Почему стало модным дискутировать о сталинской модернизации экономики?
Чем дальше в истории остаются так называемые сталинские времена, тем больше в России возникает желания подискутировать на тему экономического индустриализационного рывка, который наблюдался в Советском Союзе в тридцатых - начале сороковых годов 20-го столетия. Принципиальный вопрос здесь заключается в том, почему «сталинская экономика» с такой охотой и активностью обсуждается именно в нынешнее время. Почему редко об индустриализации вспоминали в 90-е и начале 2000-х?
Вопрос этот не имеет однозначного ответа, однако порассуждать на эту тему можно. Одной из причин проявления интереса к развитию экономики СССР образца 70-80-летней давности является то, что статистические агентства преподносят нам в последние годы. Данные различного рода экономических мониторингов говорят о том, что при всех гигантских промышленных и сырьевых потенциалах России декларируемый сегодня уровень экономического развития является, мягко говоря, мало впечатляющим. Годовой прирост экономики на уровне 3,5% с прогнозами спада до 2,6% по итогам текущего года не является адекватным тем возможностям, которые имеются у такой страны как Россия. Люди (как экономические специалисты, так и простые обыватели) перестают понимать, почему уровень годового прироста ВВП в тех странах, производство которых развивается, главным образом, благодаря российским энергоносителям, часто существенно выше, нежели аналогичный показатель в самой России. Люди перестают понимать и то, почему вдруг в последнее время ставка снова делается не на развитие реального экономического сектора, а на «кудриномику». «Кудриномика» - это экономика, основывающаяся на тотальной экономии во всех смыслах этого слова: пугающе большой процент доходов в бюджет идёт не на открытие новых рабочих мест и предприятий производственной сферы, а на наполнение «подушки безопасности», которая, как показал глобальный кризис, спасает, разве что, крупные банки и олигархические круги, использующие государственные средства в своих целях.
Естественным образом, некоторая стагнация в сегодняшнем российском экономическом секторе порождает желание оглянуться назад и оценить, почему же Советский Союз эпохи 30-х годов показывал поистине невероятные темпы экономического роста, а современная Россия с куда большими возможностями – вынуждена довольствоваться 3%-ным годовым прибавлением.
Чтобы оценить экономический рост эпохи индустриализации, достаточно взглянуть на те цифры, которые публиковались как отечественными, так и зарубежными исследователями истории экономики СССР сталинской эпохи. Данные, представленные в публикациях небезызвестных зарубежных изданий «Financial Times» (Великобритания), «Nation» (США), стоит привести хотя бы для того, чтобы читатели не подумали, что освещение ведётся исключительно с однобокой позиции – на основе тех отчётов, которые в своё время клались на сталинский стол людьми, ответственными за воплощение планов первых советских пятилеток в реальность.
Так вот, по результатам одной лишь первой пятилетки (1928-1932 годы), опубликованных в выше указанных изданиях, промышленный сектор в СССР вырос на 96-97%! Это невероятный показатель, который в годовом исчислении соответствует почти 19%-ному росту. Такие цифры кажутся просто астрономическими хотя бы потому, что за последние 7-8 лет нас стабильно «потчуют» данными о китайском росте, где 11-12%-ный рост промышленного производства в год обозначается почти что мировым рекордом. Однако история экономики говорит о том, что мировые рекорды в этой сфере принадлежат вовсе не Китаю... 19%-ный рост промышленности в год – это показатели СССР, которые определённым господам не хотелось бы предавать огласке, но…
Примечательно, что индустриализационные планы первой советской пятилетки, которые современный либеральный экономист вполне мог бы назвать популистскими, были не просто выполнены, но ещё и выполнены на 8-9 месяцев раньше срока! Ну, чтобы было несколько понятнее в приближении к современным реалиям, можно привести такой пример: представьте, что все олимпийские объекты в Сочи вместе с инфраструктурными проектами были бы реализованы ещё пару месяцев назад (в феврале 2013), а новый стадион ФК «Зенит» в Санкт-Петербурге должен был бы оказаться введённым в эксплуатацию ещё в 2009-м, причём с тем уровнем затрат, который и был изначально в смете прописан… Сложно себе представить, не правда ли…
Кто-то непременно скажет, что глупо и безосновательно сравнивать ситуацию в сталинской и современной российской экономиках, так как в индустриализационную эпоху использовались совсем другие методы, нежели сегодня: использование фактически рабского труда и всё в этом духе. Однако слова о тотальном «рабском труде», который в СССР использовался якобы повсеместно, сегодня подвергаются сомнению. Сомнения на этот счёт усиливаются после ознакомления с историческими материалами западной прессы, которая явно не питала большого пиетета к СССР в конце 20-х – начале 30-х, чтобы обвинять её в нужном для СССР освещении фактов. К примеру, австрийская газета «Neue Freie Presse» в 1930-1932 годах занималась подробным освещением советской индустриализации, отправляя работать в СССР свои журналистов буквально вахтенным методом. Вот данные из материала, который был опубликован австрийским изданием в начале 30-х:
Всего лишь пара фраз австрийских исследователей советского опыта индустриализации развенчивает сразу несколько мифов. Миф первый – о том, что успех первых пятилеток заключался только лишь в использовании труда заключённых. Миф второй – новая советская экономика не учитывала финансово-экономического опыта Российской Империи. Недосказанность (или лучше сказать: полное молчание) по этим темам в советских изданиях и стала причиной порождения «страшной правды», согласно которой советская экономическая модель варилась в собственном соку, прибегая исключительно к труду ЗК.
