Рецидив подводной гигантомании
России сегодня не по карману содержание десятков атомных подводных ракетоносцев
В № 18 «ВПК» сообщил: американское информационно-аналитическое агентство FAS на своем сайте Strategic Security Blog объявило, что атомные ракетные подводные лодки стратегического назначения ВМФ России совершили в 2012 году лишь пять выходов на боевое патрулирование. Количество выходов свидетельствует, по мнению FAS, что только пять из девяти российских ПЛАРБ были в боеготовом состоянии.
Готов ли российский гражданин тратить на оборону на всякий случай? Последнее будем понимать как необходимость иметь в составе морских стратегических ядерных сил (МСЯС) такое количество ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПКСН), которое из-за некачественного планирования, эксплуатации, кадровой политики и других факторов, часто присущих именно российскому ОПК (оборонно-промышленному комплексу), больше минимально необходимого для выполнения поставленных задач (без учета специфических издержек в организации службы и эксплуатации).
Языком обывателя
Заметим, что указанные издержки присущи всем видам ВС и родам войск. Тем не менее рассмотрим морскую компоненту СЯС.
Среди причин, ограничивающих аппетиты военных и «оборонки» во времена СССР, главными были пределы по производственным возможностям (строили, сколько могли), по ремонтно-технической базе (не успевали ремонтировать, тем более модернизировать и перевооружать), слабое материально-техническое обеспечение (все силы шли на постройку РПКСН), недостаточное кадровое обеспечение.
Глядя на современное отношение руководства страны к программам вооружения и ко всей военной реформе в целом, кажется, что ничего не изменилось. По-прежнему, как в СССР, мы не считаем ресурсы, не учитываем затраты на полный цикл эксплуатации ВВТ вплоть до утилизации. В странах НАТО оборонный бюджет более открыт для обсуждения. А вот политические амбиции наших руководителей очень напоминают времена Советского Союза.
Стратегическое ядерное оружие (СЯО) – это средство сдерживания, то есть оно в идеале не должно применяться сторонами в войне. Из всей стратегической триады только тяжелые (стратегические) бомбардировщики (ТБ) имели практическое, своеобразное двойное назначение. Их можно было использовать и в обычной (неядерной) войне, что и продемонстрировали американцы во Вьетнаме, других военных конфликтах ХХ века.
Подводные стратегические ракетоносцы – одноцелевые корабли, предназначенные для решения одной главной задачи: нанесения ядерного удара по территории потенциального противника. А в силу того, что это оружие сдерживания, иметь его нужно в количестве, которое решает эту задачу, и не более.
Выдающийся генеральный конструктор ракетной техники Владимир Челомей создал достаточно простую, надежную и массовую МБР УР-100. Ее стали применять в упрощенных шахтных пусковых установках типа «одиночный старт». На одном из совещаний конструктор предложил развернуть их в количестве до 5000 штук, чтобы ни одна ПРО, прежде всего американская, не справилась. Тогда военные и политическое руководство все же склонились в пользу повышения качества отечественных ракет и их защищенности. УР-100 удалось развернуть в пределах только 1000 единиц, но и это был своеобразный рекорд: такого количества МБР одного типа никто в мире не размещал.
Статистика и расчеты
Сколько могут иметь страны «ядерного клуба» стратегических ядерных вооружений, в частности морских? Для оценки важными показателями разумно выбрать экономические возможности каждого государства и территорию возможных ударов. В развитие последнего показателя уместно использовать число крупных административно-промышленных центров и важных военных объектов.
Как показала практика, анализ потребной группировки СЯС для борьбы с множественными военными и важными административно-промышленными объектами не приводит к минимизации СЯС, а стимулирует бесконечное наращивание ядерных группировок. Более предпочтительным в качестве критерия может стать непоправимый ущерб экономике потенциального противника.
Подсчитаем, сколько нужно боевых частей (БЧ) для нанесения непоправимого ущерба. Основной вид оружия массового поражения – ядерное. Характеристики цели – численность населения, объем валового внутреннего продукта, площадь и другие.
