Россия, Д.Трамп, монархии Ближнего Востока и страсти по нефти
Не самый простой 2025-й год (хотя какой год для России был простым) близится к своему финалу. На фоне переговоров о путях завершения военной кампании на Украине сейчас ведутся две крайне важных для нас дискуссии: обсуждение подготовки Евросоюза к горячей фазе противостояния с Россией и обсуждение параметров и пределов давления на отечественный нефтегазовый комплекс.
Эти вопросы взаимосвязаны, поскольку завершение военной кампании на Украине — это, по сути дела, даже не тема устойчивого или не устойчивого мира (первого добивается Москва, второго — США), а переход отношений между самыми разными игроками вообще в новое качественное состояние.
Горячая фаза противостояния — сценарий весьма опасный, но он может сложиться, а может и не сложиться, давление же на нефтегазовую сферу не просто продолжится, а будет только нарастать. Оно и его последствия не ощущаются сразу, но долгосрочный эффект от них весьма значителен. В этом плане следует посмотреть на данные угрозы с учетом ближневосточного контекста и его особенностей. Россия на него завязана очень и очень плотно.
Д.Трамп и «проблема легкого и тяжелого»
При всей многолетней, пусть и совершенно безотчетной, любви отечественной экспертизы к Д. Трампу, следует отметить, что американский лидер действительно прав, когда делает акцент на том, что именно при нем в его первый президентский срок действия по «сдерживанию» России не были декларативными. Их непоследовательность — скорее результат общих ограничений, в условиях которых Д. Трамп, по сути, высиживал свое первое президентство.
Однако, будучи (пусть и вынужденно) непоследовательным в действиях, Д. Трамп на удивление последователен в плане идейно-концептуальном. Его предвыборная стратегия, записанная в интервью и печатных работах, — нефть и еще раз нефть, на первом сроке это снова нефть, на сроке втором это опять и опять нефть.
Контроль общего мирового рынка и сырьевой логистики и трейдинга, контроль над резервуарами т.н. тяжелой и сверхтяжелой нефти — Канада, Мексика, Россия, Ирак, Иран, снижение роли ОПЕК (как и ОПЕК+), а лучше вообще полная ликвидация этого «ужасного картеля».
Можно снова и снова обращаться к его тезисам о том, что «нефть Ирака принадлежит США» или «Венесуэла должна отдать принадлежащее США», просто корни этих идей залегают довольно глубоко, а причины и предпосылки для такой агрессивной политики объективны (с точки зрения интересов США, конечно).
У США нет «стратегической глубины» в плане запасов и свободного доступа к резервам тяжелой нефти, США вынуждены закупать ее для своей промышленности, при этом былого влияния на рынок в целом у Вашингтона уже нет.
Тяжелые, вязкие сорта нефти традиционно торгуются дешевле легких аналогов, но проблема в том, что без них логистика и транспорт, строительство, а также некоторые виды энергетики станут неприемлемо дорогими. Баланс между тяжелым и легким уникален, и в этом плане тяжелая нефть является пусть и образным, но все-таки аналогом такого специфического продукта, как вода. Вода стоит дешево, но уберите из продажи воду — эффект будет довольно примечательным. Производители же такой нефти не могут, в свою очередь, отказаться от поставок на рынок по той банальной причине, что это существенная часть их собственных активов. Это действительно баланс, и баланс уникальный.
Забрать под себя прямым или косвенным образом тяжелую нефть — давняя американская идея, просто Д. Трамп является ее медийным рупором. До него просто никто не говорил открыто про это, а трамповский тезис о том, что для США должна быть дешевая нефть, а для всего мира нефть дорогая, зачастую казался абсурдным. Но это не абсурд, логика-то здесь как раз имеется. Тем более, что США — это очень топливозависимая страна, а где удобные и эффективные топливные сорта? Венесуэла, Канада, Мексика — мало того, что удобные, так еще этих запасов много. Их надо забрать, и чем прямее и проще путь отбора — тем лучше.
ОПЕК+ и естественный баланс
Россия — это прежде всего поставщик тяжелого сырья, и при всем том, что доля наша на мировом рынке не сильно превышает 10%, реальный вес этого сырья существенно выше прямой доли в объеме мировой торговли. Очень уж непросто от этого источника отказаться, потому что у каждого существенного потребителя нарушится энергобаланс. Здесь одна из причин того, что условный коллективный Запад вынужден часто закрывать глаза на свои же санкционные требования, а незападные потребители очень нервно реагируют на санкционное давление в этой сфере.