Возвращаясь к результатам всё той же 1-й пятилетки в СССР, нужно представить данные о количестве промышленных предприятий, которые были запущены в стране. Всего за годы с 1928 по 1932-й в различных республиках СССР были открыты более 1400 объектов промышленности: металлургические комбинаты, тракторные и автомобильные заводы. Если в 1927 году уровень безработицы в СССР составлял около 12% числа рабочих и служащих (в абсолютных цифрах – 1,24 миллиона человек), то уже в 1931 году индустриализационная деятельность смогла дать рабочие места до 90% советских граждан из указанного числа.
Естественно, говоря о сталинской экономике эпохи первой пятилетки, нельзя не упомянуть и о её недоработках. Позитив в промышленном плане скрывал проблемы в плане бытовом. Наблюдались большие проблемы в обеспечении граждан жильём, продуктами питания, предметами санитарии и гигиены, одеждой. Практически полностью отсутствовали планы развития отечественного фармакологического направления, что приводило к колоссальному проценту детской смертности. Однако нельзя говорить, что это беда исключительно сталинской экономики. Эти проблемы Советскому Союзу достались, если можно так выразиться, по наследству. Хотя это незавидное наследство также умело оттесняется на задний план нынешними либеральными историками и экономистами с явной целью «обнажить античеловеческий характер» советской экономической модели.
При этом мало кто говорит о том, что если бы в ходе первой советской пятилетки помимо колоссального промышленного рывка (рост выплавки стали на 140%, рост добычи нефти на 184%, рост производства электрической энергии в 3 раза, увеличение числа производства заводского оборудования – в 9 раз, рост числа произведённых единиц автотехники – почти в 30 раз) наблюдался бы ещё и рывок социальный, то на советскую экономику можно было бы вообще молиться. Так уж выходит, что одновременное бурное развитие социалки с бурным развитием производственного сектора может быть разве что в экономических сказках.
Исходя из этого, получается, что определяющим фактором торможения промышленного развития в современной России может быть именно социальная среда: завышенные заработные платы и пенсии при низкой производительности труда. Ну, по крайней мере, тот же господин Кудрин, который выставляет себя неким экономическим мессией современной России, пытается донести именно такую мысль. А вот другие экономисты (а в Российской Федерации есть и другие специалисты в этом вопросе помимо Алексея Леонидовича) заявляют, что причины стагнации в реальном секторе явно не сопряжены с социальной политикой государства. Ну, в самом деле, о какой социальной политике, мешающей промышленному росту, речь может идти, к примеру, в Ингушетии или Чеченской Республике, где только официальная статистика обнажает 30-45%-ную безработицу… И о каком социальном тормозе реального сектора российской экономики можно вести речь, если показатели достойной средней зарплаты на производстве проявляются только «благодаря» тому, что руководители этих предприятий получают в десятки раз больше за свою деятельность, нежели рядовые рабочие: токарь или сварщик – 15 тысяч в месяц, директор, его замы, помощники, бухгалтеры – по 70-100 тысяч в месяц, что в среднем и соответствует «достойным» 50 тысячам рублей. А ведь неплохая средняя зарплата на этом заводе, - скажут те люди, которым соответствующий отчёт ложится на стол… Может, потому и производительность труда у них там хромает, что рабочие по «полтиннику гребут», - скажут те же ответственные лица, не пора ли произвести урезание… Далее риторический вопрос: рост чьих зарплат на предприятии искусственно притормозят: директора с главбухом или токаря со сварщиком?..