При взрыве ядерного заряда мощностью одна Мт радиус полного разрушения наземных объектов составляет порядка четырех километров. Одного или нескольких таких зарядов достаточно, чтобы уничтожить крупный город с многомиллионным населением и практически всю инфраструктуру.
Отбор потенциальных противников (по условиям задачи) тоже прост. Невзирая на лица, к ним относятся всем известные мировые державы, обладающие СЯО.
Что мы видим? По численности населения Россия почти в десять раз уступает Китаю, в два раза – США, правда, более чем в два раза превосходит Францию и Великобританию по отдельности. Это соотношение интересно тем, что РФ – это уже не Советский Союз с 250-миллионным населением. Поэтому нам необходимо вести себя соответствующе, в том числе при формировании программ ВВТ.
Большое преимущество за Россией в площади национальной территории. Есть где рассредоточить свои ресурсы и войска. Плотность населения по стране у нас самая низкая. Но поражать-то будут крупные города, промышленные, административно-хозяйственные и военные объекты, а они у нас сконцентрированы в Европе, на Урале и Дальнем Востоке.
По валовому внутреннему продукту (ВВП) Россия сегодня уступает всем рассматриваемым ядерным державам: Великобритании и Франции – всего в 1,3–1,5 раза, США и Китаю – более восьми и почти в четыре раза соответственно.
Теперь посмотрим на СЯС. Франция и Великобритания при упомянутом ВВП соответственно имеют по четыре ПЛАРБ, а ТБ и МБР у них и вовсе нет. Если стратегический потенциал Парижа или Лондона взять за единицу, то Россия должна иметь практически ту же одну единицу или до четырех подводных ракетоносцев, Китай – 16, а США – 32. Это при одинаковом количестве БРПЛ и ядерных зарядов на каждом корабле. Так как американские ПЛАРБ несут 24 ракеты, а подводные ракетоносцы России, Франции, Великобритании и Китая по 16 ракет, то в США должно быть по этой методике порядка 21 ПЛАРБ. Сейчас Вашингтон имеет 14 ПЛАРБ типа «Огайо», еще четыре переоборудованы в носители крылатых ракет. У нас же при меньшем ВВП есть желание и даже планы ввести в строй восемь – десять РПКСН типа «Борей».
Хочется понять: мы опять пойдем по традиционному пути или же выберем давно открытый странами Запада (а теперь, очевидно, и в Китае), где ценят качество и не гоняются за простым количеством вооружений.
Не числом, а умением
До сих пор мы пытаемся воевать числом, особенно людьми, потери которых в годы Великой Отечественной войны просто ошеломляющие – более 20 миллионов. Танков у нас было больше всех в мире, их число доходило до 60 тысяч. Однако разных типов и модификаций. Заводы хотели производить много техники, модернизировать старые образцы не успевали. Зачастую получалось так, что на половине образцов провели модернизацию, на остальных не успели, а там уже и следующее поколение оружия и вооружения, приборов, боеприпасов, других систем поспевает, наступает новый этап модернизации.
Такое впечатление, что мы все время куда-то торопимся, все хотим кого-то догнать и обогнать. То же самое происходило и на флоте, и в ВВС, и в ПВО, и в РВСН. А сейчас после лихих 90-х все стало еще сложнее.
Что касается МСЯС, то мы недотягиваем до мировых стандартов по коэффициенту оперативного напряжения (КОН). Это отношение времени нахождения корабля в море, на боевой службе (дежурстве) к общему времени эксплуатации. У наших теперешних партнеров (стран НАТО) КОН равнялся 0,5, а у нас и до 0,25 недотягивал в лучшие советские времена. Следовательно, как утверждали наши военачальники, и наряд кораблей для выполнения одной и той же задачи требовался вдвое больший. А еще запасы, как говорится, на всякий случай, и вот целых 62 стратегических ракетоносца имел Советский Союз против 41 американской ПЛАРБ.