И для производителей, и для потребителей в целом выгоден именно естественный баланс тяжелого и легкого, и только трамписты по сути прямого говорят о том, что они в него хотят вмешаться в ручном режиме, причем довольно грубо. Если коллективный американский Трамп договаривается с Россией (или прогибает ее), подгребая под себя запасы Канады, Венесуэлы, Мексики, Ирака и выдавливая с рынка начисто Иран, то контроль этого сырья становится для США не просто доступом к дешевым и объемным запасам, но своего рода ключиком к рынку в целом. Ключиком, если и не золотым, то серебряным точно.
ОПЕК, как и ОПЕК+, — это клуб производителей, который отражает естественный характер баланса тяжелого и легкого. Это половина мировой добычи, но с точки зрения мирового рынка это уже почти 70%. Но если баланс нарушен вручную, то и базовое условие для работы этого клуба перестает быть актуальным. Между тем именно создание формата ОПЕК+ было одним из позитивных результатов сирийской кампании России, которая в целом в обществе воспринималась неоднозначно, а после кризиса в Сирии в конце 2024 г. зачастую и вовсе характеризовалась как провал. Происходящее в Сирии для России успехом точно не назовешь, но и ОПЕК+ с ее весомым вкладом в отечественную экономику списывать со счетов нельзя.
ОПЕК+ использовался как согласованный инструмент самоограничения производителей, но что делать, если один из ключевых игроков не может поставить на рынок столько сырья, сколько запланировано даже в рамках самоограничений участников? После определенного предела ограничения необходимо снимать. Если их нет совсем или они минимальны, то формат перестает работать.
Со всеми потолками или полами нефтяных цен прошлые санкции при всей их декларируемой жесткости де-факто не покушались на естественный баланс тяжелого и легкого. Или, может, кто-то и правда считает, что теневой флот настолько теневой, что и правда неизвестен и невидим? Он невидим ровно настолько, насколько выполняется базовое консенсусное условие — сохранение естественного баланса.
Санкции против ведущих отечественных компаний, формирующих большую часть нашего нефтяного экспорта и обладающих развитой сетью активов за рубежом, стали не просто очередным сто двадцать пятым пакетом, вроде в час по чайной ложке со стороны ЕС. С одной стороны, это часть общего плана по сырью, в котором идет давление и на Канаду, и на Мексику, и на Венесуэлу, и на Иран, с другой стороны, от его успешности будет напрямую зависеть то, сохранится баланс или нет. Баланс для России — это пусть и не всегда комфортная, но все-таки привязка к мировому рынку. Если же мы становимся частью плана Трампа, то ценообразование будет договорное, где мы производитель, а США — наш трейдер, а вернее, главный дистрибьютор.
Аравийские монархии (пять стран) имеют долю на мировом рынке в 27%. Казалось бы, тот самый план Трампа даст им возможность не только больше добывать и поставлять, но и дороже продавать. Однако при всей тактической выгоде стратегически это означает, что устойчивый рост на мировых рынках становится недостижимой целью. Он (рост) и так на уровне погрешности, а так и вовсе превратится в утопию.
Над чем стоит подумать и подумать не теряя времени
Россия и аравийские монархии — это уже 37–38% мирового рынка черного золота, это, образно говоря, полноценный блокирующий пакет акций. Порознь это просто крупные игроки. На что смотрят монархии Залива? Будет ли Москва отстаивать активы в Ираке (это маркер), а также на то, как США решат задачу перевода под себя наших поставок на индийский рынок. Удар по Индии — это часть сделки Д. Трампа с Китаем, причем довольно яркая ее часть, заметная. Для стран Залива это сигнал и о том, что США не будут в долгосрочном режиме препятствовать Китаю развивать свою промышленность. При всех многочисленных ограничителях у Китая это сигнал о том, что аравийские страны на рынки ЕС и Китая могут рассчитывать. Но в таком случае для велик соблазн отказаться от того самого правила сохранения баланса и заниматься тактическими продажами.
От этого разделения в итоге потеряют больше и страны Залива, и Россия, которым подобные планы США при всех локальных выгодах (а они сейчас в мировых СМИ описываются неплохо) стратегически невыгодны. Условный «нефтяной тоннель на Аляску» может оказаться очень дорогим в плане цены американского партнерства против агрессивного Евросоюза. Тем более что никто вообще у нас не проговаривает простой аспект проблемы — сколько конкретно денег этот тоннель принесет в бюджет вместо нынешней модели.
Простых ответов на вопрос, что делать при подобной конфигурации на игровом поле, на самом деле нет. Если смотреть вперед на длительный срок, то надо кооперироваться для защиты активов в Ираке, ослаблении давления США на Индию и для сохранения ОПЕК+ в качестве полноценного консультативного формата. За переговорами с США время для работы на этом направлении очень легко можно упустить. А ведь нефтегазовые доходы были, остаются и останутся еще долго своего рода бюджетным хребтом нашего государства.
Информация