Получается, что социальный тормоз для бурного развития российской экономики – это очередной миф, который выгодно использовать определённому кругу лиц. Куда более явная причина проблем с ростом заключается в коррупции и излишней привязанности российской экономики к иностранным капиталам. То, что такая привязанность наличествует, можно увидеть хотя бы по направленности вложений в Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. Так вот, средства этих фондов держатся исключительно в иностранной валюте (доллары, фунты стерлингов и евро). Так чьё же именно благосостояние поддерживают этих средства? – вопрос, на который бы в эпоху становления советской экономики нашёлся однозначный ответ. Есть этот ответ и сегодня, но только почему-то любые публикации по этому поводу переводятся в режим того, что кто-то этими публикациями якобы хочет ударить по престижу России… Что ж, если вложения средств в американскую и европейскую экономики по престижу России никоим образом не бьют, а вот разговоры об этих вложениях бьют, то…
Именно сомнительные поиски «стрелочников» в спаде экономических показателей страны со стороны «ведущих экономистов» и заставляют россиян всё чаще оглядываться на индустриализационные рывки 30-х. Безусловно, методы тех лет рядовой гражданин не склонен принимать во внимание, как не склонен принимать во внимание и идеологическую составляющую сталинской индустриализации, но вот цифры – вещь упрямая. Именно они и заставляют чесать затылок в раздумьях о том, как можно было за столь короткий срок фактически с нуля превратить в страну в промышленного гиганта мирового уровня. Готовы ли эти размышления заставить нынешнего россиянина работать с той производительностью, с которой работали его деды и прадеды – это уже отдельный вопрос. Очевидно, что мы с вами уже настолько привыкли к жизни в обществе потребления, что никакое желание развернуть новую индустриальную революцию не заставят нас отказаться от тех благ, которые мы имеем. Подсев на потребительскую иглу, с неё сложно, продолжая использовать сомнительный жаргон, соскочить… Но цифры сталинской экономической эпохи всё же заставляют нас отвлекаться от своих кредитных историй и думать, что при желании мы бы (низы) ого-го, если бы они (верхи) тоже ого-го… Но в том и дело, что ностальгировать по временам, в которых мы даже не жили, гораздо проще, чем совершить промышленный рывок хотя на отдельно взятом рабочем месте…
Вопрос этот не имеет однозначного ответа, однако порассуждать на эту тему можно. Одной из причин проявления интереса к развитию экономики СССР образца 70-80-летней давности является то, что статистические агентства преподносят нам в последние годы. Данные различного рода экономических мониторингов говорят о том, что при всех гигантских промышленных и сырьевых потенциалах России декларируемый сегодня уровень экономического развития является, мягко говоря, мало впечатляющим. Годовой прирост экономики на уровне 3,5% с прогнозами спада до 2,6% по итогам текущего года не является адекватным тем возможностям, которые имеются у такой страны как Россия. Люди (как экономические специалисты, так и простые обыватели) перестают понимать, почему уровень годового прироста ВВП в тех странах, производство которых развивается, главным образом, благодаря российским энергоносителям, часто существенно выше, нежели аналогичный показатель в самой России. Люди перестают понимать и то, почему вдруг в последнее время ставка снова делается не на развитие реального экономического сектора, а на «кудриномику». «Кудриномика» - это экономика, основывающаяся на тотальной экономии во всех смыслах этого слова: пугающе большой процент доходов в бюджет идёт не на открытие новых рабочих мест и предприятий производственной сферы, а на наполнение «подушки безопасности», которая, как показал глобальный кризис, спасает, разве что, крупные банки и олигархические круги, использующие государственные средства в своих целях.
Естественным образом, некоторая стагнация в сегодняшнем российском экономическом секторе порождает желание оглянуться назад и оценить, почему же Советский Союз эпохи 30-х годов показывал поистине невероятные темпы экономического роста, а современная Россия с куда большими возможностями – вынуждена довольствоваться 3%-ным годовым прибавлением.
Чтобы оценить экономический рост эпохи индустриализации, достаточно взглянуть на те цифры, которые публиковались как отечественными, так и зарубежными исследователями истории экономики СССР сталинской эпохи. Данные, представленные в публикациях небезызвестных зарубежных изданий «Financial Times» (Великобритания), «Nation» (США), стоит привести хотя бы для того, чтобы читатели не подумали, что освещение ведётся исключительно с однобокой позиции – на основе тех отчётов, которые в своё время клались на сталинский стол людьми, ответственными за воплощение планов первых советских пятилеток в реальность.