Вопрос боеготовности МСЯС очень важен. Интенсивность боевых служб остается на низком уровне с конца 90-х годов. С учетом того, что боевое патрулирование одного российского ракетоносца длится от 40 до 60 суток (меньше, чем аналогичный выход лодки ВМС США), российский флот скорее всего в 2012-м не обеспечил непрерывной боевой службы РПКСН.
В соответствии с последними политическими заявлениями Военно-морской флот России до 2020 года по Государственной программе вооружения получит 15 стратегических и многоцелевых атомных подводных лодок типов «Борей» и «Ясень». Совсем недавно завершился один из крупнейших военно-морских долгостроев, на реализацию которого стране потребовалось без малого 20 лет. На вооружение приняли атомную подлодку «Юрий Долгорукий» – головной РПКСН проекта 955 «Борей», а также твердотопливную ракету морского базирования «Булава».
Конечно, потенциальный противник тоже не стоит на месте. С 2010-го в США начато целевое финансирование программы Ohio Replacement по созданию серии новых ПЛАРБ – SSBN(X), которые должны заменить к 2040 году состоящие на вооружении ПЛАРБ типа «Огайо». Намечено строительство серии из 12 ПЛАРБ для 14 старых. Начало рабочего проекта – 2015-й. Закладка первого корпуса лодки серии согласно планам 30-летней кораблестроительной программы ВМС США состоится в 2019 году, второго – в 2022-м, третьего – в 2024-м. Остальные девять лодок по одной субмарине в год предполагается заложить в период 2025–2033 годов. Ввод в строй первой ПЛАРБ типа SSBN(X) и соответственно вывод из состава ПЛАРБ типа «Огайо» назначен на 2027-й.
Учитывая вышеописанные вычисления, получается, что четыре ракетоносца из заявленных восьми – на покрытие нашего КОН и на всякий случай. Это половина новых кораблей. Не учтены еще наши «старые» РПКСН проекта 677БДРМ (в строю шесть, на каждом 16 БРПЛ Р-29РМУ «Синева») и три РПКСН проекта 667БДР с 16 БРПЛ Р-29Р. Некоторое время они еще смогут обеспечивать безопасность Отечества.
Гражданин налогоплательщик
Итак, мы платим за вдвое большую группировку, чем можно позволить себе по западным нормам. Англичане и французы, напротив, не готовы этого делать. Они имеют по четыре ракетоносца да еще в два раза больший доход на душу населения, чем мы. Получается, что нагрузка на российского трудоспособного гражданина больше в четыре раза, чем на Западе. С другой стороны, а кто его будет спрашивать. По-видимому, не та страна.
Дело не только в количестве ПЛАРБ. Нас интересует прежде всего ракетный комплекс. Насколько совершенна МБР «Булава», являющаяся основным оружием РПКСН «Борей»? Про это много писали и мнения были совершенно противоположные.
Уже давно эксплуатируются наша БРПЛ Р-29РМУ, ее модификация «Синева» и американский «Трайдент-2», они стали своеобразными эталонами морских стратегических ракет. Первая Р-29РМУ – как жидкостная, вторая «Трайдент-2» – как твердотопливная. А тут появляется «Булава» с ТТХ, близкими к характеристикам французской БРПЛ М-51 и китайской JL-2. Что принципиально меняется?
Защитникам «Булавы» есть где разгуляться, мол, у нее «такие возможности», она ПРО преодолевает и другое «секретное» что-то делает. Очень может быть, только обратите внимание на одну характеристику – забрасываемый вес, в который входят и боевые блоки (ББ), и средства преодоления ПРО, радиотехническая защита (РТЗ) и прочее, прочее, прочее. При таком весе трудно разместить все, что хочется, да еще и выполнить требование по заданному числу ББ определенной мощности – основного поражающего элемента системы.
