль линии фронта шли бои местного значения, а затем 1-й Линейный полк, в котором служил Улагай, был размещен на зимних квартирах близ села Лешнёвские Заходы. В январе 1917 года Сергей Улагай получил золотое Георгиевское оружие – седьмым по счету в своем полку. О его высоком авторитете можно судить и по тому, что именно он был тогда председателем полкового суда. Сохранился протокол одного из заседаний, на котором казак 1-й сотни И. Курбатов за кражу 49 рублей у рядового инженерной рабочей дружины Телегина был приговорен к одиночному заключению в военной тюрьме сроком на 3 месяца. Правда, исполнение наказания было отложено до завершения войны.
Кстати, мы помним, что Сергей Улагай был тяжело ранен в первом же бою во время Русско-японской войны. А вот во время I мировой войны он не получил даже лёгкой контузии, хотя за спинами подчиненных никогда не прятался.
В целом же мы видим, что на момент Февральской революции 41-летний войсковой старшина (чин, соответствовавший армейскому званию подполковника) Сергей Улагай «звёзд с неба не хватал». Был инициативным и храбрым офицером, но всего лишь одним из многих. Путь наверх преграждали бездарные представители «благородных» фамилий. По иронии судьбы, раскрыться его дарованиям позволила именно революция, против которой он и стал сражаться. К сожалению, выбрал не ту сторону: в Красной армии он мог принести нашей стране гораздо больше пользы и стать выдающимся военачальником высшего звена, как Фрунзе, Буденный, Егоров, Ворошилов и многие другие.
С. Улагай после Февральской революции
В конце марта 1917 года известный своими монархическими настроениями командир 1-го Линейного казачьего полка Г. Евсеев под предлогом отпуска был фактически отправлен в отставку. Совсем недолго – буквально две недели, обязанности командира полка исполнял войсковой старшина Улагай, получивший по этому поводу звание армейского полковника. Затем, уже в начале мая 1917 года, стал временным командиром 2-го Запорожского полка. Между тем, после издания пресловутого «Приказа N 1», армия стремительно деградировала. Казачьи полки не были исключением. Тот же Краснов писал:
Казаки... начали быстро разлагаться. Начались митинги с вынесением самых диких резолюций. Требования отклонялись, но казаки сами стали проводить их в жизнь. Казаки перестали чистить и регулярно кормить лошадей. О каких бы то ни было занятиях нельзя было и думать. Масса в четыре с лишним тысячи людей, большинство в возрасте от 21 до 30 лет, т. е. крепких, сильных и здоровых, притом не втянутых в ежедневную тяжелую работу, болтались целыми днями без всякого дела, начинали пьянствовать и безобразничать.
С такими же проблемами столкнулся и оказавшийся во главе 2-го Запорожского полка С. Улагай, который пытался сохранить остатки дисциплины, и в конце августа 1917 г. полковник С.Г. Улагай поддержал закончившееся полным провалом выступление генерала Л. Корнилова. В результате Улагай был не только отстранен от командования полком, но и арестован, вышел на свободу после того, как Временное правительство было разогнано большевиками.
В следующей статье мы продолжим рассказ и поговорим о деятельности Сергея Улагая во время гражданской войны и его жизни в эмиграции.
Информация