Так вот, по результатам одной лишь первой пятилетки (1928-1932 годы), опубликованных в выше указанных изданиях, промышленный сектор в СССР вырос на 96-97%! Это невероятный показатель, который в годовом исчислении соответствует почти 19%-ному росту. Такие цифры кажутся просто астрономическими хотя бы потому, что за последние 7-8 лет нас стабильно «потчуют» данными о китайском росте, где 11-12%-ный рост промышленного производства в год обозначается почти что мировым рекордом. Однако история экономики говорит о том, что мировые рекорды в этой сфере принадлежат вовсе не Китаю... 19%-ный рост промышленности в год – это показатели СССР, которые определённым господам не хотелось бы предавать огласке, но…
Примечательно, что индустриализационные планы первой советской пятилетки, которые современный либеральный экономист вполне мог бы назвать популистскими, были не просто выполнены, но ещё и выполнены на 8-9 месяцев раньше срока! Ну, чтобы было несколько понятнее в приближении к современным реалиям, можно привести такой пример: представьте, что все олимпийские объекты в Сочи вместе с инфраструктурными проектами были бы реализованы ещё пару месяцев назад (в феврале 2013), а новый стадион ФК «Зенит» в Санкт-Петербурге должен был бы оказаться введённым в эксплуатацию ещё в 2009-м, причём с тем уровнем затрат, который и был изначально в смете прописан… Сложно себе представить, не правда ли…
Кто-то непременно скажет, что глупо и безосновательно сравнивать ситуацию в сталинской и современной российской экономиках, так как в индустриализационную эпоху использовались совсем другие методы, нежели сегодня: использование фактически рабского труда и всё в этом духе. Однако слова о тотальном «рабском труде», который в СССР использовался якобы повсеместно, сегодня подвергаются сомнению. Сомнения на этот счёт усиливаются после ознакомления с историческими материалами западной прессы, которая явно не питала большого пиетета к СССР в конце 20-х – начале 30-х, чтобы обвинять её в нужном для СССР освещении фактов. К примеру, австрийская газета «Neue Freie Presse» в 1930-1932 годах занималась подробным освещением советской индустриализации, отправляя работать в СССР свои журналистов буквально вахтенным методом. Вот данные из материала, который был опубликован австрийским изданием в начале 30-х:
Труд заключенных в Союзе ССР используется слабо. Главной причиной отказа советских властей от труда заключенных в период первой пятилетки является изучение материалов опыта царской России, согласно которому принудительный труд не может давать существенный процент экономического роста.
Всего лишь пара фраз австрийских исследователей советского опыта индустриализации развенчивает сразу несколько мифов. Миф первый – о том, что успех первых пятилеток заключался только лишь в использовании труда заключённых. Миф второй – новая советская экономика не учитывала финансово-экономического опыта Российской Империи. Недосказанность (или лучше сказать: полное молчание) по этим темам в советских изданиях и стала причиной порождения «страшной правды», согласно которой советская экономическая модель варилась в собственном соку, прибегая исключительно к труду ЗК.
Возвращаясь к результатам всё той же 1-й пятилетки в СССР, нужно представить данные о количестве промышленных предприятий, которые были запущены в стране. Всего за годы с 1928 по 1932-й в различных республиках СССР были открыты более 1400 объектов промышленности: металлургические комбинаты, тракторные и автомобильные заводы. Если в 1927 году уровень безработицы в СССР составлял около 12% числа рабочих и служащих (в абсолютных цифрах – 1,24 миллиона человек), то уже в 1931 году индустриализационная деятельность смогла дать рабочие места до 90% советских граждан из указанного числа.
Естественно, говоря о сталинской экономике эпохи первой пятилетки, нельзя не упомянуть и о её недоработках. Позитив в промышленном плане скрывал проблемы в плане бытовом. Наблюдались большие проблемы в обеспечении граждан жильём, продуктами питания, предметами санитарии и гигиены, одеждой. Практически полностью отсутствовали планы развития отечественного фармакологического направления, что приводило к колоссальному проценту детской смертности. Однако нельзя говорить, что это беда исключительно сталинской экономики. Эти проблемы Советскому Союзу достались, если можно так выразиться, по наследству. Хотя это незавидное наследство также умело оттесняется на задний план нынешними либеральными историками и экономистами с явной целью «обнажить античеловеческий характер» советской экономической модели.