Принцип «Все, что хочется» удалось реализовать только на самой большой наземной МБР Р-36М2 «Воевода». У нее 211 тонн стартового веса. Но это отдельная история. Возвращаясь к БРПЛ, можно вспомнить историю, которую у нас в стране почему-то не очень любят, а все больше доверяют сказкам и нелепым предсказаниям. Имеются в виду отдельные разработки КБ «Арсенал» и миасского КБ машиностроения. Питерское предприятие предлагало МБР в развитие первой отечественной твердотопливной ракеты Р-31 комплекса Д-11. КБМ – первые проработки и проекты РК для «Борея» в 80-е годы и альтернативы «Булаве» в конце 90-х в твердотопливном и жидкостном исполнении.
Если же немного пофантазировать, дистанцируясь от амбиций наших политиков и военных, при определенных обстоятельствах Россия могла просто пропустить поколение подводных ракетоносцев, максимально продлить срок службы имеющихся РПКСН проекта 667БРДМ и сразу перейти к новому поколению носителей для отечественных МСЯС, подобному американским SSBN(X) или перспективным английским и французским ПЛАРБ.
БРПЛ «Синева» вполне могла бы еще послужить Отечеству. Были предложения по вооружению современных ракетоносцев этими ракетами (а у них забрасываемый вес в два раза превосходит «Булаву»). Мы не потратили бы лишние средства и встали бы на одной планке по времени разработки с США, другими потенциальными противниками в гонке ядерных вооружений. Но события пошли по другому сценарию.
Затрагивая ПРО как противовес СЯС, уточним: успехи американцев не так очевидны, как нас пугают. Сейчас Вашингтон ежегодно тратит приблизительно 9–11 миллиардов долларов на поддержание и развитие системы противоракетной обороны. Каков результат? Как отмечает бывший начальник Главного штаба РВСН генерал-полковник Виктор Есин, США потребуется от пяти до семи противоракет GBI для перехвата одной российской баллистической ракеты «Тополь-М». На защиту только от российских МБР территории США им понадобится значительная группировка противоракет. А это практически неосуществимая программа. Впрочем, как и в начале 70-х годов, когда подписывался Договор по ПРО.
В № 18 «ВПК» сообщил: американское информационно-аналитическое агентство FAS на своем сайте Strategic Security Blog объявило, что атомные ракетные подводные лодки стратегического назначения ВМФ России совершили в 2012 году лишь пять выходов на боевое патрулирование. Количество выходов свидетельствует, по мнению FAS, что только пять из девяти российских ПЛАРБ были в боеготовом состоянии.
Готов ли российский гражданин тратить на оборону на всякий случай? Последнее будем понимать как необходимость иметь в составе морских стратегических ядерных сил (МСЯС) такое количество ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПКСН), которое из-за некачественного планирования, эксплуатации, кадровой политики и других факторов, часто присущих именно российскому ОПК (оборонно-промышленному комплексу), больше минимально необходимого для выполнения поставленных задач (без учета специфических издержек в организации службы и эксплуатации).
Языком обывателя
Заметим, что указанные издержки присущи всем видам ВС и родам войск. Тем не менее рассмотрим морскую компоненту СЯС.
Среди причин, ограничивающих аппетиты военных и «оборонки» во времена СССР, главными были пределы по производственным возможностям (строили, сколько могли), по ремонтно-технической базе (не успевали ремонтировать, тем более модернизировать и перевооружать), слабое материально-техническое обеспечение (все силы шли на постройку РПКСН), недостаточное кадровое обеспечение.
Глядя на современное отношение руководства страны к программам вооружения и ко всей военной реформе в целом, кажется, что ничего не изменилось. По-прежнему, как в СССР, мы не считаем ресурсы, не учитываем затраты на полный цикл эксплуатации ВВТ вплоть до утилизации. В странах НАТО оборонный бюджет более открыт для обсуждения. А вот политические амбиции наших руководителей очень напоминают времена Советского Союза.
Стратегическое ядерное оружие (СЯО) – это средство сдерживания, то есть оно в идеале не должно применяться сторонами в войне. Из всей стратегической триады только тяжелые (стратегические) бомбардировщики (ТБ) имели практическое, своеобразное двойное назначение. Их можно было использовать и в обычной (неядерной) войне, что и продемонстрировали американцы во Вьетнаме, других военных конфликтах ХХ века.
Подводные стратегические ракетоносцы – одноцелевые корабли, предназначенные для решения одной главной задачи: нанесения ядерного удара по территории потенциального противника. А в силу того, что это оружие сдерживания, иметь его нужно в количестве, которое решает эту задачу, и не более.
Выдающийся генеральный конструктор ракетной техники Владимир Челомей создал достаточно простую, надежную и массовую МБР УР-100. Ее стали применять в упрощенных шахтных пусковых установках типа «одиночный старт». На одном из совещаний конструктор предложил развернуть их в количестве до 5000 штук, чтобы ни одна ПРО, прежде всего американская, не справилась. Тогда военные и политическое руководство все же склонились в пользу повышения качества отечественных ракет и их защищенности. УР-100 удалось развернуть в пределах только 1000 единиц, но и это был своеобразный рекорд: такого количества МБР одного типа никто в мире не размещал.
Статистика и расчеты
Сколько могут иметь страны «ядерного клуба» стратегических ядерных вооружений, в частности морских? Для оценки важными показателями разумно выбрать экономические возможности каждого государства и территорию возможных ударов. В развитие последнего показателя уместно использовать число крупных административно-промышленных центров и важных военных объектов.
Как показала практика, анализ потребной группировки СЯС для борьбы с множественными военными и важными административно-промышленными объектами не приводит к минимизации СЯС, а стимулирует бесконечное наращивание ядерных группировок. Более предпочтительным в качестве критерия может стать непоправимый ущерб экономике потенциального противника.
Подсчитаем, сколько нужно боевых частей (БЧ) для нанесения непоправимого ущерба. Основной вид оружия массового поражения – ядерное. Характеристики цели – численность населения, объем валового внутреннего продукта, площадь и другие.
При взрыве ядерного заряда мощностью одна Мт радиус полного разрушения наземных объектов составляет порядка четырех километров. Одного или нескольких таких зарядов достаточно, чтобы уничтожить крупный город с многомиллионным населением и практически всю инфраструктуру.
Отбор потенциальных противников (по условиям задачи) тоже прост. Невзирая на лица, к ним относятся всем известные мировые державы, обладающие СЯО.
Что мы видим? По численности населения Россия почти в десять раз уступает Китаю, в два раза – США, правда, более чем в два раза превосходит Францию и Великобританию по отдельности. Это соотношение интересно тем, что РФ – это уже не Советский Союз с 250-миллионным населением. Поэтому нам необходимо вести себя соответствующе, в том числе при формировании программ ВВТ.
Большое преимущество за Россией в площади национальной территории. Есть где рассредоточить свои ресурсы и войска. Плотность населения по стране у нас самая низкая. Но поражать-то будут крупные города, промышленные, административно-хозяйственные и военные объекты, а они у нас сконцентрированы в Европе, на Урале и Дальнем Востоке.
По валовому внутреннему продукту (ВВП) Россия сегодня уступает всем рассматриваемым ядерным державам: Великобритании и Франции – всего в 1,3–1,5 раза, США и Китаю – более восьми и почти в четыре раза соответственно.
Теперь посмотрим на СЯС. Франция и Великобритания при упомянутом ВВП соответственно имеют по четыре ПЛАРБ, а ТБ и МБР у них и вовсе нет. Если стратегический потенциал Парижа или Лондона взять за единицу, то Россия должна иметь практически ту же одну единицу или до четырех подводных ракетоносцев, Китай – 16, а США – 32. Это при одинаковом количестве БРПЛ и ядерных зарядов на каждом корабле. Так как американские ПЛАРБ несут 24 ракеты, а подводные ракетоносцы России, Франции, Великобритании и Китая по 16 ракет, то в США должно быть по этой методике порядка 21 ПЛАРБ. Сейчас Вашингтон имеет 14 ПЛАРБ типа «Огайо», еще четыре переоборудованы в носители крылатых ракет. У нас же при меньшем ВВП есть желание и даже планы ввести в строй восемь – десять РПКСН типа «Борей».