При этом мало кто говорит о том, что если бы в ходе первой советской пятилетки помимо колоссального промышленного рывка (рост выплавки стали на 140%, рост добычи нефти на 184%, рост производства электрической энергии в 3 раза, увеличение числа производства заводского оборудования – в 9 раз, рост числа произведённых единиц автотехники – почти в 30 раз) наблюдался бы ещё и рывок социальный, то на советскую экономику можно было бы вообще молиться. Так уж выходит, что одновременное бурное развитие социалки с бурным развитием производственного сектора может быть разве что в экономических сказках.
Исходя из этого, получается, что определяющим фактором торможения промышленного развития в современной России может быть именно социальная среда: завышенные заработные платы и пенсии при низкой производительности труда. Ну, по крайней мере, тот же господин Кудрин, который выставляет себя неким экономическим мессией современной России, пытается донести именно такую мысль. А вот другие экономисты (а в Российской Федерации есть и другие специалисты в этом вопросе помимо Алексея Леонидовича) заявляют, что причины стагнации в реальном секторе явно не сопряжены с социальной политикой государства. Ну, в самом деле, о какой социальной политике, мешающей промышленному росту, речь может идти, к примеру, в Ингушетии или Чеченской Республике, где только официальная статистика обнажает 30-45%-ную безработицу… И о каком социальном тормозе реального сектора российской экономики можно вести речь, если показатели достойной средней зарплаты на производстве проявляются только «благодаря» тому, что руководители этих предприятий получают в десятки раз больше за свою деятельность, нежели рядовые рабочие: токарь или сварщик – 15 тысяч в месяц, директор, его замы, помощники, бухгалтеры – по 70-100 тысяч в месяц, что в среднем и соответствует «достойным» 50 тысячам рублей. А ведь неплохая средняя зарплата на этом заводе, - скажут те люди, которым соответствующий отчёт ложится на стол… Может, потому и производительность труда у них там хромает, что рабочие по «полтиннику гребут», - скажут те же ответственные лица, не пора ли произвести урезание… Далее риторический вопрос: рост чьих зарплат на предприятии искусственно притормозят: директора с главбухом или токаря со сварщиком?..
Получается, что социальный тормоз для бурного развития российской экономики – это очередной миф, который выгодно использовать определённому кругу лиц. Куда более явная причина проблем с ростом заключается в коррупции и излишней привязанности российской экономики к иностранным капиталам. То, что такая привязанность наличествует, можно увидеть хотя бы по направленности вложений в Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. Так вот, средства этих фондов держатся исключительно в иностранной валюте (доллары, фунты стерлингов и евро). Так чьё же именно благосостояние поддерживают этих средства? – вопрос, на который бы в эпоху становления советской экономики нашёлся однозначный ответ. Есть этот ответ и сегодня, но только почему-то любые публикации по этому поводу переводятся в режим того, что кто-то этими публикациями якобы хочет ударить по престижу России… Что ж, если вложения средств в американскую и европейскую экономики по престижу России никоим образом не бьют, а вот разговоры об этих вложениях бьют, то…
Именно сомнительные поиски «стрелочников» в спаде экономических показателей страны со стороны «ведущих экономистов» и заставляют россиян всё чаще оглядываться на индустриализационные рывки 30-х. Безусловно, методы тех лет рядовой гражданин не склонен принимать во внимание, как не склонен принимать во внимание и идеологическую составляющую сталинской индустриализации, но вот цифры – вещь упрямая. Именно они и заставляют чесать затылок в раздумьях о том, как можно было за столь короткий срок фактически с нуля превратить в страну в промышленного гиганта мирового уровня. Готовы ли эти размышления заставить нынешнего россиянина работать с той производительностью, с которой работали его деды и прадеды – это уже отдельный вопрос. Очевидно, что мы с вами уже настолько привыкли к жизни в обществе потребления, что никакое желание развернуть новую индустриальную революцию не заставят нас отказаться от тех благ, которые мы имеем. Подсев на потребительскую иглу, с неё сложно, продолжая использовать сомнительный жаргон, соскочить… Но цифры сталинской экономической эпохи всё же заставляют нас отвлекаться от своих кредитных историй и думать, что при желании мы бы (низы) ого-го, если бы они (верхи) тоже ого-го… Но в том и дело, что ностальгировать по временам, в которых мы даже не жили, гораздо проще, чем совершить промышленный рывок хотя на отдельно взятом рабочем месте…
Информация