Хочется понять: мы опять пойдем по традиционному пути или же выберем давно открытый странами Запада (а теперь, очевидно, и в Китае), где ценят качество и не гоняются за простым количеством вооружений.
Не числом, а умением
До сих пор мы пытаемся воевать числом, особенно людьми, потери которых в годы Великой Отечественной войны просто ошеломляющие – более 20 миллионов. Танков у нас было больше всех в мире, их число доходило до 60 тысяч. Однако разных типов и модификаций. Заводы хотели производить много техники, модернизировать старые образцы не успевали. Зачастую получалось так, что на половине образцов провели модернизацию, на остальных не успели, а там уже и следующее поколение оружия и вооружения, приборов, боеприпасов, других систем поспевает, наступает новый этап модернизации.
Такое впечатление, что мы все время куда-то торопимся, все хотим кого-то догнать и обогнать. То же самое происходило и на флоте, и в ВВС, и в ПВО, и в РВСН. А сейчас после лихих 90-х все стало еще сложнее.
Что касается МСЯС, то мы недотягиваем до мировых стандартов по коэффициенту оперативного напряжения (КОН). Это отношение времени нахождения корабля в море, на боевой службе (дежурстве) к общему времени эксплуатации. У наших теперешних партнеров (стран НАТО) КОН равнялся 0,5, а у нас и до 0,25 недотягивал в лучшие советские времена. Следовательно, как утверждали наши военачальники, и наряд кораблей для выполнения одной и той же задачи требовался вдвое больший. А еще запасы, как говорится, на всякий случай, и вот целых 62 стратегических ракетоносца имел Советский Союз против 41 американской ПЛАРБ.
Вопрос боеготовности МСЯС очень важен. Интенсивность боевых служб остается на низком уровне с конца 90-х годов. С учетом того, что боевое патрулирование одного российского ракетоносца длится от 40 до 60 суток (меньше, чем аналогичный выход лодки ВМС США), российский флот скорее всего в 2012-м не обеспечил непрерывной боевой службы РПКСН.
В соответствии с последними политическими заявлениями Военно-морской флот России до 2020 года по Государственной программе вооружения получит 15 стратегических и многоцелевых атомных подводных лодок типов «Борей» и «Ясень». Совсем недавно завершился один из крупнейших военно-морских долгостроев, на реализацию которого стране потребовалось без малого 20 лет. На вооружение приняли атомную подлодку «Юрий Долгорукий» – головной РПКСН проекта 955 «Борей», а также твердотопливную ракету морского базирования «Булава».
Конечно, потенциальный противник тоже не стоит на месте. С 2010-го в США начато целевое финансирование программы Ohio Replacement по созданию серии новых ПЛАРБ – SSBN(X), которые должны заменить к 2040 году состоящие на вооружении ПЛАРБ типа «Огайо». Намечено строительство серии из 12 ПЛАРБ для 14 старых. Начало рабочего проекта – 2015-й. Закладка первого корпуса лодки серии согласно планам 30-летней кораблестроительной программы ВМС США состоится в 2019 году, второго – в 2022-м, третьего – в 2024-м. Остальные девять лодок по одной субмарине в год предполагается заложить в период 2025–2033 годов. Ввод в строй первой ПЛАРБ типа SSBN(X) и соответственно вывод из состава ПЛАРБ типа «Огайо» назначен на 2027-й.
Учитывая вышеописанные вычисления, получается, что четыре ракетоносца из заявленных восьми – на покрытие нашего КОН и на всякий случай. Это половина новых кораблей. Не учтены еще наши «старые» РПКСН проекта 677БДРМ (в строю шесть, на каждом 16 БРПЛ Р-29РМУ «Синева») и три РПКСН проекта 667БДР с 16 БРПЛ Р-29Р. Некоторое время они еще смогут обеспечивать безопасность Отечества.
Гражданин налогоплательщик
Итак, мы платим за вдвое большую группировку, чем можно позволить себе по западным нормам. Англичане и французы, напротив, не готовы этого делать. Они имеют по четыре ракетоносца да еще в два раза больший доход на душу населения, чем мы. Получается, что нагрузка на российского трудоспособного гражданина больше в четыре раза, чем на Западе. С другой стороны, а кто его будет спрашивать. По-видимому, не та страна.
Дело не только в количестве ПЛАРБ. Нас интересует прежде всего ракетный комплекс. Насколько совершенна МБР «Булава», являющаяся основным оружием РПКСН «Борей»? Про это много писали и мнения были совершенно противоположные.
Уже давно эксплуатируются наша БРПЛ Р-29РМУ, ее модификация «Синева» и американский «Трайдент-2», они стали своеобразными эталонами морских стратегических ракет. Первая Р-29РМУ – как жидкостная, вторая «Трайдент-2» – как твердотопливная. А тут появляется «Булава» с ТТХ, близкими к характеристикам французской БРПЛ М-51 и китайской JL-2. Что принципиально меняется?
Защитникам «Булавы» есть где разгуляться, мол, у нее «такие возможности», она ПРО преодолевает и другое «секретное» что-то делает. Очень может быть, только обратите внимание на одну характеристику – забрасываемый вес, в который входят и боевые блоки (ББ), и средства преодоления ПРО, радиотехническая защита (РТЗ) и прочее, прочее, прочее. При таком весе трудно разместить все, что хочется, да еще и выполнить требование по заданному числу ББ определенной мощности – основного поражающего элемента системы.
Принцип «Все, что хочется» удалось реализовать только на самой большой наземной МБР Р-36М2 «Воевода». У нее 211 тонн стартового веса. Но это отдельная история. Возвращаясь к БРПЛ, можно вспомнить историю, которую у нас в стране почему-то не очень любят, а все больше доверяют сказкам и нелепым предсказаниям. Имеются в виду отдельные разработки КБ «Арсенал» и миасского КБ машиностроения. Питерское предприятие предлагало МБР в развитие первой отечественной твердотопливной ракеты Р-31 комплекса Д-11. КБМ – первые проработки и проекты РК для «Борея» в 80-е годы и альтернативы «Булаве» в конце 90-х в твердотопливном и жидкостном исполнении.
Если же немного пофантазировать, дистанцируясь от амбиций наших политиков и военных, при определенных обстоятельствах Россия могла просто пропустить поколение подводных ракетоносцев, максимально продлить срок службы имеющихся РПКСН проекта 667БРДМ и сразу перейти к новому поколению носителей для отечественных МСЯС, подобному американским SSBN(X) или перспективным английским и французским ПЛАРБ.
БРПЛ «Синева» вполне могла бы еще послужить Отечеству. Были предложения по вооружению современных ракетоносцев этими ракетами (а у них забрасываемый вес в два раза превосходит «Булаву»). Мы не потратили бы лишние средства и встали бы на одной планке по времени разработки с США, другими потенциальными противниками в гонке ядерных вооружений. Но события пошли по другому сценарию.
Затрагивая ПРО как противовес СЯС, уточним: успехи американцев не так очевидны, как нас пугают. Сейчас Вашингтон ежегодно тратит приблизительно 9–11 миллиардов долларов на поддержание и развитие системы противоракетной обороны. Каков результат? Как отмечает бывший начальник Главного штаба РВСН генерал-полковник Виктор Есин, США потребуется от пяти до семи противоракет GBI для перехвата одной российской баллистической ракеты «Тополь-М». На защиту только от российских МБР территории США им понадобится значительная группировка противоракет. А это практически неосуществимая программа. Впрочем, как и в начале 70-х годов, когда подписывался Договор по ПРО.
Информация